Известен цикл коротких рассказов Даниила Хармса о Пушкине А. С.
Задача Хармса была не осмеять Пушкина, как поэта, не оспорить его место в истории литературы, а посмеяться над обывательским мещанским представлением о великом пиите.
Литературные анекдоты Хармса не пародия, а стеб. Стеб над теми, кто создавал и верил в миф, обезличивал и канонизировал, делал литературу процессом формальным и государственным.
Автор неизвестен. Нарыто на просторах Инета.
Конец предисловия.
«Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет.
В нём русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились
в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла».
Н. В. Гоголь.
***
Ранним, слепым ещё утром, Александр Пушкин, надев на себя блестящие доспехи, достал из-за шкафа меч обоюдоострый, вскочил на Пегаса и был таков.
Арине Родионовне, спросонок, послышалось:
-Кровь братьев не по перу, по крови — стучит в моем сердце!
Вихрем умчался в сторону московской кольцевой автодороги(МКАД).
Увидев нужный ему особняк, влетел во двор, спешился, ногой выбил дверь в подвал и там стал рубить гидру цепеобразную.
Ругался сквозь зубы и сплёвывал с омерзением.
Три дня и три ночи рубил…
Не спал, не ел, маковой росинки во рту не было.
Когда вышла на крыльцо усадьбы Дарья Донцова (в девичестве и до творчества Агриппина Васильева), хозяйка владения, вся такая из себя одухотворённая, возвышенная и, недоумённо уставилась на «литературных негров», ползущих с обрывками цепей на руках и ногах на свет божий, подслеповатых от долгого пребывания в темноте подвала и освобождённых беснующимся и светлым Пушкиным.
Увидев окололитературную рабовладелицу, Пушкин бросил в сердцах зазубренный меч оземь, возопив:
-Агриппина!Окстись! Это же не литература! Брось писать хрень свою!
Не срами державу великую и язык русский!
И, любя человеков, спросил болезную:
-Любишь Русь посконную, изначальную?
Дарья, потупя взор, ответила хрипло:
-Да! Люблю однозначно! Истинно глаголю!
Пушкин, просветлев челом:
-Повелеваю тебе идти буфетчицей на пароход «Иван Убогий»!
И страну любимую повидаешь и народ накормишь, всё польза будет! Быть по сему!
У Дарьи в зобу дыханье спёрло и, обмякнув телом, рухнула в пыль двора, срывая с жиденьких волосиков на голове папильотки бумазейные.
Стоя на коленях, взмолилась, нервно дрожа рыхлым туловом:
-Батюшка! Александр Сергеевич! Благослови на подвиг!
