Афганский свинец

Глава 1.

Вот уже которую ночь термометр показывал минус сорок пять. Зверский мороз рвал стволы деревьев, отчего по тайге разносился громкий и резкий треск, схожий с пистолетными выстрелами. Натасканные на любой минимальный шорох собаки, спросонья вскакивали в загоне и начинали получасовой лай. Привыкший к этому отвратительному явлению, начальник строгой исправительной колонии, что в Магаданской области, подполковник Маслов, сонно перевернулся в кровати на другой бок. Он не любил оставаться ответственным по колонии, несмотря на то что дежурство было всего лишь один раз в месяц. Уснуть обратно не удалось, через минуту звонок аппарата внутренней связи его окончательно разбудил. Он нащупал в темноте аппаратную трубку, но пока подносил к уху, она выскользнула из его ослабевших за ночь пальцев и грохнулась на деревянный пол, растянув спираль шнура.
— Да японский бог…
Он нагнулся с кровати головой вниз, кряхтя, пошарил рукой по полу, и в итоге обнаружив злосчастную трубку, плюхнулся обратно на кровать.
— Слушаю!
— Товарищ подполковник — это Скворцов. Этап прибыл.
— Сейчас иду.
Растирая отёкшее лицо ладонью, он проклинал всё высшее начальство, высылающее ему эти глупые указания. К примеру, если взять последнее. Телеграфируют: «К вам по этапу прибывает осужденный Богданов, приговорённый к десяти годам лишения свободы по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР. Вину не осознал. Необходимо провести мероприятия с целью осознания осужденным своей вины и написания им собственноручно согласия с приговором суда». Накинув тулуп и надев подсушенные на печи валенки, начальник колонии вышел из кабинета.
К его приходу замёрзших напрочь прибывших зеков усадили на четвереньки у первого барака. Подполковник подозвал начальника конвоя.
— Который из них Богданов?
— Второй справа товарищ полковник.
— Всех в карантин, а этого, — он указал на Богданова, — в подвал с личным делом. Я буду там через десять минут.
Два конвоира втолкнули Владимира в просторное, плохо освещённое, с решётками на окнах помещение, располагающееся под администрацией колонии. В самом центре подвала стоял письменный стол, за ним мягкий стул, рядом, прикрученная к полу табуретка со следами засохшей крови.
Слева, метрах в пяти металлический стол, как в морге. Справа, прикрученная к полу чугунная ванна, наполненная водой. Тут же на полу гора верёвок.
Вскоре в подвал вошёл подполковник, среднего роста, коренастый. На вид ему было около сорока шести лет. Он неторопливо сел за стол, включил настольную лампу. Один из конвоиров протянул ему папку. Открыв её, полковник бегло пробежался по страницам и недоумённо посмотрел на Владимира.
— А тебя что Богданов, в СИЗО представляться не научили?
— Заключённый Богданов Владимир Иванович, сорок восьмого года рождения, осужден по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР, срок десять лет.
Начальник колонии с ехидством улыбнулся.
— Вяленько. Ну да ладно. Научим. Я вот тут читаю копию обвинительного заключения и диву даюсь. Окончил военное училище, родители известные врачи, затем служба в Афганистане, от командира разведроты дослужился до командира батальона мотострелков. Целый подполковник. Награждался двумя орденами за личное мужество, двумя медалями за отвагу. В восемьдесят первом году с двумя пулемётчиками лично прикрывал отход раненых из окружения в Панджшерском ущелье на Северо-Востоке Афганистана, где получил многочисленные ранения. Направлены документы на присвоение звания героя Советского Союза. И тут вдруг, ты помогаешь душманам, передаёшь им несколько единиц оружия и боеприпасов. В ходе следствия и на суде своей вины не признал. Как же так, Богданов?
Владимир молчал, глядя в глаза начальника колонии.
— Я думаю, что это не поздно изменить, — сказал подполковник. – Так и напишешь сейчас, что ты заблуждался, что всё осознал и что полностью согласен с приговором суда.
Подполковник вытащил из стола чистый лист бумаги, авторучку и положил всё это на противоположный край стола.
— Давай дорогой присаживайся, мы отстегнём тебе наручники, а я помогу это правильно написать. А потом ты пойдёшь отдыхать после длительной дороги. Ты же устал, небось? Садись.
— Я ничего подписывать не буду, — сухо сказал Владимир, не двигаясь с места.
Начальник колонии шутливо приложил ладонь к своему уху, показывая этим, что якобы он просто не расслышал сказанные Владимиром слова.
— Что что? А ну-ка ещё разок мне повтори.
Повторять Владимир не стал.
Подполковник бросил взгляд на одного из конвоиров.
Тот отошёл от Владимира на полшага и несколько раз ударил резиновой палкой его по спине. К нему подключился и второй конвоир. После удара по голове Владимир потерял сознание и упал. Пальцы прикованных наручниками рук, судорожно задёргались от боли.
— Остуди его, — приказал подполковник конвоиру.
Тот набрал из ванны полное ведро воды и вылил Владимиру на лицо. Попавшая в рот вода на какое-то время перекрыла Владимиру дыхание и он, очнувшись, стал усиленно кашлять. Начальник колонии вышел из-за стола и, подойдя к лежащему Владимиру, присел на стоявшую рядом табуретку.
— Ну что милок, очухался? Теперь ты понимаешь, кто ты здесь?
Владимир открыл глаза.
— Понимаю…
— Ну и кто же ты?
— Я…Богданов Владимир Иванович. А вот ты…ты дерьмо собачье.
Пригнувшийся над Владимиром подполковник, выпрямился со злобным выражением лица и встал с табуретки, затем достал из кармана носовой платок, высморкался и посмотрел на конвоира.
— В пресс хату эту суку! Но предупреди всех, пусть прессуют так, чтобы не подох. Ты меня понял?
— Так точно.
Глава 2

-Что скажешь Андрей Викторович по группировке Ахмад-Шаха
Масуда? — спросил у своего заместителя, начальник штаба ограниченного контингента Советских войск на Юго-Востоке Афганистана, генерал лейтенант Трифонов Пётр Фёдорович.
Тот пожал плечами.
— А что сказать Пётр Фёдорович? Ахмад-Шах доставляет нам самые большие проблемы. Полностью контролирует Панджшерское ущелье в ста километрах к северо-востоку от Кабула и является сильнейшей угрозой трассе, по которой идёт основное снабжение частей сороковой армии с советской территории. Второй неприятностью становится быстрое разложение афганской армии под действием исламской пропаганды.
По политическим причинам наши войска не могут проводить операции в одиночку. Но взаимодействие с афганской армией приводит к тому, что почти во всех случаев планы операций, которые мы планировали против Ахмад-Шаха, тут же оказывались у партизанских командиров. В итоге те наносили нашим войскам значительные потери и быстро уходили из Панджшерского ущелья.
— Ничего не понимаю, — разведя руками, удивлённо произнёс начальник штаба. — Мы с вами имеем военный потенциал, превосходящий возможности нашего противником, но не можем согнать его с занимаемых высот? Я имею в виду Панджшерское ущелье? Помогает ли авиация?
— Товарищ генерал, в данном районе из-за погодных перепадов действие авиации малоэффективно. К тому же у духов в горах прекрасные убежища в виде пещер.
— Хорошо. Какой вид операции на ваш взгляд будет эффективным?
— Вы спрашиваете моё личное мнение Пётр Фёдорович?
— Ну…конечно.
— Я понял. Вы у нас совсем недавно, поэтому многое вам не известно. Пол года назад по следам этого Ахмад-Шаха прекрасно двигался сто второй мотострелковый полк, под командованием полковника Богданова. План его последней операции, который он утвердил у вашего предшественника, должен был иметь успех в полном разгроме группировки Ахмад-Шаха, но каким-то образом информация просочилась из стен штаба и оказалась в руках душманов. В итоге, разведрота полка попала в засаду и в ходе боя понесла огромные потери. Кроме того, в плену у Ахмад-Шаха оказались восемь бойцов. Богданов взял с собой солдата, повесил на палку кусок белой простыни и пошёл на переговоры с Ахмад-Шахом. Каким-то чудом ему удалось вытащить из плена его бойцов, но Ахмад-Шах взамен потребовал оружие и боеприпасы. Там какая-то малость, около ста автоматов и десять цинков с патронами. Богданов передал им то, что они требовали. С пленными он благополучно вернулся в полк и в ту же ночь подготовил новый план по разгрому Ахмад-Шаха, но утром Богданова задержали сотрудники военной прокуратуры, объявив, что он пособничал террористам и бандформированиям. А его полк направили на север Афганистана. Считаю, что если бы сейчас Богданов командовал своим полком, то для Ахмад-Шаха дни были бы сочтены.
— И где же он сейчас? Сидит?
— Так точно. Я лично знал его семью. Недавно его жена прислала мне письмо, написала, что его отправили в исправительную колонию строгого режима под Магаданом.
— Сколько же ему дали?
— Десять лет.
Начальник штаба огорчённо отвёл взгляд, достал сигарету и закурил.
— Ну, ты иди Андрей Викторович, отдохни, а я ещё поработаю. Тут у меня куча бумаг скопилась.
После ухода заместителя генерал-лейтенант взял телефонную трубку.
— Алло, дежурный, соедини меня с министерством обороны.

Глава 3
— Берись-ка за одну, а я за другую, — сказал молодому конвоиру, его, уже по годам зрелый напарник, цепко взявшись за окровавленное запястье лежащего без сознания зека. – Ты смотри, как изверги перестарались, дыхание то еле-еле теплиться. Держи пацан крепче. Потащили!
Издаваемый при волочении тела специфический шорох, схожий, разве что с трением мешка с комбикормом о грубый с выбоинами старый асфальт, имел своё эхо. И эхо это, просачивалось через зарешёченные окна в бараки, где, смешавшись с человеческим храпом, вылетало обратно в поисках пространства. Открыв массивную металлическую дверь, они занесли бесчувственное, ни на что не реагирующее тело в карцер и, бросив его на пол, вышли, гремя засовами.
Приехавший в колонию подполковник Маслов, стоя в кабинете у электрической плитки доваривал утренний кофейный напиток. «Самое время взбодриться» — рассудил для себя он. Впереди был обычный рутинный день, наполненный ненавистью к своей работе, к заключённым и вообще ко всему. Десятилетняя жизнь в тайге, выдавила из него напрочь радужный романтизм, заменив его на уже бесцветный автоматизм. Некоторые из дружков Маслова, так же руководившие подобными заведениями, к своей радости, приловчились иметь выгоду. Среди их сидельцев много экс-чиновников, что на блатном жаргоне — кабанчиков. Что ни передача — то склад: там и устрицы, там и деликатесы, коньяки, а то и что покруче. А к Маслову кабанчиков не направляют, разве что иногда политических. Или, к примеру, неугодных, как вот этот Богданов. Отхлёбывая горячий напиток, подполковник услышал странный нарастающий гул. Во дворе колонии заключённые часто распиливали бензопилой привезённые из тайги стволы высохших деревьев, но этот звук не был похож на вой бензопилы. Одновременно с зазвонившим аппаратом внутренней связи в кабинет постучали. Словно ошпаренный вошёл сотрудник конвойной службы. Маслов взял трубку и в то же время дал знак рукой конвоиру, чтобы тот пока помолчал.
— Да, да, слушаю. Что? Какой ещё вертолёт? Где садится? У ворот? Что за хрень ты несёшь?
Перепуганный конвоир больше молчать не стал и подтвердил, что у ворот приземляется военный вертолёт.
Маслова не на шутку затрясло.
— Быстро огневую группу к воротам! Я иду туда!
У ворот во дворе колонии уже стояло несколько вооружённых автоматами конвоиров. Одни спешно застёгивали наспех накинутые бронежилеты, другие надевали каски. К тому моменту, когда к воротам подбежал подполковник, двигатель вертолёта смолкал, а вскоре и затих совсем. Вышедший со двора колонии Маслов, увидел в пятидесяти метрах от ворот военный вертолёт МИ-24. Он приказал закрыть за собой ворота, а сам направился к вертолёту. Тем временем из МИ-24 вышел офицер в звании полковника, который также направился к Маслову. Представившись офицером штаба округа, он достал из портфеля какой-то документ, напечатанный на листе, и протянул Маслову. Тот стал внимательно его изучать. Иногда он отвлекался от чтения, смотрел на офицера, делал изумлённое лицо и вновь возвращался к тексту. В конце концов, документ был Масловым прочитан.
— Я понимаю, что это приказ моего руководства, — сказал начальник
колонии, — но он не закреплён решением суда. А без решения суда я не смогу передать вам заключённого.
Офицер штаба округа обернулся к вертолёту, дав кому-то знак рукой. К нему подбежал очевидно связист и передал трубку спутниковой связи. Тот набрал номер и дождавшись абонента, произнёс: «Он требует решение суда». Затем офицер, понятливо кивнув головой, протянул трубку Маслову. В телефонном разговоре последний практически не участвовал, он лишь слушал доносящийся из телефонной трубки голос собеседника. Выражение его лица менялось, дыхание стало учащённым. Наконец побледневший и испуганный начальник колонии смог произнести единственное за весь разговор слово: «Виноват». Офицер штаба забрал из его трясущейся руки телефонную трубку, вернув аппарат связисту.
— Подполковник, у вас есть пятнадцать минут, чтобы доставить к вертолёту заключённого Богданова с его вещами и личным делом.
Развернувшись, начальник колонии быстрым шагом направился к воротам и войдя во внутренний двор, подозвал к себе своего заместителя и начальника караула.
— Где сейчас Богданов?
— В карцере, товарищ подполковник.
— Оба, бегом ко мне в кабинет. В шкафу возьмёте спирт и весь вольёте ему в глотку. Весь! И не дай Бог, он его не выпьет! Я с вас тогда шкуру спущу!
Измотанный ожиданием Маслов, прохаживаясь вдоль ворот, нервозно озирался, то на стоявшего у вертолёта офицера, то в сторону бараков. В конце концов из-за поворота, что у церкви, сопровождаемые собачьим лаем, появились конвоиры, везущие на санях заключённого. «Неужто прокатило» — облегчённо вздохнув, подумал Маслов.
— Идут, идут, — сказал он громко офицеру штаба, показав ему рукой на приближающихся к воротам подчинённых.
Богданов, с разбитым в кровь лицом, с многочисленными порезами на шее, с полуоткрытыми глазами, лежал на санях, прикрытый на половину старым, вонючим овчинным тулупом. Он не связно что-то бормотал себе под нос и жутко матерился.
— Что с ним? – спросил офицер у начальника колонии.
Маслов сделал сочувствующее лицо.
— Да ерунда. Вчерась, он подрался с сокамерниками, те, конечно, немного ему наваляли. Мы их разумеется за это в карцер, а его, — подполковник кивнул на Богданова, — малость уважили, водочки налили, в санчасть положили, чтобы не раскис совсем. Жалко ведь мужика, всё же афганец, орденоносец.
Взяв документы на заключённого, офицер дал команду солдатам аккуратно занести Богданова в вертолёт. Через минуту МИ-24, подняв огромное снежное облако, скрылся за таёжной сопкой.

Глава 4

— Никак очнулся? – нагнувшись к самому лицу Владимира и обдав его тошнотворным запахом табака, промолвил седоватый старик. – Ну и, слава богу. Всю ночь мне спать не давал, то кричал, то бредил. Всё Ленку какую-то звал. Жену, небось?
Владимир молча смотрел на старика через вспухшие глазные веки. Ему казалось, что его лицо умерло навсегда. «Какой смешной дед, – подумал
он. – Откуда он мог здесь взяться? А где здесь то? И где вообще я нахожусь?».
— Молчишь? – сказал старик. — Ну, молчи, молчи, коли тебе так хочется. А я вот сейчас нам с тобой чаёк с травкой заварю. Бабка моя знает в ней толк. Быстро на ноги встанешь.
Старик неспешно двинулся с литровой банкой к раковине, набрал воды, опустил туда кипятильник, воткнул в розетку и сев на кровать, стал копаться в своей сумке, что-то бубня себе под нос.
Только теперь Владимир стал ощущать на голове жёсткую марлевую повязку. Рядом с кроватью стояла стойка с системой для внутривенного капельного вливания. Прозрачная жидкость из бутылки по силиконовой трубке через иглу вливалась в вену. Множественные мелкие порезы на руках, были замазаны зелёнкой. Грудная клетка болела так, как будто по ней пробежал слон. Владимир вдруг закашлял, прикрыв ладонью рот, а когда убрал, увидел на пальцах ярко-красные капельки крови. Старик поставил на его тумбочку стакан с парящимся чаем.
— Ну вот, малость остынет и выпьешь.
Владимир слегка кивнул ему головой.
— Спасибо отец. Ты лучше скажи, где мы? В тюремной больничке?
— Типун тебе на язык. Не приведи господь на старости лет. – Он перекрестился.
— В госпитале.
Владимир с трудом улыбнулся.
— Шутник.
Дверь в палату тихо открылась. В накинутой поверх формы белой накидке вошёл военнослужащий. Ему было около тридцати пяти лет. Увидев лежащего на кровати Владимира, он сел на стоявший рядом стул.
— Здравия желаю Владимир Иванович! Как вы себя чувствуете?
Владимир посмотрел на него со злобой и недоверием. «А вот и опер примчался. Сломать суки хотят, — заподозрил он. – Ещё и деда сказочника подсунули, чаёк, сахарок, травка, муравка…».
— Слушай сюда мусор, — разъярённо произнёс Владимир офицеру. – Я уже сказал твоему подполковнику, что ничего подписывать не буду. Так и скажи ему, что я не боюсь сдохнуть. Мне только очень жаль, что у меня сейчас нет ни оружия, ни гранаты. Пустил бы вас твари в расход.
Офицер настороженно встал со стула.
— Извините товарищ подполковник, но вы меня либо неправильно поняли, либо не за того приняли. Я направлен сюда, чтобы сопровождать вас в штаб группировки войск ограниченного контингента в Афганистане. Я к вам от Андрея Викторовича Лопатина, заместителя начальника штаба. Помните ещё такого?
Владимира словно окатили ледяной водой.
— Что ты сказал? А ну-ка повтори!
Офицер повторил ровно то, что говорил минуту назад.
— Подожди-ка, — недоумённо произнёс Владимир, приподнявшись на оба
локтя. – Ты хочешь сказать, что приехал сюда за мной в тюрягу от Лопатина?
— Здесь не тюрьма Владимир Иванович, а военный госпиталь. А из колонии мы вас забрали ещё два дня назад. Но на тот момент вы были без сознания. Теперь нам с вами предстоит лететь в Кабул. Вас ждёт ваш батальон.
При слове «ваш батальон» у Владимира из глаз просочились слёзы, но он их не прятал. Лишь голос от волнения стал чуть дрожать.
— Ты кто по званию?
— Майор.
— Откуда ты знаешь майор, про мой батальон?
— Мне очень многое известно о вашем батальоне, товарищ подполковник.
— А ты знаешь майор, какие у меня служат пацаны? Я бы каждому из них давал героя! Жизнь готов за них отдать! Я на каждого погибшего отправлял в Москву прошения на орден мужества посмертно. А мне в ответ вот! – Владимир показал майору фигу. – Типа на-ка выкуси!
Ещё не дав себе толком успокоиться, Владимир резко приподнялся и хрустнув зубами от боли сел на край кровати. Самостоятельно вынув из вены иглу от капельницы, Владимир выпил из стакана весь чай и посмотрел на старика, который ничего не понимал в происходящем.
— Отец, спасибо тебе за чай. Прости, если можешь.
После чего он повернулся к офицеру штаба.
— Майор, а как же колония? Мне же дали десять лет!
— Владимир Иванович, в штабе вам всё пояснят. Нам пора. Нас с вами ждёт военный борт.
Загруженный под завязку оружием, боеприпасами и медикаментами, Ан-12 набрал заданную высоту и взял курс на город Баграм, расположенный в республике Афганистан, где находилась авиабаза Советских войск. Глядя в иллюминатор, Владимир пытался понять причину, по которой бывшее командование, решило вытащить его из заключения и вернуть в Афган. Ведь по приговору суда он был лишён специального звания и наград, опорочен всеми средствами массовой информации, освещающих деятельность вооружённых сил. Но самой главной бедой для него, стала потеря семьи. Узнав о его аресте, жена взяла детей и уехала в неизвестном направлении. Об этом ему рассказал адвокат. После такого удара жизнь потеряла для него всякий смысл. «Что же теперь будет?» – спрашивал он себя, вглядываясь в пелену белоснежных облаков. Тогда, зная о жестокости Ахмад-Шаха Масуда, следователи недоумевали от одной только мысли: почему главарь такого мощнейшего бандформирования, имея ненависть к советским офицерам и солдатам, оставил Владимира в живых, когда тот пошёл к нему, чтобы вернуть своих солдат из плена. Ответ на этот вопрос был известен только Владимиру, но ни в ходе следствия, ни в суде, он его так и не раскрыл. Не раскрыл он его и для командования.

Глава 5

Генерал открыл окно, дав возможность январскому утреннему ветру ворваться в накуренный кабинет. Его заместители, а также: командир истребительного авиационного полка, командир артиллерийской батареи, командир мотострелкового полка, командиры сапёрных рот, молчаливо переглядывались между собой в ожидании конкретных указаний начальника штаба.
— Какие получены результаты в ходе проведения ночной бомбардировки в Панджшерском ущелье? — вернувшись в своё рабочее кресло, жёстко спросил генерал у командира авиаполка. – Удалось ли уничтожить миномётные точки моджахедов, те, что на скальных площадках? Насколько я понимаю, именно они громят наши транспортные колоны?
— Пётр Фёдорович, вчера и позавчера полёты проходили в сложных погодных условиях, — начал докладывать полковник ВВС. — Как вы знаете, начался сезон дождей. Во время операции СУ-24 проводили бомбометание по целям, которые были переданы нам корректировщиками за час до взлёта. Соответственно, не было гарантии, что моджахеды за это время не перетащили миномёты в безопасное укрытие. Такие укрытия, будучи вырубленными в цельной скале, выдерживают попадания пятисоткилограммовых авиабомб.
— Короче говоря, — с укоризной произнёс начальник штаба, — ты хочешь сказать, что на данный момент, из-за ухудшения погоды, авиация не внесёт свою лепту в уничтожение огневых точек противника? Я правильно понял?
— Так точно, товарищ генерал. Боеприпасы на ветер. Мы, конечно, могли бы провести ковровую бомбардировку, удар вызовет растрескивание и обвал пещер, где могут находится моджахеды. Это действенно, но в таком случае мы накроем и наши автомобильные колоны, перевозящие боеприпасы. А также и тех, кто сопровождают эти колоны. Я уж не говорю об огромных завалах, которые возникнут на трассе.
— Не плохо так устроился этот чёртов Ахмад-Шах! — громко выразился генерал, ударив ладонью по столу. — Он ежедневно и безнаказанно громит нашу с вами технику и что самое главное косит под корень личный состав. От двух до пяти гробов в неделю мы отправляем в Союз. И это при хорошем раскладе. А мы ничего не можем с ним сделать!
Немного успокоившись, генерал продолжил.
— Значит так. В дневное время артиллерийской батарее усилить обстрелы склонов ущелья. Знаю, что малоэффективно, но нельзя давать им расслабиться ни на минуту. Фронтовой авиации временно приостановить вылеты до особого распоряжения. Сергей Васильевич, — генерал обратился к командиру мотострелкового полка. – В полку, особенно в разведроте и среди водителей проведи небольшую ротацию. Побереги тех, кому до дембеля осталось месяц, два. Их места активно заполняй молодёжью, пусть вникают и учатся выживать. Теперь, что касается сапёров. Необходимо ещё раз провести анализ последних вылазок моджахедов. Возможно, вы пропустили и не заминировали кое-какие участки в предгорьях, а они соответственно это пронюхали и пользуются нашим невниманием. Отсюда и столько погибших с нашей стороны. Схемы заминированных участков должны быть не только на бумаге, но и в головах у всех командиров. Но кроме минирования, организовывайте рейды по разминированию автомобильной трассы на всех участках, в особенности вдоль ущелья. Естественно, под прикрытием бронетехники. И помните, что жизнь каждого солдата на вашей совести. И берегите служебных собак, без них пропадём. Опыт опытом, а у них нюх. Не мне вас учить.
Начальник штаба посмотрел на часы.
— Если вопросов нет, тогда все по местам. А ты Андрей Викторович, — он обратился к своему заместителю, — останься, поговорить надо.
Дождавшись, когда последний выходящий офицер закрыл за собой дверь, начальник штаба сел напротив зама.
— Прессует меня Москва, Андрей Викторович. Сильно прессует. – Генерал достал из кармана пачку «Беломорканала», вытащил папиросу себе, подвинул пачку заместителю. – Закуривай. Хочу кое-что с тобой обсудить.
Задымили.
— Я ведь понимаю, что бесполезно бомбить Ахмад-Шаха, — откровенно сказал генерал. — Он сука строил эти катакомбы в горах, когда мы с тобой ещё пирожки с ливером жрали на рынке в Ташкенте, а потом счастливые и сытые бежали в воинскую часть. Не ты и не я, ни хрена не думали, что у кого-то там на верху, скачок тестостерона вышибет из мозгов здравый смысл и ему захочется маленькой победоносной войны. Ну да ладно об этом. Давай о главном. Что на твой взгляд результативно повлияет на разгром моджахедов в Панджшерском ущелье?
— Правильно спланированное внезапное наступление. Нужна определённая стратегия Пётр Фёдорович. И делать это должно обученное подразделение, состоящее из старослужащих, людей с опытом ведения боя в горах.
Начальник штаба задумался.
— Скажи Андрей, а смог бы с этой задачей справиться, скажем, тот самый батальон, которым командовал Богданов?
— Вполне, но только под командованием Богданова. Весь секрет этого батальона Пётр Фёдорович в том, что Богданов и его командиры мотострелковых рот, и его командиры взводов: миномётного, противотанкового, гранатомётного, зенитного, связи, хозяйственного, технического обеспечения, медицинского пункта, ну и конечно же солдаты, были всегда на одной волне. Батальон был единой семьёй. Мне грустно об этом говорить Пётр Фёдорович, ведь Богданов был для меня не только подчинённым, но и другом. И в том, что с ним случилось, есть и моя доля вины.
Генерал пригладил усы и внимательно посмотрел на заместителя, при этом стараясь максимально скрыть улыбку.
— Не могу Андрей Викторович больше видеть, как ты мучаешь себя. Иди-ка ты на аэродром, бери вертушку и дуй в Кабул. – Начальник штаба взглянул на часы.
— Через полтора часа приземлиться борт ИЛ-76, кстати с нашими боеприпасами и медикаментами. Там ты и найдёшь своего друга Богданова. Груз передашь группе сопровождения, а сам с Богдановым по прилёту ко мне.
Заместитель удивлённо повёл головой.
— Товарищ генерал – лейтенант, я…не понял.
— А что тут понимать Андрей? Вырвал я тебе Богданова из кровожадных тисков управления исполнения наказания. Может оно конечно и зря, но не знаю. Бог рассудит.
— Вы серьёзно Пётр Фёдорович?
— Серьёзнее некуда. Иди. А я пока свяжусь со штабом Северной группировки войск, попрошу их передислоцировать батальон Богданова сюда к нам.
Ещё при посадке Владимир ощутил необъяснимое волнение, которое охватывало его всё больше и больше. Военный аэродром в Кабуле, как всегда, шумел словно пчелиный рой. Несколько самолётов стояли под разгрузкой техники, боеприпасов, медикаментов, а в переоборудованные под санитарные самолёты Ил-18, загружали тяжело раненых и больных для отправки в Союз. В воздухе зависли вертолёты, то и дело облетая аэродром вокруг на несколько километров с целью предотвращения возможных обстрелов со стороны гор и зелёнки. Спустившись по трапу, Владимир и сопровождающий его с самого госпиталя офицер, прошли на вертолётную площадку, где рядом с МИ-24 их встречал заместитель начальника штаба группировки войск полковник Андрей Викторович Лапин. Завидев Владимира, тот быстрым шагом, пошёл навстречу. Молча обнялись. Андрей первым прервал молчание.
— А я ведь не поверил генералу. Думал может он просто решил поиграть на моих нервах. У него иногда такое бывает. Ранее я как-то рассказал ему о тебе, о твоём батальоне.
— У тебя новый начальник штаба?
— Да. И теперь я начинаю понимать, что это один из самых толковых генералов. Что мы стоим, — Андрей кивнул головой на дверь МИ-24, — полетели.
Благополучно долетев до базы, они вошли в помещение штаба.
— Сначала ко мне, — сказал Андрей, открывая дверь кабинета.
Вошли. Он тут же открыл шкаф, достал бутылку водки, стаканы и что-то из закуски.
— Присаживайся Володя, за такую встречу грех не выпить по сто граммов.
Налил. Выпили.
— Ты извини Андрей, но я должен спросить у тебя ответ на один вопрос, — сказал Владимир, поставив пустой стакан на стол.
— Конечно, спрашивай.
— Понимаешь, мне очень трудно понять и поверить в то, что сейчас происходит со мной. Мы с тобой не виделись четыре месяца. За это время я успел стать преступником, отсидеть в СИЗО, пережить позорный для себя суд и потерять свою семью. И в какой-то момент словно по велению волшебной палочки я вдруг оказываюсь сначала в госпитале, затем под присмотром офицера прилетаю в Афган, туда, где последние три года я плечом к плечу со своими солдатами исполнял интернациональный долг. Мой вопрос: почему я здесь, а не в тюрьме?
Андрей пожал плечами.
— Наверное, потому что ты нужен здесь.
— Тогда объясни для чего?
— Чтобы и дальше, как ты верно заметил, выполнять свой интернациональный долг.
Владимир поймал взгляд Андрея.
— Не темни, скажи, как есть.
— Нужна твоя профессиональная помощь. За те четыре месяца, что тебя здесь не было, Ахмад-Шах не ушёл из Панджшерского ущелья и стал больным комом в горле не только для нас, но и для кого-то ещё. – Андрей поднял глаза на потолок, давая понять, что речь идёт о ком-то великом. – Признаюсь честно, о том, что ты подлетаешь к Кабулу, я узнал за час до прилёта борта. Но не буду отрицать, что несколько дней назад в разговоре с начальником штаба я упомянул о тебе. Тогда, наша с ним беседа, шла как раз о Ахмад-Шахе. Я сказал ему прямо, что проблему с моджахедами и лично с Ахмад-Шахом смог бы решить ты, естественно со своим батальоном. Подозреваю, что Пётр Фёдорович, воспользовавшись, так сказать, положением и обстоятельствами, решил вопрос о твоём перемещении из одной точки мира в другую. Вот, наверное, и всё, что я могу тебе сказать.
— Я не смогу Андрей ничем вам помочь.
— Володь, не сходи с ума. У тебя есть огромный шанс выйти на свободу с чистой совестью. Ты разгромишь этот отряд моджахедов вместе с этим Ахмад-Шахом и после войны улетишь к себе домой. Вот и всё!
— Это что же, как в штрафбате? Типа искупить кровью? Но ты же знаешь Андрей, что я не совершал никакого преступления. Да, я пошёл к ним, но лишь для того, чтобы вытащить пацанов из плена. Им месяц до дембеля оставалось. Месяц, понимаешь?! Их матеря в ожидании, дни на календаре считали, пряча слёзы от своих мужей! Да я за них, не то что оружие был готов отдать, но и …себя бы отдал полностью на съедение.
Андрей подвинул стул и сел рядом с Владимиром.
— Володь, что сделано, то сделано. Я тебя не виню. Хочу, чтобы ты вернулся домой к семье, к детям, к Ленке. Она же ждёт тебя. Слышишь?
Владимир покачал головой.
— Нет Андрей, она меня не ждёт. Адвокат мне сказал, что она бросила меня, когда узнала, что я сижу в СИЗО. Всё кончено.
— Ты ошибаешься Володь. Я получил от неё письмо, она с детьми временно уехала к сестре. Уехала, потому что продажная пресса в вашем городе, стала обливать её информационной лживой грязью. Дошло до того, что и детям твоим досталось в школе. Ей стало обидно, что эти суки, не зная тебя, позволили себе устраивать травлю.
Владимир поднял голову и посмотрел на Андрея мокрыми от слёз глазами.
— А ты не врёшь?
— Не вру.
— Спасибо Андрей, но… с Ахмад-Шахом ничего не получится.
— Почему?
— Есть причина и очень важная.
— Так расскажи мне о ней.
Владимир занервничал, растирая ладонями лицо.
— Хорошо, я расскажу тебе. Надеюсь, ты меня поймёшь. В шестьдесят шестом году после Суворовского я поступил в Московское высшее общевойсковое командное училище. Но поступил туда не один, а с другом по имени Саид. Его родители были афганцами и временно работали в Москве в каком-то институте. Поначалу, родители, используя влиятельные связи устроили его в Суворовское училище, где мы с ним и познакомились. Потом вместе поступили на вышку. Всё было отлично. Мы так сдружились с Саидом, что были не разлей вода. Как-то летом мы были в увольнение и в парке познакомились с двумя девушками. Одна из них, как ты уже и понял, была Лена. Но получилось так, что на тот момент она была девушкой Саида. А моей девушкой была её подруга. Через год я расстался со своей, а Саид продолжал встречаться с Леной. Честно сказать, она мне очень нравилась, а в последствии я понял, что и ко мне она не равнодушна. Так или иначе мы однажды объяснились с ней и в общем у нас закрутилось. И когда мы поняли, что не можем друг без друга, я честно всё Саиду рассказал. А он любил её очень сильно. Я понимал, что делаю ему больно, но ничего не мог с собой поделать. На следующий день, Саид улетел в Афганистан, даже родителям не сообщил об отъезде. С тех пор я его не видел.
Андрей сделал удивлённое лицо.
— Я не пойму Володь, а причём здесь этот Саид?
— Когда четыре месяца назад я пошёл к моджахедам в горы, чтобы вытащить своих бойцов из плена, меня сразу же привели к Ахмад-Шаху. Я тогда подумал, ну вот сейчас грохнут меня вместе с моими солдатиками и скинут наши трупы в пропасть. А он встал передо мной лицом к лицу, в старом и выцветшем халате, ну как обычно в чём они ходят. Такой весь опоясанный пулемётной лентой, чалма, борода, все дела короче. И так внимательно разглядев меня, вдруг говорит: «Ну здравствуй, Володя». Я-то сначала, конечно, охренел, во думаю какой ясновидящий душман нашёлся, а потом приглядевшись узнал его. Узнал по тем самым добрым глазам, по бескорыстной улыбке. Пацанов он мне отдал без разговоров, единственное лишь потребовал за каждого бойца по десять автоматов. Разумеется, я передал ему оружие, потому как торг был не уместен. Солдаты для меня самое дорогое на войне. Вот так я и встретил своего некогда друга Саида, он же Ахмад-Шах, он же великий стратег моджахедов, который водил меня за нос по всему Панджшерскому ущелью. А теперь вот и вас водит. Представляешь, он знал, что я шёл за ним по пятам. Кто-то постоянно сливал ему информацию обо мне и о моих планах по его разгрому.
Андрей, казалось, потерял дар речи. Он открыл бутылку и снова налил водки в оба стакана.
— Что же ты сразу мне ничего не рассказал?
— Не успел. Меня же тогда на следующий день арестовали. Вот такая история. Так что вези меня Андрюха обратно на тюрягу.
Андрей залпом выпил содержимое стакана и посмотрел на Владимира.
— Неделю назад, твой друг детства сжёг взлетевший с нашей базы тюльпан. Он упал в горном ущелье. До сих пор не можем забрать оттуда двадцать тел. А похоронки то мы отправили. И что мне написать родителям погибших? Что мол извините, неувязочка вышла?
Владимир до треска стиснул зубы. В это время в кабинет Андрея вошёл начальник штаба.
— Как долетели Андрей Викторович?
— Нормально Пётр Фёдорович.
Генерал посмотрел на Владимира и протянул ему руку.
— Андрей Викторович мне много рассказывал хорошего о вас. Я начальник штаба, Трифонов Пётр Фёдорович.
Владимир нерешительно поздоровался за руку.
— Заключённый Богданов, статья двести девяносто четыре, часть два. Срок — десять лет.
— Ну зачем же так официально? Вы же по званию подполковник?
— Я лишён звания.
— Ничего страшного. Восстановим. Правильно я говорю Андрей Викторович?
Андрей улыбнулся.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
— Вот, — Пётр Фёдорович протянул заместителю справку об
освобождении. – Сегодня поступила. Вручи.
Андрей прочитал документ.
— Пётр Фёдорович, тут написано освобождён условно-досрочно, но не указана дата освобождения?
— Знаю. Дату освобождения подполковник Богданов напишет сам, именно в тот в день, когда разгромит группировку Ахмад-Шаха. Ещё вопросы есть?
— Никак нет.

Глава 6

Он любил это ущелье с самого детства. До того, как уехать в Союз, будучи афганским пацанёнком, Саид не раз посещал его и со своим дедом, и со своим дядей, живущими в кишлаке Руха. «Запомни сынок, — сказал ему однажды дедушка, когда они прервали свой путь и остановились на ночлег у реки Панджшер. – Эта земля, эти горы и реки спрятали в себе огромные сокровища. Где ни копни, везде драгоценные металлы. Ущелье — это наш дом, наша крепость. Всю эту красоту подарил нам аллах за тяжёлый труд. Пройдёт время, ты вырастишь, будешь много работать, создашь семью. Но в труде и в заботах не забывай о том, что у твоей Родины очень много врагов. Сюда их манят блестящие камни, нефть и жадность. Защищай свою землю от неверных, пока будешь жив, пока твоё сердце будет биться». Его раздумья прервала радиостанция. Разведчики докладывали, что на перевали Саланг, по прилегающей трассе Хайратон – Кабул, движется колонна из пяти грузовиков с грузами. Возглавляют и замыкают колонну два бронетранспортёра. На броне около двадцати солдат. С воздуха одна вертушка.
— Дайте им втянуться в серпантин, — сказал Саид, — затем одновременно сбивайте вертушку и гусеницу. Времени у вас не больше получаса. Пленные мне не нужны.
Андрей кинул взгляд на Владимира. Тот, наклонив голову, сидел на стуле, невесело переминая руками справку об освобождении.
— Володь, ну что ты её комкаешь? Тебе же генерал ясно сказал, поставишь крест на Ахмад — Шахе и ты свободен. По мне так всё справедливо и достойно. Да, может, звучит немного бессердечно и цинично, но это несравнимо с жестокостью нашего врага. Я понимаю Володь, что он был твоим другом. Но, времена изменились, и сейчас Ахмад-Шах стал для тебя противником. Если мы не уничтожим его за короткий срок, значит, мы будем только и делать, что запаивать пацанов в цинк и отправлять их к обезумившим от горя родителям. А знаешь почему? Да потому что здесь в Афгане, этот грёбаный моджахед у себя дома. А мы…Сказал бы я тебе, кто здесь мы и что мы здесь делаем, но промолчу.
Андрей молча закурил, ожидая хоть какого — то ответа от Владимира. В дверь постучали.
— Войдите.
Вошёл молодой худенький лейтенант в очках. На рукаве его новенькой парадки болталась повязка «дежурный по штабу». Пахнувшая свежей кожей из шкур крупного — рогатого скота портупея, начищенные до блеска войлочные офицерские сапоги с узкими голенищами и ещё совсем не мятые лейтенантские пагоны, подсказывали, что паренёк, примерно пару месяцев назад выпорхнул из военного училища.
— Товарищ подполковник, разрешите доложить?
— Докладывайте.
— Поступили сведения… – Взбудораженный летёха вдруг внезапно запнулся и замолчал, словно забыл, зачем сюда пришёл. Андрей вскипел.
— Да говори же, чёрт тебя побери! Что ты резину тянешь?!
— Товарищ подполковник, на перевале Саланг, незаконно-вооружённые формирования сожгли колонну, движущуюся из Хайратона в Кабул, — затараторил лейтенант. – Колонна перевозила полевой госпиталь. Двенадцать двухсотых, из них три врача. Остальные трёхсотые. Подбит вертолёт и два бронетранспортёра.
Андрей тяжко вздохнул.
— Второй случай уже за неделю. Почерк Ахмад-Шаха. Он знает, что эта дорога является основной магистралью для автоколонн, вот и долбит нас как прокажённых. Представляешь Володь, два дня назад мы заминировали там все спуски, все тропы. Как они проскальзывают через наши мины, ума не приложу. Так, ладно, — обратился Андрей к лейтенанту. — Свяжись с авиаполком, пусть срочно закидают детонирующими бомбами обе стороны перевала. Хотя, уже наверняка поздно. Они уже попрятались в свои норы. Ну, всё равно пусть слетают. Один хрен нужно списывать боеприпасы. Потом от моего имени сообщи командиру сапёрного, чтобы заминировали всё заново, каждую щель, каждую дырку, а карты минных полей пускай передадут командирам подразделений. Да, и самое главное. Скажи, чтобы взяли усиленное прикрытие, не два БМП, как раньше, а четыре. И чтобы все до одного были в бронежилетах. Узнаю, кто не надел, лишу всех благ!
— Я понял, товарищ подполковник. Разрешите идти?
— Идите.
Проводив лейтенанта сердитым взглядом, Андрей посмотрел на Владимира.
— Вот видишь, кого мне присылают? – он кивнул на скрывшегося за дверью лейтенанта. — Очередной бля генеральский сынок. Мне оттуда, — Андрей указал пальцем вверх, — телеграфируют, мол встреть как положено, как патриота, как воина – интернационалиста, парень типа толковый, только из института после военной кафедры. Я- то, конечно, обрадовался, думаю, ну наконец-то, хоть одного боевого командира взвода заимею. А он прилетел, и сука бабочек с букашками кинулся у штаба через лупу рассматривать. Видите ли, он раньше у себя на даче под Петербургом таких не замечал нигде. Ботаник хренов! Вот и прячу его в штабе. А что делать? Кинуть его со всеми в горы? Пристрелят! Короче хоть стой, хоть падай. Все мозги затрахали. Ну, что скажешь, комбат?
Владимир встал со стула.
— Мне бы переодеться и где-то обустроится.
Андрей, удовлетворённый его ответом, мягко улыбнулся.
— Переоденем. Сейчас мой водитель отвезёт тебя в сто четвёртый мотострелковый полк к Александру Васильевичу. А я ему позвоню и попрошу организовать тебе отдельную палатку. Ну, а вечером, будешь встречать там свой родной батальон.
Эта новость привела Владимира в смятение.
— Ты всерьёз?
— Серьёзнее Володя не бывает. Чтобы разгромить Ахмад-Шаха тебе нужны надёжные люди. Надеюсь, что в ближайшие дни ты ознакомишь штаб с разработанным лично тобой планом операции по Панджшерскому ущелью. Надо найти логово этого шакала. Там у него всё Володя: склады с оружием, медикаменты и ещё много чего, что помогает ему держать этот стратегический узел. В общем, не мне тебя учить.
Приехавшего в полк Владимира встретил полковник Стаськов. Его полк был направлен в Афганистан сразу же после того, как Владимира арестовали.
— Я много наслышан о вас, — сказал Стаськов. – Не буду ни о чём расспрашивать, ни хочу, чтобы вы вспоминали пережитое. Мне звонил Андрей Викторович, попросил обустроить быт вашего батальона, который прибудет сегодня вечером из Кабула. Я распорядился поставить несколько палаток из полковых запасов, думаю, что ни будь, придумаем. В крайнем случае мои ребятки потеснятся. Сейчас придёт старшина и выдаст вам форменное обмундирование. Но сразу предупреждаю, из нового мало что есть. А если и имеется, то очень неудобное. Разве что «лифчики» под магазины. Мои вон ходят кто в чём. В основном всё трофейное, либо натовское, либо иранское. Накрываем караван, а там этого шматья видимо невидимо. Ну, куда девать? А выбрасывать жалко. Поначалу, когда только из Союза прибыли, я своих и ругал, и наказывал. А что толку? Они с губы выходят и опять одевают тоже самое. Пусть носят что хотят. Сам понимаешь, сегодня живёшь, а завтра ты труп.
Уже через час, Владимир облачал себя в простиранную до бесцветности афганку. Застегивая пуговицы, заметил две неумело зашитые дырки на груди, очевидно от пуль. Шапка и берцы тоже были кем-то уже ношеные. Он прилёг на кровать и, не справившись с навалившимся на организм недосыпом, провалился в дрёму. Снилась жена Лена, плачущая и бьющая своими маленькими кулачками по его груди и кричащая прямо ему в лицо: «Не смей этого делать! Слышишь? Не смей!». А он стоял молча и не мог понять, чего она хочет от него. Кто-то слегка затормошил его за плечо. Открыл глаза и увидел дежурного по полку.
— Товарищ подполковник, ваш батальон прибывает.
Владимир встал, вышел из палатки и увидел, как разрезая светом фар ночную мглу, через контрольно – пропускной пункт на территорию полка въезжает батальонная техника. Сопровождавшие колонну до места дислокации вертушки, сделав несколько облётных кругов взмыли в небо, взяв курс на Кабул. Личный состав, выпрыгивающий из Уралов и бронетехники, бряцая при этом автоматами и пулемётами об кузова и броню, стал стягиваться на плац. Услышав, кем-то данную команду «становись», Владимир направился к месту построения, борясь с огромным волнением. Присутствующий на плацу полковник Стаськов принял доклад от командира батальона о прибытии. Заметив приближающего Владимира, командир полка что-то сказал командиру батальона и тот, подав команду: «равняйсь, смирно, равнение на право» с приложенной к головному убору рукой, направился навстречу к Владимиру.
— Товарищ подполковник, второй батальон сто второго мотострелкового полка, прибыл для прохождения дальнейшей службы. Исполняющий обязанности командира батальона подполковник Ивашов.
Владимир повернулся к личному составу.
— Здравствуйте товарищи!
В строю повисла небывалая тишина, а вместо громогласного приветствия, со всех сторон прорвались крики.
— Братва! Да это же наш комбат! Это же наш комбат!
Через секунду, окружив Владимира в тесное кольцо, бойцы поочерёдно, группами, схватив его за руки и за ноги, с радостными воплями стали подбрасывать вверх.
— Да что же вы черти делаете! Вы же меня угробите, – смеясь кричал Владимир.

Глава 7

Собрав всех своих полевых командиров, Ахмад-Шах потребовал от них усилить контроль за долиной реки Панджшер с опорных пунктов на господствующих высотах. Уделил он внимание и крепостям в скальных углублениях, а также своевременной доставке туда боеприпасов. Такие опорные пункты были эффективными средствами противостояния не только советским войскам, но и правительственным силам Афганистана. «Мы должны придерживаться одного правила, а это — не допустить какого-либо свободного пространства, по которому войска могли бы беспрепятственно передвигаться» — говорил он.
Оставшийся с ним после совещания начальник его личной охраны, предупредил Масуда.
— Ахмад, американцы не ставят себе задачу уничтожить тебя, но такую цель держит Бен Ладен. Ты часто даёшь интервью западным журналистам, ты доверяешь им и не лжёшь, рассказывая правду о своей борьбе за свою родину. Ты даже запрещаешь обыскивать их перед интервью. Но тебе нельзя забывать, что в качестве журналиста или журналистки, этот араб Бен Ладен может отправить к тебе шахида. Скажи, почему ты не дорожишь своей жизнью?
Масуд, будучи уверенным в личной преданности своего начальника охраны, не любил обсуждать вопросы о вероятных опасностях, угрожающих его жизни, поэтому всегда отшучивался, как и на этот раз.
— Джамал, дорогой, я здесь родился. Мои приоритеты это — религия, родина, народ и свобода. Как можно чего-то бояться в своём собственном доме, имея такие духовные ценности. Что же касается Бен – Ладена. Он проиграл во времени. Я не позволю ему разжечь третью мировую войну.
Джамал ушёл, а Масуд ещё некоторое время находясь в укрытии, мысленно оценивал результаты боевых столкновений в районе населённых пунктов: Базарак, Руха, Махмудраки, Джабаль-УсСарадж, Чарикар, Андараб, Хост-о-Ференг. Советы уже в который раз пытаются осуществить полный контроль стратегического ущелья, нейтрализацию его отрядов, захват складов вооружения и боеприпасов. Но слава аллаху пока безуспешно. Пользуясь агентурой, Масуд за десять дней до начала боевых действий, получил исчерпывающие данные обо всех планах правительственных и советских войск. Заблаговременно выведя из Панджшера местное население и большинство своих боевых отрядов, он разместил их в безопасной зоне. Сейчас он ожидает из Пакистана караван, придут свежие силы из учебных лагерей и много оружия.
— Ну что, давайте подумаем, каким образом мы сможем протиснуться в тыл Ахмад-Шаха, — произнёс Владимир, склонившимся над картой Панджшера командирам подразделений батальона. – Какие есть соображения?
— Все склоны ведущие к вершинам однозначно духами заминированы, — сказал командир первой роты Глебов. – Если их разминировать, то только ночью, днём этого не дадут сделать пулемётные заставы моджахедов. А попытки их уничтожить с воздуха бесполезны, духи за считанные секунды скроются в норах, а потом опять выйдут. Ну а если начнут огрызаться, то есть вероятность того, что собьют к чертям и вертушки. Так что и подниматься нужно будет всем ночью. Есть две или три такие тропы, духи по ним часто ночью спускаются в долину. Но тут вопрос: тропы практически вертикальны. Чтобы подняться одному солдату с полной выкладкой на первую площадку, где можно укрыться в кустарниках или в скальном углублении, необходимо около двадцати, а может и тридцати минут. Посудите сами, подниматься придётся на высоту около семидесяти метров. Сложнее всего придётся тому, кто пойдёт первым, ему надо будет закрепить страховочную верёвку, чтобы с её помощью вытягивать остальных. Даже и затрудняюсь сказать, сколько потребуется времени на подъём одного взвода. Может около трёх часов. И это, если подъём пройдёт незамеченным со стороны духов. В горах хорошо слышен стук о скалы при падении даже самого маленького камушка. Я уж не говорю о камнепадах. Но надо учесть, что, поднявшись на первый выступ, этот взвод, может наткнуться на душманскую разведку и в случае боевого столкновения, по сути, он обречён, потому что с господствующих высот, где обустроены мощные оборонительные рубежи, будет нанесён шквальный огонь со всех типов оружия. А укрыться на пятачке в десять квадратных метров для двадцати человек не реально. Чтобы решиться на такой подъём, нужно хорошо подготовиться и всё досконально продумать. Иначе могут быть колоссальные потери среди личного состава. Но это товарищ подполковник лично моё мнение. Возможно, я ошибаюсь.
— Что думают остальные? – спросил Владимир у командиров других рот, а также командиров: разведвзвода, гранатомётно-пулеметного взвода, сапёрного взвода. Все молча переглянулись.
— Я согласен с Глебовым, — ответил командир второй роты.
Остальные тоже согласились с соображениями ротного.
Являясь комбатом, Владимир высоко оценивал профессионализм своих офицеров и сейчас выслушав каждого из них, он предложил свой план операции.
— Мы создадим тактическую группу, численностью до тридцати человек. В её состав войдут самые опытные солдаты, сержанты и офицеры. Самым важным фактором, будет являться вооружение, которое мы поднимем с собой на вершину. Как правильно заметил Глебов, нам потребуется тщательная подготовка и кое-какие альпинистские навыки. Нужно подумать какое стрелковое оружие подойдёт для каждого в данной операции, то ли это должен быть непосредственно автомат с калибром семь шестьдесят два, то ли пистолет – пулемёт ППШ-41. Всё-таки, иметь запас в семьдесят один патрон при ведении ближнего боя, — это большое дело. А для уничтожения часовых, потребуются два автомата АКМС, чтобы можно было на них крепить прибор для бесшумной стрельбы. Это — стоящая вещь, незаменимая в определённых ситуациях боя. Уделим внимание подготовке снайперов. У нас есть солдаты, которые зарекомендовали себя хорошими стрелками. – Владимир посмотрел на командира пулемётного взвода Удальцова.
— Коля, у тебя всегда были лучшие пулемётчики. Я думаю, три пулемёта мы осилим поднять с собой наверх? С ними мы сможем держать оборону.
Тот согласно кивнул.
— Ну и без АГС мы конечно же не сможем, — продолжил Владимир. – С ним мы расчистим себе дорогу и заглушим пулемётные точки душманов. Насколько возможно, нужно больше взять гранат, и наступательных, и оборонительных. Ну и последнее. В состав группы войдут два санинструктора и радист. Вот вроде бы и всё. У кого какие вопросы?
— Я бы хотел уточнить цель этой вылазки, — спросил Удальцов. – Если тут есть стратегия, к примеру: мы захватим или уничтожим того же Ахмад – Шаха, тогда, конечно, она себя оправдает, можно и рискнуть. А если это очередной блицкриг некоторых бездарей генералов, тогда комбат, мы просто положим ребят и сами зазря сгинем.
— Вопрос мне понятен, — ответил Владимир. – Отвечу коротко. Батальону поставлена задача, ликвидировать группировку моджахедов и их базы в Пандшерском ущелье и не дать им уйти на территорию Пакистана. Как только мы займём открытую площадку и обеспечим её прикрытие, вертолёты проведут выброску основного личного состава батальона. Теперь, что касается вопроса о стратегии. Да, это риск. Будет ли он оправдан, сказать не могу, но мы командиры, сделаем всё, чтобы свести потери к нулю. Я не собираюсь прятаться за спинами солдат или отсиживаться здесь внизу. Поэтому, я и возглавлю группу. Если вопросов больше нет, то утром мы с вами проведём совещание, на котором письменным приказом обозначим зону ответственности каждого, состоящего в группе. План операции будет передан в штаб группировки войск. И ещё. Завтра банно-прачечный день. Старшинам рот лично проследить за тем, чтобы каждый солдат постирал свою форму, выдать всем до одного чистое нижнее бельё, вытряхнуть из одеял и матрасов всякую живность, парикмахерам постричь всех обросших. Заключительным этапом дня должна быть баня. Давайте отнесёмся к этому серьёзно. Через три дня им идти в тяжелейший бой, и я хочу, чтобы солдаты прежде всего ощущали себя людьми. После данных мероприятий, командирам стрелковых рот провести строевой смотр и доложить мне о результатах.
Перед сном Владимир обошёл палаточный лагерь батальона, проверил охранение, визуально осмотрел технику. Стояла довольно холодная февральская ночь. Утром Владимир встретился с командиром полка, на территории которого временно дислоцировался его батальон. Договорились о бане для солдат. После завтрака Владимир приказал построить личный состав. Пока все подтягивались к месту построения, он ходил из стороны в сторону, как бы подыскивая те самые нужные слова, которые ему предстояло им сказать. Для самого Владимира ситуация была морально и психологически сложной. Он не мог рассказать личному составу о том, что когда-то, в недалёком прошлом, будучи молодым парнишкой, он был лучшим другом для злейшего в их понятии главаря моджахедов Ахмад-Шаха Масуда. Того самого, чьи люди безжалостно убивают их сослуживцев, того самого, который отдал приказ сбивать даже беззащитные «чёрные тюльпаны». И что вот теперь, их комбат, лично поведёт всех в бой, чтобы убить хоть и бывшего, но друга. Интересно узнать, как бы он выглядел в их глазах, если бы они узнали всю эту горькую правду сейчас.
От этих нехороших мыслей, Владимира отвлёк громкий командный голос его заместителя, майора Верхова Сергея Ивановича: «Батальон равняйсь! Смирно! Равнение на середину!
Выслушав доклад, Владимир поприветствовал личный состав и приняв встречное приветствие, дал команду: «Вольно!». Всматриваясь в эти минуты в лица солдат, сержантов и офицеров, он подсознательно заметил в нацеленных на него взглядах, их настоящую, безграничную и непоколебимую уверенность в нём, как в командире.
— Нашему батальону, — с волнением начал говорить Владимир, — поручено ответственное задание по уничтожению действующих баз моджахедов на вершинах Панджшерского ущелья. Задание по-своему сложное и опасное. Для того чтобы, вертолётная эскадрилья могла выявить многочисленные группы противника и обрушить на них разрушительный залп, мы с вами должны выманить их из укрытий и первыми вступить с ними в бой. Но сделать это мы сможем, если, ночью разминировав их минные поля поднимемся на одну из открытых площадок, где сосредоточились существенные силы моджахедов. Подъём будет тяжёлым, потому что на себе нам придётся нести много вооружения, благодаря которому нам возможно удастся продержаться до прибытия, как я уже и говорил основных сил. Однако, есть обстоятельство, которое не позволит нам совершить подъём всем подразделением: у нас просто не будет на это времени. Мною принято решение о создании тактической мобильной группы в количестве тридцати человек. Руководить данной группой буду лично я. Остальные офицеры, в составе своих стрелковых рот поднимутся десантом на вертолётах. – Владимир сделал небольшую паузу, после чего продолжил.
— Учитывая опасность восхождения и другие важные факторы, прошу выйти из строя тех, кто добровольно согласен пойти со мной в первых рядах, кто осознаёт риск и отдаёт себе отчёт в принятом им решении. Да, вы правильно меня поняли, шансов вернуться обратно живыми, будет немного и не у всех. Но проявив профессионализм, мы сможем увеличить такие шансы и выполнить боевое задание. Разрешаю не выходить из строя тем, кто уходит на дембель.
Владимир подозвал к себе офицеров, чтобы исключить какого-либо нажима на личный состав с их стороны. Закурив, офицеры мельком наблюдали за батальоном, который ожил будто пчелиный рой. Через минуту из строя гурьбой стали выходить старослужащие и в основном те, у кого подходил к концу срок службы.
— Командир, мы тут сообща решили, что молодняк пойдёт в составе десанта, — ответственно заявил дембель, старший сержант Букреев. – А первыми пойдём мы. И это наше общее решение.
Неописуемое волнение охватило Владимира целиком, и чтобы хоть как-то скрыть влажные от слёз глаза, он задвинул на них козырёк афганки.

Глава 8

В просторном и светлом кабинете директора ЦРУ стоял устойчивый запах дорогих сигар и виски. У разгоревшегося камина, в кожаных креслах сидели двое мужчин.
— В личной беседе с президентом, я убедил его в активизации по ослаблению Советских войск в Афганистане, в частности разговор зашёл о Панджшерском ущелье, — сказал своему собеседнику из пентагона, глава ЦРУ. – А именно, о целесообразности оказании срочной военной помощи группировке, возглавляемой Ахмад — Шахом Масудом. Наши разведывательные данные показали, что вести активные бои моджахедам мешает авиация, как правительственных войск, так и авиация советов. Под угрозой находится единственный и проверенный путь, по которому моджахедам доставляется всё необходимое из Пакистана, Ирана и Китая. Господин президент, был крайне обеспокоен этим фактором. В итоге, на днях, центральное разведывательное управление получило от правительства США директиву с указанием о предоставлении моджахедам новейшего вооружения, способного изменить возникшую негативную ситуацию в лучшую сторону. Как вам известно, против советских войск в Афганистане объявлен джихад. К войне присоединилось большое количество арабских наёмников. Теперь, исходя из мною сказанного, я хотел бы услышать и ваши доводы, как представителя пентагона.
— Министерство обороны уверено, — ответил сотрудник пентагона, — что изначально, советы, вводя в Афганистан свою группировку, прежде всего готовились к ведению обычных военных действий. Однако на деле, им приходится воевать против партизанских формирований, и в основном в горах. Абсолютным минусом такой войны для наших оппонентов, является тот факт, что тот же Масуд воюет, как говорят у русских – в своём огороде. Мы же, стараемся пока избегать втягивания наших сухопутных войск в горные районы, используя при этом авиаудары для поддержания войск коалиции против талибов. Но и у нас есть проблема. Смертники с поясами шахидов, раз за разом оказываются вблизи военных объектов, государственных учреждений Афганистана и международных организаций, находящихся под нашей охраной.
— Как вам известно, — продолжил глава ЦРУ, — военными конструкторами создано мощное оружие, которое нуждается в боевом крещении.
— Вы имеете в виду «Стингер»?
— Совершенно, верно.
— И чтобы вы хотите от пентагона?
— Мы бы хотели, чтобы ваши представители, секретно переправили к
Ахмад – Шаху– Масуду нашего инструктора и несколько экспериментальных единиц данного оружия.
— Но, если я не ошибаюсь, моджахеды уже используют некоторые наши системы, я говорю об «Ред Ай», а также о британских ракетах «Блоупайп».
— Да, вы правы. Но у ракеты «Ред Ай» со слов военных экспертов ненадежные контактные и бесконтактные взрыватели, ракета разбивается об обшивку и отлетает от того же вертолёта или самолёта. В добавок ко всему
дальность обеих ракет не превышает трех километров. Если новейшее оружие при его использовании моджахедами покажет положительный результат, то как я уже и озвучил, ситуация на территории Афганистана кардинально изменится, а значит у советов возникнут проблемы. Президент останется довольным.
Представитель пентагона на секунды задумался.
— Я ознакомился с тактико-техническими характеристиками «Стингера» и ничего не имею против его испытания в Афганистане. Но не окажется ли так, что Масуд, использует это оружие против нашей авиации?
— Я понимаю суть вашего вопроса. Ахмад – Шах капризен, своенравен и преследует в большей степени свои интересы, но у него есть то, что нам нужно: у нас с ним общий враг. И пока наши интересы с ним совпадают, мы можем рассчитывать на хороший результат.
— Хорошо. Сообщите мне дополнительно о том, когда бы вы хотели предоставить оружие для отправки.
— Ну, зачем же дополнительно? Оружие должно отправиться в ближайшие двадцать четыре часа.
Владимир внёс в список тактической мобильной группы последнего солдата. Так получилось, что вышедших из строя старослужащих и дембелей, желающих идти первыми, оказалось куда больше, чем запланированное им общее количество солдат, задействованных для операции. Поэтому, пришлось расширить состав группы ещё на шесть человек. До самого вечера кропотливо занимались сборами, составили перечень самого необходимого, что взять с собой в горы, а это: оружие, боеприпасы, медикаменты, верёвки с карабинами, радиостанцию, воду и сухой паёк. После чего, распределив собранные комплекты, и учитывая при этом физические возможности каждого члена группы, уложили всё по рюкзакам. На следующий день было намечено изучить сигнальный язык жестов, который в обязательном порядке был нужен для исполнения команд, общения друг с другом в особенных условиях, не нарушая тишины и конспирации. Этому Владимир решил уделить особое внимание, поскольку знал, что знание таких жестов, на практике многим спасло жизни. Вечером после отбоя, он собрал всех командиров в своей палатке.
— Завтра, в двадцать два ноль ноль, группа покидает место дислокации и уходит в горы, — объявил он. – Вы остаётесь с личным составом. Утром, после построения и завтрака, начинаете готовиться к десантированию. Вы у меня опытные командиры и каждый из вас знает, что необходимо для этого сделать. Утром я встречусь с начальником штаба группировки и передам ему подготовленный нами в письменном виде план боевой операции, где всё будет расписано, а именно: позывные радиостанции, схема движения группы в горах, а также предположительная открытая площадка на вершине, с которой в указанное время мы и начнём движение в тыл противника. Ваша задача: после сигнала, переданного радистом группы на радиостанцию батальона, организовать быструю посадку личного состава на вертушки и вылететь для десантирования в указанный квадрат. Координаты будут переданы командиру эскадрильи. – Владимир вынул из планшета план операции с подробными инструкциями и положил на снарядный ящик, предназначающийся вместо стола.
— Прошу всех расписаться за полученную копию плана операции.
Он выдал командирам стрелковых рот и взводов батальона копии документа.
— Все свободны кроме Верхова.
После того, как командиры вышли из палатки, Владимир обратился к заместителю.
— Сергей Иванович, хочу попросить тебя лично проконтролировать завтрашнюю выброску. – Владимир протянул ему руку для рукопожатия.
— И смотри там… Береги и себя и бойцов. – Они дружески обнялись.
— Не волнуйся комбат, — сказал Верхов. – Я думаю, что всё будет хорошо.
Владимир кивнул.
— Надеюсь.
Верхов ушёл. Оставшись один Владимир прилёг на топчан. Сейчас у него появилось время, чтобы вспомнить Лену. Он не видел её уже три года. До тюрьмы она писала ему еженедельно, высылала фотографии детей, расписывала в подробностях о том, как воспитывает их. Писала, что дети часто спрашивают о нём. Пытаясь обуздать волнение и переживание, он вышел из палатки. Проходящий рядом дежурный по батальону, заметив его тут же подошёл с докладом.
— Товарищ подполковник, за время дежурства происшествий не случилось. Дежурный по батальону старший лейтенант Садреев.
Владимир молча кивнул головой, дав понять, что доклад принят.
— Алибек, сигаретой не угостишь?
Тот полез в карман и вытащив начатую пачку «Охотничьих» протянул Владимиру.
— Вот, возьмите товарищ подполковник. Но, вы вроде не курите?
Владимир слабо улыбнулся.
— Да, но сейчас что-то захотелось. Спасибо.
Зайдя в палатку, он закурил, после чего долго раскашливался.
Утром Владимир прибыл в штаб группировки и сразу же зашёл к заместителю начальника штаба, Андрею Викторовичу.
— О, Володя, здравствуй. Как раз ждал тебя. – Они поздоровались, пожав друг другу руки.
— Андрей, я принёс план операции, — сказал Владимир. – Его нужно согласовать с начальником штаба.
Андрей махнул рукой.
— Пошли, он на месте.
Постучав в дверь, они вошли в кабинет начальника.
— Ну, что же, — громким басом проговорил Пётр Фёдорович, ознакомившись с планом. – Толково! Я бы даже сказал – стратегически грамотно! Одобряю. Сегодня же ознакомлю с ним командира вертолётной эскадрильи. В два часа дня проведём экстренное совещание, на котором согласуем важные детали операции. Прошу прибыть без опозданий.
Андрей и Владимир вышли из кабинета начальника штаба.
— Володь, зайди ко мне.
Пройдя к столу, Андрей достал из сейфа конверт и протянул Владимиру.
— Я сейчас выйду по делам, а ты не спеша прочти.
Он ушёл. Владимир сел на стул и развернув чистый без адреса конверт, вынул из него исписанный аккуратным почерком лист.
Он узнал этот почерк. Нервничая и подёргивая плечами, Владимир стал читать. Поначалу торопливо, но потом вернувшись опять к первым словам, словно не веря, что письмо предназначалось ему, уже медленнее и вдумчивее.
«Любимый, дорогой мой, здравствуй! Андрей прислал человека с запиской, где сообщил, что ты слава богу жив. Пишу тебе это письмо, а человек этот ждёт, на кухне сидит с мамой. Говорит: скорее пишите мужу письмо, а то нужно ехать. Почему ты не написал мне, когда тебя привезли в тюрьму? Хотела написать тебе первой, но адреса то я ведь не знаю. После того, как мне сообщили в военкомате, что тебя арестовали якобы за преступление, меня сразу же уволили с работы, над детьми в школе стали изгаляться. Короче вся извелась, все слёзы выплакала. Пришлось нам уехать к маме и к сестре. Ты уж держись, ведь я же знаю, что тебе не легко сейчас. Помни, что я и дети гордимся тобой! Хочу собрать тебе передачу, а как только смогу, то сразу же приеду к тебе на свиданье. Напиши мне свой адрес. Целую. Люблю. Твоя Лена».
Прочитав письмо Владимир еле сдерживал слёзы. В кабинет вошёл Андрей. Он молча сел напротив Владимира.
— Ты извини Володь, но я не написал Лене, что ты здесь, в Афгане. Пока этого делать нельзя. Но, думаю, что скоро ты и сам ей всё расскажешь.
Владимир убрал письмо в карман.
— Я пойду, надо готовиться, ночью уходим.

Глава 9

К рассматривающему в бинокль Панджшерскую долину и горный массив Ахмад – Шаху, подошёл глава его разведки Бахтияр.
— Ахмад, я получил две срочные информации, не терпящие отлагательств.
Масуд опустил бинокль.
— Говори.
— Из кишлака Руха прибыл наш связной. Информатор шурави передал ему, что сегодня в ночь, со стороны Саланга на вершину будет подниматься тактическая группа в количестве около тридцати человек. Это опытные шурави и хорошо вооружённые. Они планируют рано утром с боем прорваться к нашим господствующим высотам. Им на помощь вертолёты выбросят десант.
Ахмад – Шах отреагировал спокойно.
— Вызови подкрепление с верхних площадок и встреть их как положено. Что ещё?
— Вечером мои люди встречают караван из Пакистана. С ними придёт инструктор — американец, который доставит новое оружие для испытания в боевых условиях.
— Хорошо.
Бахтияр не уходил.
Масуд внимательно посмотрел на него.
— Ты, что-то забыл сказать?
— Да Ахмад. Группа шурави, о которой я тебе доложил, придёт во главе с Богдановым. Это с его батальоном мы вели тяжёлые бои три месяца назад у кишлака Пишгор. Они настоящие шайтаны и не боятся умереть.
Масуд на секунду замер.
— Ты сказал…Богданов?
— Да. Помнишь, это тот смелый полковник, который сам пришёл к тебе за своими солдатами?
— Ну, конечно.
— Ты его отпустил, а теперь он опять идёт к нам.
«А я всё думаю, куда же ты Володя пропал» — подумал про себя Масуд, ненадолго погрузившись в воспоминания. Бахтияр ждал что ответит Ахмад.
— Вот что, — произнёс Масуд. – Как стемнеет, разминируй тропы у входа в ущелье. Думаю, они поднимутся именно там. Пропустишь их, а потом сразу же заминируй все пути отхода. Никто не должен выйти отсюда живым. Теперь по поводу американца. Как только он прибудет на базу, проводи его ко мне.
— Да Ахмад, я понял.
Бахтияр был удовлетворён его ответом.
После ужина Владимир вновь собрал всех офицеров.
— Сегодня в штабе было проведено оперативное совещание, на котором рассмотрены все шаги по взаимодействию между тактической группой, вертолётной эскадрильей и стрелковыми ротами во время проведения боевой операции. Через три часа я со своей группой начинаю подъём на вершину. Для остального личного состава отбой с рюкзаками и оружием у изголовья. Марш-бросок до вертушек займёт около десяти минут, ещё пять минут погрузка. Связисту батальона от радиостанции не отлучаться ни на секунду. Ждёте нашего сигнала. – Владимир посмотрел на часы.
— Встретимся на вечерней проверке.
Ахмад – Шах – Масуд вместе со своими полевыми командирами, осматривал собранные из камней у скальных проёмов бойницы для пулемётчиков, а также ходы сообщения между огневыми точками. Остановившись у пропасти, он стал всматриваться в просторы долины.
— Ахмад, — обратился к нему один из его командиров. – Ещё не поздно отменить разминирование склона. Все выступы и вершины со времени начала войны находятся под нашим контролем. К чему этот риск?
— Мой дед был великим охотником, — не отводя задумчивого взора с Панджшерской долины, ответил Масуд. – Однажды, когда я находился с ним на охоте, он сказал мне: «Если зверь идёт по твоим следам и ты чувствуешь спиной его дыхание, нужно остановиться и повернувшись к нему лицом достойно его встретить».
Владимир медленно шёл вдоль строя личного состава батальона.
— Обстоятельства и ситуация, потребовали от меня моего участия в подъёме тактической группы на вершину. Обращаюсь к тем, кто будет в составе десанта. Ваши старшие боевые друзья и сослуживцы, пойдут в бой самыми первыми. Поэтому, сейчас вы должны забыть и вычеркнуть из памяти, все случившиеся ранее между вами передряги и ссоры, а именно, те отношения, которые называются неуставными. Большинство из вас, а это те, кто прибыли сюда из учебных подразделений, расположенных в Термезе, Маарах и Кушке, ещё не успели участвовать в боевых операциях. Но этой ночью, каждому из вас предстоит принять боевое крещение. Бой будет очень тяжёлым и пообещать кому-либо, что он выйдет из него живым, я не могу. Я бы мог этого вообще сейчас не говорить, но в случае моей гибели, я хочу остаться в вашей памяти честным и искренним командиром. Берегите себя и своих товарищей. Для меня вы все до одного герои. Надеюсь, что, выполнив боевую операцию, мы все с вами вернёмся сюда обратно и продолжим службу. Благодарю за внимание. – Отдав честь личному составу, Владимир направился к своей палатке. Некоторое время воцарившееся молчание нарушалось лишь негромким стуком его отдаляющихся шагов, и лишь последующие окрики командиров прервали его окончательно.
К Ахмад – Шаху – Масуду подвели прибывшего с караваном инструктора – американца. Он поздоровался и рассказал о цели своего прибытия. Выслушав его, Масуд осмотрел новейший зенитно-ракетный комплекс под названием «Стингер».
— Если я правильно понял, — спросил он у инструктора, — вы хотите провести его испытание в боевых условиях?
— Да.
— Вам повезло. Сегодня ночью, либо ранним утром, такая возможность представится. Но вы должны будете, сейчас, обучить моих людей как пользоваться им.
— Хорошо.
Масуд дал команду полевым командирам выделить десять человек для обучения и в последствии вооружить их этим оружием для предстоящего боя. Кроме того, он указал на подготовку мест на скальных площадках для удобного произведения выстрелов по целям.
Наступающая мартовская ночь на удивление была тёплой, но ветренной. Построив группу, Владимир осмотрел снаряжение каждого солдата. чтобы пока это возможно, выявить какие — либо предметы, которые при лунном свете будут отражать отблеск на расстоянии. Отсутствие таковых его порадовало. Наученные опытом бойцы, за два года службы усвоили это важное правило. Окончив осмотр, Владимир подозвал к себе сержанта Букреева.
— Выходим. Расстояние друг от друга десять метров. Ты и два сапёра во главе, я замыкающий. При подходе к тропе подаёшь условный сигнал. Группа присела. Исследовали участок на наличие мин, обнаружили, тут же разминировали и подали знак, что можно идти. Группа встаёт и идёт дальше. Ясно?
— Так точно, товарищ подполковник.
— Всё. Вперёд.
Через час пути сапёры подали знак на остановку. Долина заканчивалась, склон становился более крутым. Где-то там выше, метрах в пятидесяти, располагалась первая открытая площадка на горе. Букреев и сапёры стали подниматься по насыпи. Закрепившись на одном из маленьких выступов, они сбросили позади идущим верёвку для облегчения подъёма с тяжёлыми рюкзаками и вооружением. Медленно, но уверенно группа преодолела первое препятствие и влезла на первую площадку, заросшую горным кустарником. К счастью, луна всё это время скрывалась за появившейся облачностью. Все залегли чтобы отдышаться, перед вторым, более крутым и опасным подъёмом. К Владимиру подползли сапёры и Букреев.
— Командир, — тихим и взволнованным голосом зашептал Букреев. – Я что-то не пойму, на тропе ни одной мины. Здесь их должно быть как гороха.
Владимир перекинул взгляд на сапёров. Те закивали головами, соглашаясь со словами Букреева.
— Чем вы мне это объясните? – спросил у них Владимир.
— А тут только один ответ, товарищ подполковник, — уверенно ответил один из сапёров. – Не заминировать совсем, они не могли. Значит, какая-то была у них особая причина, вот и не поставили.
Букреев озадаченно посмотрел на Владимира.
— Что будем делать, товарищ комбат?
— Полезем на вторую вершину. Возьми с собой верёвку подлиннее. Поднимешься первым вместе с сапёром. Как только закрепитесь наверху, дёрнешь верёвку три раза, это будет условный знак что всё нормально. Следом вытянете остальных.
— Я понял. – Букреев уж было развернулся, но Владимир задержал его за локоть.
— Вы… там аккуратнее.
Тот улыбнулся.
— Ты же знаешь командир, у меня этой аккуратности на всех хватит.
Владимир сделал серьёзное лицо.
— Потому и говорю…
После того как Букреев с сапёром стали подниматься на вторую вершину, Владимир подполз к радисту.
— Свяжись с батальоном, доложи, что идём на второй подъём. Как только поднимемся выйдем на связь.
Пока радист передавал сообщение, все наблюдали за поднимающимися в гору сапёром и Букреевым. Ночная мгла тем временем уже частично скрыла их на чёрном скальном фоне, оставив лишь слабое мелькание силуэтов.
— Ахмад, мои люди доложили, что шурави поднялись на первую вершину, — сказал Бахтияр. – Сейчас они наверняка поднимаются на вторую площадку. Там находятся три наши базы и первая линия обороны. Как ты и приказал, все минные ловушки мы убрали. Люди готовы к бою. Гранатомётчики с новым оружием, также готовы встретить авиацию шурави.
Ахмад – Шах – Масуд разлил зелёный китайский чай в пиалы.
— Присаживайся, выпьем чаю. Пусть они спокойно лезут, не надо им
мешать. – Бахтияр сел рядом с Ахмадом скрестив ноги и отложив в сторону автомат.
— Восхождение требует от них внимательности, кем бы для нас они не были, — продолжил Масуд. — Я бы даже напоил их чаем. Гость, приходящий в дом мусульманина, должен быть обязательно встречен с уважением, независимо от того, является ли гость родственником, чужим человеком, мусульманином или не мусульманином. Пророк Авраам, мир ему, был известен тем, как он встречал гостей. Он ел, только, если гость соглашался поесть вместе с ним.
Один из солдат держащий верёвку подал знак Владимиру. Это означало, что Букреев и сапёр благополучно добрались до второй открытой площадки в горах. Уже через минуту, воспользовавшись свисающей верёвкой, бойцы группы один за одним уходили вверх по уже проверенному маршруту. Последним поднимался Владимир. С минутными отдыхами, без рывков, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху, они всё ближе и ближе взбирались к вершине. Находясь ниже всех, Владимир слышал тяжёлые и усталые вздохи солдат. И лишь тогда, когда небольшие камни, сдвинутые со своих мест подошвами ботинок с грохотом, летели в пропасть, вся группа тут же резко замирала. Забравшись последним, Владимир перевернувшись на спину взглянул на часы. Стрелки показывали два часа ночи. Он дал команду рассредоточиться по периметру каменного выступа и соорудить из валяющихся повсюду камней укрытия, откуда можно будет вести стрельбу. Быстро установили ДШК, на расстоянии десяти метров друг от друга поставили пулемёты. Было решено, что, когда забрезжит рассвет, свяжутся по радиостанции с батальоном и запросят поддержки десанта. А уже при подлёте вертушек, выйдут из укрытий и начнут зачистку всей вершины. Стояла необыкновенная тишина, и чем меньше оставалось времени до рассвета, тем больше просыпалось птиц, дарящих группе великолепные трели, свист и чириканье.
— Ты только послушай командир, как они усердствуют, — тихо произнёс Букреев. – Даже умирать не хочется.
Владимир не успел ему ответить, потому что тут же, с противоположной стороны, донёсся протяжный мужской голос, читающий молитву на афганском языке. Бойцы встрепенулись и припали к автоматам. Владимир поднял руку, подав сигнал: всем затаится и не раскрывать себя ничем.
— Командир, смотри, кто-то идёт, — сказал Владимиру один из бойцов.
И действительно, со стороны, где демонстративно читали молитву, к группе Владимира, одетая в матерчатый балахон, босиком, шла девочка лет одиннадцати. В руках она несла какой-то предмет.
— Товарищ подполковник, а не взрывчатка ли у неё? – предположил
Букреев. – Полгода назад, такая же девочка в Баграме, в ведре с яблоками пронесла в расположение радиоуправляемую мину, но она чудом не взорвалась. А крикнуть «аллаху Акбар» успела. Может, я на всякий случай её…
— Никому не стрелять, — приказал Владимир.
И чем ближе она подходила, тем сильнее и сильнее накалялось нервозное напряжение.
— Рация! Командир, у неё в руках рация! – донёсся до Владимира чей-то голос.
Девочка подошла к возведённому из камней заслону и присев на корточки просунула во внутрь руку с небольшой портативной радиостанцией. Мысль о взрывчатке не покидала голову Владимира ни на секунду, но переломив себя он решился взять рацию из её руки.
— Всем отползти от меня, — сдержанно приказал Владимир.
Убедившись, что все от него отдалились, он подозвал радиста, протянув ему радиостанцию.
— Что скажешь?
Тот внимательно её осмотрел.
— Американская. Со сканером. Только я не пойму товарищ командир, для чего она нам её принесла?
Тем временем у моджахедов перестали читать молитву, а из динамика радиостанции, которую держал в руках радист, прозвучал спокойный ь мужской голос: «Здравствуй, Володя… Это Саид. Я рад, что ты вернулся ко мне».

Глава 10

— Ты всегда говорил, что друг познаётся в беде, — с малозаметным акцентом, продолжил он. – Поднявшись сюда, ты поступил именно так, не бросил своего старого друга и ни одному шакалу не доверил такое важное для своей страны дело, как убить меня, решив, что сделаешь это сам. Я высоко ценю твой поступок Володя и прошу Аллаха оберегать тебя в твоих начинаниях. Но перед тем, как окрасить кровью прозрачные воды великой реки, мы должны пожать друг другу руки. Пройди сто метров прямо, никуда не сворачивая.
Заметив, что Владимир сумбурно роется в мыслях решая идти или нет, радист, чернявый молдаванин Богдан, бросая взгляд то на держащую в руках американскую радиостанцию, то на Владимира, отрицательно замотал головой.
— Нет, товарищ командир. Духам верить нельзя, даже если они назвали вас по имени. Это просто случайность! Они сейчас там все обдолбанные!
— Всем лежать и не высовываться, — приказал Владимир, протянув свой автомат одному из солдат.
— Комбат, ты чё? Они же сразу грохнут тебя, — сделав изумлённое лицо, произнёс полушёпотом Букреев.
— Не грохнут…
Владимир забрал у связиста рацию моджахедов и со словами: «Букреев! За старшего», вышел из укрытия. Рассвет едва-едва проблёскивал, где-то высоко, там, на вершинах гор. Шагая в предрассветных сумерках и озираясь по сторонам, он пытался разглядеть все скальные выемки и расщелины с укрывшимися в них душманами. Увиденное, несомненно, принесёт огромную пользу, когда группа начнёт штурмовать эти укрепления. У виднеющегося сквозь слабый туман обрыва Владимир заметил очертания двух силуэтов. Подойдя ближе, он хорошо разглядел Ахмад-Шаха-Масуда.
На нём была форма полувоенного покроя темно – зелёного цвета, головной убор из шерсти типа берета, на ногах ботинки из кожи. Рядом с ним стояла та самая девочка, которая и принесла радиостанцию в укрытие группы. Только сейчас на её детских плечах уже висел автомат Калашникова, а на трофейном солдатском ремне со звездой, опоясавшем её хрупкую фигурку, болтались две гранаты Ф-1. Владимир протянул ей радиостанцию. Та схватила её и тут же спряталась за Ахмад-Шахом, высунув только голову, покрытую платком. Широко раскрыв глаза, она с любопытством наблюдала за Владимиром.
— Извини Саид, но рукопожатия не будет, — хладнокровно заявил Владимир глядя тому в глаза. – Прошло много времени, мы изменились и каждый пошёл своей дорогой. И всё бы ничего, но эта грёбаная война свела нас. И ты и я прекрасно знаем, что в этом бою победителей не будет.
При ярком лунном свете выражение лица Масуда обрело строгость.
— Ты стал мудрецом, Володя. Надеюсь, что после нашей встречи, твоя интуиция подскажет тебе, что ты стал жертвой грязных геополитических амбиций своих горе-маршалов, обожающих двигать по полированному столу своего кабинета оловянных солдатиков. Разве у психически здорового человека может возникнуть желание навязать свою гнусную волю чужому народу, и забрать у него самое дорогое – свободу. – Произносимые Ахмад -Шахом слова с каждой секундой меняли тембр его голоса, делая его то высоким, то низким, но всё это время он сохранял удивительное спокойствие.
— Поэтому прошу тебя, — продолжил он, — уйти с Панджшера, хотя бы ради Лены, ради всех родственников и близких тех ребят, которые сейчас у тебя за спиной. В противном случае Володя они все погибнут. Зачем твоей земле столько цинка? — Ахмад с улыбкой посмотрел на спрятавшуюся за ним девочку, затем вернулся к разговору с Владимиром.
— Эта девочка — сирота. Три месяца назад во время зачистки кишлака Порох, ваши солдаты ворвались в их дом, где расстреляли её родителей, только за то, что они не дали им воды. Перевернув в их доме всё, они поняли, что у них попросту не было ни капли воды. Но этого солдатам показалось мало, и они заминировали их тела. Те, кто остался в живых в этом кишлаке, обратились ко мне за помощью. Мои сапёры разминировали трупы и похоронили их, а девочку пришлось забрать сюда. И первое, что она спросила у меня здесь, это — автомат. Как видишь, я не смог ей отказать. Теперь ты знаешь с кем тебе придётся воевать.
— Мы не уйдём Саид, — сухо произнёс Владимир, после нескольких секунд молчания в их тяжёлом разговоре.
Масуд что-то сказал девочке на своём языке и она, хмуро озираясь на Владимира, быстро пошла в направлении укрытий, где засели моджахеды.
— Жаждущий тянется к кувшину с водой, чтобы наслаждаться
жизнью — с сожалением и усилием сказал Ахмад – Шах. – Ты же Володя, подобен безумцу и хочешь насладиться смертью, забыв о том, что от смерти лекарства нет. – Не спеша развернувшись Масуд ушёл в след за девочкой.
Вернувшись к группе Владимир взял свой автомат.
— Радист! На связь с батальоном и вызывай десант. При подлёте вертушек зелёной ракетой указать наше местонахождение. Букреев! По моему сигналу начинайте обстрел из ДШК скальной стены справа. До прибытия основных сил держим оборону. Штурм начинаем вместе с высадившимся десантом.
Через минуту Богдан доложил Владимиру, что десант вылетает из места дислокации.
К Ахмад-Шаху через пещерные ходы сообщения прибыл его начальник штаба.
— Масуд, шурави молчат. Я думаю, что они ждут подкрепление. Может мы атакуем их первыми?
— Нет. Где американец?
— На вершине. С ним наши люди со «Стингерами».
— Очень хорошо. Если ракеты не подведут, и мы собьём вертолёты, то сразу начинайте атаку на шурави. А если всё произойдёт наоборот и эти «Стингеры» окажутся бесполезными против тепловых ловушек, американца тут же расстреляйте и спускайте с верхних баз дополнительные силы. И ещё… Богданов мне нужен живым. Предупреди об этом всех.
— Товарищ командир! Десант! – крикнул связист.
Со стороны перевала Саланг Владимир увидел семь стрекочущих чёрных точек. Это были МИ-24. Выстреливая тепловые ловушки, они шли на бреющем полёте.
— Живо ракетницу, — скомандовал он. – Приготовиться к бою! Огонь!
Шкал огня вырвавшийся из тридцати пяти автоматных и пулемётных стволов, направленный на скальные укрытия моджахедов, на первый взгляд мог показаться разрушительным. Но душманы по странным обстоятельствам ответным огнём отвечать не торопились. Тем временем, вертушки начали снижаться для высадки десанта. Когда всем казалось, что высадка личного состава пройдёт под надёжным огневым прикрытием, случилось непредвиденное. Все семь вертолётов, один за другим, на высоте около ста метров ярко вспыхивали и разламываясь в воздухе падали на скалы словно огромные горящие факелы.
— Прекратить огонь! – закричал Владимир.
В наступившей тишине, вдыхая едкий, разъедающий глаза пороховой дым, все молча наблюдали как последние объятые пламенем обломки фюзеляжей вертушек с грохотом и скрежетом скатывались по склону на дно ущелья. Из наушников, висевших на шее у радиста молдаванина, донёсся громкий басистый голос руководителя операции вызывающего дежурного вертолётной эскадрильи: «Омега! Омега! Я Сатурн! Что с десантированием? Почему блядь ни одна вертушка не выходит со мной на связь?
Тут же руководитель операции запросил по радиостанции группу Владимира. Тот подполз к радисту и взял микрофон. На требование доложить обстановку и что случилось с десантом, Владимир совершенно бесцветным голосом произнёс: «Десанта больше нет…».
— Комбат! Духи! – крикнул Букреев.
Владимир резко оглянулся. Толпа моджахедов в количестве около пятидесяти человек с автоматами наперевес бежала к месту, где группа заняла оборону. Не дожидаясь приказа на открытие огня, пулемётчик узбек Искандер, матерясь на ломаном русском длинными очередями стал прижимать душманов к камням. Те залегли, но рьяно огрызались. Пули, чеканя по скальным камням выбивали снопы искр и пыльную крошку. В горячке боя кто-то крикнул: «Командир! Смотри обходят с фланга!
Рассредоточившись насколько это возможно было сделать на минимальной площади, бойцы с трудом сдерживали натиск наступающих. Понимая, что выкурить группу из укрытий, а затем сбросить вниз сходу не получиться, моджахеды пустили в ход реактивные противотанковые гранаты РПГ-18 «Муха». Группа понесла первые ощутимые потери: шестеро убитых и трое раненых, один из которых санинструктор. Оставшийся второй санинструктор, ползая между ранеными вкалывал им промедол. Владимир понимал, что эвакуировать раненых и убитых будет невозможно. Неожиданно небо затянулось тучами и пошёл стеной проливной дождь. Но несмотря на этот фактор, моджахеды не собирались ослаблять натиск. Обстрел только усилился. Душманы яростно рвались в атаку, словно волна за волной, затем откатывались, оставляя горы трупов. Повсюду доносились душераздирающие крики и стоны раненых. Накопившаяся в выемках верхних склонов дождевая вода, бурно падала водопадом вниз и вымывая кровь из огнестрельных ран убитых, уже окрашенная в ярко красный цвет и имеющая тошнотворный запах, стекала в укрытие, где находилась группа. В какой-то момент все осознавали, что ещё несколько таких атак и дело дойдёт до рукопашной. Количество душманов увеличивалось настолько, что уже не хватало времени на перезарядку магазинов. Увеличилось и число погибших бойцов. Сам Владимир был ранен в левую руку чуть выше локтя. Она хоть и свисала плетью, но он, изловчившись скрипя зубами зажал-таки пальцами магазин вставляя в него последние шесть патронов.
— Богдан! М олдова! – окликнул он затихшего радиста.
Тот не отозвался.
— Саша! Букреев! Ты жив? – громко, чтобы тот услышал его, крикнул Владимир.
— Жив.
— Проверь-ка радиста. Только что вроде, как крутил рацию, а сейчас…
Букреев подполз к лежавшему у большого камня молдаванину. Осмотрел его и рацию.
— Он убит комбат. Рация разбита. Снайпер…
Владимир тяжело вздохнул.
— Сколько нас осталось Саша?
Букреев осмотрелся по сторонам, приглядевшись к тем, кто подавал хоть какие-то признаки.
— С тобой комбат вроде как семеро. Но стрелять… — он сморщился от боли, — думаю смогут не все. Да и нечем. Цинки пустые.
Пользуясь неожиданным затишьем, Владимир, высунув голову бегло осмотрел прилегающую к ним территорию. Метрах в ста пятидесяти от них он заметил несколько групп моджахедов. Было понятно, что те готовятся к последнему штурму.
— Всем, кто может двигать руками достать гранаты, — сказал он шевелившимся бойцам. – Никому не приподниматься и не вставать. Как только они подойдут вплотную…прижимаем гранату к себе и рвём чеку. Вопросы…есть? Я понял, вопросов нет. Благодарю…за службу.
Пусть неразборчиво и даже не в один голос, но он всё-таки услышал: «Служим… Советскому Союзу…».
Вдруг, сквозь шум дождя, со стороны, где находились моджахеды, из рупорного армейского громкоговорителя послышался знакомый Владимиру голос: «Володя, оставь в живых хоть несколько своих бойцов, хоть несколько…Подари им жизнь. Даю честное слово, что я дам возможность им уйти к своим. Мои люди помогут им спуститься с вершины. Они же ранены, я знаю…Мне сейчас нужен только ты. Даю тебе десять минут. Если не выйдешь, я пошлю к тебе своих особых людей, а у них нет жалости. Будь мужчиной, выйди ко мне».
— Не выходи комбат, — сказал Букреев. – Он убьёт тебя. Да и нас стопудово.
Владимир посмотрел на Букреева.
— Помнишь, ты говорил, что как вернёшься сразу женишься?
Тот невесело улыбнулся.
— Помню…Но как-то вот не получается. Наверное, чуть попозже. В следующей жизни… А приглашение оставляю в силе.
Букреев стал приподниматься на локтях, чтобы облокотиться спиной на камень.
— Куда! Лежать! – закричал ему Владимир.
Но поздно. Пуля снайпера, попав Букрееву в область сердца, отрикошетила об лежащий за его спиной камень и со звоном затерялась в мокрой от дождя расщелине. Владимир закрыл глаза, из которых тут же просочились слёзы. Стоны раненых бойцов вернули его из стопорного состояния. Придерживая простреленную левую руку, он, покачнувшись встал и шатаясь из стороны в сторону, перешагивая через тела убитых направился к позициям моджахедов. Начавшийся больше часа назад ливень, так и не прекратился. Пропитанная насквозь афганка прилипла к телу и сковывала движения, а наполненные водой ботинки при ходьбе хлюпали и казались неимоверно тяжёлыми. Вытерев ладонью мокрые и воспалённые глаза, Владимир увидел Саида. Он стоял у края всё той же пропасти, где они встречались перед боем. На его теле и лице виднелись ранения, разорванная форма была в крови. Обе руки он держал у себя за спиной. Мысль о том, что там у него автомат или пистолет, Владимира уже не пугала. Несмотря на то, что они были врагами и в течение часа между ними шёл кровопролитный бой, Владимир, по непонятным причинам не переставал верить ему и считал его самым честным военным противником. Он знал, ещё с их юности, что Саид всегда и в любой ситуации сдерживал данное им слово независимо от складывающихся обстоятельств. Услышав, что он не станет добивать раненых солдат и позволит им уйти, и более того, спустит их с вершины вниз, Владимир принял решение прийти сюда.
— Я знал Володя, что ты придёшь, — с еле заметной улыбкой, произнёс Саид. – Поэтому я захватил с собой свои любимые игрушки.
Он неторопливо вытащил из-за спины две сабли. Каждая из них по длине была около метра. Одну из них, взяв рукой за кончик лезвия, он протянул рукояткой к Владимиру.
— Это твоя. Будь осторожен, она очень острая. Обрати внимание Володя на ручку. Она сделана из чистого афганского свинца.
Владимир взял, но не разглядывая опустил руку с оружием вниз.
— Даже и не знаю, как тебя благодарить, — иронично произнёс он.
Саид стал вдруг очень серьёзным.
— Не нужно благодарностей Володя. Это не подарок. Мы будем с тобой драться, здесь, у пропасти. Условия очень простые и самые честные: если я тебя убиваю, я сохраню жизнь всем твоим раненым солдатам. Если меня убиваешь ты, значит Панджшер упадёт к твоим ногам.
Владимир осмотрелся по сторонам. Кроме них двоих он никого вокруг не заметил. Неутихающий ливень вымыл скалистую поверхность, на которой они оба находились до блеска, от этого она стала очень скользкой. Первые сабельные удары Саида, Владимир отразил с трудом, подставив под них лезвие сабли, которую он держал в своей руке, но лёгкого ранения избежать не удалось. Из пореза на плече тут же просочилась кровь. Дальнейшее хождение по кругу и обмен ударами продолжалось около пяти минут. Понимая, что Саид настроен фанатично и что его навыки куда более активны чем его, Владимир вспомнил о штык – ноже, который вложил под ремень в ожидании рукопашной схватки с моджахедами. Он искал возможности его использования именно сейчас и нашёл её. После очередного отражения удара Саида Владимир выронил саблю. Когда тот подошёл к нему и приложив лезвие к его горлу намеревался нанести смертельный взмах, Владимир достав штык – нож воткнул ему в грудь. Тот пошатнулся и широко раскрыв глаза стал медленно запрокидываться на спину, пытаясь ухватиться руками за афганку Владимира. Его тело, пролетев несколько десятков метров и ударяясь о скалы, затерялось в водном потоке, бушующем на дне Панджшерского ущелья. Тяжело дыша и превозмогая дрожь, Владимир приходил в себя стоя на краю пропасти. Ему казалось, что, слегка тронувшись умом он уже никогда не заживёт той жизнью, в которой было самое сокровенное: его Лена, дети и всё — всё, что он видел своими человеческими глазами. Металлический лязг затвора, раздавшийся за спиной, заставил его обернуться. Всё, что он успел запомнить, это взгляд девочки, чьи глаза были наполнены слезами.

Эпилог

Десятого сентября 2001 года, в офисе телеканала СНН раздался телефонный звонок. Неизвестный женский голос сообщил, что объявленная телеканалом гибель министра обороны Афганистана Ахмад Шаха Масуда, по прозвищу Панджшерский лев, является абсолютной ложью. В доказательство к своим словам тот же женский голос уверенно заявил, что Ахмад — Шах – Масуд был убит одним из советских офицеров ограниченного контингента Советских войск в Афганистане, неким подполковником Богдановым в марте одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года на одной из вершин Панджшерского ущелья. Более того, она дополнила, что именно она застрелила Богданова, сразу после того, как он убил Ахмад-Шаха-Масуда. В данный момент администрация телеканала ведёт переговоры с вышеуказанной женщиной с целью получения подробного видеоинтервью о событиях девятнадцатилетней давности. В то же время ФБР опровергла информацию о своей заинтересованности вышеуказанным лицом. Военные министерства стран, участвующих в военной компании на территории Афганистана, от комментариев воздержались.

Еще почитать:

Робот способен полюбить! — Улыбка.

Музыка боли — Белый аккорд

Прекрасной юности момент. — Оглавление

Жизнь без денег — Глава III