Глава 1

В комнате было слишком темно, чтобы я могла различать хоть какие- то предметы. Полный мрак и тишина.

Лежа на полу, я слышу только своё дыхание и равномерное биение своего сердца. Я сосредоточена только на том, что пытаюсь сосчитать свой пульс, а точнее количество его ударов и частоту, с которой он ещё бьётся.

Пару часов назад, самостоятельно, стоя пред зеркалом в ванной комнате, я отрезала себе ножницами волосы под каре. Затем, из пепельного оттенка волос, я перекрасилась в брюнетку, и как оказалось — этот цвет эффектнее подчеркивал красоту моих зеленых глаз. Если я хочу, что-то поменять в своей жизни, неплохо было начать хотя бы с таких перемен.

Моё психологическое состояние пришло совсем в негодность, все события, случившиеся за последнее время которые со мной происходили, выбили меня окончательно из колеи. Нужно было где-то  вновь черпать силы, энергию, чтобы двигаться дальше.

Большой ворсистый ковер, на котором я лежу, приятно щекочет мою кожу.

Я нахожусь в своей старой квартире, в которой я жила до того момента, когда переехала к Эндрю Гейбу. Это мой парень, с которым мы уже живём вместе пару лет. Он замечательный человек, который сознательно выбрал себе не легкую жизнь с девушкой-детективом убойного отдела, кем я собственно и являюсь.

Гейб, врач-психотерапевт с хорошей репутацией, своей клиникой и могущественным финансовым состоянием.

Наш убойный отдел, с помощью Гейба раскрыл не одно сложное дело, связанное с серийными убийцами, за что я ему безмерно благодарна.

За всё — то время, что мы живём вместе; меня похищал маньяк, который едва не убил меня, я так же не раз подвергалась угрозам со стороны бывших заключенных, а даже была подозреваемой в расследовании убийства племянницы моего начальника.

После последней истории, все, кто был участником расследования, дошли тогда до крайней точки, каждый по-своему.

Мой непосредственный начальник —  майор Тед Броуди, хотел после окончания этого расследования, уйти в отставку, но сенатор, лично, уговорил его взять отпуск на три месяца, а затем вернуться к своим обязательствам. Он был нужен городу, мне, нам и всему департаменту Нью-Йоркской полиции с его огромным опытом. Я была искренне счастлива, что Броуди смог вернуться. Без него я не представляла наш убойный отдел, майор Тед Броуди – неотъемлемая часть него.

Мой незаменимый напарник Брайн Уэйн все так же — холост, красив, и не перестает волочиться за дамскими юбками. Между собой мы его называем – «Казанова». Да, он, безусловно, хорош собой. Его внешность, может, вы подумаете и банальна, но описываю её, так как есть. Брайн настоящий красавчик! Это высокий, атлетического телосложения мужчина, ему 35 лет, с карими глазами, точеными чертами лица, очень харизматичный, преданный друг и закоренелый холостяк. Мы напарники уже много лет, Брайн стал моей тенью. Я уже и не представляю себе мой рабочий день без него, или расследование дела с другом напарником.

Итак, пару дней назад я взяла отгул на три дня, чтобы придти в себя после последнего дела. Поимка серийного преступника отбирает много моральных сил. Ты не можешь ночами нормально спать, зная, что очередной псих в любую минуту может кромсать кого- нибудь на куски или насиловать. Некоторые жертвы годами, отчётливыми картинками стоят в голове, и ты никак не можешь от них избавиться.

Моя работа – это ежедневная встреча со смертью. Я гоняюсь за людьми, совершающими ужасные, чудовищные преступления иногда не поддающиеся никакому логическому объяснению. Мой мозг работает двадцать четыре часа, семь дней в неделю и так, изо дня в день, мне некогда расслабиться даже на минуту.

Я всегда говорю своему парню Гейбу, что он весьма кстати подвернулся мне и стал моей опорой, врач психиатр – психолог, нужен был мне каждый день как воздух, а Гейб таковым и является.

Хоть я и запрещаю ему всякий раз лезть ко мне в «голову» как специалисту своего профиля, всё же он, как никто другой знает мои слабые места и моё поведение  в той или иной ситуации, Гейб каждый раз нарушает это правило.

Вот и сейчас, он наверняка дергается и переживает, как я тут? Я это знаю наверняка.

Но сейчас, мне необходимо личное уединение, полная изоляция, и Гейб это прекрасно понимает. Мне необходимо побыть наедине с собой, расставить всё на свои места в своей голове. Может это и звучит эгоистично и даже жестоко по отношению к близким мне людям, но по-другому я не могу справиться.

В данный момент, самое страшное для меня то, что в комнате я нахожусь не одна. Рядом со мной сидит девочка лет десяти – двенадцати, с туго заплетенными двумя косичками, в красном платье в белый горошек, белых носочках и красных туфельках. Она сидит рядом, подтащив к подбородку обе ноги и обхватив их руками. Её зовут Хлоя. Знакомьтесь, — это моя галлюцинация!

Да, да, да, знаю, я должна была сказать в первую очередь об этом Гейбу, но по — началу я подумала, что это простое переутомление, всё разово и на следующий день всё пройдет само собой, надо только хорошенько выспаться. Но, вопреки моим ожиданиям — этого не случилось. Поискав самостоятельно информацию в интернете, я прочитала кучу статей на тему галлюцинаций. Потом, я накупила себе самостоятельно какие-то таблетки и стала их принимать горстями, дабы поскорее избавиться от этого кошмара.

Как я не старалась, Хлоя всё не исчезала. Она появляется каждый день, когда ей вздумается. Я не могу контролировать её появление. Больше всего я боюсь, что это может быть начальной стадией шизофрении, тогда моей карьере в одночасье, придёт конец! Одна только эта мысль начинает сводить меня с ума.

Даже если меня оставят на службе, к расследованию серьезных дел допуска у меня не будет, меня переведут в лучшем случае на бумажную работу.

Конечно, я отдаю себе отчет в безрассудстве своего поступка, безусловно Гейб имеет право знать, но один вопрос в моей голове остается неизменным, останется ли он со мной после того как узнает? Зачем, ему богатому, влиятельному, внешне привлекательному молодому человеку, за которым гонятся все девушки города, оставаться с человеком, у которого начинается шизофрения?

— Долго ты ещё тут будешь лежать, притворившись трупом? – послышался писклявый детский голос.  — Мне ужасно скучно! – это заговорила Хлоя.

— Отвали от меня! Что ты пристала ко мне?!

— Говорю же, мне скучно!

В темноте я не могла хорошо рассмотреть её, да особо и не старалась, но наверняка сейчас предположила я, Хлоя сердито смотрела на меня исподлобья.

— А мне плевать! Ты что не понимаешь, что ты ломаешь мне жизнь своим появлением? Всё, что я так долго годами выстраивала, ты хочешь разрушить. Откуда ты взялась!? – я открываю глаза и поворачиваю голову в сторону на исходивший голос, старательно всматриваясь туда, где, по-моему мнению, она могла находиться.

— Когда ты расследуешь убийства, Глория, мне намного веселей. Сегодня, ты детектив Глория Берч, какая-то совсем дохлая. Ты уже два дня тут торчишь, ни ешь, ни пьешь, я всё равно не исчезну, можешь не стараться.

Я закрываю лицо руками и начинаю медленно считать до десяти, пытаясь прогнать, таким образом, эту чертову девчонку из своего сознания или подсознания, не знаю, откуда она там берется. К моему большому страху, в темноте, я могу видеть её.

Досчитав до десяти, я убираю руки и смотрю вновь туда, где Хлоя только что сидела. К моему облегчению, её там нет. Я облегченно выдыхаю.

— Ты меня ищешь? – послышался голос, откуда-то сверху.

 Теперь девчушка сидела на диване, свесив ноги вниз, и склонившись к своим коленям, смотря на меня сверху.

— Отвали от меня, Хлоя! – разозлившись, крикнула я.

— Слушай, Глория, тебе не поможет эта изоляция. Может, стоит поговорить с докторишкой Гейбом? Хотя, нет, нет, ни в коем случае! Иначе он тебе так прочистит мозги, что мне придется расстаться с тобой. А я только начинаю к тебе привыкать. Так что я, категорически против этого!

— Как я могу видеть тебя, когда в комнате полный мрак? Я думала, ты боишься темноты и не явишься сюда.

— Я уже достаточно взрослая, чтобы мне не спрашивать твоего разрешения, детектив Берч. А теперь, давай-ка, оторви свою задницу от пола, встань и сделай мне вафли.

— Проваливай!

— Вафли! – не унималась девчонка.

— Вместо них, я приму пару снотворных таблеток, засну и избавлюсь от тебя.

Поднявшись на ноги, я нащупала выключатель от настольной лампы и включила её. Я не знаю, какой сегодня день, и какое сейчас время суток. Несколько дней назад, я задернула все шторы наглухо, чтобы в комнату не пробирался солнечный свет.

Больше  я не могла выносить эту девчонку, она сводила меня с ума. Это сугубо моя проблема, о которой я никому не могу сказать ни Брайну, ни Гейбу, ни даже моему хорошему другу судмедэксперту Эдриану Курту. Я знаю, что он бы сохранил  мою тайну, но так как он всё – таки тоже врач, хоть и патологоанатом, Курт бы стал настаивать на немедленном обследовании и госпитализации. Нахватало ещё остаток жизни коротать в психушке!

Усевшись на диван рядом с Хлоей, я внимательно на неё посмотрела. Если я всё правильно понимаю, то эта девочка является бессознательной проекцией моего мозга, она что-то вроде моего прошлого.

Хлоя развернулась ко мне и взяла меня за руку.

— Ты на мне дыру протрешь, Глория. Вафли, я жду.

— Я не люблю эти чертовы вафли!

— Я и не прошу, чтобы ты их ела, их буду только я.

— Мне нужно сначала принять душ, потом я приготовлю тебе вафли и ты исчезнешь отсюда, договорились?

Хлоя утвердительно кивнула головой и радостно захлопала в ладоши.

— Если это случится, я буду очень счастлива!

Эта девчонка сидела со мной уже тут два дня и за всё это время Хлоя ни разу не уходила.

Я направилась к единственному окну в комнате и резким движением рук раздвинула шторы в разные стороны. На улице темно. Посмотрев на висевшие, на стене часы, я обнаружила, что уже начало третьего ночи.

«Ночь, время, когда совершаются преступления и убийства. Преступники как крысы выползают из своих нор за добычей!» – подумала я.

Пройдя мимо Хлои, я пошла в ванную и, открыв кран, отрегулировав нужную мне температуру, оставила воду набираться.

Я взяла из шкафчика на кухне пачку сигарет, которые у меня лежали очень давно на тот случай, когда мне бывает совсем невмоготу. В такие моменты, я просто курю. Не знаю почему, просто так, мне кажется, тогда мои мозги немного расслабляются. Что-то есть в том, когда ты вбираешь в себя вкус никотина и медленно его выдыхаешь.

Открыв холодильник, я непроизвольно зажмурилась от яркого света, который теперь вовсю светил на меня. Достав бутылку виски и побольше льда из морозильника я налила себе целую порцию.

— Глория, прекрати травить себя спиртным, иначе, ты мне не сделаешь вафель! – возмущенно сказала Хлоя, усевшись рядом со мной на разделочный стол.

— Если ты будешь мельтешить у меня перед глазами, ты ничего не получишь. Заткнись и дай мне спокойно выпить. Ты всего лишь моё больное воображение, не думай, что ты наделена властью.

— Детектив, сейчас твоя жизнь частично зависит от меня, так что на твоём месте, я бы пожарила мне вафли, — язвительно сказала она показав мне язык.

Проигнорировав её слова я взяла стакан с выпивкой, сигарету, и, подойдя к окну  уселась на широкий подоконник забравшись на него с ногами.

Когда я открыла настежь окно меня приятно окутал ветерок и свежий воздух, ворвавшийся в квартиру. Прохладный воздух меня здорово взбодрил. Было ощущение, что я была глубоко под водой и теперь вырвалась на поверхность, хватая жадно воздух ртом.

Прикурив сигарету, я выпустила струю дыма на улицу. Там не происходило ничего  интересного. Моя квартира находится в спальном районе, поэтому, по ночам здесь бывает довольно тихо и спокойно.

Я стала любопытно всматриваться в окна напротив стоящего дома, невольно пытаясь там что — либо рассмотреть. Ничего, кроме курившего на седьмом этаже старика на балконе, и занимающейся на девятом этаже сексом парочки, которые забыли задвинуть шторы, а может, сделали это и умышленно, я не увидела. Мой взгляд невольно задержался на этой паре, парень так сильно прижимал обнаженную девушку к стеклу спиной, что мне показалось, окно вот-вот и не выдержит.

В голове сразу стали всплывать воспоминания, как мы с Гейбом занимаемся любовью. Все эти дни я скучала по нему, возможно, он был мне нужен именно сейчас, но я его так сильно люблю, что не могу заставить пройти через все то, что на меня сейчас навалилось. В глубине души у меня ещё остаётся крошечная надежда, что может быть, всё скоро пройдет само по себе.

Я начала принимать антидепрессанты от которых моё сознание становится спутанным, меня буквально плющит. В таком состоянии я не могу появиться у себя в участке.

К нам на службу поступает много новичков, которых я и Брайн должны обучать. А чему я могу научить, когда у меня за спиной сидит галлюцинация?

Докурив сигарету и осушив залпом весь стакан с виски, я поплелась в ванную. Заперевшись там и включив музыку, я сладостно погрузилась в горячую воду и с томлением закрыла глаза. Звучавшая из динамика мелодия приятно расслабила меня, а душистая пена покрыла всё моё тело. Через несколько минут, приоткрыв один глаз, я устремила свой взгляд в сторону умывальника, на нём как ни в чём небывало сидела Хлоя мотая в такт музыки ногами.

 

 

                                                                     ***

На следующее утро меня разбудил настойчивый, громкий стук в дверь. В неё колотили со всей силы. Быстро продрав глаза и накинув на себя халат, я поспешила на шум. Отварив дверь, я увидела перед собой Гейба.

— Я хотел уже взламывать эту чертову дверь, Глория! Почему ты так долго не открывала!? — ворвавшись в комнату и разведя руками, возмущенно спросил он.

— Я спала. Сразу не услышала твой стук. Зачем ты пришёл?

Завязав поясок на халате потуже, я поплелась на кухню варить кофе.

— Глория, приди наконец в себя! — Гейб подошел ко мне и крепко обнял, прижав меня крепко к своей груди, как маленького ребёнка. Затем обхватив меня обеими руками за плечи, он внимательно посмотрел мне в глаза.

— Милая, скажи мне, что с тобой происходит?

— Всё хорошо док, я уже в норме, просто мне нужно было побыть одной – смущенно произнесла я, заведомо зная, что лгу ему. Я против лжи и вранья в отношениях, но другого выбора, сейчас, у меня не было.

— Это не правда, Глория. Ты совсем не умеешь врать. Может быть, ты сейчас не готова поделиться со мной своей болью или проблемой, но я умоляю тебя, не обманывай меня.  — Он отпустил меня и обхватив ладонями моё лицо обрушил на меня лавину поцелуев.

Это подействовало на меня как глоток свежего воздуха. Энергия, возбуждение, та страсть, с которой я отвечала ему на поцелуи, охватила меня всю целиком. Мы соскучились друг по другу – это было очевидно. Мне не нужно было ничего объяснять ему, я знала, что он чувствует меня, именно сейчас и именно в эту секунду он принимает и разделяет всё то, что сидит внутри меня и так яростно душит. Уже скоро два года как мы вместе, а горевший между нами огонь не угасает. Моё сердце подпрыгнуло и бешено застучало в груди, когда он открыл свои красивые бездонные аквамаринного цвета  глаза и встретился с моими.

Оторвавшись от моих губ, Гейб тихонько спросил:

— Ты не завтракала ещё?

Я отрицательно помотала головой.

— Пойдем, я приготовлю тебе что-нибудь или если хочешь, давай съездим перекусим?

— Нет, я не в лучшей форме для прогулок.

Гейб чмокнул меня в кончик носа и отправился прямиком на кухню.

Я уселась на стул возле барной стойки. Пока он возился с завтраком, я пыталась максимально напрячь память и вспомнить, что было вчера после того как я вышла из ванной. Но, мне ничего не удавалось, пустота, темнота, просто провал.  «О, боже, Хлоя? Где она?» — Я стала крутить головой во все стороны, пытаясь найти девочку, к моему облегчению её нигде не было видно.

Гейб поставил передо мной тарелку с яичницей, бокал кофе мне и себе, а посредине стола установил тарелку с испеченными вафлями.

Усевшись напротив, он внимательно посмотрел на меня. Всё время, которое он возился с завтраком, Гейб молчал не проронив не слова и это надо признаться напрягало меня куда больше, чем он бы расспрашивал меня хоть о чем-нибудь. Это означало, только то, что он пытается наблюдать за мной и распознать стадию моего психического состояния.

— Не знал, что ты умеешь печь вафли? – начал он, делая глоток кофе из своего бокала и беря одну из них с тарелки.

— У меня много скрытых талантов. Видишь, как многое тебе предстоит обо мне ещё узнать. Как и в любой уважающей себя женщине,  во мне должна быть загадка. — Я с аппетитом набросилась на яичницу и стала её уплетать.

— Я заметил в мусорном ведре, что ты выпила бутылку виски. – Он указал жестом с сторону мусорного ведра, в котором валялась пустая бутылка.

— Какие-то проблемы?

— Нет, просто это на тебя совсем непохоже. Глория, что происходит?

— Я уже сотни раз объясняла тебе, ничего. Просто у каждого полицейского наступает такая стадия, когда он идёт бар и напивается до потери сознания. Вместо бара, я выбрала уединение с бутылкой виски.

— Ты хреново выглядишь дорогая, можно подумать, что ты кого-то похоронила, но в данном случае — себя. Я вижу, что ты не готова мне открыться, впрочем, как и всегда, поэтому не стану настаивать и давить на тебя, как будешь готова поделиться, знай, я рядом.

Гейб положил свою руку поверх моей и легонько погладил.

— Спасибо, любимый. Я скоро приду в норму, обещаю.

Нужно быстро сменить тему, но Гейба не так-то просто провести, я чувствовала себя загнанной мышью.

— Как там Брайн? — отхлебывая из бокала кофе, непринужденно спросила я.

— Он скоро будет здесь, — с улыбкой ответил Гейб,  с аппетитом жуя вафлю.

— Что!?

 Подскочив на ноги как ужаленная, я начала метаться в разные стороны.

— Зачем? Я ещё к этому не готова? Что ему нужно от меня?

— Успокойся. Он всё ещё остаётся твоим напарником, Глория. А тебе пора выбираться из своей раковины.

Гейб сидел абсолютно невозмутимый и спокойный. Меня это дико раздражало, я понимала, что сейчас выгляжу как сумасшедшая, которая мечется по своей одиночной камере. Надо взять себя в руки, а для этого нужно принять таблетки.

 Я быстро метнулась в ванную и достав из шкафчика пузырьки, проглотила сразу несколько штук. Взглянув на себя в зеркало, я и вправду увидела там полуживую себя. Лицо похудело, под глазами образовались чёрные круги, кожа стала бледной, а взгляд совершенно потухший.

В дверь раздался звонок.

 Приложив ухо к двери ванной комнаты, я прислушалась. Пришел Брайн. «Чёрт!» — выругалась я про себя. Открыв навесной шкафчик, вытащив ещё пузырёк, я выпила ещё таблетку. «Глория, возьми себя в руки, нужно успокоиться», — повторяла я себе.

В детстве, когда я попадала в приёмную семью и меня наказывали, я садилась на пол, закрывала ладонями уши и начинала считать от ста до нуля в обратном порядке. Так, меня это успокаивало. Вот и теперь, я сидела на корточках возле двери и зажав уши медленно считала.

Через пару минут, я услышала голос Гейба:

— Глория, у тебя в порядке? Тут Брайн пришёл!

— Да, сейчас, иду.

Таблетки начали своё действие, и я почувствовала, как это немного сняло напряжение с меня. Выйдя, я тут же увидела, уплетающего, с полным ртом вафлей, Брайна Уэйна.

— О, Глория, а мы тут немного хомячим, надеюсь, ты не против!? — он поднялся со своего места и с набитым ртом принялся меня обнимать.

Несмотря на моё состояние, я была рада его видеть.

— Как самочувствие детка, вижу, ты тут не скучала? Кстати, вафли знатные. —

Брайн плюхнулся на свой стул и принялся вновь их уплетать, запивая кофе, которое ему уже сварил Гейб.

— Так мальчики, я хорошо вас двоих знаю, а детектив ещё во мне не совсем умер, валяйте, что вас привело сюда?

— Глория, я просто зашёл тебя проведать, — стал оправдываться Брайн. — Гейб сказал, что поедет тебя сегодня забирать, из твоего драконьего логова, я подумал, что перед работой, заскачу повидать тебя.

Я недовольно покосилась на Гейба, но он только улыбнулся и пожал плечами.

— Майор Броуди тебя попросил? – не унималась я.

— И он тоже, — улыбнулся Брайн.  — У нас полный завал с делами, крошка. Так что советую сегодня, притащиться на работу, если ты не хочешь чтобы меня уволили за невыполнение своей, а без тебя преступления не раскрываются должным образом.

— Ой, ну конечно, не рассказывай мне сказки, Брайн! — я стояла, опершись руками на стол и смотрела на него в упор как на подозреваемого в преступлении.

Тут в разговор вмешался Гейб.

— Правда Глория, хватит уже тебе отдыхать, пора бы заняться делами. – Он подошел сзади и обняв меня за талию, поцеловал в шею.

— Ладно ребятки, вижу, что вы настроены серьезно и не отвяжетесь от меня пока не вытащите отсюда, дайте мне собраться, минут двадцать и я буду готова.

— Поедем домой? — обрадовавшись, спросил Гейб.

— Нет, я еду на работу, не могу же я так подставлять напарника.

Оставив их на кухне, я пошла собирать вещи в спальне. Их было не много, всё что я с собой привезла на эти дни.

Когда я уже почти все уложила в сумку, то осмотрела комнату, проверяя, чтобы ничего не забыть.

 Вдруг, сидя на кровати появилась Хлоя.

— Нет, нет, нет, только не сейчас! — заговорила я шепотом, чтобы никто не мог услышать. Я подошла к ней вплотную и схватила её обеими руками за плечи. — Убирайся! Убирайся из моей квартиры!

— Ты что приняла наркотики, Глория? Никогда не видела тебя такой агрессивной, — злобно нахмурив носик, спросила Хлоя.

— Пошла ты!

— Глория, с кем ты разговариваешь? — послышался позади меня голос Гейба.

Я чуть сквозь землю не провалилась, так мне стало страшно. Я не знала, слышал или видел ли он что-нибудь за последние пару минут.

—  … ни  с кем, это я бормотала себе под нос считалочку, — выкрутилась я, делая вид, что собираюсь.

— Пойдём отсюда, ты уже всё собрала.

Выходя из спальни, я оглянулась, девочка шла вслед за мной.

 

                                                                  ***

 На следующий день, сидя в своём кабинете, у меня жутко болела голова. Ночь накануне рядом с Гейбом прошла тихо и спокойно. Хлоя появлялась несколько раз, но мне удавалось от неё быстро избавиться, глотая горстами таблетки. Я думала, что после трех дневного расставания Гейб захочет заняться со мной сексом, но этого не случилось. Не знаю, я рада была этому или нет? Он чувствовал, что со мной что-то не так и пытался всячески окружить меня максимально заботой и я была ему за это безмерно благодарна.

Я принялась обшаривать ящики рабочего стола в поисках тюбиков с таблетками. По коридору, как всегда отпуская шуточки в адрес работающих на своих местах детективов, прошёл Брайн. В конце концов, мне удалось нашарить рукой помятую пачку таблеток от головы. Оглядевшись, в поисках бутылки с водой, я ничего не обнаружила. Наверняка Брайн опять заходил ко мне в моё отсутствие и перетаскал у меня всю минеральную воду в бутылках. Мне пришлось сходить в конец коридора, где у нас располагалась кухня и налить себе стакан воды, чтобы запить таблетки. Идя обратно до своего  рабочего места, я перекинулась парой слов с местными ребятами. Вернувшись к себе в кабинет, я поставила стакан с оставшейся водой на стол и стала наблюдать за поднимающимися пузырьками газа. Нужно, чтобы головная боль утихла, прежде чем погружаться в водоворот преступлений и ту гору бумаг лежащую прямо передо мной на столе. Не выдержав, и допив воду до конца, я открыла первую попавшуюся мне на глаза папку и погрузилась в чтение. Компьютер в это время загрузился и на электронную почту стали просто бесконечно сыпаться письма, не переставая издавать, пиликающий сигнал.

Дело, которое я стала изучать, было о происшествии в минувший вторник. Несовершеннолетний мальчик, шестнадцати лет, убил своих мать и отца из дробовика, затем сам покончил жизнь самоубийством — повесившись.  На папке стаяла отметка майора Броуди, требовалось тщательное расследование. Почему это дело попало ко мне на стол? Прошла уже неделя. Я посмотрела, что раньше это делом занимался детектив Льюис Макрой. Я набрала его внутренний номер, в трубке послышались длинные гудки.

— Да! — рявкнул, недовольный голос в трубке.

— Полегче, детектив Макрой, — осекла его я.

— Кто это?

— Глория Берч.

— А, Глория. С возвращением, чего тебе надо?

— Ты занимался делом подростка, который перестрелял всю свою семью несколько дней назад, не знаешь, почему дело попало ко мне на стол?

— Да, я занимался. Потом, у меня его забрал майор Тед Броуди и велел перенаправить тебе.

— Почему?

— Я мне откуда знать, что у старика на уме! — возмущенно произнес Макрой.

— Оттуда, что ты чертов кретин носишь звание детектива! Скажи, своё мнение, что думаешь по расследованию.

— Глория, что ты привязалась ко мне? Не успела появиться и сразу как заноза в заднице. Мальчишка, Том Грейсон, завалил своих предков которые все время не просыхая выпивали каждый день, парень видимо устал от пьянок, не исключено, что там было и домашнее насилие, наверняка отец их бил, и его и мать. Соседи часто жаловались на шум и крики. Походу дела у паренька поехала круша, вот он и решил их прикончить, а потом, встав на стул и дернулся сам, типичное самоубийство.

— Ясно. Спасибо за информацию Льюис.

Положив трубку на рычаг, я тупо уставилась на лежащее передо мной дело. Всё, что сейчас сказал Макрой, было изложено в отчете. Но майор Броуди не будет просто так отнимать у меня время будучи уверен в том, что дело закрыл другой детектив. Пролистнув несколько страниц, я прочитала показание соседей, ничего существенного я оттуда не вынесла для себя. Всё похоже было на то, как и описал Макрой.

Набрав внутренний номер майора Теда Броуди, я стала ожидать соединения с ним.

— Майор Тед Броуди, слушает – низкий, басистый голос произнес в трубку.

— Добрый день, сэр. Это детектив Глория Берч.

— Приветствую тебя, детектив. Как отгулы прошли?

— Спасибо, немного отдохнула и восстановила силы. Уже всё нормально.

— Хорошо, тогда жду от тебя как всегда работу на полную катушку. Нам нужно закрывать план в этом месяце, а у нас накопилось много «висяков».

— Я как раз поэтому поводу и звоню. У меня на столе дело, которые вы поручили перенаправить мне от детектива Льюиса Макроя. Дело о мальчике Томе Грейсоне, парнишка покончил с собой, предварительно расстреляв свою семью. На мой взгляд, согласно отчёту, я полностью согласна с выводами детектива Макроя, основываясь на тех изложенных фактах и уликах которые были обнаружены и представлены в отчёте.

— Дай мне минутку, сейчас поищу в базе, какой номер дела?

Я продиктовала ему. Послышался шум клавиатуры на том конце линии.

 — Да, теперь я вспомнил. Я хотел, чтобы ты ещё раз всё перепроверила, детектив Льюис Макрой не всегда компетентен и скорпулёзен в расследовании. Здесь он не исключил вероятность убийства.

— Хорошо, сэр, я ещё раз всё перепроверю.

— Рад, что ты вернулась.

— Спасибо, сэр.

Я решила вернуться к делу чуть позже, пока же, я стала просматривать электронную почту.

Стук в дверь отвлек меня от работы. На пороге кабинета возник Брайн. Он был в хорошем расположении духа, как всегда позитивный, прекрасно выглядевший. Среди однокурсников в академии Брайн Уэйн был одним из лучших.

— Ты уже на рабочем месте, крошка? Не помешаю?

— Нет, хотя когда ты спрашивал разрешения, — фыркнула я.

Он сел в посетительское кресло напротив меня. Я кивнула на раскрытую передо мной папку.

— Дело Тома Грейсона, слышал?

— Конечно.

— Что скажешь?

— Думаю — это суицид, не знаю почему майор перевёл дело нам? Всё очевидно и прозрачно, тем более у их семьи нет родственников, в суд никто подавать не будет на несогласие в расследовании. Если мы сейчас его не закроем, будет очередной «висяк». А у нас таких, вон, целая куча, — он указал пальцем на стопку папок лежащих у меня на столе.

— Возможно… Вопрос только, стоит ли, собственно говоря удивляться, что он совершил убийство родителей? Рано или поздно в сущности этого следовало ожидать, зная, как жила эта семья. Но, есть один момент, который меня насторожил пока я просматривала дело. Не знаю, придал ли ты этому значение?

— Какой? — заинтересованно спросил Брайн.

— Мальчик был метр семьдесят ростом, а потолок в их доме, — я развернула папку к Брайну, — посмотри на фотографию — почти три метра. Веревка не достаточно длинная, чтобы он со стула достал её. — Я подтолкнула папку к Брайну и протянула ему её, указывая на фотографии. Нужно поехать на место преступления и провести следственный эксперимент.

— Ты серьезно? – недоумевая, спросил Брайн, делая вид, будто я спятила.

— Я когда-нибудь шутила? – огрызнулась я.

— Ну, хорошо, если ты считаешь, что это необходимо, можем съездить.

— Давай, часа в два поедем туда, для начала немного разгребём весь это беспорядок на столах.

— Хорошо, если это будет не самоубийство, тогда у майора Броуди отменный нюх на дела об убийствах! — присвистнул Брайн.

— У майора на его веку тысячи таких преступлений, у него уже третий глаз должен был открыться. А теперь, оставь меня одну, мне нужно сосредоточиться на делах.

Дальше мы обсудили, какими «висяками» займемся, чтобы закрыть несколько старых дел и условились встретиться на парковке в два часа дня.

Мне нужно было выпить кофе. Я встала и запрограммировала кофеварку подаренную мне Гейбом на одну порцию эспрессо. Запах свежесваренного кофе не заставил себя долго ждать. Налив себе в чашку ароматный напиток,  я почему то захотела добавить в него сахар и сливки, хотя это было мне не свойственно, я пью всегда только черный кофе без сахара. Я снова отправилась на местную так называемую кухню в конце коридора. Некоторые детективы и полицейские уже разошлись по объектам и рабочим местам. С пакетиком сахара и сливками в руках я прошагала по коридору мимо кабинета Брайна. Дверь была приоткрыта, но в комнате было пусто. Я вернулась к себе. Голова уже не болела.

Посмотрев в окно, на гудящую толпу людей и машин, которые в стремительном потоке, куда- то всё спешили, я сделала глоток кофе, и он приятным теплом разлился по всему моему организму. Достав одной рукой из кармана брюк свой сотовый, я написала Гейбу в приложении «вацап» сообщение, что люблю его и предложила, сегодня на ужин заказать пиццу.

В ответ он мне прислал взаимное признание в любви и сказал, что был бы не против даже пары пицц.

Гейб, очень много работал, несколько лет назад он основал свою клинику, где принимал и работал врачом — психиатром. Клиника была многоуровневая; для элитных клиентов был отведён отдельный этаж, для тех, кто нуждался в помощи, но не имел страховки — другой этаж, где, в основном работали молодые врачи, специалисты которые проходили практику, или тот, кто получил только диплом и ему требовались навыки и практика. Эндрю Гейб был публичным, известным человеком не только в Нью–Йорке, но и за его пределами, так как он вносил большой вклад в развитие медицины и психиатрии. Гейб так же занимался благотворительностью и в будущем хотел открыть клинику в Лондоне, по размаху не меньше чем в Нью-Йорке. При всей своей загруженности, он всё же успевал уделять мне внимания столько, что я никогда не чувствовала себя обделенной.

Мои размышления прервал телефонный звонок рабочего телефона. Сняв трубку, я услышала голос майора Броуди.

— Глория, немедленно бросай все свои дела, вы выезжайте с Брайном на массовое место преступление.

— Хорошо, сэр. Что мы имеем?

— Мне известно только то, что в доме найдены три трупа, улица Стрит Мак-Палас 645 в Ист-Виллидж. Несколько минут назад в службу спасения позвонили с неизвестного номера и сообщили о трупах. Звонивший изменил голос. Количество трупов за раз приводит меня в замешательство, это ни о чем хорошем мне не говорит. Передайте с Брайном все свои «горящие дела» другим детективам, сами езжайте и разберитесь, что там произошло.

— Слушаюсь сэр, выезжаем.

Брайн уже вертел ключами от машины, стоя возле двери моего кабинета.

— С возвращением, детка. Убийцы не спят, — присвистнул он.

— Оглядимся сначала, что и как, потом если нужно будет, дополнительно позвоним Эдриану Курту. Если дело запутанное, только этот коронер сможет нам помочь, — бросила я через плечо Брайну,  закрывая дверь кабинета.

 Глава 2

Мы поехали каждый на своей машине. Брайн ехал на своем «Мустанге» впереди меня, а я на своем «Мерседесе» пристроившись за ним. На всякий случай в дороге, я позвонила Курту и предупредила его, что возможно он нам понадобится в ближайший час. Это не вызвало у него положительных эмоций, так как он всегда был занят особо важными делами, а именно, бесконечно вскрывая  трупы.

Улицы были плотно забиты машинами. Опустив стекло, я вдыхала летний воздух города, а легкий ветерок овевал моё лицо и беспощадно трепал волосы.

От уличных лотков доносились разные запахи, жареных сосисок, свежей выпечки, сваренного кофе. Люди, снующие туда-сюда, жуя на ходу то, что они успели купить, выстояв очередь. Продавцы зеленых лавок выставляли на тротуар ящики с овощами и фруктами, радующими глаз и вызывающими аппетит.

Через минут тридцать мы наконец-то добрались до дома номер 645. Я припарковалась вдоль тротуара на свободном месте. Вокруг уже сновали журналисты, репортеры и толпище зевак.

Машины полицейских и скорой помощи уже прибыли на место преступления, все ждали только нас с Брайном. Я нацепила свой жетон на пояс брюк и поспешила выйти из машины.

Брайн уже перекидывался словами с дежурным полицейским.

Я уверенным шагом подошла к ним, осматриваясь по сторонам. Дом был довольно большой, с хорошей отделкой и большим садом, в котором стояли деревянные качели. Вокруг стояло полно однотипных домов, камера наблюдения на нашем объекте присутствовала, но была разбита, рассчитывать на то, что там уцелели данные не стоит, но у соседей на противоположной стороне, кажется, всё было в норме. Когда преступник заметал следы, то судя по всему разбил камеру,  не мог же он просчитаться настолько, чтобы не заметил камеры на противоположной стороне. А это значит, можно сказать, соседская камера нам ничего не даст, так как, скорее всего она не захватывает всю улицу целиком, чтобы был виден дом 645.

Мы подошли к дружному полицейскому.

— Что у нас? – засунув руки в карманы, спросила я, оглядывая толпу журналюг которым натерпелось прорваться к нам.

— Лейтенант Джим Норман, — преставился парнишка, который видимо совсем недавно преступил к службе.

— Спокойно лейтенант Норман, доложите обстановку.

Брайн посмотрел на меня и помотал отрицательно головой. Это означало, что парнишка явно перепуган и толком не может связать слова от увиденного им внутри дома. Это был плохой признак.

Парень кое-как взял себя в руки и на выдохе, начал быстро говорить:

— В диспетчерскую службы спасения поступил анонимный звонок, сообщили о трупах в доме по улице Стрит Мак-Палас 645 в Ист-Виллидж. Мы с напарником были на дежурстве и приняли вызов. Приехав сюда, я оставил напарника снаружи обойти всё. Сам зашел в дом и обследовал все помещения. В гостиной, мной было обнаружено три трупа. Все обнажены, две девушки и один парень. Все молодые, возраст около двадцати пяти лет. Устанавливать, что эти люди мертвы, не потребовалось, вы сами всё увидите, когда зайдете в дом.

Казалось, что сейчас Нормана вырвет, он едва сдерживался, набирая в грудь воздуха побольше.

— Спасибо лейтенант Норман, этого достаточно, дальше, если вы не против, мы пройдем в дом. — Брайн похлопал его по плечу и двинулся вперед.

— Попросите своего напарника постоять вместо вас тут, сами сходите, выпейте чаю, это немного отвлечет вас – сказала я. Скоро ты привыкнешь к этому безумию Джим, ну а если нет, тогда лучше сразу меняй профессию. – Я улыбнулась ему и оставила на том месте, где он и стоял, переваривать услышанную информацию.

Весь секрет в работе отдела убийств состоит в управлении людьми. Новички представляют себе волка-одиночку, который уходит вглубь леса, повинуясь интуиции, однако на практике, парни не умеющие работать в команде, обычно оказываются в наружной слежке. Даже в мелком расследование – заняты все кто может оказать помощь — это криминалисты, пиарщики, патологоанатомы, чистильщики, патрульные  все кому не лень. И моя задача — сделать так, чтобы они держали меня в курсе всех событий касаемо данного дела, чтобы все действовали сообща и чтобы никто никому не мешал, потому что всё замыкается на мне и Брайне.

Я догнала Брайна. Он стоял в холле ожидая меня.

— Ну что, ты опять напугала парнишку, сказав ему, что дальше будет только хуже?

— Конечно. Кажется, он был готов дать дёру.

Брайн открыл кейс, который был у него в руках, мы надели перчатки, бахилы, обработали все специальным составом и вошли в гостиную за линию ограждения.

Та картина, которая перед нами предстала не поддавалась никаким ощущениям, кроме дикого отвращения, страха и рвотных позывов.

Мы с Брайном давно работали вместе и чего нам только не приходилось видеть за долгую службу: расчлененные трупы, дело о девушках с которых сдирали кожу и делали из них картины, сексуальные насилия. Всякое было, мы уже привыкли реагировать на это отстраненно – это наша работа, мы не можем пропускать всё что видим через себя сожалея о лежащем перед тобой человеке. Для оплакивания у него есть родственники, а наша работа найти того, кто совершил преступление. Да, маска холоднокровия и полного абстрагирования приходит только с опытом и годами.

Мы не сговариваясь, мгновенно, переглянулись с Брайном и стали двигаться ближе в телам, чтобы подробнее рассмотреть то, что увидели. Пока мы были с ним настолько поражены увиденным, что никто из нас не проронил ни слова.

Что касается преступлений в целом, то можно смело сделать вывод за долгие годы моей работы, что человек – существо изобретательное, особенно в деле об убийствах себе подобных.

Итак, перед нашим взором в гостиной предстало три трупа, две девушки и парень. Сцена развернулась посредине комнаты. Мы с Брайном подошли к первой жертве. Девушка сидела полностью обнаженной, на стуле, её руки и ноги были плотно примотаны к стулу широким скотчем и она являлась единственным зрителем для трупов, которые находились напротив неё.

У неё были длинные темные волосы, смуглая кожа, возможно, она была весьма привлекательной девушкой, когда была ещё жива. Её тело было подтянутым и упругим, я отметила про себя, что она ещё не была матерью. Девушка была расстреляна в упор из пистолета, в неё искусно разрядили всю обойму. Первая дырка была во лбу, вторая в правой глазнице, третья в левой глазнице, четвертая в правой груди, пятая в левой груди и шестая в области гениталий.

 Каждый из нас достал свой блокнот и сделал для себя необходимые записи. Мы по-прежнему не проронили ни слова. Только изредка переглядывались, этот язык жестов был понятен только нам с Брайном.

Осмотрев жертву номер один, мы двинулись к трупам номер два и три. Девушка номер два была тоже брюнеткой, но с короткой стрижкой. Она была высокого роста примерно метр восемьдесят, стройной, с красивым ухоженным телом, маникюром и педикюром. Тоже не рожавшей, судя по отсутствию родовых растяжек на теле.

Парень, труп номер три находился напротив неё. Он был весьма крепкого спортивного телосложения, такого нелегко было бы свалить с ног, у него была хорошая фигура, светлые волосы, привлекательные контуры лица.

Каждый из этих двоих был подвешен к потолку, а крепилась вся эта конструкция на металлических, массивных крюках ввинченными в потолок, тела лежали на широких белых ремнях, ширина каждого составляла примерно сантиметров десять. Тела висели на ремнях, лицом вниз, параллельно полу. Один ремень крепился под подбородком, так что эти двое, когда были живы, должны были видеть друг на друга, парив в воздухе. Другой ремень крепился на груди жертв, третий на бедрах и четвертый на коленях. В обычной жизни это больше бы напомнило гимнастов в цирке, подвешенных к куполу и выполняющих акробатический элемент.

У каждой подвешенной жертвы была грубо взрезана и вспорота кожа на спине.  Позвоночник был вскрыт, а точнее вырублен, судя по всему топором, грудная клетка была сломана и обломки рёбер торчали из спины, как бы создавая имитацию крыльев. Вдоль позвоночника каждой жертвы были положены легкие и сердце каждой жертвы, которые убийца вырезал и вытащил со стороны спины. Эта мерзкая, выворачивающая на изнанку картина выпотрошенных трупов, заставляла кровь холодеть в жилах. Ничего более ужасного и отвратительного мне не доводилось видеть. Кто мог сделать такое? Что происходило с голове у этого человека, совершая такой чудовищный поступок?

Я достала телефон и сделав видеосъемку места преступления и фотографии переслала их Курту. Он сейчас нам был очень необходим, с таким методом преступления мы ещё никогда не сталкивались.

Отойдя от трупов на приличное расстояние, я приблизилась к Брайну, который едва сдерживал в себе рвотные позывы.

— Какие есть соображения детектив Уэйн? – закинув руки за спину, спросила я.

— Я потрясен.

— Это ещё слабо сказано.

— Мне кажется, этих двоих не просто казнили, а выпотрошили с особой жестокостью! — Указывая на парня и девушку, залепетал Брайн.

— Согласна. Это не самый простой способ убийства. Скорее, как ты, верно, заметил — казнь. С таким мы сталкиваемся впервые. Как только приедет Курт и осмотрит тело, пускай криминалисты хорошо здесь поработают. При таком зверском расчленении, оглядись, здесь совсем нет крови. Он хорошо прибрался.  Не думаю, что он привез их сюда уже в таком виде и подвесил. Посмотри на девушку сидящую на стуле, он разрядил в неё всю обойму, кровь только на стенке позади неё от попадания в голову и глаза. Заметь, он стрелял в упор, ожоги на глазницах и других пяти отверстий тому доказательство. Остальное он тщательно убрал за собой. Гильз нет, бьюсь об заклад, что и пуль тоже. Это сколько надо иметь выдержки, чтобы убить, а потом стоять выковыривать обратно пули. Тут, у него было немало работы. Значит, можно сделать вывод, что он физически достаточно вынослив или работал не один.

— Создается впечатление, что жертва номер один, назовем так девушку сидящую на стуле, просила его или умоляла её убить, чтобы не видеть зрелища из подвешенных трупов, которое перед ней открывалось.

— Возможно. Может именно поэтому он прострелил ей глаза?

— Три трупа за раз, это мощно и впечатляюще! Если он хотел произвести на полицию впечатление, то ему это удалось на все сто. — Брайн помахал рукой прибывшим криминалистам, что можно заходить и начинать работать.

Бригада начала заносить оборудование и каждый распределял свой участок работы.

— Трупы пока не трогать, пока их не осмотрит патологоанатом, — скомандовала им я.

— Брайн, нужно будет опросить соседей, надо будет разделиться и взять ещё себе в помощь тех парней, которые снаружи. Пускай отвлекутся, пособирают информацию. Если бы я увидела в начале службы такое, что вижу сейчас, я бы не раздумывая, уносила ноги и больше никогда бы не появлялась в участке. Пошла бы работать в супермаркет продавцом.

— Ребята, поищите в шкафчиках их удостоверения личности, нужно понять хоть как зовут этих несчастных. Пошли Брайн, надо подышать воздухом, запах смерти у меня уже въелся под кожу.

Тут к нам подошла девушка и протянула водительское удостоверение и паспорт.

— Вот, это лежало на комоде, — сказала она, протягивая мне документы.

— Отлично, спасибо. Парня звали Макс Эванс  и судя по всему его супруга это та, что сидит на стуле. Элизабет Эванс. — Я покрутила в руках фотографию в паспорте и убедилась в правильности своего решения, подойдя к тому месту, где находилась девушка.

— Осталось установить личность девушки номер два, но сначала давай подышим — заключил Брайн.

Мы выбрались на улицу и я полной грудью вдохнула в себя глоток свежего воздуха.

Какая — то из журналисток прорвалась сквозь заслон полицейских машин и неслась со всех ног в нашу сторону.

— Детективы, вы не можете замалчивать о трагедии произошедшем в этом доме! Скажите, что произошло!? – весьма дерзко заявила она подойди ближе.

Девушка была небольшого роста, весьма плотного телосложения, с коротко стрижеными волосами и слегка крючковатым носом. Недосып был на лицо, походу она держалась на энергетиках, но очень рвалась сделать сенсационный репортаж, поэтому её трудно было остановить. Она готова была снести всё на своём пути. Именно такие личности и доставляют нам полицейским, массу хлопот.

У меня не было настроения особо церемониться с ней, головная боль начинала возвращаться ко мне, а таблетки преставали давать нужный эффект.

Брайн быстро отошел от меня, оставив журналистку мне на растерзание, а сам подозвал к себе патрульных Джима Нормана и его напарника. Им явно натерпелось свалить отсюда, и они с радостью услышав приказ бросились его выполнять.

— Эй, детектив! – окрикнула меня журналистка. – Вы дадите мне объяснение или нет?

Она подошла ещё ближе ко мне, но соблюдала дистанцию. Её маленькие хитрые глазенки бегали мимо меня, пытаясь разглядеть, что твориться внутри дома. Если честно, хорошо, что я выпила утром таблетки, иначе бы я не задумываясь бы ей врезала. И плевать, что мне бы сделали служебный выговор. Ненавижу этих стервятников, готовые за информацию и фотографию душу продать, лишь бы откусить свой кусок славы и первыми притащить в издательство  что-то стоящее.

Набрав в легкие побольше воздуха, я решительно приблизилась к этой неуемной девице.

— Вся информация будет дана на пресс-конференции сегодня, которая состоится в пять часов вечера на крыльце здания департамента полиции. Пока я не могу дать вам никакой информации, надеюсь, я ясно изъяснилась? Можете пойти и передать всей остальной толпе, чтобы расходились.  – Я буравила её взглядом, и ждала подтверждения, что до неё дошли сказанные мной слова.

Казалось она полностью проигнорировала услышанное.

— Какого рода преступление там произошло? Сколько трупов? Соседи говорят там жила молодая пара, семья Эвансов.

— Я уже ответила на ваш вопрос! — Выходя из себя, сказала я, видя, как приехал на своей спортивной машине Курт и пытается припарковаться в этой обеспокоенной толпе.

— Нет, вы не ответили, детектив! Просто так детективов из убойного отдела на места преступления не вызывают, там что, убийство? Я не уйду отсюда пока не получу нужные сведенья! Народ должен знать, что твориться у них под окнами пока они спят ночью спокойно в своих кроватях, и как полиция оберегает нашу безопасность! – Журналистка перешла на повышенный тон и активно жестикулировала руками, размахивая передо мной своим блокнотом.

Она смахивала на истеричку. Хотя большинство из них именно такими и были.

Я схватила её за локоть резко отведя в сторону, и наклонившись, сказала ей:

— Послушай-ка сюда, пигалица. Ты сейчас уберешься отсюда, не задавая больше вопросов пока я тебя не посадила на пятнадцать суток за незаконное проникновение на территорию преступления! И если ты не заткнешься сию минуту, я засуну тебе лично твой блокнот в глотку, и когда ты подавишься, у нас будет ещё один труп, ясно?! – я повисла над ней, и ещё крепче сжала её локоть. — Каждая шавка, должна знать своё место.

Кажется, она растерялась и ничего не ответив кивнула головой и молча побежала к своим, кинув уже на прощание мне через плечо, что я ещё пожалею о сказанных словах.

Мне было глубоко плевать на её тявканье, я предположила, что такая шестёрка напишет завтра обо мне статью на первой полосе. Но сейчас меня больше заботили три трупа находившиеся в доме.

Я подозвала полицейского патрульного стоявшего возле полицейской машины и шепнула ему на ухо, чтобы эту девицу доставили в участок, так как она мешает следствию.

Эдриан Курт двигался мне навстречу энергичным быстрым шагом,  как всегда он был одет с иголочки и несмотря на его мрачную профессию, он был всегда в хорошем настроении. Иногда мне кажется, что он заставляет себя сам в нём находиться, чтобы окончательно не съехать с катушек. Когда ты патологоанатом и  сутками напролет копаешься в человеческих останках, не знаю насколько надо иметь крепкую психику.

Курт был чуть выше среднего роста, худощавого телосложения, с карими глазами и русыми коротко стрижеными волосами, аккуратно уложенными набок. Его улыбка умела очаровывать девиц, а пристальный взгляд поражал своей проницательностью.

Дойдя до меня, он поравнялся со мной:

— Привет, Глория, — чмокнув меня в щеку, поприветствовал он. – Не могла дождаться как все нормальные детективы очередь на вскрытия?

— Ты же знаешь, у меня на это нет времени. Ты и сам выдел фотки, такое не может ждать очереди. Хотела, чтобы ты сам взглянул на всё своими глазами, а не только тогда, когда их тебе доставят в морг. Это важно.

— У тебя все твои расследования важные Глория, но я примчался сюда, только ради нашей дружбы, всё никак не могу забыть, как однажды мы были больше чем друзья. — Курт лукаво улыбнулся.

— Хватит Курт, это было давно, проехали уже. Давай займёмся делом!

— Вижу кто-то не в духе сегодня. Вроде ты была на выходных? Я думал ты хорошенько провела время с Гейбом.

— Черта с два ты угадал! Я указала ему жестом на дверь и войдя по крыльцу, поднявшись на несколько ступенек мы попали в гостиную. Курт взял в кейсе все необходимое для осмотра и направился к жертвам.

— Да… Здесь это выглядит более впечатляюще. Не завидую тебе Глория, кто бы это не сделал, у него явно большие проблемы с головой.

— Я и без тебя это знаю, умник! Посмотри повнимательней, мне нужно знать, сколько они тут висят. Я предполагаю, что он тут этим всем занимался.

Курт внимательно обошел каждую из жертв и внимательно осмотрел трупы.

— Курт, мне нужно знать, точное время их смерти, этот парень не оставил ни капли крови, исключая стену. Он подвесил их здесь, значит, у него было достаточно времени, чтобы замести следы. Он ничего не боялся и никуда не торопился. Трупное окоченение сильное, я теряюсь в догадках.

— Да, трупное окоченение интересная штука, Глория.  Понимаешь, это своеобразное состояние мышечной ткани, которое обусловливает ограничение движений в суставах. – Курт своими руками старался произвести то или иное движение в какой-либо части тела, конечности трупа.

— Что ты делаешь?

— Встречая сопротивление, я по его силе и ограниченности объема движений в суставах определяю выраженность мышечного окоченения. На ощупь окоченевшие мышцы становятся плотными. Непосредственно после смерти все мышцы, как правило, расслаблены и пассивные движения во всех суставах возможны в полном объеме. Окоченение заметно через 2–4 ч после смерти и развивается сверху вниз. Быстрее окоченевают мышцы лица. Затруднено открывание и закрывание рта, ограничены боковые смещения нижней челюсти и кистей. Далее – мышцы шеи, — Курт показывал пальцами на участки тела про которые говорил, — затруднены движения головы и шейного отдела позвоночника, затем мышцы конечностей и т. д. Полностью труп окоченевает через 14–24 часа. При определении степени окоченения необходимо сравнивать его выраженность в правой и левой частях тела.

Трупное окоченение сохраняется двое — трое суток, после чего наступает его разрешение из-за активации процесса гниения белка актомиозина в мышцах. Этот белок вызывает сокращение мышц. Разрешение трупного окоченения происходит также сверху вниз. У этих ребят, у всех, полное окоченение, я бы с уверенностью сказал, что они тут находятся примерно часов восемнадцать, не меньше, но точно могу сказать, когда обследую их в лаборатории.

— Хорошо, это уже кое-что. Меня беспокоят ещё кисти рук. Посмотри внимательно, только у нашей подвешенной парочки кулаки зажаты. Хотя по всей теории вероятности, так должно было быть у девушки, которая сидит на стуле, так как она связана и кисти как правило зажаты в кулаки.

Курт аккуратно поднял руку Макса Эванса и посвятил туда маленьким фонариком, который достал их кармана медицинского халата, в котором он стоял. 

— Ничего. Давай посмотрим другую. – Он обошел с другой стороны и поднял другую руку.

Я подошла к нему, взяв фонарик из его руки, чтобы помочь посветить ему.

— Ты видишь тоже, что и я? – спросил он.

— Да, там определенно, что-то есть.

— Принеси из чемоданчика пинцет, попробуем вытащить.

— Ты заметил, что наш парень, который это всё тут устроил, возвел не хилую конструкцию на потолке. Ремни держатся довольно крепко. Посмотри, в потолок ввинчен металлический крюк, он достаточно массивный. Как на скотобойне.

— Глория, это не по моей части, поэтому я даже голову забивать себе этим не буду. Могу точно сказать, по своей части, чтобы вытащить так ребра наружу, нужно использовать топор, либо очень долго возиться с пилами и ножами, предварительно сломав грудную клетку. Но здесь, я могу сказать, осмотрев жертв визуально и поверхностно, очень грубые рассечения, я придерживаюсь версии топора, но после детально изучения у себя в лаборатории, в своём отчете всё подробно изложу.

Я подала ему скальпель и посветила фонариком.

— Откуда тут столько народа? – поинтересовался Курт.

— А ты как думаешь? Не каждый день мы обнаруживаем дом с тремя трупами сразу. К вечеру, весь город на ушах будет стоять.

Курту в это время пока я объясняла, что и как, удалось извлечь из зажатого кулака Макса небольшой клочок бумаги. Мы отошли к окну, чтобы лучше рассмотреть, Курт аккуратно держал находку пинцетом.

На клочке было написано следующее четверостишье, которое я прочитала вслух:

Помню, как она глядела —

Помню губы, руки, грудь —

Сердце помнит — помнит тело

Не забыть. И не вернуть.

Но она была, была!

Да, была! Все это было:

Мимоходом обняла —

И всю жизнь переменила.

Я перечитала несколько раз вслух.

— Глория, это напоминает мне дело о Пикассо, помнишь? Там вы тоже находили клочки бумаги с посланием. Может это подражатель?

Я пожала плечами, высунув пакетик из кармана брюк, я осторожно положила клочок бумаги в него.

— Пошли, посмотрим у девушки, может ещё, что обнаружим.

Через пару минут мы нашли в кулаке подвешенной девушки, такой же клочок бумаги, но уже с другим текстом на ней были только цифры: 50916381091715

— Как я не люблю все эти шарады! – разозлилась я, засовывая улику в другой пакетик.

— Но без этого убийцы не могут жить спокойно, им нужна слава! Так, они больше озадачивают детективов, тем самым привлекая к себе больше внимание прессы и общественности.

— Ты абсолютно прав.

— Теперь я должен откланяться, у себя в лаборатории, меня ждут трупы.

— Вот умеешь ты поставить финальную точку, Курт.

Мы распрощались, я подошла к криминалистам, отдала им найденные клочки бумаг как улики, предварительно сфотографировав их себе на телефон.

Теперь, у нас с Брайном есть над чем ломать голову. Что это могут быть за цифры? Номер счета в банке? Дата следующего убийства? Массу теории ещё можно построить, опираясь на эти цифра. Ладно, озадачим этим наш электронный отдел. Думаю Дэйву Левински давно уже без меня скучно.

— Ребята, — обратилась я к криминалистам, — соберите всю электронику и перешлите её в электронный отдел к Дейву Левински с пометкой срочно. Вы установили личность девушки, которая на ремнях висит?

Парень, который судя по всему занимался этим, отрицательно покачал головой.

— Пошевеливайтесь, мне нужен результат.

Выйдя на улицу, я позвонила майору Броуди и доложила о сложившейся обстановке. Увидев Брайна неподалеку по улице стоящего у какого-то дома, я поспешила к нему.

— Как раз собирался опросить соседей. Этот дом прямо напротив дома Эвансов, ты как раз вовремя. Мы опросили уже несколько домов, пока что все отзывы только положительные, никаких хлопот семья Эвансов не доставляла.

— Мы с Кутом нашли в кулаках подвешенных трупов, пару записок, посмотри, я протянула ему свой телефон.

Он быстро пробежал глазами и отдал мне его обратно.

— Ничего мне знакомого я тут не вижу. Надо переслать это Левински, пускай попробует найти хоть что-нибудь на эту тему. Надо выяснить кому принадлежат эти строки, знаменитому поэту или это собственное сочинение  убийцы, и что это за ряд цифр?

Мы приблизились к небольшому домику. Несколько кашпо украшали снаружи фасад маленького скромного дома. Старый замок в двери, окна распахнуты настежь навстречу летнему воздуху, камера наблюдения висит над крыльцом, но даже отсюда я поняла, что она не рабочая.

— Брайн, мне кажется, мы тут только потеряем время. Камера висит просто для красоты, ничего это нам не даст, лишь только стоит уповать на бдительность хозяев.

Брайн громко постучал в дверь и мы стали ждать.

Дверь незамедлительно отрылась. Перед нами стояла женщина с хорошим личиком в обрамлении целого облака рыжих кудряшек, глаза у неё были заплаканные. Она быстро окинула нас взглядом.

— Простите, вам кого?

— Детективы Глория Берч и Брайн Уэйн, Департамент полиции и безопасности города Нью-Йорка, — мы достали свои жетоны и показали ей.

— Да, конечно. Извините. Проходите, муж сказал мне, что вы наверняка загляните к нам, так как наш дом находится напротив семьи пострадавших.

— А вы знаете, что в доме напротив есть пострадавшие? – проходя в дом, спросила я.

— Все об этом на улице только и говорят, да и не сложно догадаться когда вся улица перекрыта патрульными машинами.

— Как вас зовут? – уточнил Брайн, пока мы рассаживались в гостиной на диван.

— Простите, я не представилась — Люси Треволл.

— Где ваш муж?

— Он сейчас спустится или если хотите, можем подняться на второй этаж, как вам удобно?

— Давайте поднимемся Люси, — настояла я.

Я хотела посмотреть уровень обзора с их окна на улицу, где жили Эвансы.

— Я проведу вас наверх.

— Вы здесь готовите? — начала я, пока мы шли через крошечную прихожую к лестнице.

Я сделала знак Брайну немного отстать и осмотреть быстро первый этаж.

— Да, и убираю. Всего понемногу.

С лестницы мы попали в узкий коридор. На белых стенах тут и там висели распятия или картины с изображением людей в старинных одеяниях. Вид у них был милостивый и иногда, на мой взгляд, скорбный. Или раздосадованный. Выглядело это немного странновато, если учесть, что Люси было на вид не больше сорока лет. Хотя из практики я знала достаточно примеров, когда люди были увлечены темой религии и поклонений различным богам.

— Вы знали семью Эвансонов? – начала я.

— Очень хорошо знала, – подтвердила Люси. – Когда живешь напротив и общаешься с людьми по-соседски, узнаешь их хорошо.

— Что они были за люди?

Люси остановилась у двери комнаты на втором этаже и вздохнула.

— Макс, он был веселым. Любил спорт. И «болеть» любил, и сам играть. У него было много… – Люси задумалась, подбирая слово, – много энергии. И он вкладывал ее в молодежный центр, в котором был председателем футбольной команды.

— А как он ладил с соседями на вашей улице? С другими, – пояснила я, увидев, что Люси растерялась.

— Отлично. Он уважал старших, и, я бы сказала, все с кем он общался, они были дружны. Им было легко друг с другом, если вы меня понимаете.

— Да, я понимаю.

— Но еще больше он дружил с Джимом, это через пару домов от них. Я бы сказала, у них было больше общего. Спорт. Они с ним часто говорили о спорте, даже спорили. Знаете, как это бывает у мужчин? Вместе ходили на матчи, вместе бегали по утрам и играли в баскетбол в молодежном центре. – Люси опять вздохнула.

— А его жена Элизабет?

— О, это милейшее создание. Детей у них не было, они поженились три года назад, она работала медсестрой в больнице. Я все её расспрашивала, когда она станет мамой, а Элиза всё время отвечала, что они с Максом не хотят торопиться, хотят пожить для себя, поездить в путешествия.  – Вдруг, Люси осеклась и замолчала, а потом начала плакать. – Значит, это правда, они оба мертвы? – Она посмотрела на меня сквозь слезы.

— Да, — сухо ответила я.

— О, пресвятая Дева Мария, за что? Кто это мог сделать? У нас тихий район, тут никогда ничего подобного не происходило, мы живём с мужем здесь больше десяти лет.

Люси постучала в дверь комнаты, возле которой мы говорили.

— Рон, Рон! Тут к нам пришли полицейские, ты  уже не спишь?

Дверь открылась, и на пороге возник крупного телосложения парень. Да, именно парень. Он в сыновья годился Люси. Видно было, что он спал и мы явно его разбудили стуком в дверь.

— Прости дорогая я заснул, что случилось? – он обнял ее.

— О, Рон, Макса и Элизабет нашли сегодня мертвыми,- Люси упала к нему на плечо и разрыдалась.

— Извините детектив, я сегодня с суток, всю ночь дежурил, поэтому пришел и сразу лег спать. Как это случилось? – Рон пригладил свои волосы и успокаивал Люси, гладя её по спине.

— Давайте спустимся вниз Рон, там мой напарник детектив Брайн Уэйн, я детектив Глория Берч. Мы разговаривали с вашей супругой, интересовались информацией, а что бы вы могли бы сказать нам о семье Эвансов, любая информация будет полезной.

 — Давайте спустимся, мне нужно осознать, что их больше нет. Я хочу сварить себе кофе.

Мы спустились, в крошечную кухню, Люси принялась варить кофе. Брайн сидел как ни в чем не бывало на диване в гостиной. Он отрицательно помотал головой, ничего существенного на первом этаже ему обнаружить не удалось.

Рон и Брайн обменялись рукопожатием, и Рон пригласил нас сесть за кухонный стол.

Брайн взял допрос в свои руки.

— Скажите, вы не замечали за ними чего-то странного в последнее время? В настроении, в поведении Макса или Элизы?

— Нет, ничего такого не было. – Рон отрицательно покачал головой. – Мы часто с Люси ходили к ним в гости на барбекю или просто выпить по бутылочке пива.

— А где вы работаете Рон?

— Я водитель. Работаю на большом промышленном складе, развожу грузы, наша фирма занимается доставкой продуктов по всему городу и за его пределами. Ночью, как правило, мы развозим товар в супермаркеты, что бы утром на полках, люди могли кушать свежую продукцию.

Люси поставила перед всеми по чашке кофе и подала печенье.

— Давно вы работаете в этой фирме? – уточнила я.

— Около пяти лет.

— Хорошо. Скажите, камера у вас на входе в дом, рабочая? – продолжил Брайн.

— Нет. Я купил её давно, но все никак не подключу.

— Это я не настояла, всё говорила Рону, что у нас тихий район, зачем нам эта камера, — вмешалась Люси, которая не находила себе места и стала смотреть в окно с любопытством наблюдая за всем происходящим.

— Рон, а вы с Максом были близкие друзья? Может быть, он что-то рассказывал вам?

— Да нет, ничего такого. Они с Элизой были обычной молодой семейной парой, я не могу ничего такого припомнить.

— А вы давно женаты на Люси? – с любопытством спросила я.

Кажется, Люси это не очень понравилось, она резко развернулась и на её лице появилось злость.

— Уже около десяти лет. — Сухо отрезала она.

— Рон, где вы были вчера с восьми вечера до сегодняшнего утра? – спросил Брайн.

Глаза парня быстро забегали.

— Я что подозреваемый? – возмутился Рон.

— Нет, это стандартная процедура опроса.

— На работе я был. Как и сказал. Моя смена начинается в шесть вечера и заканчивается в шесть утра.

— Нам потребуются координаты вашей фирмы.

Рон продиктован адрес фирмы, Брайн записал его себе в блокнот.

— Люси? – спросила я.

— Я была дома, детектив Берч. Но ничего подозрительного не видела. Я занималась стиркой, потом готовила и на улицу даже не выходила. В одиннадцать часов вечера я легла спать и проспала до утра, пока не пришёл Рон.

— Рон, постарайтесь вспомнить, когда вы приехали, может вы заметили, что-нибудь? Какие-то подозрительные движения возле дома, может горел свет, или вы заметили не знакомую машину? – настаивал Брайн.

Рон задумался на минуту пытаясь воссоздать в памяти, что он видел, потом отрицательно помотал головой.

— Простите детективы, мне очень жаль, но ничего я припомнить не могу. Я был очень уставший, даже если бы что-то и было, я просто с ног валился и не обратил бы на это внимание.

 Я посмотрела на Брайна и подала ему знак, что нам пора тут закругляться.

— Спасибо вам, что поделились информацией, если что-то вспомните, вот наши данные и контакты для связи, — Брайн положил перед ними на стол визитку.

 Люси поспешила нас выпроводить.

— Найдите тех, кто это сделал. Теперь у нас весь район будет жить в страхе пока убийца будет на воле!

— Мы сделаем все, что в наших силах. Всего хорошего.

Вырвавшись наконец-то на воздух, мы поспешили вернуться к дому Эвансов. Толпа людей уже немного рассосалась, патрульные продолжали вести опрос. Камеры репортеров снимали всё, что могли. Трупы в закрытых темных мешках начали выносить из дома и аккуратно грузить в машину.

Мы остановились возле моей машины.

— Что скажешь о семье Треволл? – сложив руки на груди и облокотившись на капот машины, спросила я у Брайна.

Он ослабил свой галстук и встал рядом со мной.

— Кроме того, что Рон младше Люси лет на десять, а может и того больше, ничего подозрительного. Я осмотрел первый этаж, но ничего не обнаружил. Тебя что-то насторожило в них?

— Нет. Только на втором этаже, висят картины с распятиями и всей это чепухой. Люси видимо глубоко религиозна. Видел, по всему дому всюду висят лампадки, свечки, иконки.

— Это не повод для подозрений, Глория.

— Сейчас все попадают под подозрение. Надо пробить Рона, скинь мне адрес его фирмы, я сейчас позвоню туда. Может быть, он и не был ни на какой работе. А ты, пойди, поговори с Джимом, соседом Макса Эванса, с которым он близко дружил по словам Люси, конечно если застанешь его дома. Потом позвони нашему гению электронщику Левински, пускай начинает копать в направлении странных чисел и стихов. И передай ему, если нужно пускай весь свой отдел кинет на это, майор Броуди не даст нам спуску, пока мы не закроем это дело. Я пока достану портативный компьютер и посмотрю, что у нас есть по этим ребятам которых выносят в закрытых мешках. Нужно ещё оповестить их родных.

— Давай, нам давно пора было это сделать.

 Открыв дверцу машину и взяв оттуда нетбук я загрузила в базу данных имя Макса Эванса.

— Так, так, так… Посмотрим, что туту у нас имеется. Приводов нет, только пара штрафов за вождение. Он чист, из родных только дядя с тетей, живут в Оклахоме.

Брайн записал номер, чтобы сообщить о смерти их племянника.

— Так, теперь Элизабет Эванс. Только не это! Брайн, господи, посмотри кто у неё отец! – я указала пальцем на имя.

Брайн взглянул на экран.

— Вот же хрень! Только этого нам не хватает для полного веселья. Её отец Бен Паркер? Это же помощник сенатора! Теперь нас будут поджаривать со всех сторон круглые сутки. Черт! Черт! – выругался Брайн пнув ногой первый попавшийся камень. — Глория, езжай-ка ты сама к семье Бена Паркера прямо сейчас, пока журналисты не опередили тебя, нужно ещё майору доложить об этом.

Брайн набрал номер и отошел сообщить новость родным Макса Эванса. Это всегда крайне тяжело делать хоть это и входит в наши обязанности, но реакция людей всегда разнообразна, и так или иначе нам приходиться оказывать психологическую помощь, поддерживать их и вселять в них чувство веры в силы полиции, что преступник будет найден. Конечно, мы не волшебники чтобы раскрыть все дела и порой очень много дел так и лежат у нас нераскрытыми за отсутствием улик или же просто от недостатка времени.

Я глубоко вдохнула и осмотрелась ещё раз вокруг. Почти в каждом окне стоял человек и смотрел на всё происходящее через стекло. Первым делом я позвонила майору Броуди, сообщила ему последние новости, чем он был ошарашен и огорчен, затем написала Гейбу сообщение, что вернусь домой поздно, чтобы он не ждал меня, потом позвонила в контору Рона Треволла, там подтвердили, что он всю ночь был на смене. Значит пока, его можно смело вычеркивать из подозреваемых.

Внезапно я почувствовала себя вымотанной. Сев в машину я нашла в бардачке таблетку аспирина и наспех приняла её, мне через несколько минут  предстоял нелегкий разговор с довольно известной и публичной семьей Паркеров. Это ещё отнимет у меня дополнительно часть энергии.

 Общественность будет давить теперь на департамент изо всех сил, а ещё нужно сегодня успеть устроить пресс-конференцию в пять часов. Я вскинула взгляд на часы в панели автомобиля, было уже два часа дня. Времени на всё было в обрез, придется как-то выкручиваться и импровизировать на ходу.

Ведя машину, я параллельно надиктовала голосовое сообщение Брайну, чтобы как он освободиться занялся частичной подготовкой к конференции.

Теперь у меня появился кусочек времени, когда я могла погрузиться в свои размышления и мысли, пытаясь вспомнить трупы, которые сегодня увидела, более отчетливо. Первое, что приходило мне в голову, что эти убийства похоже на наказание, месть, но за что? У меня тут же родилась версия, что Макс Эванс, возможно, не был так безгрешен, скорее всего, он изменял Элизабет и девушка, висящая напротив него это никто иная как его любовница.  Это надо будет проверить. Убийца заставлял смотреть на все издевательства супругу Макса, пытаясь ей показать каким её муж был не верным, так за его предательство и измену он был казнён, потом убийца выпустил в Элизабет всю обойму. Я не помнила наизусть стих который прочитала, но там явно говорилось о любви к той, которая перевернула жизнь. Что парень, нашел ту девушку, которая перевернула его мир, его сознание. Но Макс и Элизабет были женаты совсем недавно и что с того? Некоторые мужчины начинают изменять ещё до свадьбы и сразу после, это не дает нам ровным счетом ничего. Нужно собрать всю информацию воедино, установить личность неизвестной и тогда уже что-то прояснится. Всё это лишь мои догадки и теории, основанные на моём ощущении и интуиции. Порой у преступника напрочь отсутствует логика, он может совершить убийство по наитию или в состоянии аффекта.

— Я устала уже мотаться по этой жаре, хочу холодной кока-колы со льдом! – внезапно послышался сзади громкий, детский, истеричный голосок.

От неожиданности я страха чуть не врезалась впереди идущую машину, но мне чудом удалось справиться с управлением, скинув немного скорость. Я посмотрела в зеркало заднего вида и увидела на сиденье Хлою.

— Только не сейчас! – сказала я сама себе вслух. — Так, Глория — это всего лишь плод твоего воображения, не нужно обращать на это внимание.

— Я никуда не денусь, можешь не стараться, дорогуша! Дома я тебе сегодня устрою такую истерику, что ты никакими таблетками от меня не избавишься, к тому же, они у тебя закончились! – кричала сзади Хлоя, злорадно усмехаясь.

Я с ужасом вспомнила, что у меня действительно закончились лекарства. Нужно срочно заехать купить, если не забуду.

— Глория! Я хочу домой! Хочу спать, но для начала, я хочу выпить колы! – Хлоя начала вопить на заднем сиденье, что есть мочи и бить кулаками по сиденью.

— Больше ты ничего не получишь от меня, Хлоя! – крикнула я не неё смотря в зеркало заднего вида. – Хватит с меня тех вафель которые ты заставила меня печь!

 Теперь Хлоя перебралась за моё сиденье и принялась меня трясти за плечи:

— Останови эту чертову машину Глория и купи мне воды! Пить! Пить! — орала она, не затыкаясь.

Я отчаянно пыталась сбросить её руки с моих плеч, это отвлекало меня и создавало помехи на дороге, моя машина поневоле начала вилять пока я боролась с ней. Даже не хочу представлять, что подумали водители проезжающих мимо машин, видя, как я сама себя хлопаю по плечам. Хорошо что я была не на служебной машине.

После десятиминутного крика в машине мне все-таки пришлось остановиться у супермаркета и купить ей кока-колу.

Открыв холодную банку с напитком и отхлебнув оттуда глоток, я поставила её в подстаканник, сама не заметив как уже прибыла на место назначения к резиденции Паркеров.

— Будешь сидеть здесь тихо, пока я не опрошу свидетелей, поняла? И пить свою газировку.

— Смотри не облажайся, чеканутая! Детей помощника сенатора всё же не каждый день убивают — сказала она и засмеялась в голос, протянув руки к банке с газировкой.

Я доехала по широкой аллее ведущей к дому к особняку Паркеров и когда я его увидела, моё сердце переполнил ужас. Дом стоял в конце длинного, окаймлённого деревьями проезда, он был огромным, официальным и пугающим.

Мне всегда казалось, что с богатыми и высокопоставленными лицами ладить сложнее, чем с людьми, которые стоят намного ниже на социальной лестнице.

Я припарковала машину на идеально круглой стоянке перед каменным особняком. «Да, эта семья действительно сказочно богата. Деньги налогоплательщиков вложены удачно» — отметила я про себя.

Я вылезла из машины и направилась к огромным парадным дверям. Дверь на мой звонок открыл приятный молодой человек, лет тридцати.

— Я Ник, – сказал он.– Брат Элизабет. А вы вероятно, детектив Глория Берч? Нам доложили, что вы приедете. Звонил майор Тед Броуди и сообщил нам ужасные новости про мою сестру, мы всё убиты горем – он едва сдерживал себя, чтобы не разрыдаться. Проходите. Отец с матерью ждут вас в гостиной.

Я поблагодарила его и вошла в дом. Парень был весьма симпатичный и хорошо сложен, я попыталась найди сходство с его сестрой и мне показалось, что они мало похожи. Дом, тут же напомнил мне о том, как сильно я не люблю все эти претенциозные дома. Он был особенно велик и запутан, так что прогулка до того места, где бы меня ждали Бен Паркер с супругой, была чересчур длинной. Я была уверена, что то, что они заставляют гостей проходить такое неприятное расстояние  своего рода методика запугивания, способ сообщения гостям, что жители этого дома слишком могущественны, чтобы идти им наперекор. Я также отметила для себя, что встретившиеся повсюду мебель и декор в колониальном стиле выглядели ужасно.

Но больше всего меня тревожили мысли о том, как будут сейчас развиваться события. Для меня разговоры с семьями погибших всегда давались особенно тяжело – гораздо хуже, чем осмотр сцен преступления или даже трупов. Мне кажется, что при этом очень легко оказаться под влиянием человеческой скорби, гнева и смущения. Такие сильные эмоции влияют на мою концентрацию и отвлекают от работы.

Мы всё шли и Ник Паркер тихо произнёс:

— Папа уже дома, он приехал сразу же, как… — Он запнулся в середине предложения. Я почувствовала тяжесть его потери. — С тех пор, как мы узнали про Элизабет — продолжал он — это ужасно! Особенно потрясена мать. Детектив Берч, постарайтесь насколько это возможно не расстраивать её ещё больше.

— Я очень сочувствую вашей потере, Ник — сказала я.

Ник проигнорировал мои слова и ввёл меня в просторную гостиную. Помощник сенатора Бен Паркер с женой, вместе сидели на огромном диване, держась за руки.

— Детектив Глория Берч, — представил меня Ник. — Детектив Берч, разрешите мне представить моих родителей – помощник сенатора Бен Паркер и его жена, моя мать Анна.

Ник предложил мне присесть, затем сел сам.

— Прежде всего, — тихо начала я, — позвольте мне принести вам, мои глубочайшие соболезнования по поводу вашей потери.

Анна Паркер молча, лишь кивнула в знак благодарности. Бен Паркер продолжал смотреть перед собой. Я была полностью потрясена и растеряна их спокойным поведением. Все трое сохраняли абсолютно безмолвное спокойствие, никто не лил слез, и не бился в истерике.

В последовавшем коротком молчании я быстро постаралась оценить их лица. Я видела Паркера много раз по телевидению – там на его лице всегда была нацеплена заискивающая улыбка политика. Сейчас он не улыбался. Миссис Паркер, я видела нечасто, она казалась типичной послушной женой политика.

Обоим было немного за шестьдесят. Я заметила следы болезненных и дорогостоящих мер, на которые они пошли, чтобы выглядеть моложе – пересадка и окрашивание волос, подтяжка лица, макияж. По моему мнению, они выглядели искусственно из-за своих усилий.

“Они похожи на восковых кукол”, – подумала я.

— Я должна задать вам несколько вопросов касательно вашей дочери, – сказала я, доставая блокнот. Раз майор Тед Броуди вас сам уведомил о смерти вашей дочери, думаю, повторяться не стоит, подробности смерти пока я раскрывать не могу, в силу определенных обстоятельств. — В последнее время вы тесно общались со своей дочерью?

— О да, —  сразу отозвалась миссис Паркер. — Мы очень дружная семья.

Я заметила некоторую натянутость в голосе женщины. Её слова прозвучали так, будто она говорила это слишком часто, и немного даже рутинно. Теперь я была убеждена, что семейная жизнь Паркеров совсем далека от идеала.

— Говорила ли Элизабет что-либо о том, что ей угрожают или угрожают её мужу Максу? – спросила я.

— Нет, — ответила миссис Паркер. — Ничего.

Я заметила, что сенатор ещё не произнёс ни слова. Почему он так молчалив? Мне нужно разговорить и его, но как?

Заговорил Ник.

— Она недавно прошла через тяжёлую процедуру аборта, детектив Берч. Из-за вопроса о детях, их отношения с Максом в последнее время  немного разладились. Элизабет пока не хотела иметь детей, она хотела больше попутешествовать, она была романтичной натурой. А Максу нужны были дети, быт, он хотел создать типичную американскую семью, чтобы моя сестра сидела дома наваривая ему ужины и воспитывая их детей.

— О, он никогда мне не нравился! – подхватила миссис Паркер. — У него ужасный, скверный характер.  Знаете, а может это он убил нашу девочку? Вы думаете, это возможно, что… – её слова повисли в воздухе.

Я покачала головой.

— Макс не входит в круг подозреваемых, — сказала я.

— Почему же нет? – спросила удивленно миссис Паркер, так, как-будто очень этого хотела.

— Потому что, он тоже мертв.

Повисла долгая пауза. Странно, что майор Броуди сообщил им только о смерти дочери. Пока я не проясню все детали, я решила пока не распространяться о третьем трупе.

Миссис Паркер взволновалась ещё больше, но она стойко держалась и пока не проронила ни одной слезинки.

— А тогда мы-то тут причём? – выпалила она.

— Мы имеем дело с профессиональным убийцей, — сказала я. — Это не бытовой конфликт. Ваша дочь и зять могли вовсе не знать убийцу. Есть все основания верить, что преступление не было направлено именно против только Элизабет.

Теперь миссис Паркер уже рыдала. Я тут же пожалела, что выбрала такие слова.

— Как это не против неё!? — Анна почти кричала. — Против кого ещё оно могло быть направлено!? Весь город сейчас узнает, чья она была дочь. Мы уговаривали её не выходить замуж за этого пройдоху Макса Эванса, он работал тренером бессбойной команды, и организовал молодежный клуб по футболу. Ему и дело не было до нашей дочери, он был весь увлечен только спортом.  Женитьба на Элизабет дала ему хорошую финансовую площадку для реализации своих планов и проектов. Но, Элизабет, вопреки всем нашим уговорам, сказала, что любит его и хочет быть только с ним. Даже не захотела жить с нами в одном доме, поэтому, мы купили им тот дом, в котором вы судя по всему их и обнаружили.

Бен Паркер холодно заговорил с сыном:

— Ник, пожалуйста, отведи свою мать куда-нибудь и успокой её. Мне нужно поговорить с детективом Берч наедине.

Ник Паркер послушно встал и увёл свою мать. Какое-то время Бен Паркер ничего не произносил. Он пристально смотрел мне прямо в глаза. Я была уверена, что он привык запугивать людей таким взглядом. Но со мной это не работало, я спокойно его выдержала.

Наконец, он сунул руку в карман пиджака и достал небольшой конверт. Он подошёл к моему креслу и передал его мне.

— Вот, — сказал он. Затем вернулся к дивану и сел обратно.

— Что это? — спросила удивленно я.

Паркер снова посмотрел на меня, как на идиотку.

— То, что вы ищете, — ответил он.

Теперь я, была совершенно озадачена.

— Могу ли я открыть его? — спросила я.

— Сделайте одолжение, детектив.

Я открыла конверт. В нём был единственный листок бумаги, на котором в два столбика были написаны имена. Некоторые были мне знакомы: три или четыре принадлежали известными репортёрами на местном телеканале новостей, ещё несколько — выдающимся политикам. Это ещё больше запутало меня.

— Кто все эти люди? — спросила она.

— Мои враги, — ровным голосом ответил Паркер. — Список, возможно, неполный. Но это самые основные. Преступник кто-то из них, начинайте искать.

Сказать, что я была потрясена, значило, не сказать ничего. Я просто сидела, не в силах выдавить ни слова.

— Я не говорю, что кто-то из этого списка сам лично убил мою дочь, лицом к лицу, — сказал он. — Но точнее некуда, кто-то из них нанял для неё убийцу.

Я медленно и осторожно заговорила:

— Мистер Паркер, со всем уважением, но ведь я только что сказала, что вероятней всего убийство вашей дочери было не личным. Есть, по крайней мере, ещё одно доказательство, как убийство вашего зятя. Я не могу пока вам сказать большего.

— Вы хотите сказать, что моя дочь стала жертвой по чистой случайности? – спросил Сенатор. Или, этот кретин Макс задолжал, кому-то денег и его решили убить, а вместе с ним и мою дочь?

“Вероятно, первый вариант больше подойдет”, – подумала я.

Но я знала, что вслух этого лучше не произносить.

Прежде, чем я успела ответить, он добавил:

— Детектив Берч, тяжёлый опыт научил меня не верить случайностям. Не знаю, как и почему, но смерть моей дочери носит сугубо политический характер. А в политике всё лично. Поэтому не пытайтесь мне говорить, что в данном случае это не так. Задача вашего Бюро и вас лично – найти ответственных и привести их ко мне для восстановления справедливости.

Я долго и глубоко вздохнула. Я внимательно изучила лицо мужчины сидящего напротив меня. Теперь я это увидела отчётливо. Бен Паркер был законченным эгоистом.

«Не то чтобы я удивлена», – подумала я.

Я поняла и кое-что ещё. Паркеру казалось неубедительным, что что-то в жизни сделано не специально для него и для него одного. Даже смерть его дочери была для него. Элизабет просто встала между ним и тем, кто его ненавидит. Видимо, он в это верит.

— Сэр, — начала я, — со всем уважением, но я не думаю…

— Мне не интересно, что вы думаете, — перебил резко меня Паркер. — Вся информация, которая вам нужна, находится перед вами, и я не понимаю, почему ваша задница, ещё сидит на моём диване!?

Мы несколько секунд смотрели прямо друг другу в глаза. Не знаю, какие святые духи удержали меня от того, чтобы не совершить убийство прямо в его собственном доме.

— Детектив Берч, — наконец произнёс Паркер, — у меня складывается ощущение, что мы говорим с вами на разных языках. И мне очень жаль. Вы можете этого не знать, но у меня есть хорошие друзья в высших эшелонах власти вашего агентства. Некоторые из них мне обязаны. Я собираюсь связаться с ними в самом скором времени. Мне нужно, чтобы те, кто работает над делом, сделали работу качественно и быстро.

Я сидела в шоке, не зная, что сказать. Как может этот человек настолько заблуждаться?

Сенатор встал.

— Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь проводил вас, детектив, — сказал он. — Мне жаль, что мы не поняли друг друга.

Помощник сенатора Паркер вышел из комнаты, оставив меня сидеть в одиночестве. Ладно, допустим, он самовлюблён. Но он нисколько не скорбит по дочери, всё это только лишь для виду, его цель найти того кто заказал его дочь, и вычислить угрозу которая может постичь и его.

Тут мне больше нечего было делать. Быстро покинув дом Паркеров, я добралась до машины и сев в неё глубоко задумалась, посмотрев впереди себя на дом, в котором живут эгоистичные, мерзкие, самовлюбленные люди, упивающиеся только собой и своей властью над другими. В одном Бен Паркер ошибается точно, жизнь нельзя купить ни за какие деньги. А его дочь, это точно не заказное убийство, эту версию я даже не буду брать во внимание.

Достав свой мобильник, который был поставлен на беззвучный режим, я обнаружила кучу пропущенных вызовов и сообщений. Пробежав быстро взглядом по всем и отобрав самые важные, я увидела сообщение от криминалистов, они наконец-то установили личность второй жертвы, девушку звали Оливия Браун. Время на мобильнике показывало три часа дня, нужно срочно было ехать в управление.

Я тут же попыталась дозвониться до Брайна, но тщетно, у него всё время была занята линия. Повернув ключ в зажигании и нажав на педаль газа, я рванула с места. Выехав на проезжую часть, я обернулась и посмотрела на заднее сиденье, там, свернувшись калачиком, тихонько спала Хлоя.

Глава 3

Добравшись до управления, я мечтала только об одном — принять душ. Но душ мог подождать. Я устремилась прямо в «гостиницу» – так в управлении называли просторную комнату для тех, кто ждал допроса, членов семей и потенциальных свидетелей, которые не горели желанием помогать следствию. Тут были стулья, столы, торговые автоматы и пара телевизоров для развлечения ожидавших. Сегодня единственными обитателями «гостиницы» была психанутая журналиста, с которой я столкнулась возле дома Эвансов, а рядом с ней какой-то нарядно одетый мужчина – очевидно, адвокат.

Увидев меня, психанутая тут же вскочила:

— Ну, сейчас ты у меня получишь, детектив Глория Берч!

Адвокат – высокий, стройный, с волнистыми темными волосами и холодными серыми глазами – потрепал её по руке:

— Диана, позвольте мне… Детектив Берч, я – Карлос Филс, юрист  пятого канала, представляющий здесь интересы мисс Скейтлиш и её коллег. Начну с того, что ваше обращение на месте преступления с моим клиентом, кстати, известным репортером, совершенно неприемлемо. Вашему начальству будет подана жалоба.

— Ясно, — спокойно буркнула я. — Вы ждали моего благословения? Вы его получили. 

 Я свернула к торговому автомату. Кофе здесь был отвратительный, но мне нужно было что-то выпить. 

— Мисс Скейтлиш…- выругалась я.

 Я набрала свой личный код и выругалась, получив сообщение, что мой кредит по бесплатной карте на получение из автоматов кофе и батончиков исчерпан. 

— Мисс Скейтлиш, да будет вам известно, является нарушителем по делу об уголовном преступлении. Её просили покинуть территорию преступления, но она не пожелала оказать помощь следствию.

Я порылась в карманах, разыскивая мелочь или жетоны, но тщетно.

— Я имела право дать распоряжение о доставке её в управление, если она не прекратит истерику на месте преступления. Видимо, пока я отлучалась опрашивать соседей, ваша подопечная не вняла голосу закона и нарушила всё что только можно, так что валяйте, пишите на меня донесение кабинет майора Броуди этажом выше. И да, Диана? Кажется, вас так зовут? Мне будут нужны все снимки с места преступления, которые вы успели сделать.

Диана села, скрестив  ноги, взбив пышные волосы и заставила себя натянуто улыбнуться.

— Вам детектив придется предъявить моему адвокату судебное постановление, а если он подтвердит его подлинность, мы поговорим о снимках.

— Диана, не играйте с огнем, вы совсем меня не знаете!

Из глаз Дианы, зеленых, как у кошки, полетели искры.

— Так вы мне еще и угрожаете?! Вы это слышали? –обратилась она к своему адвокату.

— Согласно закону, — начал Филс, — мисс Скейтлиш обязана предъявлять полиции свое личное или профессиональное имущество только по решению суда.

Диана постаралась взять себя в руки.

— Детектив Берч, вы всё время пытаетесь заткнуть мне рот. Это мой репортаж!

— Ты сделаешь свой проклятый репортаж! Последние полчаса я провела в симпатичном домике с родителями двадцатилетней девушки. С родителями, которые чуть теряли сознание у меня на глазах, когда я говорила им, что их дочь мертва и выясняя у них где она провела эту траханую ночь!

Я подошла к Диане ближе, та медленно поднялась, и мы гневно уставились друг на друга.

— Это не даёт вам право детектив, оскорблять меня, когда я тоже работаю.

— Ты ошибаешься. Не думаю, что если бы ты была на месте жертвы, то хотела бы лежать лишний час в доме, возле которого жадно снует журналистка, желающая сделать твоё фото покрупней, потому что, видите ли, весь мир ждёт сенсации!

— Послушайте, детектив Берч… – начала Диана, но я уже завелась:

— Возможно, именно на это и рассчитывал тип, который совершил безжалостное, хладнокровное, чудовищное преступление! Вашу мать!

— Это тут ни при чем!

— Нет? Тогда взгляни сюда!

Я вынула из кармана телефон и спустя несколько секунд на экране появилось изображение Элизабет Эванс в том виде, в каком мы обнаружили её.

— Ей было двадцать пять лет, она работа медсестрой, наверняка любила танцевать и собиралась путешествовать по миру. — Голос мой, не сводя глаз с экрана, стал острым как бритва. — У неё есть младший брат по имени Ник. Родные думали, что Элизабет пришла домой со смены и легла спать рядом с любимым мужем, пока я не постучала им в дверь и не сообщила, что их дочь и зять мертвы.

Я отвернулась от экрана и снова посмотрела на Диану. — Её мать сначала опустилась на колени, а потом упала плашмя, как будто из неё выкачали воздух. А теперь, когда мы закончим, советую тебе поехать туда с бригадой. Снимите хороший сюжет. Человеческие страдания сильно повышают рейтинг передачи! Тем более, вот тебе сенсация, один из родители пострадавшей — помощник сенатора Бен Паркер! Я тебя по-человечески просила, Диана, подождать пресс-конференцию, неужели так трудно следовать правилам?

— Ваши слова несправедливы, — бросил всё время молчавший Карлос Филс. — И неуместны. Мой клиент…

— Успокойтесь, Карлос. — Диана протянула руку к своему тряпочному портфелю. – Детектив, я хочу поговорить с вами наедине.

— Диана, я настоятельно советую…

— Помолчите, Карлос! Детектив Берч, вы меня слышали? Наедине.

— Ладно. — Пошли в мой кабинет.

Мы направились к лифту и, не говоря ни слова, поднялись на нужный этаж. Когда мы шли через общее помещение, со мной пытались здороваться, но видя выражение моего лица, тут же умолкали.

Кабинет мой был маленьким и тесным с единственным  окном. Я села за письменный стол, жестом показав Диане на жесткий стул. Но садиться она не стала. Было видно, что она потрясена. Конечно мне пришлось приукрасить свой рассказ, чтобы произвести должный эффект на Диану, и кажется я не прогадала.

— Я ничем не заслужила такого обращения, детектив. Не заслужила, чтобы мне говорили такие вещи.

— Может быть. Но ты сама притащила адвоката. И орала на меня за то, что я помешала тебе снять репортаж.

— Черт побери, детектив Берч, вы дали приказ своим сотрудникам арестовать  меня!

— Никто тебя не арестовывал. Можешь кстати со мной на «ты». Просто тебя доставили в управление для допроса. Так что жаловаться тебе не на что.

— Плевать я хотела на жалобы!

Диана со злости пнула стул. Я отнеслась к этому жесту с уважением, несмотря на то, что сиденье взлетело в воздух.

— Ты заткнула мне рот, притащила сюда и обращаешься со мной, как с начинающим репортером! У меня сорвалась сенсация!

— Я не затыкала тебе рот. Просто делала свое дело. А притащила тебя сюда, потому что по-другому, ты не понимала. В следующий раз, там, где я работаю, ты уже не повторишь своей ошибки, а будешь как все цивилизованные журналисты ждать часами своей очереди.

— Значит, это я злилась?

— Да, злилась… О господи, прости, умираю без кофе! — я встала и протиснулась мимо Дианы к автомату. — Я тоже злилась, но на ссору у меня нет времени. Налить чашечку?

Диана открыла было рот, но тут же закрыла его и шумно выдохнула:

— Да. Если бы ты отнеслась ко мне с уважением…

— Диана… — я протянула ей чашку с кофе. — Если бы я относилась к тебе по-другому, то пришла бы в «гостиницу» с судебным постановлением.

Диана пожала плечами и сделала глоток кофе.

Битва закончилась и мы снова смотрели друг другу в глаза. Женщины, объединенные общим делом.

— Славная была девушка, — уронила печально Диана. 

— Так все говорят.

— Как только ты покинешь мой кабинет, до пресс-конференции ты не должна распространять ту информацию, которую я тебе показала. Как только конференция закончится у тебя будут на руках те козыри, которых не будет у других. Считай, я тебе дала огромную возможность заработать хорошие деньги. А теперь, проваливай на свою работу, ты и так отняла у меня массу времени через час мне нужно выступать перед твоими коллегами.

— Хорошо, не могу поверить, что убили дочь самого Бена Паркера! Пресса такую теперь шумиху устроит, не завидую тебе — смущенно произнесла Диана. — Пускай наше знакомство было не самым удачным, но я рада, что познакомилась с тобой поближе Глория, надеюсь, в дальнейшем у нас не возникнет конфликтов. Вот моя визитка.

Мы пожали друг другу руки и она покинула мой кабинет.

Следующий час прошёл как в тумане, голова сильно раскалывалась, я хотела кушать, а майор Броуди звонил каждые десять минут  и интересовался, как у нас обстоят дела с подготовкой к пресс-конференции.

 

***

После того как мы провели конференцию, только тогда я зашла в свой кабинет и сняв туфли легла на диван, который у меня стоял в углу кабинета. Иногда дела бывали такими сложными, что мне частенько приходилось ночевать в кабинете.

Телефон стоящий на моем рабочем столе не переставая, всё звонил и звонил, на почту сыпались письма, а мобильник вибрировал без остановки.

Я  решила дать себе пять минут отдыха. Как там говорится: «И пусть весь мир подождёт».

За сегодня необходимо ещё опросить кого-нибудь из родных Оливии Браун.

Дверь с грохотом отрылась и в кабинет ворвался Брайн.

— Хватит валяться без дела, детка, майор Броуди рвет и мечет у себя в кабинете, сенатор сел ему плотно на хвост. А Бен Паркер простит подключить к расследованию ФБР. – Брайн подтащил стул и уселся напротив меня.

— Мне плевать, пускай хоть армию и флот вызовет сюда, я могу точно сказать, это не убийство на почве политической мести. Здесь, личное.

— Согласен. Я разговаривал с другом Макса Эванса, Джимом как ты и просила. Ничего крайне важного я не узнал. У всех одна и та же песня, Макс и Элизабет были хорошей парой, Макс отличный спортсмен, добряк, его все любили и никто и ума не может приложить, кому в голову могло придти убивать их.

— Ты спросил у него, может у Макса была любовница? Или интрижка на стороне?

— Да, спросил. Ничего такого он не мог припомнить, так как Макс любил Элизу. Может, эта Оливия Браун вовсе не любовница?

— А кто? Если выяснится, что Оливия не любовница Макса, тогда я сниму свой значок и сдам оружие добровольно.

— Это мы и должны выяснить.

— Сейчас, дай мне минутку.

— Я пока пробью её по базе. — Брайн уселся за мой стол и стал быстро перебирать клавишами на клавиатуре. — Так, на Оливию Брайн ничего нет. Только адрес её места жительства, а из родных числится только родная сестра.

— Её сестре уже сообщили, пожалуйста, позвони и скажи ей, что мы через час приедем  побеседовать. Что думаешь по запискам?

 — Дейв успел поработать только с одной из них, сказал, что стих принадлежит писателю Гёте. А вот с цифрами сложнее, пока ничего. Дейв запустил поиск по базам данных, может это номер счета или номер страховки. – Брайн, пожал плечами, не отрывая взгляда от монитора.

— Значит, Гёте говоришь.  — Сев на диване я достала мобильник и отрыла ещё раз фотографию со строками из стиха:

Помню, как она глядела —

Помню губы, руки, грудь —

Сердце помнит — помнит тело

Не забыть. И не вернуть.

Но она была, была!

Да, была! Все это было:

Мимоходом обняла —

И всю жизнь переменила.

Нужно копать глубже под Макса Эванса, я уверенна у него была связь с Оливией. Брайн, где Оливия работала, напомни.

— Она работала секретарем в комитете спорта.

— Вот тебе и связь, — хлопнула в ладоши я.

— Мы ещё не выяснили это Глория, нельзя быть уверенной в этом.

— Брайн, какой ты зануда иногда бываешь, детектив с твоим стажем должен чувствовать такую интрижку за версту. Могу голову дать тебе на отсечение, наш парень убил Макса и Оливию на глазах у Элизабет, чтобы наказать неверных. Они понесли наказание за содеянный грех, а это уже попахивает религиозными побуждениями. Какой тебе мотив ещё нужен? Вопрос, остановится ли наш парень на этом? Это его первое массовое убийство или он такое раньше?

— Я пойду, позвоню сестре Оливии и подниму дела за последние десять лет, посмотрю, может, найду что-то похожее, через час жду тебя внизу на парковке. Кстати, у меня было немного времени,  но я успел покопался в интернете и нашел там, что такой метод казни, которым были убиты Макс и Оливия применяли во времена викингов. Конечно это может быть просто совпадением, но со счетов скидывать это не нужно. Там говорится, что смерть наступала не мгновенно, жертва могла некоторое время находиться в сознании. Поэтому, я даже представлять не хочу через что прошли Макс и Оливия прежде чем они умерли, если  наш убийца отрабатывал на них столь изощренный способ.

— Совпадения бывают крайне редко, Брайн. Каждый серийный убийца пытается чем-то выделиться, чтобы попасть в историю на века, для этого у каждого есть свои фишки. Похоже, что наш парень избрал метод казни викингов. Он их казнил, исключая Элизабет. Почему только её он убил из пистолета? Если придерживаться моей версии про грешников, значит Элизабет была верна супругу,  таким способом он её пощадил и убил более гуманным способом, как ему казалось.

— Никогда не узнаешь, что у этих психов на уме, Глория.

Встав с дивана, я решительно согнала Брайна со своего места и набрала в поисковой строке о таком виде казни.

 — Хм… такой вид казни называется «кровавый ангел» или «орёл». Тут сказано, что большинство историков ставит под сомнение такой вид казни, или же относит её к области ритуального глумления над трупами врагов. Если, здесь замешана религия как жертвоприношение, то у нас ещё больше проблемы, чем мы думаем.

— Фактически он применил два вида казни, вскрыл трупы, удалив у них легкие и сердце, это тоже не объяснимый феномен, зачем оставлять органы на спине жертвы? Да, безусловно если это рассматривать как ритуал жертвоприношения, тогда вырезание органов можно объяснить. А вот обойма выпущенная у упор, над этим надо подумать.

 Брайн взъерошил себе волосы обеими руками.

— Как ты думаешь Глория, как он один смог подвесить тела? Перетаскивал на себе? Руками,  наверное, это практически  сделать невозможно, или нужно обладать отличной физической силой, хотя не исключено, что у него было какое — то приспособление. — Брайн почесал затылок и задумался. – Мы не рассматриваем версию что убийц могло быть несколько, это бы много прояснило. Например, два разных вида убийства. И вдвоем справиться гораздо легче с тремя трупами, чем одному. Если же он был один, то рискну предположить, что он тогда должен быть забрался наверх под потолок при помощи стремянки, просверлить две дырки, ввинтить туда металлический крюк. Затем, он должен был положить тела лицом вниз на заранее приготовленные ремни, накинув их на тела, он поднял сначала одно тело, потом другое. Но это не так просто сделать. Скорее всего, у него было необходимое приспособление для поднятия, сам человек так не сможет подвесить. Думаю, скорее всего была закреплена вспомогательная веревка, как лебедка. Наверняка  ему потребовалось ещё несколько тяжелых гирь или что-то типа того, какой-нибудь большой вес. Веревка тогда бы была привязана к этому металлическому грузу и тщательно завязана. Как то так.

— Да Брайн, это довольно необычно, согласна с тобой. Но мы так же пока ещё не установили, был ли он один, это ты верно подметил? Эта версия с поднятием тел, дает нам рассматривать вариант, что убийц было двое или больше. Может это какой-то ритуальный обряд, не исключено, что в дом к Эвансам пробралась небольшая сектантская группа людей. Ладно, расходимся, встречаемся через час.

 

                                                                   ***

Когда Кейт Браун вышла из дома, её, наверное, можно было назвать симпатичной девушкой. У неё  были стройные ноги, а на голове — копна блестящих волос, хотя Кейт и не позаботилась о том, чтобы выпрямить их и покрасить из грязно-желтого цвета в более шикарный. Однако теперь девушка выглядела ужасно: распухшее красное лицо покрыто соплями и полосами поплывшей косметики, заплаканные глаза стали маленькими, как у поросенка. Она утирала лицо рукавом красной куртки. Она стояла рядом с нашей машиной и терла глаза, из которых бесконечно текли слезы.

Брайн опустился на одно колено у машины:

— Мисс Браун? — негромко спросил он.

Такому мягкому обращению мог бы позавидовать семейный доктор. Возможно, Брайн даже переусердствовал с вежливостью.

 Кейт Браун медленно и неуверенно подняла голову. Казалось, она ничего не видела перед собой.

— Я вам очень сочувствую.

Секунду спустя её подбородок чуть наклонился — она еле заметно кивнула.

— Принести вам что-нибудь? Воды?

— Мне нужно позвонить мачехе. Как я… О Боже! Я не могу сказать ей, что Оливии больше нет…

— Вас проводят в больницу, если вам это необходимо — сказала я. — Кто-нибудь сообщит вашей мачехе, чтобы она встретила вас там, и поможет поговорить с ней.

Она меня не слышала — её мысли уже срикошетировали куда-то ещё.

— В любом случае мы надеемся, что вы нам поможете — ответите на несколько вопросов. Можете сделать это сейчас?

Она открыла рот, задыхаясь:

— Нет. О Боже, вопросы… Я не могу… Я хочу домой. Я хочу к маме. О Боже, я хочу…

Она снова была на грани истерики. Брайн начал отступать, успокаивающе поднимая руки.

— Мисс Браун, если хотите ненадолго вернуться домой и заехать к нам позже, мы вас задерживать не будем, — ловко ввернула я, пока Брайн её не отпустил. — Выбор за вами. Но с каждой минутой шансы найти того, кто это сделал, уменьшаются. Улики уничтожаются, воспоминания тускнеют, убийца уходит все дальше. Помните об этом, когда будете принимать решение.

В глазах Кейт появился огонёк.

— Если я… Он может уйти? Если я приеду позже, он скроется?

Крепко взяв Брайна за плечо, я отодвинула его за пределы её поля зрения, а затем прислонилась к дверце машины.

— Верно. Повторяю, выбор за вами, но жить с таким грузом на душе лично я не хотела бы.

Её лицо перекосилось, и я испугалась, что сейчас мы её потеряем, но она прикусила щёку и собралась.

— Хорошо, хорошо, я могу… Ладно. Но… Дадите мне пару минут? Я покурю и тогда отвечу на все ваши вопросы.

— Вы сделали правильный выбор, Кейт. Не торопитесь, мы никуда не уйдем.

Она отошла от машины — неуклюже, словно после операции — и побрела по дороге мимо  домов, затем присела на невысокую бетонную стену служившую ограждением цветочных клумб и закурила.

Мы в результате оказались у неё за спиной. Дорогой костюм Брайна не был рассчитан на загородные условия, а именно тут проживала Оливия; он стоял на месте, обхватив себя руками, и пытался делать вид, что пыли на его пиджаке слишком много, поэтому постоянно стряхивал с себя пылинки. «Чертов педант!» – подумала я.

— Собирался отправить её домой? — спросила я тихо.

Он резко дернул головой от удивления.

— Ну да, — осторожно ответил он. — Я подумал…

— Не думай. Только не об этом. Отпустить свидетеля или нет, решаю я, если мы вместе на выезде.

— Мне показалось, она сейчас сорвется.

— И что? Это не значит, что ей можно идти домой. Это значит, что она должна собраться. Еще немного твоей вежливой манеры и она бы точно сорвалась у нас с крючка. Нам нужно как можно скорее собрать все составляющие, чтобы понять картину преступления.

— Я не нарочно. Лучше поговорить с ней через пару часов — ведь если её сейчас расстроить, она придет в себя только завтра.

— Нельзя отправлять её домой, чтобы она выпила чаю с печеньем и выбрала удобное для неё время.

— Я подумал, что должен дать ей выбор. Она только что потеряла…

— Я что, наручники на неё надела? Дай девочке выбор, не вопрос — но она должна выбрать то, что нужно тебе.

— Да, что-то с сегодня слишком сентиментален, — сказал Брайн после небольшой паузы.

Наверное, в ту минуту он меня ненавидел, но с этим я готова мириться. Пусть он используют мои фотографии в качестве мишеней для дартса — лишь бы не нанес ущерб делу или своей карьере.

— Это больше не повторится?

— Нет. То есть да, ты права. Не повторится.

— Отлично. Соберись. Я понимаю, что тебе порой жалко родных и в тебе просыпаются человеческие чувства к ним, но нам нужно выполнять свою работу, а для этого надо оставлять сердце дома. Если ты готов, тогда приступим к допросу.

Брайн поправил галстук и с сомнением оглядел Кейт Браун. Она обмякла — голова опустилась почти до колен, в пальцах повисла забытая сигарета. Издали Кейт казалась тряпкой, которую смяли и выбросили за ненадобностью вместе с прочим мусором.

— Думаешь, она справится? – недоверчиво посмотрел на меня Брайн.

— Без понятия. Это не наша проблема, лишь бы не устраивала истерик во время допроса. Идем.

Не оглядываясь, я пошла по дороге и секунду спустя услышала хруст гравия — Брайн спешил за мной.

Кейт немного собралась: время от времени по её телу всё ещё пробегала дрожь, однако руки уже не тряслись, и тушь с лица она стерла, пусть даже и рукавом рубашки. Я отвела её в дом — подальше от солнечного света, который заливал ей всё лицо и от этого Кейт всё время щурилась.

Мы зашли в небольшую квартирку, в которой жила Оливия, Кейт села на стул за маленький столик, я уселась рядом с ней, а Брайн встал у подоконника, находившимся за моим плечом, чтобы наблюдать за ходом разговора и делать пометки не привлекая особого внимания. Условия не идеальные, но бывало и хуже.

— Может, вам ещё что-нибудь нужно? — спросила я, давая ей прикурить, очередную сигарету.  – Хотите стакан воды?

Кейт уставилась на сигарету — крутила её в пальцах и делала быстрые короткие затяжки. Все мышцы девушки были напряжены — к концу дня она устанет так, словно пробежала марафон.

— Ничего не нужно. Давайте закончим с этим побыстрее! Пожалуйста!

— Без проблем, Кейт. Мы всё понимаем. Для начала расскажите мне об Оливии.

— Оливия.. – повторила она. — Оливия для неё слишком чопорно… Близкие её всегда звали Лиф — с самого детства.

— Кто из вас старше?

— Она. Мне двадцать три, ей двадцать пять.

Я так и думала, что Кейт моложе, отчасти из-за комплекции — она худая, невысокая, с узким несимметричным лицом. Но дело ещё и в одежде — в этакой студенческой небрежности. Во времена моей молодости девушки одевались так и после окончания колледжа, однако сейчас основная масса старается принарядиться.

Судя по тому, что мы видели, Оливия наверняка уделяла своей внешности больше внимания, чем ее сидящая напротив сестра.

— Чем она занималась?

— Работает секретарем при спортивном комитете… то есть работала. Последний месяц она была в отпуске.

— Логично. По работе не скучала?

Кейт попыталась покачать головой, однако была так зажата, что движение больше походило на судорогу.

— Вряд ли. Ей нравилось работать, но амбиции у неё завышенные, поэтому она часто спорила с начальством.

— Проблемы на работе? Может, она с кем-то не ладила?

— Нет, нет, ничего серьезного, обычные рабочие моменты, которые есть на каждой работе. Она не любитель скандалов, просто всегда пыталась отстоять свою точку зрения, а иногда, бывала чересчур напориста понимаете? Она не как основная масса людей, которые готовы ровно плыть по течению…

 Кейт с шипением выдохнула сквозь зубы, словно на неё накатила волна боли. — Она всегда считала, что, в конце концов, всё будет хорошо.

— Она жила с тобой?

— Да, мы жили вместе какое-то время, — Кейт стряхнула дрожащей рукой пепел прямо на пол.

— У неё был бойфренд?

Кейт пропустила этот вопрос и ничего не ответила. Я её не торопила. Мне было достаточно того, что она молчала, значит решала, говорить праву или утаить.

— Кейт, — повторила я.

— Простите детектив, да она встречалась с парнем, просто это было её личной тайной. Я не знаю, имею ли я теперь право, говорить об её тайнах. Наверное, Лиф бы этого не одобрила.

— Почему?

Кейт замолчала, нерешительно смотря на меня. Конечно, ей не хотелось вставать на эту дорожку и рассказывать детективам о личной жизни её сестры.

— Он был женат?

В глазах Кейт появился мгновенный испуг.

— Вы уже наверняка всё знаете? Тогда зачем меня спрашиваете?

— Это наша работа, Кейт. Для того, чтобы нам поймать убийцу, нам нужно собрать как можно больше информации, чтобы понять зачем он это сделал и кто это мог быть? Поэтому всё, что ты скажешь, очень важно для следствия.

Кейт сделала затяжку и выпустив дым, стала кусать нижнюю губу.

— Ну хорошо, хотя повторюсь, Лиф бы этого не ободрила. Его звали Макс Эванс, он был тренером бейсбольной команды.

— Хорошо. Как они познакомились?

— Я их познакомила, на одной корпоративной вечеринке.  Я работаю вместе с Лиф в одной и той же организации, только в спортивном пиар-отделе, поэтому устраиваю всегда вечеринки перед финальными чемпионатами. Макса я уже к тому времени немного знала, приходилось иногда пересекаться с ним по работе, пару раз помогала ему на матчах, продвигала его команду. Вот так мы все и познакомились.

— Ты знала, что Макс не свободен?

— Да. Сначала Лиф скрывала от меня, что они стали встречаться, но потом раскололась когда я уже и сама стала догадываться. Я отговаривала её, остановиться, но у них закрутился такой красивый роман,  Макс захотел уйти от своей жены к Лиф. Они так любили друг друга. – Кейт заплакала в голос, уронив голову на руки. – Как? Как, Макс это все перенесёт, что с ним будет?

Я повернулась к Брайну и он кивнул мне в знак согласия, что надо сказать ей правду.

— Кейт, — я положила свою ладонь, поверх её ладони. — Макс Эванс и его жена Элизабет, тоже были  убиты. Их тела, всех троих были обнаружены сегодня рано утром в доме Макса.

Дальше, мне показалось, что Кейт сейчас упадет в обморок. Следующие пятнадцать минут мы с Брайном пытались привести её в чувство, и когда она немного пришла в себя, мы продолжили.

— А Макс? Он ладил с людьми?

Она резко повернулась ко мне, а её голубые глаза с опухшими веками были распахнуты до предела.

— Макс… Боже мой, вы ведь не думаете, что это он! Он бы никогда, никогда…

— Знаю. Скажите…

— Откуда вы знаете?

— Кейт, — добавила я немного строгости в голосе, — вы хотите нам помочь?

— Конечно! Я…

— Хорошо. Тогда сосредоточьтесь. Чем быстрее мы получим информацию, тем скорее сможем ответить на все вопросы. Договорились?

Кейт с безумным видом огляделась, будто ей приснился кошмар и эта комната в любой момент может исчезнуть. Сейчас она ничего не замечала, но эта картинка останется с ней навсегда. Вот он, один из бонусов, которые убийство дает родственникам: вы можете забыть и лицо погибшего, и последние слова, но до мельчайших подробностей запомните место, где находились, когда в вашу жизнь ворвался этот кошмар.

— Кейт, — сказала я. — Нам нельзя терять время.

— Да. Я в порядке. — Она затушила очередную сигарету и уставилась на окурок так, словно он появился в ее руке из небытия.

— Вот, — тихо сказал Брайн, наклоняясь вперед и протягивая ей бумажный платочек.

Резко кивнув, Кейт схватила платочек и высморкалась

— Так что вы можете сказать о Максе? — повторила я.

— Он был чудесный. — Покрасневшие глаза с вызовом глядели на меня. Даже в таком состоянии упрямства ей было не занимать.

— Какие у них были отношения с Оливией?

— Они были без ума друг от друга. У остальных романы редко длились дольше пары недель, но Лиф и Макс… — Глубоко вздохнув, Кейт запрокинула голову и уставилась куда-то в полоток. Немного выдержав паузу и придя в прежнее положение, она продолжила:

— Они сразу поняли, что нашли друг друга. Остальные просто играли, забавлялись, понимаете? А у Макса и Лиф все было серьезно, по-взрослому. Настоящая любовь.

На моей памяти от этого «серьезно», наверное, погибло больше людей, чем по всем остальным причинам и поводам.

— Когда они должны были обручиться и Макс должен был развесить со своей женой?

— В феврале. На День святого Валентина.

— Кейт, ты наверняка была в курсе, что женой Макса — была дочь помощника сенатора Бена Паркера?

— Да, я в курсе.

— И Оливия не боялась, что такой влиятельный папочка, узнав, что его дочь бросают ради другой, может разобраться с этим по-своему?

— Я однажды пыталась поговорить с ней на эту тему детектив, но она и слышать ничего не хотела. Так, это его рук дело!? – уставившись на меня во все глаза, спросила Кейт.

— Мы не знаем, следствие только началось, мы собираем информацию, нам нужно исключить и проверить все версии какими бы безумными они не казались на сегодняшний день.

Кейт глубоко вздохнула.

— Как ты думаешь, у  Макса и Лиф  могло получиться то, что они задумали?

— Макс так относился к Оливии… Он обожал делать ей подарки. Раньше я молилась о том, чтобы кто-нибудь любил меня так же, как Макс. Понимаете? Наша мать умерла, когда мы были подростками, нас взяла приемная семья. Они хорошо  нас воспитывали и дали нам с Лиф хорошее образование, сестра мечтала, чтобы её отношения в семье были такими же, как у наших приемных родителей — они были для нас образцовой семьёй. 

— А Макс и Лиф, бывало, что они ссорились или спросили?

— Спорят все, — но не ссорились ни разу на моей памяти.

— О чём они спорили?

Кейт уже смотрела только на меня, и на её лице, стирая остальные эмоции, всё сильнее проявлялась усталость.

— О том же, что и остальные пары. Раньше, например, Макс злился, если кто-то заглядывался на Оливию. Или помню, как Макс хотел поехать на курорт, а Оливия считала, что сбережения нужно откладывать на покупку их совместного будущего дома. Но они всегда в итоге договаривались.

«Деньги: только из-за них люди умирают чаще, чем из-за любви» — подумала я.

— Ты не знаешь, может у Макса были проблемы на работе? Может, он поругался с кем-нибудь и поделился с этим с Лиф?

— Нет, нет, это исключено! Вы хотите представить все так, словно у Макса и Лиф повсюду враги, словно они постоянно ссорились… А они были не такие.

Кейт отстранилась от меня, прикрываясь платочком словно щитом.

— Именно такие сведения мне и нужны, — успокаивающе сказала я. — Я ведь не знаю Макса и Оливию, вот и пытаюсь составить о них объективное представление.

— Они были чудесной парой. Люди их любили. Они любили друг друга. Макс любил всех своих детей, которые играли у него в команде, всех как своих собственных! Понятно? Этого достаточно, чтобы составить представление?

На самом деле я ни черта полезного не узнала, но, похоже, большего от неё не добьешься.

— Абсолютно. Большое вам спасибо, Кейт. А родные Макса по-прежнему живут в Оклахоме?

— Его родители умерли: папа давно, когда он был ещё ребенком, мама — пару лет назад. У него есть дядя и тетя… Позвоните им, спросите про Макса — они скажут тоже самое.

— Не сомневаюсь. Оливия носила, какие-то ювелирные украшения?

Пока Кейт обдумывала ответ, её плечи снова слегка опустились.

— Обручальное кольцо, которое подарил Макс как символ их будущего — Макс отдал за него пару кусков, а еще она носила кольцо с гранатом, которое наша приёмная мать подарила Лиф на восемнадцатилетние. А что, это всё пропало?

— Мы проверим. Больше ничего нет?

— Нет.

Я знала людей, которые убили бы и за меньшее. Я мысленно вспомнила зажатые кулаки Оливии, которые мы осматривали с Куртом, когда обнаружили записку, но на её пальцах не было никаких украшений. Значит, убийца забрал их себе как трофей или с целью обогащения. Не исключено, что он может сдать их в ближайший ломбард.

— Ещё пару вопросов и закончим. Когда вы видели кого-нибудь из них в последний раз?

Кейт задумалась.

— Мы с Лиф виделись пару дней назад в кафе, я пока живу у подруги, поэтому не живу тут в этой квартире около месяца. На работе нам не часто удается видеться, наши корпуса находятся далеко друг от друга. А Макса, я сто лет не видела — с июня месяца уже, наверное. Боже мой, почему же мы так долго… Последний раз это было, когда мы праздновали день рождение Лиф. Макс тогда снял домик, чтобы было поменьше посторонних глаз, были только самые близкие друзья, кто был в курсе их отношений и коллеги с работы, кому можно было доверять.

— Это уже интересно. Заметили что-нибудь необычное?

— Вроде чего?

Голова вздёрнута, подбородок выпячен — Кейт заняла оборону.

— Всё, что угодно: может, пришел какой-то странный гость или вы слышали непонятный разговор?

— Нет, ничего странного не было. Пришли друзья Макса. Лиф тогда так много наготовила всего, у неё отлично это получалось… Они… Вы уверены, что они оба… Может, один из них не пострадал, а просто, просто…

— Кейт, — сказала я так мягко, насколько могла, но все же с нажимом, — я уверенно могу вам заявить, что они не просто ранены. Уже ничего не изменится, но прямо сейчас я хочу, чтобы вы побеседовали со мной. Каждая секунда на счету, помните?

Кейт прижала ладонь к губам и сглотнула:

— Да.

— Отлично. Скажите, кто был из друзей Макса, может, вы вспомните их имена?

Кейт на минуту задумалась и глубоко ушла мысленно в себя.

— Кейт?

— Ой, простите… Помню одного парня, Макс сказал, что это его сосед, кажется его звали Джим, или Джон.

— Сможете описать его внешность?

— Небольшого роста, весьма робкий стеснительный парень, но он быстро влился в компанию, выпивал, шутил, к концу вечера мы все уже достаточно близко общались.

— Хорошо, — улыбнулась я, чтобы как то подбодрить её. Ещё кто?

— Пару ребят с работы, это коллеги Макса — Эван и Джек, потом ещё какой-то парень, он пришёл с девушкой, кажется, его звали Рон, — Кейт потрясла головой, пытаясь взбодриться.

Я резко обернулась и посмотрела на Брайна.

— А Рона вы может описать?

— Молодой парень, выглядел очень уставшим, он был почти ростом с Макса.

— А девушка, с которой он пришёл?

— Какая-то малолетка. Я тогда ещё спросила у Оливии, не кажется ли ей, что эта девушка походит больше на подростка. На вид ей было не больше шестнадцати лет. Макс тогда немного поругался с этим Роном из-за того, что он притащил её на вечеринку, но тот заверил, что она не проболтается, так как она с другого штата и ей дело нет до всех нас, лишь бы была выпивка.

Вот это уже было очень ценная информация. Возможно, я раньше времени вычеркнула Рона Треволла из подозреваемых. Как оказалось, он потрахивал молоденьких девочек на стороне, пока жена Люси ждала его дома. Банальная история для разновозрастного брака.

 Я протянула ей ещё одну сигарету, наверное, пятую уже по счету и щелкнула зажигалкой.

— Когда вы в последний раз разговаривали с Лиф по телефону?

— Позавчера утром. — На этот вопрос она ответила сразу. — Я звоню ей почти каждое утро в полдевятого, как только прихожу на работу. Чтобы начать день правильно, понимаете?

— Неплохая мысль. И какой она была позавчера и почему вы не позвонили вчера?

— Я корю себя за это! Вчера у нас на работе все готовились к предстоящему матчу, я была занята с самого утра, как только переступила порог своего кабинета. Мне некогда даже было позвонить Лиф, и так вплоть до вечера. Когда я пришла домой то была без сил, поэтому сразу рухнула спать. Я даже не знала, что она в тот день пришла на работу. Сегодня утром, сумасшедший день повторился, пока вы мне не позвонили и не сообщили о трагедии, я была так занята, а что если бы я могла её этим звонком спасти? – Кейт закрыла лицо руками и зарыдала во весь голос.

— Кейт, не нужно себя винить, вы ничем не могли бы ей помочь уже. Возможно, тем самым вы спасли себе жизнь. Вернёмся к вашему с Оливией разговору пару дней назад. Какой она была?

— Обычной! Совершенно нормальной! Богом клянусь, я помню весь наш разговор — в нём не было ничего…

— Верю, — сказала я успокаивающе. — О чём говорили?

— Даже не знаю… о всякой всячине. Моя подруга по квартире, у которой я сейчас живу, постоянно играет на скрипке, у неё скоро будет сольный концерт, — я рассказала Лиф об этом, а она мне про то, что хочет купить в интернете новое нижнее белье, — она была совершенно нормальной. Абсолютно нормальной.

— А она сказала бы вам, если бы что-то случилось?

— Думаю, да. Нет, я уверена, что сказала бы.

Её голос звучал совсем не уверенно.

— Вы были близки?

— Нас же только двое. — Услышав себя, Кейт поняла, что это не ответ. — Да, мы близки. Ну, то есть раньше мы общались больше, а потом каждая пошла своей дорогой. Потом, когда Лиф увлеклась Максом, поддерживать отношения стало сложнее.

— А вы живете сейчас у подруги? Где вы живете?

— На Манхеттене.

— Вы сказали, что делите с кем-то квартиру.

— Ага. Я и ещё две девушки.

Кейт задумалась.

— Не знаю, пригодится ли вам,  это просто пустяк, — сказала она после паузы. — Случай произошел давным-давно, почти месяц назад. Я бы и не вспомнила о нём, если бы…

Я ждала.

— В общем, однажды вечером Лиф позвонила мне. Сказала, что ей кажется, что в квартире кто-то был. Поэтому она решила у меня уточнить, может это я приезжала за своими оставшимися вещами.

Я почувствовала, как встрепенулся Брайн — словно терьер, который готов броситься за палкой.

— Она поставила в известность полицию? — спросила я.

Кейт затушила сигарету и бросила окурок в пепельницу стоящую прямо перед ней.

— Не тот случай. Заявлять было не о чем — никто не разбил окно, не вышиб дверь, ничего не украл.

— Тогда почему она решила, что в дом кто-то проник?

Кейт снова пожала плечами — на этот раз ещё более напряженно — и опустила голову.

Я подбавила суровости в голос:

— Кейт, это может быть важно. Что именно она сказала?

Вздрогнув, Кейт глубоко вздохнула и пригладила волосы.

— Ладно, — уступила она. — Ладно. Ладно. Ну значит, звонит мне Лиф, да? И сразу: «Ты что сделала копии ключей?» А у меня их ключи были пару дней – прошлым месяцем, когда Лиф и Макс поехали отдыхать на неделю загород и хотели, чтобы я присматривала за домом на случай пожара или ещё чего. Ну я и говорю: «Конечно, нет…»

— А они у вас были? — спросил Брайн. — Ну, копии ключей? — Трюк удался: он ни в чем не обвинял, а просто спрашивал, словно ему интересно.

— Нет! Зачем они мне? Лиф как-то сменила замок, потому что наш был старый и ненадежный. Без предупреждения мне незачем было приезжать. Я не живу тут с тех пор, как Лиф стала встречаться с Максом. Просто я окончательно съехала месяц назад, забрав все свои вещи, а так я давно уже не живу тут.

Кейт резко выпрямилась. Брайн пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся:

— Просто решил проверить. Работа у меня такая — вопросы задавать, понимаете?

Кейт снова обмякла:

— Ну да, конечно.

— И в ту неделю никто не мог снять копию? Вы не оставляли ключи там, где их могли найти соседки или сослуживцы, нет? Повторяю, задавать вопросы — это наша работа.

— Они висели на моем брелке, но я не держала их в сейфе или ещё где. Когда я на работе, ключи в моей сумочке, а дома висят у меня в комнате в ключнице. Если они кому-нибудь и понадобились бы, их бы никто не нашёл. Кажется, я даже никому не сказала, что они у меня.

Соседкам и сослуживцам тем не менее предстоят долгие беседы с нами — не говоря уже о том, что мы поднимем все их личные данные.

— Вернемся к телефонному разговору, — сказала я. — Вы сообщили Оливии, что копии ключей у вас нет…

— Да. Лиф говорит: «Ну, все равно: кто-то добыл ключи, а мы давали их только тебе». Пришлось полчаса убеждать её в том, что я без понятия, к чему она ведёт, но наконец-то она объяснила, в чём дело. Днем в свой выходной день она пошла в магазин или ещё куда, а когда вернулась, то заметила, что в доме кто-то побывал. — Кейт разорвала салфетку, которую взяла из салфетницы и стала долго мять её в руках, пока белые клочья падали на пол. Ладони у неё были маленькие, пальцы тонкие, с обгрызенными ногтями.

— Сначала она не признавалась, откуда ей это известно, но, в конце концов, я все из неё вытянула: занавески отодвинуты не так, как она делает, а с холодильника исчезла ручка, которой Лиф записывает, что нужно купить. Я говорю: «Ты шутишь!?», — и она едва не вешает трубку. Ну, я её успокоила, и как только она перестала меня ругать, я поняла, что она напугана. Реально в ужасе. А ведь Лиф не тряпка.

Вот почему я наехала на Брайна за то, что он пытался отложить разговор с Кейт. Когда у людей рушится мир, они, возможно, будут болтать безумолку, но подожди денек, и они уже начнут восстанавливать разрушенные укрепления — если ставки высоки, люди действуют стремительно. Поймай человека сразу после того, как в небо взлетел ядерный «гриб», и он выложит всё — от любимых жанров порно до тайного прозвища своего босса.

— Ясное дело. Такое кого угодно напугает – сказал деловито Брайн.

— Это же были занавески и ручка! Если бы пропали драгоценности, половина нижнего белья или ещё что, тогда, конечно, крышу снесет. Но это… Я ей сказала: «Ладно, допустим, что какой-то идиот решил вломиться в дом. Но это же не Ганнибал Лектор, верно?»

— И как отреагировала Оливия? — быстро спросила я, пока Кейт не поняла, что именно она произнесла.

— Снова на меня взъярилась, сказала, что главное не в том, что он это сделал, а в том, что теперь она ни в чём не может быть уверена. Например, заходил ли он в спальню, перебирал ли их  с Максом вещи… Ей тогда не позволяла зарплата, а так бы она купила все новое — на всякий случай. Она же не знает, к чему он прикасался, вот ей и показалось, что все не на своих местах, что все грязное. Как он попал в квартиру? Почему он проник? Все это её сильно напрягало. Она повторяла: «Почему я? Что ему от меня надо? Разве похоже, что у меня есть чем поживиться? В чём дело?»

Кейт вздрогнула — так сильно, что едва не согнулась пополам.

— Хороший вопрос, — заметила я. — У них ведь у вас здесь есть наружная камера; вы не знаете, она была в тот день включена?

Девушка покачала головой:

— Я спросила, и Лиф сказала «нет». Днем она её не включала — только по ночам, когда ложилась спать, — и то потому, что местные подростки устраивают вечеринки в пустых домах и порой сильно бузят. По словам Лиф, днем их район города практически вымирает — ну вы и сами видите, — так что камера наблюдения ни к чему. Но она сказала, что теперь будет её включать. И добавила: «Если ключи у тебя, не пользуйся ими. Я сменю код прямо сейчас, камера будет работать круглые сутки, и точка». Я же говорю — она была сильно напугана.

— Она сменила замки еще раз?

— Про это я тоже спросила… Она колебалась, но в конце концов сказала «нет» — замки обойдутся в пару сотен, а её бюджет таких расходов не выдержит. Камеры будет достаточно. Она сказала: «Пусть возвращается, я не против. Если честно, мне даже хочется, чтобы он вернулся, — тогда хоть что-то прояснится». Я же говорю: её так просто не напугаешь.

— А где был Макс? Он знал про этот случай?

— Нет, кажется.

— А как вы думаете, как  бы  он отнесся к этому проникновению?

— Не знаю… Кажется, Лиф так ему об этом и не сказала. Кроме того, она все повторяла: «Я теперь не выключаю камеру, я не могу потратить столько денег на замки, я разберусь с этим парнем». «Я», не «мы».

Ещё одна маленькая странность.

— А почему она не захотела сообщить Максу ведь это её любимый мужчина? Если она решила, что в дом проникли чужаки, нужно было сразу об этом рассказать.

Кейт снова пожала плечами и еще ниже опустила голову:

— Наверное, не хотела его волновать, ведь ему и так нелегко, он все время был озабочен как уйти от жены. Думаю, поэтому и замки не поменяла — Макс сразу бы заметил.

— Вам не кажется, что это немного странно и даже рискованно? Разве он не имеет права знать, что кто-то вломился в квартиру любовницы, где, судя по всему он проводил немало времени. Можно сказать это его второй дом?

— Возможно. Если честно, я не думаю, что там действительно кто-то был. Может быть она или Макс пользовались сами этой ручкой и забросили её куда-нибудь, или она просто упала и закатилась под холодильник. Ну, а занавески сдвинулись.

Её голос зазвенел — она, словно оправдывалась.

— Вы так и сказали Оливии?

— Да, более или менее, но стало только хуже. Она завелась: говорила, что ручка особенная — из отеля, в котором они провели с Максом прекрасную неделю; что Макс знал, что ее нельзя трогать; что она точно знала, как весят занавески…

— А она из тех, кто помнит такие вещи?

— Да, вроде того, — выдавила Кейт после паузы, будто эти слова причиняли ей боль. — Оливия… Она любит все делать правильно. Понимаете, она перфекционист. Оглянитесь, в доме ни пятнышка, кушала только натуральные продукты, сама готовила, каждый день занималась гимнастикой по DVD-дискам, чтобы похудеть… Так что да, она могла помнить, что даже лежит в холодильнике.

— А из какого отеля ручка? — спросил Брайн.

— Из «Плаза» на Мальдивах. — Кейт подняла голову и посмотрела на него. — Вы же не думаете, что… По-вашему, её в самом деле кто-то взял? Вы думаете, что этот человек, который, который… вы думаете, что он вернулся и…

Её голос начал подниматься по опасной спирали.

— Кейт, когда произошел этот инцидент? — быстро спросила я, пока она не потеряла контроль над собой.

Она бросила на меня безумный взгляд, сжала в комок обрывки салфетки и собралась.

— Месяц назад.

— В июне.

— Может, и раньше, но в любом случае весной.

Нужно просмотреть телефонные счета Оливии и найти вечерние звонки Кейт, а также проверить, не сообщал ли кто-нибудь о чужаках, гуляющих по району.

— И с тех пор подобных проблем не возникало?

Кейт вздохнула, и я услышала, как хрипит сдавленная спазмом глотка.

— Возможно, были и другие случаи, но после того разговора Лиф ничего не сказала бы мне. — Ее голос задрожал. — Я ей говорю: «Возьми себя в руки, хватит нести чушь». Я думала…

Она взвизгнула словно щенок, которого пнули, зажала рот руками и снова зарыдала.

— Мне казалось, что она спятила, что у неё крыша едет, — бормотала Кейт, задыхаясь и вытирая сопли салфеткой. — О Боже, мне казалось, что она спятила.

Закончив, через пять минут разговор, мы с Брайном осмотрели квартиру, где жила Оливия. Никаких нужных нам улик, пригодившихся нам в дальнейшем в следствии, мы не обнаружили. Камеру наблюдения мы тоже нигде не обнаружили. Преступник все предусмотрел и снял её перед тем как похитить Оливию. На фасаде дома остались только отметины от креплений.

Глава 4

Больше мы ничего не узнали у Кейт, в тот день — у нас не было больше времени её успокаивать. К месту где жила Оливия и где мы беседовали с Кейт, по моему требованию прибыли полицейские, я поручила им записать имена и телефоны — членов семьи, друзей, коллег, а также рабочие телефоны, —  затем отвезти Кейт домой и проследить, чтобы она не сболтнула что-нибудь журналистам. Квартиру, где жила Оливия, велела опечатать. Затем мы сдали Кейт, плачущую, с рук на руки.

 Я взглянула на часы на мобильнике, они показывали уже начало десятого вечера, мы ужасно за сегодня вымотались  и устали с Брайном, поэтому посовещавшись, решили, что на сегодня более чем достаточно, завтра будем соединять всю полученную информацию воедино.  К тому же, Курт возможно к утру осмотрит хотя бы одно тело и вынесет свое заключение.

Я приехала домой только через четыре часа после конца смены. Такое случалось часто. Значит, у меня ещё будет время поразмыслить и поработать дома.

«Летом дом Гейба, там, где я живу последние пару лет, выглядит особенно впечатляюще, подумала я, но тут же покачала головой. Нет, черт побери, он выглядит впечатляюще всегда, в любое время года и любое время суток». Но особенно он был хорош на фоне голубого неба. Море зеленой травы, разноцветные клумбы и тенистые деревья делали участок Гейба настоящим городским оазисом. За всё это время я никак не могла привыкнуть к тому, что это тоже мой дом. Я по-прежнему чувствую себя в нём гостьей, не знаю почему. Может совесть мне не позволяет пользоваться чужими благами. Это всё заработал Гейб своим трудом и своим упорством.

 По привычке припарковавшись перед домом, я некоторое время просто сидела барабаня пальцами по рулю. Оставив машину на месте, я пробежала по жаре и вошла в дом, где царила благословенная прохлада.

Я готова была свернуть к дистанционному монитору прикрепленному на стене в холле, чтобы узнать где находится Гейб, как вдруг услышала тихую музыку. Пойдя на звук я увидела его в гостиной.

Он сидел в своем любимом старинном кресле, закрыв глаза и держа в руке бокал вина. Это было так не похоже на него, что у меня сжалось сердце. Но тут он открыл свои синие глаза, и я с облегчением вздохнула.

— Привет, детектив.     

— Как дела?                                                    

— Раз ты так поздно, значит лучше, чем у тебя. Выпьешь вина?

— Конечно. Я сама. — Я подошла к бутылке, оставленной  на столе, и наполнила бокал. — Давно дома?

— Нет. Всего несколько минут.

— Ты что-нибудь ел?

Он насмешливо выгнул брови.

— Да, если то, чем кормят в уличных ларьках, можно назвать едой. А ты?

— Перехватила кое-что в управлении. Но там кормят ещё хуже.

 Гейб сделал глоток и посмотрел на меня поверх бокала. Он явно чего-то ждал.

— Ладно, проехали… — Я опустилась в кресло. 

 Он закрыл глаза и начал постукивать пальцами по ручке кресла. Потом снова открыл глаза. Похоже, Гейб соблюдал тот же ритуал, который помогал ему успокаиваться после очередного моего приступа раздражения.

Гейб негромко засмеялся и сделал ещё один глоток.

— Пойдем на кухню, перекусим чего-нибудь.

— А как же пицца, которую ты обещал?

— Детектив, вы меня недооцениваете, пицца уже ждет вас на столе, нужно только пройти на кухню.

— Вот это другое дело! Но сначала я приму душ.

Чмокнув его в губы, я быстро умчалась в ванную комнату, чтобы смыть себя усталость, накопившуюся за день.

Через полчаса мы уплетали с отменным аппетитом пиццу, запивая её белым вином.

— Не хочешь рассказать мне про своё новое дело, весь город только об этом и говорит.

Я помотала головой.

— Позже, дай мне немного придти в себя. Расскажи, как прошёл твой день?

— У меня более скучно… Сначала были совещания, потом клиенты. Не буду тебя загружать их историями, ты же знаешь, я должен сохранять политику конфиденциальности. Когда же ты возьмешь отпуск и отключишь телефон, чтобы до тебя никто не мог дозвониться, и чтобы ни что не испортило нам отпуск — это будет самый счастливый день в моей жизни, Глория.

— А сегодняшний был самым несчастным? – я отставила бокал и поднялась.

— Завтрашний будет ничуть не лучше. Теперь ты будешь приходить домой поздно, а я буду нервничать в ожидании тебя, потому что ты опять ловишь плохого парня?

— Да, угадал.- Я встала со своего места, поставила тарелку в мойку, затем отобрала у Гейба бокал и поставила его на стол.

— Надеюсь, что это не заставит тебя забывать обо мне? Хочется верить, что ты все ещё любишь меня.

Он рассмеялся в голос.

— Во всяком случае, я — да. — Я обняла Гейба за шею и прижалась к нему. – Может быть, доказать?

— Думаешь получиться?

— Не знаю. — Я прильнула к его губам. — Так лучше?

— Лучше. — Гейб обхватил меня за бедра и прижал к себе. — Похоже, дела идут на лад.

Теперь я рассмеялась.

— Мы совершенно одни. Чем займемся?

— Давай попробуем то, чего не делали раньше.

Я отстранилась и внимательно посмотрела на него.

— Если мы чего-то не делали раньше, то только потому, что этого не позволяет анатомия.

— Ты смелая женщина, Глория. — Гейб поцеловал меня в переносицу. — За это я тебя и люблю. — Он снова привлек меня к себе. — Но я вообще-то я подумывал сделать тебе массаж.

— Хм-м… Неплохо. Для начала. Особенно если мы будем голыми.

— Ещё успеем. Может, все-таки  сначала расскажешь, как прошел твой день?

Я наслаждалась тихой музыкой доносившейся из гостиной и синхронными движениями, которые делал Гейб встав за моей спиной и разминая мне потихоньку, плавными движениями шею.

— Так же паршиво, как и твой. — Мне хотелось расспросить его о психотипе человека, который смог бы так легко порубить человеческие тела. Возможно, он сталкивался с таким явлением в своей практике. Тогда у меня появилась бы хоть какая-то зацепка. Но с этим можно было подождать. До тех пор, пока Гейб сам не расслабится. Я чувствовала, что сегодня он тоже был вымотан. — Расскажу позже.

Я встала и развернулась к нему. Теперь мы стояли лицом друг к другу. Потеревшись  щекой о его щеку, я прильнула к ней губами и проложила дорожку к его рту. Потом протяжно застонала от наслаждения, запустив пальцы в его волосы.

Все дневные заботы постепенно исчезали. Тепло обещало перейти в жар, ленивое желание в любую минуту могло смениться страстью. Гейб подхватив меня на руки, закружил меня на месте, а я сводила его с ума поцелуями и жадными прикосновениями.

Мои поцелуи становились все более жаркими. Наконец, когда он поставил меня на ноги, я стащила с него пиджак и вцепилась в рубашку.

Гейб прижался губами к моей шее, и у меня гулко забилось сердце. Это сердце билось, и всегда будет биться только для него. Пока я спускала с него жилет, он расстегивал пуговицы моей блузки.

Избавившись от его жилета и рубашки, я слегка прикусила его обнаженное плечо.

— Я за тобой не успеваю Глория, — выдохнул он.

— Сейчас догонишь. — Я быстро расстегнула его брюки и запустив свою руку под них, сжала пальцы.

У Гейба закипела кровь, и перехватило дыхание. Он неловко возился с множеством пуговиц, запутавшейся в полурасстегнутой блузке.

— Проклятие!

Я засмеялась, не отрываясь от его губ, но не остановилась.

 Чувствовав его участившийся пульс я понимала, что Гейб пытается справиться с собой. Но сейчас этого не требовалось. Мне хотелось окончательно свести его с ума. Пусть он думает только обо мне и ощущает только то, что кипит в его крови.

Гейб увлек меня за собой, подхватив одной рукой, и усадив на обеденный стол, где мы только что кушали. Мы стремительно пытались избавиться от одежды, наши руки скользили по влажным телам, а губы тянулись к губам. Я, изнывавшая от желания, хорошо зная сильные и уязвимые участки его тела, пользовалась умело этим знанием. Когда Гейб прошептал моё имя, это возбудило меня ещё сильнее. Его руки стали жадными, но мне хотелось большего. Наконец его горячие губы обхватили мой сосок. Тело свела сладостная судорога, но даже этого мне было мало.

Когда Гейб схватил меня за бедра и прижал плотно к себе, я не стала сопротивляться. Пусть думает, что инициатива за ним. Пускай овладевает мной, пока мы оба не насытимся. Я выгибалась ему навстречу дугой, подставляя грудь его алчным губам, и изнывала от наслаждения.

Ощутив, что Гейб готов проникнуть в меня, я стремительным движением сменила позу. Теперь я стояла к нему спиной.

— Может быть начнем с этого?

Дыхание Гейба стало частым.

— О боже, Глория…

Гейб вошел в меня не торопясь сзади и забыл обо всем на свете. Сопротивляться столь сильным ощущениям было невозможно. Разум заволокло пеленой, а дальше, всё происходило стремительно и страстно. Гейб брал меня жестко и быстро, врываясь в меня с каждым разом всё глубже и глубже. Он владел мной.  Когда мы достигли пика, я была абсолютно счастлива. 

Уставшие, измотанные мы добрались до гостиной и легли на пушистый огромный ковер, пытаясь перевести дух. Когда у Гейба перестало звенеть в ушах, он услышал, как я судорожно хватаю ртом воздух.

Наверняка ему было приятно знать, что дыхание перехватило не только у него.

— Уже стемнело, — выдавил он.

— У тебя глаза закрыты.

Он на всякий случай поморгал.

— Нет. Действительно темно.

Я фыркнула и, всё ещё тяжело дыша, повернулась на спину.

— Да, верно.

— Забавно… В этом доме столько кроватей, а мы с тобой предпочитаем заниматься любовью на кухонном столе.

— Это более стихийно и непосредственно. Мне нужно снова принять душ, а заодно подумать о деле, которым я сегодня занималась. – Я сделала небольшую паузу. – Может быть, теперь, ты и сумеешь мне помочь.

Гейб долго молчал и смотрел в потолок.

— Должно быть, я выглядел очень несчастным. Увидев это, ты устроила стихийный секс, от которого чуть не сломался стол, а теперь сама просишь о помощи. Что это, как не выполнение супружеского долга?

— Брось…Тем более мы не супруги.

— Ты сама этого сознательно избегаешь.

 Я села и Гейб погладил меня по спине.

— Милая, я с удовольствием помогу тебе это не проблема, но для начала принять мне тоже не помешал бы душ. Сегодняшний день выбил меня слегка из графика, были сложные пациенты.  Так что поспеши рассказать, что у вас случилось, пока мы ещё способны соображать и сон не забрал нас в своё царство.

В течении последующих нескольких минут, я в подробностях пересказала Гейбу, события сегодняшнего дня.

— Мда…Мороз по коже…

— Сейчас тебе станет ещё холоднее, дорогой.

Пока мы поднимались на второй этаж, в душ, я поведала ему о загадочных записках. Я давно поняла, что подробное изложение дела вслух помогает расследованию. Особенно если аудитория тонко чувствует нюансы.

А Гейб никогда не упускал нюансов.

— Может у Элизабет тоже был любовник? – спросил он, открывая кран с горячей водой.

— Мы не знаем наверняка. Про Макса тоже никто не мог сказать, что он продолжительное время изменял жене. Всё его  окружение видело перед собой примерного семьянина. У убийцы была вся информация на Макса. Наш парень весьма изощрен и осторожен. Методичен, – добавила я, повысив голос. — Аккуратен. Все планирует заранее. Когда мы составим психологический профиль убийцы, наверняка окажется, что у него хорошая работа, что он вовремя оплачивает счета и никому не причиняет хлопот. Возможно, его преступления совершены на почве, каким-то  образом связанной с религией? Такое тоже может быть, возможно, у него клуб единомышленников, секта или небольшой круг посвященных, но это только лишь его теория. Так же, не исключено, что убийца был не один, а их было несколько.

— Ты не сказала главного, Глория — добавил он, когда мы уже через несколько минут ополоснувшись горячей водой, вышли из душевой кабины. – Ты же не исключаешь то, что он уже подыскивает следующие жертвы, если это какой-то религиозный обряд. Если же этого не повторится, тогда может быть не стоит исключаться версию Бена Паркера, что тут замешана политика и месть?

— Нет, нет, это исключено. Тут ни о какой мести речь не идёт. — И нет, он не подыскивает. — Я провела рукой по волосам и направилась в спальню. – Я уверена, он уже нашел себе следующие жертвы. И если допустить, гипотетически, что это сделано из мести к Бену Паркеру, тогда, причем здесь Макс и Оливия? К чему тогда весь этот маскарад с подвешиванием? Тогда, следуя логике, нужно было изувечить только Элизабет, а у нас дела обстоят наоборот, ребята которых он изувечил натерпелись такого, что и в страшном сне не приснится.

Я достала из шкафа пижаму и натянула на себя.

— Нужно завтра узнать у Курта, было ли изнасилование жертв, —  сказал Гейб, начав, растилась постель.

— Да, у Курта надо завтра много чего узнать. Если это один убийца и он является предводителем секты, то его будет сложно найти. Большинство людей верующих,  мы не можем каждого подозревать в убийстве.

— Дорогая, если это убийство произошло по религиозным соображениям, например всех троих принесли в жертву, может ваш убийца действительно был не один. Допустим они совершали обряд, где Макса и Оливию таким образом принесли в жертву. Со своей стороны как специалист в области психологии могу сказать, что управляя общественным сознанием и поведением людей благодаря воздействию на их чувства и умонастроения, религия обладает значительным криминогенным потенциалом. Именно под её влиянием человек нередко совершает уголовно наказуемые деяния, мотивируя их совершение своей верой и убеждениями. Наиболее ярко это проявляется в деятельности религиозных сект и деструктивных культов. Значение слова религия переводиться дословно как «вновь воспроизводить» или «соединять себя». И представляет одну из основных форм осознания мира, связывающую верующих и их объединения с объектом служения, поклонения (богом, иной сверхъестественной верховной сущностью, которая, по имеющимся представлениям, может исполнить то, что не под силу человеку) через единство вероучения, культовой практики, выполнение свода религиозных предписаний, моральных норм и стандартов поведения. Характерные особенности религии состоят в том, что при помощи неё человек удовлетворяет потребность во всемогущем объекте поклонения, придающем смысл его существованию, приобретает надежду на лучшее будущее, находит выход из кажущегося безвыходным положения, достигает не только собственного благополучия, но и обретает высшую цель, ради которой он живет и ради достижения которой может умереть. В основе этой высшей цели лежат религиозные представления высшего порядка, касающиеся веры в бога, цели и смысла жизни человека. Система представлений религии предлагает человеку совокупность идеалов, следуя которым он может не только понять смысл своего существования, но и направить свою жизнь к великой цели. Именно поэтому истинно верующий человек, будучи уверенным в том, что в случае неуклонного выполнения религиозных предписаний, носящих в том числе противоправный характер, достигнет жизненного благополучия и посмертного блаженства, свободно допускает возможность антиобщественного поведения и нарушения принятых в государстве правовых норм, выдавая их за божественные установления.

— Говоря простым языкам, чтобы он не делал это верующий, он оправдывает это тем, что он это делает во блага Бога или того кому он там поклоняется, верно?

— Да, именно так. У меня за мою практику  были такие пациенты и даже целые семьи, которые глубоко веровали и воспитывали своих детей по тем коконам, которые они считали нужными. Не буду более детально углубляться в это. Скажу только, что таких людей нельзя переубедить или убедить в чём-то обратном, это равносильно тому, что говорить зайцу, что он волк.

— Хмм… Энтузиазма мне это не прибавило.

 Забравшись на широкую кровать, под одеяло я прижалась к Гейбу всем телом.
— Видишь ли детектив, при ритуальном убийстве основной и главной целью  выступает предварительное причинение жертве особых мучений и страданий, и только, в конечном счете — смерти, а исполняемый при этом обряд (ритуал) выступает лишь методом и средством его достижения. При подобных обстоятельствах у виновного, как правило, безразличное отношение к вероисповеданию жертвы, более того, нередко жертвами становятся абсолютно незнакомые виновному люди. Конечными и специальными целями ритуальных убийств выступают желания лица через совершение человеческого жертвоприношения приобрести для себя какие-либо духовные ценности в соответствии с его религиозными представлениями, например «завладеть душой» потерпевшего, войти в круг «посвященных», утвердить свое членство в группе, обрести «вечное существование» и так можно продолжать бесконечно.

— У меня сейчас крыша поедет от всей этой мути, но спасибо за детально развернутый ответ док, мне безусловно пригодится. А теперь давай спать, мне через шесть часов вставать.

 

***

Наутро, чтобы сберечь время, по дороге в лабораторию я заехала за Брайном. Из короля экспертов Эдриана Курта было легче выжать результаты при личной встрече.

Застряв в пробке, я изучала взглядом своего напарника. Отличное настроение и искрящиеся глаза Брайна не вязались со строгой формой и крепкими полицейскими ботинками, в которую он сегодня вырядился.

— Почему ты все время улыбаешься, Брайн? Я начинаю нервничать.

— Серьезно? — продолжая улыбаться, спросил Брайн. — Сегодня утром меня разбудил очень приятный визит, одной очень симпатичной брюнетки…

— Я знаю, что означает. О господи! – я бросила машину в образовавшуюся брешь и затормозила в волоске от заднего бампера «Феррари». – Не мог бы перестать думать о постели.

— Но там действительно хорошо. Так тепло, так мягко и… — Увидев испепеляющий мой взгляд, Брайн осекся и уставился в окно. — По-моему, сегодня утром кого-то не разбудил приятный визит под именем Гейб.

— Знаешь, Брайн, когда твоя половая жизнь становится регулярной — если так можно назвать ваши отношения с очередной девицей, – ты думаешь и говоришь только о сексе. Это начинает мне надоедать.

— Что плохого, если тебе делают сюрприз? Видишь, как на меня влияет утренний секс, я решил сегодня вырядиться в форму. Но если у вас ворчливое настроение детектив Берч, поговорим о чем-нибудь другом. Как чувствует себя твой ненаглядный доктор Гейб?

— У меня не ворчливое настроение, — отчеканила я. — Ворчат старики, которые гуляют по парку и грозят детям пальцем. Гейб чувствует себя прекрасно. Настолько хорошо, что проедал мне всё утро плешь, чтобы я не забывала кушать во время рабочего дня.

— Ну, Гейб уже должен был к этому привыкнуть.

Я фыркнула носом.

— Второй человек за утро напоминает мне об этом!

— Глория, я с твоим врагом на дружеской ноге… Похоже, сейчас не лучшее время сообщать о том, что мы с этой очередной девкой, кстати, её зовут Саманта, подумываем съехаться.

— О боже! Ты, что совсем спятил!? — я, раздосадованная ударила кулаком по баранке. — Не говори мне таких вещей, когда я за рулем!

— Она хотела как раз подыскать себе жилье побольше, потому что её квартирка стала ей мала, вот я и подумал, а почему бы нам не съехаться и не пожить вместе!? – выпалил Брайн, боясь, что я вот-вот взорвусь. — Вот я и подумал…

Когда ты успокоишься, может, придёте к нам на ужин с Гейбом?

— У меня звенит в ушах. Я тебя не слышу. Сколько ты знаешь эту Саманту?

— Глория не включай копа, ты еще спроси, пробил ли я её по базе данных.

— И спрошу, — негодовала я. – Ты не ответил на вопрос.

— Пару недель. Мы познакомились в клубе.

— О боже!…Без комментариев.

— А что такого? Может это любовь, Глория? – возмущенно сказал Брайн, поправляя свои темные очки.

— Ты что, как маленький ребенок! Тащишь всех кого подберешь на улице в свой дом?

— Глория… – жалобно сказал Брайн.

— Не смотри на меня так. Я ненавижу, когда ты на меня так смотришь. Как какой-нибудь чертов кокер-спаниель! Ладно, спрошу, спрошу я Гейба об этом бредовом предложении с ужином… Только, ради всего святого, больше не говори об этом!

— Спасибо, уважила. — Брайн попытался плотно сжать губы, но все же не смог скрыть довольную улыбку.

— Не смей улыбаться! — я выкрутила руль и сумела проехать без остановки целый квартал. — Может быть тебе интересно, чем я занималась в свое свободное время?

— Да. У меня в ушах уже не звенит. Они в твоем распоряжении.

— Ох, надрать бы тебе зад, детектив Уэйн! Я успела утром встать пораньше и поработать немного дома. Я написала Кейт Браун, спросила её о прежних парнях Оливии, подумала, может это кто-то из бывших Оливии решил отомстить. Она сказала мне, что до Макса, Оливия встречалась только с одним парнем по имени Ларри Ковыч. Работает в какой-то семейной пиццерии, называется «Четыре сыра». Расположена между Нью-Йоркским городским и Колумбийским университетом, обслуживает в основном студентов и преподавателей. Ларри там что-то вроде управляющего, повышает авторитет своей забегаловки. У него имеется  несколько приводов за мелкое хулиганство и травку, но его отпускали за недостаточностью улик.

— Значит, на ленч у нас сегодня будет пицца? – потирая ладони, воскликнул Брайн.

— А что? Я люблю пиццу. Свяжись с Дейвом, я хочу знать, как обстоят дела на сегодняшнее утро. Что по камерам наблюдения, удалось ли им восстановить какие-нибудь данные и может ему все-таки удалось расшифровать для нас загадочные числа.

— Вчера вечером перед сном, я звонил ему, было всё без изменений.

— Наверняка нам не стоит ехать в лабораторию к Курту? А вдруг ты состоишь в интимной связи и с лаборантками тоже?

— Фу!

— Ну что ж, моя вера в тебя восстанавливается. По крайней мере, частично.

Прибыв на место, я увидела перед собой Эдриана Курта, на нём был одет белый халат поверх красной рубашки. Он не сводил глаз с одного из экранов и жевал пончик в шоколаде.

При виде меня он кивнул:

— Снова в моих пенатах, детектив? Что, дорогая, не можешь без меня жить?

— Куда же мне без тебя! Давай колись.

— А не хочешь спросить, как у меня сегодня настроение?

— Нет. Макс и Элизабет Эвансы, Оливия Браун. Вот что меня интересует Курт…

— Я за сутки поспал два часа, пытаюсь включиться в работу, утром я поднялся на второй этаж и немного побегал в нашем небольшом спортивном зале.

— У вас есть мини спортзал? – удивленно спросил Брайн, зайдя следом за мной и наливая себе в стаканчик кофе, который стоял в кофейнике на столе рядом с Куртом.

— Да. Я организовал его в первую очередь для себя. Можно сказать, я тут живу ребятки по вашей, кстати, милости — это вы мне постоянно проедаете плешь, вам всё, всегда, срочно надо.

— Ты бегал на беговой дорожке в шортиках и тренировочной майке? И никто не умер и не сошел с ума от ужаса за это время? — улыбнулась я.

— Обижаешь. Вообще-то я неплохо сложен, Глория. Если захочешь ещё раз проверить, я всегда…

— Курт, хватит трепаться. Рассказывай, что удалось узнать.

— Пока мне с моими ребятами удалось только поверхностно обследовать Оливию Браун, нам еще предстоит с ней работать. Сегодня  надеюсь успею заняться займусь Максом и Элизабет. — Скучно с тобой, Глория! Одна работа на уме… – Он покачал головой и переехал на вертящемся стуле к другому экрану. – Время смети Оливии примерно между одиннадцатью-двенадцатью часами ночи. Опиум в организме присутствует, последняя трапеза овощной салат, паста, никаких сексуальных контактов не обнаружено. Мы нашли на её теле несколько волокон.

Он поиграл паучьими пальцами на клавиатуре и экран ожил.

— На её ступнях ворс от коврового покрытия. Похоже на коврик, который лежит обычно в ванных комнатах. Я сделал для тебя анализ. Трудность все та же – это самый обычный коврик для санузла. Во всяком случае, для большинства людей. Сочетание голубых, бежевых и белых волокон. Такой можно купить даже на автозаправке.

Он постучал по увеличенному изображению, где волосок напоминал разлохматившийся канат.

— Если найдешь коврик, мы сделаем сравнительный анализ. Но если не найдешь, всё бесполезно.

— Ничего получше у тебя нет? – нахмурив брови, спросила я.

— Немного терпения и чуть больше уважения, детективы. — Он сунул в рот остатки пончика. 

Курт передвинулся к другому экрану.

— У этого вашего парня явно с «кукушкой» проблемы. Посмотрите сюда, он не экономил на гриме. Сравни эти снимки и фото с места преступления. Перед тем как убить, он сделал Оливии едва заметный макияж и только ей, почему?

— Да, теперь вижу.

— Судя по любительским снимкам которые криминалисты нашли дома, жертва косметикой редко пользовалась, — задумчиво сказал Брайн и взяв из коробки с пончиками один, засунул его себе в рот. — Просто не нуждалась. И так была свеженькая.

— Да? – удивленно приподняв брови спросил Курт. – Но здесь явно видно он её накрасил. Макияж нанесёт уже на труп, это я вам точно могу сказать. Анализ подтвердил, что грим дорогой и профессиональный. Такой, какой используют актеры и фотомодели. Знаешь, сколько стоит такой тюбик, например, тональника для лица?

Я отрицательно покачала головой.

— Полторы сотни!

— Мне понадобится перечень всех косметических средств, которые удалось установить.

— Да-да, я знал, что тебе это потребуется. Вот. — Курт протянул мне флешку.

— Спасибо, док.  Жду сегодня отчет по Максу Эвансу, хотя бы. С меня два билета на матч по бейсболу на лучшие места.

— О, ради этого я готов не спать ещё сутки, Глория. Учись Брайн, как надо договариваться с патологоанатомами, когда тебе очень нужен результат.

Мы распрощались и вышли наконец-то из этого дома мертвых.

— Саманта кстати хорошо разбирается в косметике, она визажист — сказал Брайн как бы невзначай, когда мы сели в машину. — Она наверняка знает все местные и прочие магазины, где можно купить такую.

— Неужели, вот так совпадение? Надо подумать об этом и о том, что будет, если она увидится со мной. С твоей напарницей – детективом, у которой нет увеличенных губ, нарощенных ресниц и волос. Эта садистка наверняка заставит меня пройти курс ухода за волосами, лицом и телом…

Я вздрогнула.

— Поэтому, Брайн, поговори с ней сам.

— Ты трусиха, Глория.

— Верно. Ну и что?

Брайн внимательно посмотрел на меня:

— Как знаешь…

— Когда вернешься к себе, позвони своей «очередной». Меня поблизости не будет. Если она спросит, скажешь, что мы ведем сверхсекретное расследование, поэтому не могу приехать к ней познакомиться, я за пределами этой галактики… И вернусь через несколько недель. Нет, лучше через несколько лет.

— Понятно. Куда теперь?

— К Ларри Ковычу. И не обижайся на меня Брайн, что я так воспринимаю твою пассию. Я с тобой работаю уже не первый год и знаю тебя гораздо лучше, чем кто- либо. Поэтому, я не верю в то, что с Самантой у тебя может что-то получиться серьезно, прости. Но если я ошибаюсь и эта девушка действительно покорила твое сердце и ты счастлив, то я, безумно рада за тебя. Хотя ставлю на то, что через пару недель тебе всё это надоест.

— Принимаю ставку. По-моему время ленча ещё не наступило.

— Можешь не брать пиццу на завтрак.

Через пять минут я почувствовала, что умираю с голоду. В пиццерии «Четыре сыра» божественно пахло сыром, колбасой, зеленью и все что только можно положить в начинку для пиццы. Молодежь завтракала в кабинках на четверых, оттуда доносились оживленные голоса. Официанты двигались бесшумно, разнося кружки с ароматным кофе.

Одна из торопившихся официанток сказала нам, что Ларри в утреннюю смену не работает. Раньше полудня он из квартиры над рестораном не появляется.

— Выходит, он работает только во время ленча и обеда, — сказала я по пути наверх. — Больше клиентов — больше чаевых. У собственного дяди работать выгодно, управляющим. Сам корректируешь свое расписание. Проверь, нет ли у Ларри машины, зарегистрированной на его имя. Потом проверь дядю и выясни, не числится ли за рестораном какой-нибудь фургон.

— Уже проверяю, — Брайн помахал мне рабочим смартфоном.

Когда я постучала, Брайн начала поиск в телефоне. Никто не ответил, поэтому я стала колотить в дверь кулаком. Спустя несколько минут прозвучала раздраженная тирада по-испански. Судя по тону это были ругательства. Я постучала снова и поднесла к «глазку» свой жетон.

— Открывайте, Ларри!

— На его имя ничего нет, — вполголоса сказал Брайн. — А вот у дяди, есть седан последней модели.

Тут Ларри Ковыч открыл дверь, и я осеклась, потрясенная его ярко-оранжевой пижамой.

— В чём собственно дело, господа? — Темные глаза Ларри были сонными, а поза – ленивой и вызывающей. Смерив меня взглядом, он насмешливо улыбнулся и потрогал едва заметный клин волос на выступающем подбородке.

— Хотим задать вам несколько вопросов, мистер Ковыч. Будем говорить здесь или внутри?

Он дернул плечом, затем отошел в сторону и сделал изящный жест рукой.

— Я всегда рад видеть у себя леди полицейского. Кофе?

— Нет. Позавчерашний вечер.

— Простите, не понял.

— Где вы были позавчера вечером, Ларри? С кем были и что делали?

Одновременно я обвела взглядом комнату. Маленькая, оформленная в вызывающих черно-белых тонах. Слишком теплая и пахнущая каким-то крепким мужским одеколоном.

— Конечно, я был с дамой. — Он блеснул белыми зубами. — И мы всю ночь занимались страстной любовью.

— У дамы есть имя?

Он потупил глаза с густыми ресницами.

— Как джентльмен, я не могу вам его назвать.

— Тогда я назову это имя сама, Оливия Браун?

Продолжая улыбаться, он поднял руки ладонями вверх.

Я махнула рукой Брайну, взяла у него телефон и, открыв фотографию Оливии, предъявила её Ларри.

— Вспомнили?

— Ах, эта… Прелестная Оливия. У нас был с ней давно чудный короткий роман, но я был вынужден положить ему конец. — Он театрально прижал руку к груди, сверкнув золотым кольцом на мизинце. — Она хотела от меня слишком многого. К сожалению, я служу всем леди на свете и не могу принадлежать одной.

— Вы положили этому конец? Выпустив в неё всю обойму из револьвера?

Насмешливая улыбка тут же исчезла с лица Ларри. У него отвисла челюсть, а лицо позеленело от страха.

— О чем вы говорите?

— Парень, если ты со вчерашнего вечера не смотришь телевизор, то сообщаю тебе официально, что Оливию Браун убили. Говорят, у вас был бурный роман и тяжелый разрыв, ты несколько раз приставал к ней и умолял вернуться.

— Нет, нет, ни в коем случае. — Легкий испанский акцент исчез, теперь это была речь коренного жителя Нью-Йорка. — Мы несколько раз виделись с Оливией после разрыва, вот и все. О’кей, я поначалу тяжело переживал разрыв и хотел её вернуть, но разве это преступление и это не повод убивать её, как вы могли подумать такое про меня?

— Вы приходили в офис, где она работала?

— Бывало, ну и что с того? Черт побери, что в этом такого? Хотел присмотреться, только и всего.

— А как насчет вашего чудного короткого романа?

Обессилевший Ларри, медленно опустился на стул. Было видно, что ему не по себе.

— Ничего особенного. У нас был обычный роман как у всех. Я приглашал её обедать, красиво ухаживал за ней, но однажды Оливия сама меня отшила, заявив,  что встретила другого, нашла мужчину своей мечты. Это меня здорово задело, и я завелся. Думал, она кокетничает, хочет, чтобы я её начал уламывать и ревновать.

— Может быть теперь, вы назовете мне имя своей дамы, с которой были пару дней назад?

— Я его не знаю. О господи, я обходил клуб за клубом и слегка поразвлекся с девушкой у неё на квартире. Где-то на Ист-Сайде. Третья авеню. Дерьмо… Молли, Хизер, Джеси… Будь я проклят, если вспомню. Какая-то светловолосая девка, которой приспичило потрахаться.

— Подумайте, как следует, а то ваше алиби очень шаткое, Ларри.

— Послушайте, детективы! — Он на мгновение закрыл лицо руками, а потом провел ладонями по густым черным волосам. – Я понимаю, что вам надо найти крайнего и повесить на него убийство Оливии. Но я вам ещё раз официально заявляю, я не убивал её. С девкой которой я был пару дней назад, времени мы даром не тратили, о’кей?  Мы покурили немного травки, добавили чуть-чуть спиртного. Поехали к ней, третья авеню. Я точно помню, что там. Где-то в районе Тридцатых улиц. Неподалеку от подземки, потому что в три утра я уже сидел в поезде. Самое позднее – четыре. Это была случайная связь. Кому какое дело?

Я кивнула на украшавшие стены фотографии обнаженных и полуголых девиц:

— Ларри, вы любите фотографировать?

— Что? Ах, вы про это? Я выгрузил их из сети и вставил в рамки. Я люблю смотреть на женщин, ну и что? Мне нравятся женщины, а я нравлюсь им. И не собираюсь их убивать.

На этом наш разговор был окончен.

— Тоже мне Дон Жуан, – выразился Брайн по дороге к машине.

— Да, но это не преступление. Проверим машину дяди, посмотрим, не совпадут ли волокна с ковровых покрытий в квартире Ларри. Пригони сюда экспертов, я пока позвоню судье достану ордер. Но, мне не верится, что Ларри мог спланировать это заранее. Возможно, он способен пырнуть человека ножом в состоянии аффекта, но не больше. Однако, он связан с травкой, был знаком с жертвой, имел причину сердиться на неё — для мотива вполне достаточно. В прошлом, он посещал её место работы и мог легко следить за ней. С этого момента он возглавляет список подозреваемых.

— Что теперь?

— Едем в управление, у нас куча дел и бумажных проволочек, поручи офицеру Рею Макларену пробить седан дяди и пускай постарается где-то на тридцатых улицах отыскать эту девку. Эта девица, единственная надежда Ковыча.

 

***

Я была вне себя, поочередно открывая двери всех туалетов в здании управления департамента Нью-Йоркской полиции, чтобы убедиться: там никого нет. Капли пота стекали по вискам, а проклятое солнце жарило сквозь стекла. Соленый пот разъедал пылавшие яростью глаза, я резко повернулась:

-Ты оставишь меня в покое, Хлоя, а? Принесу я тебе, принесу, твои вафли в сиропе, только не сейчас! Может быть ты и не заметила, но сейчас  мне не до тебя, я работаю!

Хлоя сидела на краю умывальника. На ней было желтое платьице, белые туфельки на застежке, длинные волосы были туго заплетены в косу. Она сидела – такая свеженькая, ни капли пота! – и с лукавым видом наворачивала на палец белокурую прядку на кончике косички.

— Ты же знаешь, Глория, мне не нравится, когда ты этим занимаешься. Я боюсь трупов и мертвецов. Ты раньше тоже боялась, ну и зачем тогда ты снова начинаешь, зачем заставляешь меня бояться? Тебе что — плохо было дома в кабинете? Хорошо же? Зачем надо было с утра тащиться в морг к этому чертову докторишке Курту, с которым ты однажды переспала? И по-моему если ты не заметила, он не остыл к тебе чувствами. На сегодня хватит с меня, теперь я больше никуда не уйду, я хочу быть с тобой.

Метавшись из стороны в сторону я не знала, что мне делать. В уборной было ужасно душно. Я кинулась к умывальнику, подставив руки под ледяную воду и брызгая себе её на лицо. Когда я выпрямилась, Хлоя по-прежнему сидела на краю, я толкнула её – девчонка не пошевелилась.

— Кончай нести всякую чепуху. Отстань! Ты должна была исчезнуть после того количества таблеток, которые мне приходится принимать каждый день, только чтобы не видеть тебя! Ты должна была испариться…

— Тогда мы немедленно возвращаемся домой в твою квартирку, где ты раньше жила, прямо сейчас! Я хочу играть с куклами. А если ты так плохо ко мне относишься, если ты опять отправишься смотреть на искалеченные трупы, это тебе даром не пройдет. Я могу появляться тогда, когда хочу.

Господи, пристала куда хуже, чем банный лист. Я обхватила голову руками. Потом вышла из туалета захлопнув за собой дверь, свернула в другой коридор и… И увидела сидящую на напольной плитке лицом ко мне Хлою. Сдержав внутри свой гнев, я обошла её, полностью проигнорировав и скрылась в кабинете Брайна, пытаясь тем самым не оставаться с ней наедине. Брайн пытался управиться одновременно с двумя трубками: стационарного телефона и мобильного, перед ним на столе высилась груда бумаг. Он прикрыл трубку ладонью и спросил меня:

— В чем дело, Глория?

— Получил новости от своей визажистки?

— Да, да, Саманта составила примерный список, где можно приобрести профессиональную косметику. Конечно, весь город нам не охватить, но тут самые популярные магазины.

Брайн вернулся к прерванному разговору, а я так и торчала в дверном проёме.

— Можно мне увидеть этот список? — спросила я чуть погодя.

— Глория, ради бога, я занят, зайди позже…

Я кивнула и отправилась в свой кабинет. Июль, синее небо, отпуска… Несмотря на важность текущих расследований, шестеренки крутились тут замедленно.

Я села на стул у своего стола. Хлоя меня допекла, и если из машины и дома раньше мне удавалось её выпроводить, то отсюда – никак. Чертова девчонка опять грузит меня давними воспоминаниями, навязчивыми мыслями, голова просто пухнет — отлично ведь знает, наглое существо, где надавить, чтобы сделать побольнее. А в конечном счете выходит, что Хлоя меня наказывает, как только, на ее взгляд, я становлюсь слишком полицейским.

Вооружившись ручкой, я принялась читать документы. Девочка тем временем играла со степлером, и от неё постоянно исходили какие-нибудь звуки, звуки эти раздражали, но я знала, что затыкать уши бессмысленно: Хлоя шумит не снаружи, она внутри головы, так сказать, в черепушке, и не уберется оттуда, пока не захочет сама. Конечно же, я делала всё, чтобы окружающие, ничего не замечали. Мне необходимо выглядеть со стороны нормальной, здравомыслящей – только благодаря этому мне удавалось сохранить за собой авторитет среди коллег.

Когда Хлоя оставила меня в покое и не допекала разговорами, я смогла, наконец, разобраться в своих записях.

Итак, некто убивает троих в доме Макса Эванса. Макс состоит долгое время в отношениях с одной из жертв — Оливией Браун. Та, в своё время встречалась с неким Ларри Ковычем и у неё есть родная сестра Кейт. Вторая потерпевшая — супруга Макса – Элизабет Эванс, дочь помощника сенатора Бена Паркера. Два трупа изувечили, вскрыв их весьма необычным способом, разрубив спину, вытащив ребра наружу, сверху положив на позвоночник легкие и сердце. Третья жертва была расстреляна в упор, в неё была выпущена вся обойма, гильз нам найти не удалось, чтобы найти хотя бы орудие убийства. Но мы теперь знаем, что Элиза была посмертно загримирована и на её ступнях нашли ворсинки от ковра. Возможно, преступник застал их всех врасплох дома, и Элиза пыталась спрятаться в ванной. А может Элиза сама была не так уж верна Максу? Что если у Элизы тоже был любовник? К тому же мы узнали от сестры Оливии — Кейт, что соседи Макса Эванса, Джим и Рон присутствовали на закрытой вечеринке, где Макс был с Оливией. Возможно убийца, именно там выслеживал свои жертвы, присматриваясь и наблюдая за ними. Бывший Оливии, Ларри Ковыч за ним тоже надо установить слежку, а для этого понадобятся ещё люди. Подняв  трубку стационарного телефона, я позвонила нескольким офицерам и дала им распоряжение, установить слежку за Ларри Ковычем и прошерстить по возможности все парфюмерные магазины по списку, который они смогут взять у Брайна. Следующий мой звонок был офицеру Рею Макларену, я попросила зайти его ко мне. Мне нравился этот молодой парнишка, в том году он поступил к нам на службу, и я была назначена его куратором.

Вернемся к трупам. Взяв фотографии из папки, я подошла к своей любимой доске на колесиках, на которую я обычно развешиваю материалы дела. Выстроив в голове некую цепочку, я стала тщательно развешивать собранную информацию, фото и файлы. Было очевидно, что Макс Эванс, связующий персонаж во всей этой массовой резне. Он любил свою жену, для окружающих был примерным семьянином, а на деле собирался жениться на другой, так как нашел свою истинную любовь. Может быть, Бен Паркер пригрозил ему расправой, если он бросит его дочь? Но не настолько же, чтобы переубивать всех. Нет, здесь что-то другое. Преступник находился в доме достаточное количество времени. Он должен был многое сделать, например как соорудить крюк на пололке, чтобы подвесить их, для этого ему потребовалось не мало времени. Но криминалисты пока ничего не нашли, чтобы указаловало на его длительное присутствие в доме. Ни ДНК, ни волос, ни каких других улик, за что можно было бы зацепиться. Убийца замел следы очень тщательно, он хорошо потрудился. Я вспомнила, что когда мы пришли в дом, то запаха моющих средств не ощущалось, а это может говорить только о том, что наш парень мог находиться там больше суток. Обернувшись, я посмотрела на календарь. Сегодня 23 июля.

Быстро вытащив из кармана брюк мобильник, я нашла в деле номер телефона работы Макса. Набрала и стала ждать.

— Да, слушаю, — послышался приятный мужской голос.

— Добрый день, мне нужно переговорить с директором вашего заведения.

— У нас спортивный клуб, девушка.

— Не имеет значения, мне нужно переговорить с вашим руководством, соедините меня.

— В этом нет необходимости, я слушаю вас. Чем могу помочь?

— Я детектив Глория Берч из департамента полиции, мы расследуем дело Макса Эванса, который работал у вас тренером по бейсболу, все верно? – отойдя на несколько шагов и посмотрев на доску, спросила я.

— Да, детектив Берч, всё верно. Это такое потрясение для всех нас и для команды, потерять такого профессионального тренера.

— Могу я задать вам несколько вопросов?

— Да, все что угодно, мы всегда рады сотрудничать с властями.

— Хорошо. Скажите, когда последний раз Макс был на работе?

— Дайте подумать… – Он порылся в каких-то бумагах, я отчетливо слышала шелест, и через несколько секунд сказал, — девятнадцатого числа.

— А почему его не было двадцатого, у него был выходной?

— Нет, он позвонил и сказал, что приболел, попросил другого тренера подменить его.

— Каким был Макс Эванс, как бы вы его охарактеризовали?

— Ничего плохого сказать не могу. Он работал у нас четыре года и был одним из лучших. Дети его обожали, в коллективе конфликтов не было. Он был веселым, отзывчивым, добрым парнем.

— Вы не замечали в последнее время, может что-нибудь изменилось в его поведении?

— Нет, нет, ничего такого. Ума не приложу кто мог посягнуть на его жизнь и на жизнь его прекрасной жены. Среди коллег у него не было врагов.

— Большое спасибо за информацию, мы свяжемся ещё с вами, если будет нужно, извините, не спросила как ваше имя?

— Майкл Рейган.

— До связи, мистер Рейган.

Я отключилась. Сделав пометки маркером на доске, я записала, что Макс был последний день на работе 19 июля. А это даёт преступнику фору два дня, до того как он убил их.

— Ну и что ты там пишешь? – послышался, детский голос за моей спиной.

Хлоя вернулась. Я, гордо проигнорировала её появление, пытаясь сосредоточиться, продолжая делать то, чем занималась, но не тут-то было: девочка принялась лупить степлером по столу. Удары становились всё сильнее, сильнее, сильнее, и Хлоя при этом приговаривала:

— Они все мертвы, да, и во всем виновата ты одна, да…Ну и дрянь!.. Это ее любимая фраза, та, что ранит меня в самое сердце.  

Я скрипнула зубами:

— Заткнись, заткнись, заткнись Хлоя! Черт тебя побери!

 Я обернулась, чтобы треснуть её, но вовремя осеклась, увидев на пороге своего кабинета Рея Макларена и Брайна.

Они удивленно, в две пары глаз смотрели на меня. Повисла неловкая пауза.

Растерявшись, мне ничего не оставалось, как выскочить из кабинета проскочив мимо них пулей.  Я подбежала к что-то распечатывающей на принтере секретарше и сунула ей под нос свое служебное удостоверение:

— Детектив, Глория Берч. Мне нужно, чтобы вы купили для меня сейчас же в кафетерии вафли политые каким-нибудь сиропом и кока-колу. Сможете это сделать для меня прямо сейчас? Учтите, вафли должны быть прожаренные до хрустящей корочки, а главное не забудьте — сироп к ним!

У молоденькой секретарши глаза полезли на лоб они быстро забегали, пытаясь оценить степень моей адекватности.

— То есть…- выдавила она из себя.

Я уперла руки в боки оголив свою кобуру… Взгляд мой был просто уничтожающий и видимо это стало выглядеть совсем уж внушительно.

— Вы что-то хотели спросить, милая?

Молодая девушка не захотела больше ничего спрашивать, она просто исчезла, как не бывало кивнув головой.  Удовлетворенная, я вернулась на своё место в кабинет, Хлоя сидя на моем столе мне улыбнулась:

— Не прошло и года. Когда я уже дождусь своих вафель!?

— Ребята, дайте мне время, зайдите минут через пять, хорошо, — сказала я Брайну и Рею стоявшие в полном изумлении и смотрев на меня во все глаза, не  понимая что происходит. Они, молча кивнули и поспешили убраться подальше из моего кабинета. Все кто работал со мной знали, если я не в духе, лучше ко мне не соваться какое-то время. Теперь, наверняка секретарша растрепит всему отделу про мою выходку. Пускай все думают, что я беременна, только женщина в положении способна на такие нелепые выходки. Беременность меня устраивала куда больше, чем шизофрения.

Хлоя все ещё сидела на столе.

— А теперь, проваливай куда подальше и сиди тихо, не всовывайся! – рявкнула я, ей.

Девочка побежала вприпрыжку и скрылась за стеклянной доской с прикреплёнными бумажками. Я вдохнула, выдохнула, закрыла глаза. Наконец-то донимавшие меня звуки исчезли, в голове и ушах стало тихо: еле слышное гудение компьютера и поскрипывание подметок коллег за дверью не в счет…

Я вернулась к своим раздумьям, вернулась к папкам с бумагами, снова пролистала заключения и протоколы. Нет, больше отсюда ничего особенно интересного не выудишь. Анализы ДНК еще в работе, нет заключения ни по одному из трупов, нет информации по запискам, которые неизвестно удастся ли нам разгадать. Супер!..

Я посмотрела ещё раз на фото прикрепленные к доске, задержав свой взгляд на одном, на котором был ряд цифр  50916381091715. Что же ты хотел этим нам сказать?

Само по себе расследование тоже не сказать, чтобы сильно продвинулось…

 Тут молодая секретарша вернулась, слабо постучав в мою дверь, я велела ей зайти и оставить всё на столе, рассчитавшись с ней за покупку и извинившись за такое поведение, сославшись на тяжелое расследование. Она принесла из кафетерия клиновый сироп, вафли и газировку. Хлоя была счастлива, поэтому через некоторое время ее не стало.

Я позвонила Курту. После нескольких долгих гудков трубку резко сняли.

— Когда ты оставишь меня в покое, Глория?

— Как только выйду в отставку.

— С чем на это раз? Только не говори, что  у нас ещё трупы, — с опаской в голосе сказал Курт.

— Нет, ты что! Я хотела спросить ты приступил к вскрытию тел Макса или Элизы Эвансов? Мне нужны результаты, — я нервно барабанила пальцами по столу.

— Ты была у меня два часа назад, Глория, у меня тут нет нано технологий, понимаешь?! – завелся Курт, слегка повысив голос.

— Не горячись, парень.

— Я сейчас только начинаю работать с телом Макса, Оливией занимается мой лучший помощник Кевин. Если ты очень хочешь, присоединяйся.

— А ты приглашаешь?

— Для вас детектив Берч, двери моего храма мёртвых всегда открыты. Думаю, трупы тоже не будут возражать.

— Ладно, уговорил, сейчас приеду.

Не успела я повесить трубку, как вошел Рей Макларен.

— Вызывали, детектив Берч?  — спросил долговязый парень, который всегда выглядел одетым с иголочки, будто он только что с военного парада. Макларен был  хорошо сложен, подтянут и очень молод.

— Да, офицер Макларен. С сегодняшнего дня вы будете работать со мной над делом. Я беру вас в свою команду, мне необходимы люди которые хорошо соображают, а у вас это неплохо получается. К тому же, как твой куратор, я должна тебя обучать, а ничто так не закаляет как трупы. – Я протянула ему папку, можешь ознакомиться с делом, если есть желание через пятнадцать минут  я еду в морг на вскрытие, можешь присоединиться. — Ты когда-нибудь присутствовал на вскрытии, Макларен? — спросила я.

Рей покачал головой:

— Всё когда-то бывает в первый раз, детектив Берч.

— Да, но обычно всё по-другому. Жуткое будет зрелище. Тебе нужно это увидеть, но если ты не готов, скажи об этом сейчас.

Рей посмотрел на мою доску, на которой висели фотографии жертв и уверенно сказал:

— Я готов детектив, за меня можете не переживать.

Вот именно эта уверенность мне в нём и импонировала.

Глава 5

Морг располагался в двухэтажном светлом здании, маленьком, с низкими потолками, где в цемент между кафельными плитками втоптана не только грязь, а быть может, что и похуже. Воздух здесь холодный, сырой, неподвижный.

— Детективы. — Курт окинул взглядом Рея и ухмыльнулся в предвкушении, когда мы вошли в прозекторскую. Курту тридцать с небольшим, но в свете трубок, на фоне белого кафеля и металла он казался старше своих лет, серым и сморщенным, как инопланетянин, вышедший из чьей-то галлюцинации с щупальцами и зондами наготове. — Рад вас снова видеть детектив Берч, тем более, вы сегодня с пополнением. Полагаю, мы начнем с Макса Эванса.

Стоявший за ним ассистент улыбнулся, это был  худющий, на грани анарексии парнишка, с ярко — рыжими волосами и весьма потухшим, безразличным взглядом.  Парня звали Кевин, если мне не изменяла память, он являлся лучшим помощником Курта, которого тот натаскивал, готовя  себе в приемники. Не торопясь, с жутким скрежетом Кевин выдвинул контейнер.

Рей еле заметно поежился.

Они сломали печать на мешке и расстегнули «молнию», явив нам Макса Эванса во всём своём ужасающем состоянии. Потом сфотографировали Макса голым, взяли образец крови, сняли отпечатки пальцев, отщипнули пинцетом кусочки кожи и отстригли ногти для анализа ДНК. Затем ассистент повернул поднос с инструментами так, чтобы тот оказался под рукой Курта.

Вскрытие — страшная штука и всегда застает новичков врасплох: они ожидают увидеть осторожные действия, точные разрезы крошечными скальпелями, а вместо этого видят хлебные ножи, режущие грубо и небрежно, и кожу, которую сдирают словно обертку. Курт за работой похож не на хирурга, а на мясника. Ему не нужно минимизировать длину разрезов и затаив дыхание делать надрез так, чтобы не задеть артерию. Плоть, с которой работает Курт, уже потеряла всякую ценность, и когда он закончит, это тело никому и никогда не понадобится.

Рей пока держался молодцом — не дернулся, когда секатор разрезал грудную клетку Макса. Он вздрогнул только один раз, когда брошенная ассистентом печень с хлюпаньем приземлилась на весы.

Курт действовал ловко и эффективно, диктуя результаты в висящий микрофон и не обращая на нас внимания.

— За шесть, восемь часов до смерти Макс съел кусок хлеба. Никаких видимых симптомов болезней, никаких дефектов, если не считать старого перелома ключицы, — возможно, эти травмы он получил, играя в бейсбол, — комментировал Курт.

— Шрамы здорового человека, — тихо сказала я Рею.

Спустя несколько минут  Курт выпрямился.

— А где ты Брайна потеряла?

— Он остался в управлении, майор Броуди дергает нас каждый час, требуя результаты, а где их взять, если только второй труп поступил на осмотр. Курт, я думаю, он держал их всех двое суток в доме, не исключено что пытал и медленно убивал.

— В общем, — довольно произнес он, обращаясь к нам, — я должен заметить, что моё предварительное заключение оказалось правильным. Как ты помнишь Глория, я утверждал, что причиной смерти стала либо эта рана, — он поддел скальпелем разрез в левой части груди Макса, — либо эта. — Тычок в сторону разреза под ключицей. — Фактически каждая из них могла стать фатальной. В первом случае лезвие отскочило от угла грудины, задев легочную вену. Конечно, Макс мог умереть ещё до того, как были нанесены эти порезы, все — таки не стоит забывать, что их спины он кромсал топором. Но, должен признать, что сделаны так называемые эти «крылья» весьма искусно. Я более чем уверен, что обе жертвы и Макс и Оливия находились в это время в сознании.

Он аккуратно завернул лоскут кожи, зажав его между большим и указательным пальцами, и навел скальпель так, чтобы мы с Реем увидели, о чём он говорит.

— При отсутствии других ран и медицинской помощи данное ранение привело бы к смерти приблизительно через двадцать минут. Рана вызвала кровотечение в грудной полости, и жертва умерла бы от потери крови. Однако эта цепочка событий была нарушена.

Он отпустил кожу обратно и потянулся, чтобы подцепить лоскут под ключицей.

— Вот рана, которая стала смертельной. Лезвие вошло между третьим и четвертым ребрами, в области средней ключичной линии, и вызвала сантиметровый разрыв в правом желудочке сердца. Вероятно, кровопотеря была быстрой и обширной. Падение кровяного давления привело бы к потере сознания в течение пятнадцати-двадцати секунд и к смерти примерно двумя минутами позже. Смерть наступила от потери крови. Следуя всему вышесказанному, предположу, что сердца и легкие он удалял медленно, и  вероятнее всего жертвы уже были подвешены. Не знаю как это возможно, но все же. Рискну допустить, что преступник, так мог пытать жертву, сначала сделав небольшой надрез под ключицей, потом делая его глубже.

 Бросив скальпель на поднос с инструментами, Курт кивнул ассистенту, который, тихонько напевая, вдевал нитку в толстую кривую иглу.

— А род смерти? — спросила я.

Курт вздохнул:

— Насколько я понимаю, сейчас ты считаешь, что в момент смерти в доме мог находился пятый человек.

— Я не исключаю вариант, что убийц могло быть двое ил несколько, это бы значительно упростило им задачу с разделкой трупов.

— Хм… — Курт щелчком стряхнул что-то невидимое со своего халата. — Род смерти определен – это определенно убийство.

— Желательно поторопить твоих ребят с анализами. Если под ногтями обнаружат чью-то ДНК…

— Кевин давай перевернем бедолагу на спину.

Ловко перевернув тело Макса, Курт принялся надиктовывать медицинскими фразами, то что предстало его взору, в диктофон висящий над ним..

— Что сказать, Глория. Сама всё прекрасно видишь. Раны глубокие, нанесены судя по отметинам на теле топором. Он сделал это довольно искусно, рассчитав силу удара так, что внутренние органы не задеты. Легкие и сердце, которые он вынул и достал в качестве трофея абсолютно целые. Это не простая работа, и видимо он гордился собой, в тот момент. Грудная клетка полностью сломана, там должно было быть много крови, но убийца мог ее предварительно спустить, чтобы так не марать руки.

— Господи, боже! Час от часу не легче, — пробормотала я, мотая головой.

— Итак, род смерти определен, — сказал Курт в микрофон, даже не давая себе труда повернуться ко мне, и с усмешкой взглянул на Рея. — Не печальтесь офицер, ведь по вопросу о роде смерти следующей жертвы вряд ли возникнут сомнения. Теперь давайте посмотрим на Оливию.

Оливия Браун выехала из ящика, аккуратно упакованная в пластиковый пакет. Рей дернулся, и я услышала шорох — он быстро почесался, засунув руку в карман. Две ночи назад, её возможно, укрыли простынями и поцеловали, пожелав хороших снов. Если Рей начнет думать об этом, уже к Рождеству у меня будет новый подопечный. Я чуть сдвинулась вбок, слегка толкнув Рея локтем и откашлялась. Курт пронзил меня взглядом, однако Рей понял намек и замер. Кевин расстегнул молнию на пакете.

Я знаю детективов, которые умеют расфокусировать зрение в ходе вскрытия. Курт часто расчленяет мертвых детей, пытаясь обнаружить следы насилия, а в это время следователь напряженно вглядывается в размытое пятно. Но я смотрю. Не мигая. Жертвы не выбирали терпеть им то, что с ними делают, или нет. По сравнению с ними я в привилегированном положении, поэтому нечего ещё и раздумывать о своей нежной и ранимой душе.

С Оливией было хуже, чем с Максом, и не только из-за её молодого возраста, но и из-за того, что тело оказалось более изувеченным. Теперь, я заметила на её лице макияж.  Можете считать меня извращенкой, но по-моему, чем хуже раны, тем легче вскрытие. Если труп похож на тушу, которую привезли с бойни, то Y-образный надрез и хруст костей черепа большого впечатления не производят. Тогда на повреждениях можно фокусироваться, они превращают человека в экземпляр, с которым связаны животрепещущие вопросы и улики. Но Оливия была девушкой с нежной кожей, даже в столько безобразном виде, она была красивой, её лицо было милым и  кукольным. Маленькие, аккуратные черты лица. Я была готова поклясться, что ещё немного — и она проснется, оживет, надо просто шепнуть ей нужные слова, прикоснуться к нужной точке. А Курт собирался сотворить с ней от нашего имени гораздо более страшное зверство, чем её убийца.

Ассистент снял с её рук бумажные пакеты — их надевают для сохранения улик, — и Курт наклонился над ней со шпателем, чтобы собрать материал из-под ногтей.

— Посмотрите, нет ли на её пальцах колец? – попросила я Кевина.

Парнишка поднял сначала одну кисть Оливии и осмотрел, затем другую. Никаких украшений не было.

— Что-то пропало? – поинтересовался Курт.

— Да. Пара колец.

Курт продолжил работать шпателем, тщательно собирая частички из под ногтей Оливии.

— А! — вдруг воскликнул он. — Любопытно.

Взяв пинцет, он что-то сделал с ее правой рукой и выпрямился, подняв инструмент повыше.

— Это, — произнес он, — было между указательным и средним пальцами.

Три тонких темных волоска.

— Этого хватит для анализа ДНК? — спросила я.

—  Конечно, это хорошая находка. Постараюсь поторопить ребят из лаборатории, насколько это возможно, все же у нас и так полные холодильники трупов и им тоже необходимо уделить время.

Я хотела было возразить, но Курт улыбнулся, не разжимая губ:

— Успокойся, Глория. Разумеется, мы должны произвести микроскопические исследования, но, судя по цвету и структуре, эти волоски, вполне вероятно, находились на голове самой жертвы. — Он бросил их в пакет для вещдоков, достал перьевую авторучку и что-то нацарапал на ярлычке. — Можно допустить, что незадолго до потери сознания Оливия, не имея возможности вцепиться в нападавшего, тянула себя за волосы.

В этот момент Рей вышел — просто развернулся и ушел, закрыв за собой дверь. Хорошо ещё, что по стене кулаком не врезал и не сблевал.

Ассистент иронично захихикал. Курт бросил на дверь долгий холодный взгляд.

— Прошу прощения за офицера Макларена, это его первый раз и он должен где-то набираться опыта. Рано или поздно Курт, мы уйдём с тобой в отставку, а вот твоему ассистенту, например, придется в дальнейшем работать с Маклареном,  — сказала я.

Курт перевел взгляд на меня.

— Я не привык, — сказал он, — чтобы мои вскрытия прерывали без веских причин. У тебя или у твоего коллеги такая причина есть?

Надежды на то, что Рей понравится Курту, пошли прахом, и это было ещё не самое страшное: если Рей не вернется в морг и не досмотрит вскрытие до конца, в отделе его высмеют так, что подначки его сослуживцев покажутся детскими шалостями. Ему дадут прозвище, которое останется с ним на всю жизнь. Курт скорее всего промолчит — сплетничать он считает ниже своего достоинства, — но, судя по блеску в глазах ассистента Кевина, ему уже не терпелось с кем-нибудь поделиться.

Пока Курт занимался детальным осмотром Оливии, я держала рот на замке. Слава богу, больше никаких неприятных сюрпризов. Рост Оливии чуть выше среднего, вес средний, и, насколько мог судить Курт, девушка была абсолютно здорова. Никаких переломов, шрамов, ожогов, никаких следов сексуального насилия. Зубы чистые и здоровые, ни одной пломбы; ногти чистые, короткие. Она недавно подстриглась. В общем, всю свою недолгую жизнь она провела, окруженная заботой о себе.

Ни конъюнктивальных кровотечений, ни ссадин на губах там, где что-то прижали ко рту, никаких следов того, что именно делал с ней убийца, до того как подвесить на ремнях. Способ убийства совпадал с Максом Эвансом, за исключением того, что Макс подвергался дополнительным пыткам. Оливию это обошло стороной.

— Сейчас Кевин ее зашьёт, а потом мы перевернем Оливию на живот, и внимательно изучим её спину и сравним их раны еще раз. Кевин подкати стол с Максом поближе сюда, — скомандовал Курт. 

Кевин мотнул головой, выполнив просьбу Курта, а затем как ни вчем не бывало  начал зашивать Оливию,  тогда я спросила:

— Курт, не дашь мне две минуты на то, чтобы привести офицера Макларена? Он непременно захочет увидеть остальное.

Курт снял окровавленные перчатки.

— Не понимаю, почему у тебя Глория, сложилось подобное впечатление о нём как о способном парне? У твоего Макларена были все шансы увидеть остальное, как ты это называешь, однако он, очевидно, считает себя выше таких банальностей.

— Не капризничай Курт. Макларен прибыл сюда по моей личной инициативе. Я готовлю его в будущем стать хорошим детективом. Да, Курт — это наше будущее, нравится оно тебе или нет. У парня есть все задатки, так, что не надо выпендриваться и строить из себя невесть кого. Вспомни любой первый раз когда к тебе сюда приходят новички полицейские, да что там полицейские, а твои стажеры? Организм потребовал своё, как это всегда бывает, но Рей не вернулся, поскольку не хочет прерывать вскрытие. Не следует наказывать его за то, что он провел на службе чуть меньше нас всех и не имеет ещё опыта работы с трупами.

Полный отвращения взгляд Курта говорил: неужели нельзя придумать что-нибудь поинтереснее?

— Даже если у офицера Макларена проблемы с кишечником, меня это не касается. — Он отвернулся, чтобы бросить перчатки в бак для биологических отходов. Лязг крышки дал понять, что разговор окончен. Я с трудом узнавала Курта, он вел себя как ревнивый болван и зануда.

— Офицер Макларен должен присутствовать на вскрытии Макса Эванса, — спокойно ответил я. — По-моему, это важно. Я прилагаю все усилия, чтобы расследование шло полным ходом и мне хотелось бы думать, что моему примеру последуют и остальные.

Курт неторопливо развернулся. Взгляд у него был словно у акулы.

— Позволь полюбопытствовать Глория: ты пытаешься учить меня тому, как вести вскрытие?

— Нет, — возразила я, и глазом не моргнув. — Я объясняю тебе, как я веду расследование.

Его рот сжался плотнее, в тонкую полоску но, в конце концов, Курт повел плечами.

— Следующие тридцать минут я потрачу на осмотр спины жертвы и диктовку заметок об Оливии Браун, а затем перейду к сравнению обеих трупов. Тот, кто будет находиться в комнате, когда я приступлю сравнительному анализу обеих жертв, может остаться. Все прочие не должны входить в помещение, чтобы не помешать проведению дальнейшего вскрытия.

Мы оба понимали, что рано или поздно мне придется за это заплатить.

— Спасибо, доктор Курт. Я тебе очень признательна, — съязвила я.

— Поверь, Глория, благодарить меня незачем: я ни на йоту не отступлю от заведенного порядка — ни ради тебя, ни ради твоего будущего детектива.

Он отвернулся и снова начал что-то диктовать в микрофон.

Уходя, я — за спиной у Курта — привлекла внимание ассистента и указала на него пальцем. Тот попытался изобразить оскорбленную невинность (что ему совсем не шло), однако я продолжала смотреть на него до тех пор, пока он не отвел взгляд. Если пойдут слухи о том, что здесь только что произошло, он знает, кого я буду искать.

На улице вовсю жарило огненное солнце. Морг работал в своем обычном режиме, несмотря на погоду. Люди умирают когда им вздумается и здание возле которого я стояла никогда не бывает пустым.  Две пожилые женщины в своих лучших одеждах шли вверх по лестнице, поддерживая друг друга, и громко обсуждали проблемы, о которых я бы предпочла ничего не знать. Какой-то парень в халате курил у дверей.

Рей сидел на невысокой ограде недалеко от входа и рассматривал свои ботинки. Руки он засунул в карманы своих брюк.

Моя тень упала на него, но он не взглянул в мою сторону.

— Извините детектив, — сказал Рей.

— Не за что извиняться, офицер — по крайней мере, передо мной.

— Он закончил?

— Заканчивает с Оливией. Скоро перейдет к сравнению нанесенных ран. Курт  осмотрел Оливию пока что только спереди, но самое любопытное с другой стороны её тела.

— Боже мой, — тихо сказал Рей, глядя на небо — то ли молясь, то ли проклиная.

— Как я представлю, что доктору Курту приходиться вскрывать и детей — это жесть. — Тут ничего не попишешь. Все мы делаем вид, что ничего такого не происходит, однако это действует на всех — и притом каждый раз.

— Я думал, что выдержу, детектив Берч. Я был уверен в этом.

— Так и надо. Думай о позитиве; на нашей работе сомнения убивают.

— Со мной никогда такого не случалось, честное слово. На месте преступления, когда вы меня иногда брали, все было супер. Никаких проблем.

— Да, все было супер. Место преступления — другое дело: там сначала приходишь в ужас, но потом все худшее уже позади. Это зрелище тебя не преследует.

Рей сглотнул, и я увидела, как дрогнул его кадык.

— Наверное, я не гожусь для этой работы, детектив Берч — сказал он так, будто ему больно выговаривать слова.

— Ты уверен, что хочешь быть следователем?

— Всю жизнь мечтал. В детстве увидел передачу по телику — документальный фильм, а не какую-то выдуманную фигню. — Быстрый взгляд в мою сторону — проверить, не смеюсь ли я над ним. — Какое-то старое дело — в сельской местности убили девушку. Детектив рассказывал о том, как они нашли убийцу. Я подумал, что этот парень — самый умный человек, которого я видел, понимаете? Он был куда умнее профессоров и всех прочих, потому что он добивался результатов. И я решил: вот оно, вот то, чем я хочу заниматься.

— И сейчас ты учишься. Я же говорила неоднократно — тебе нужно время. Не жди, что все получится в первый же день.

— Угу. Возможно, этот ваш доктор Курт прав — мне нужно валить к чертовой матери обратно в транспортный отдел, арестовывать таких же лопухов, как я.

— Когда он тебе такое говорил?

Рей провел рукой по волосам.

— Не важно, — устало сказал он. – На доктора Курта мне плевать — ну разве что он окажется прав.

Я стряхнула пыль с участка стены и села рядом.

— Рей, я хочу тебя кое о чем спросить.

Он повернулся ко мне. На лице у него снова появилось выражение «съел что-то не то», и я испугалась, что его вырвет на мой костюм, но все же решила рискнуть.

— Ты, наверное, знаешь, что у меня и у моего напарника детектива Брайна Уэйна самая высокая раскрываемость в отделе.

— Да, я сразу это узнал как поступил на службу к вам в участок. Когда год назад старший инспектор отправил меня к вам, я только порадовался.

— И теперь, когда у тебя был шанс увидеть меня за работой, скажи — откуда берется у меня такая раскрываемость?

Рей, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке: было ясно, что он задавал себе тот же вопрос и не мог найти ответа.

— Может, дело в том, что я самая умная в отделе?

Он, то ли пожал плечами, то ли замялся.

— Откуда я знаю?

— Иными словами — нет. Может, я ясновидящая — одна из тех, кого показывают по телевизору?

— Я же сказал: откуда…

— Откуда ты знаешь. Точно. Тогда я отвечу за тебя: мозг и инстинкты у меня не лучше, чем у всех остальных.

— Я так не говорил.

В ярком солнечном свете его лицо казалось узким, встревоженным — и отчаянно молодым.

— Знаю. Но это дела не меняет: я не гений. Да, я хотела бы им быть, и какое-то время мне казалось, что я особенная. В этом я не сомневалась.

Рей настороженно следил за мной, пытаясь решить, отчитываю я его или нет.

— А когда…

— Когда я поняла, что я не «чудо-женщина»?

— Ну да. Наверно.

— Значительно позднее, чем следовало, — ответила я. — Точно не помню. Скажем так: это стало очевидно, когда я повзрослела и поумнела. Я делала ошибки, которых можно было избежать, пропускала то, что «чудо-женщина» бы заметила. И, что самое главное, мне довелось работать с парнями, на которых я хотела быть похожа. И оказалось, что я достаточно смышленая, чтобы заметить разницу между ними и мной. Умна настолько, чтобы осознать нехватку ума.

Рей промолчал, но слушал меня внимательно, и выражение настороженности всё больше проявлялось на его лице. Он почти стал похож на полицейского.

— Неприятно было осознавать, что во мне нет ничего особенного, — сказала я. – Но повторяю: нужно работать с тем, что есть, иначе тебя неизбежно ждёт провал.

— Значит, показатель раскрываемости…

— Показатель моей раскрываемости такой по двум причинам: потому что, я работаю как проклятая, и потому что сохраняю контроль над ситуацией. Над свидетелями, над подозреваемыми и, что самое главное, над собой. Если тебе это по силам, остальное можно компенсировать. Если нет, ты теряешь контроль, и вся твоя гениальность не имеет значения — хоть сразу собирай вещи и иди домой. Забудь про галстук, про методы допроса, забудь всё, о чем мы говорили за последние часы и годы. Все это – просто симптомы. Докопайся до сути того, что мы обсуждали, и всё сведется к одному — к контролю. Понимаешь, о чём я?

 Губы Рея сжались в прямую линию; именно это я и хотела увидеть.

— Детектив Берч, я умею контролировать ситуацию. Просто доктор Курт сегодня застал меня врасплох.

— Значит, не позволяй себя заставать врасплох.

Он прикусил щеку.

— Да. Хорошо. Я постараюсь, чтобы этого больше не повторилось.

— Не сомневаюсь. – Я похлопала его по плечу. Думай о хорошем, Рей. Вполне возможно, что это худший день в твоей жизни, а ты ничего, живой. Если ты на работе всего год и понимаешь, что ты не супермен, то значит, тебе крупно повезло.

— Возможно.

— Уж поверь мне. Теперь остаток карьеры ты можешь посвятить тому, чтобы стать таким, каким хочешь быть. Воспользуйся этим.

Время перерыва истекало, однако решение должна была принять не я, а Рей.

— В отделе, как только все об этом узнают, мне никогда этого не забудут, верно? – спросил неуверенно он.

— Не беспокойся, никто об этом не узнает, я обо всём позабочусь.

Впервые с начала нашего разговора Рей развернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза:

— Не хочу, чтобы вы за мной присматривали или нянчились со мной детектив Берч. Я не ребенок и сам могу за себя постоять.

-Ты — часть моей команды. Я должна быть в любом случае на твоей стороне.

Эти слова его удивили настолько, что он даже переменился в лице. Немного подумав, он кивнул.

— Я ещё могу? Ну, то есть доктор Курт разрешит мне вернуться?

Я взглянула на часы на его руке:

— Если поторопимся, то да.

— Отлично. – Глубоко вздохнув, Рей пригладил свои волосы и встал.  – Идемте.

— Так держать парень! И знаешь…

— Что?

— Этот случай – просто ерунда, забудь о нём. У тебя есть задатки для того, чтобы работать в отделе по расследованию убийств.

Он кивнул.

— Я все равно приложу все усилия. Спасибо, детектив Берч. Спасибо. – Он поправил галстук и мы плечом к плечу – пошли обратно в морг.

Рей продержался до конца вскрытия. Оно выдалось скверным: Курт не торопился, делал все, чтобы мы вдоволь нагляделись на каждую жуткую подробность, и если бы Рей хоть раз отвел глаза, ему была бы крышка. Но он выдержал — наблюдал спокойно, не дергаясь, даже почти не моргая. До Элизабет Эванс очередь так и не дошла, её Курт оставил на вечер и обещал позвонить, как приступит к её вскрытию.

Выйдя через час из этого адского местечка, Рей с облегчением выдохнул. Я не стала больше нагружать парня, сегодня с него было достаточно. Я отпустила его домой, сказав, чтобы он принял душ, выпил пару стаканов виски и хорошенько выспался. Завтра Рей должен будет контролировать слежку офицеров, за Ларри Ковычем.

 

***

На мобильник пришло сообщение от Брайна, что меня ждут в управлении и майор Броуди, вызывает к себе. Это не сулило мне ничего хорошего.

Через час, сидя перед майором Броуди, я отметила про себя, как он внимательно изучает лежавшие перед ним материалы дела: он был сосредоточен и сведя брови, нахмурившись, кажется скорпулезно вникал в суть написанного. Он был плотного телосложения, высокий афроамериканец с потрясающей выдержкой и силой воли. Майор Тед Броуди был моим наставником в начале моей карьеры, за что я ему буду благодарна до конца своих дней. Думаю, именно Броуди задал курс моей успешной карьеры, это то, чему сейчас я пытаюсь научить Рея Макларена. Быть достойным примером для младших поколений.

Отложив папку на стол, майор поднял на меня свой буравящий взгляд.

— И это всё, что ты можешь мне предложить на сегодняшний день, Глория?

— Майор, сэр, не мне вам рассказывать, что преступление прошло только три дня назад. Да, не буду отрицать: у нас нет пока ни малейшей зацепки, кто бы мог это сделать, все подозреваемые пока «виртуальные», просто жалкая попытка уцепиться хоть за кого-нибудь.

— Сенатор поджаривает меня каждый день на очень большом огне, Глория.

— Я представляю себе сэр, но пока мы не продвинулись.

— Есть у тебя какие-то свои соображения по расследованию?

— Думаю, что мотив личный.  Склоняюсь, что из религиозных соображений.

— Этого нам только не хватало! – взмахнув руками, Броуди заложил их себе за голову.

— Мне нечем вас пока порадовать, сэр. Я только из морга, где Эдриан Курт делал вскрытие Макса Эванса и Оливии Браун.

— Какого черта так долго?! – негодовал Броуди. – А когда он собирается поработать с телом Элизы Эванс?

— Сэр, морг перегружен, не хватает специалистов, он работает на пределе своих возможностей. В таком деле как это, я могу доверять только Курту, это важно. Первыми были Мак и Оливия, так как характер нанесения увечий на тела схожий.

— Ладно, ладно, я весь на нервах, но нужно максимально ускориться Глория,  дайте мне хоть какую-то  крупинку информацию, чтобы сенатор отстал от меня ненадолго. Ты конечно не хуже меня понимаешь, что всё подогревает Бен Паркер, он лично просил сенатора повлиять на ход событий и привлечь к расследованию ФБР. Но, пока мне удалось этот порыв сдержать. Если к концу недели мы не предоставим Бену Паркеру хоть что-то кто мог сотворить такое с его дочерью, он сотрет нас в порошок и дело переёдет в юрисдикцию ФБР, а мне совсем не нужно, чтобы эти пройдохи копались у меня в отделе.

— Сэр, я постараюсь сделать всё, что в моих силах.

— Бери столько людей, сколько нужно. – Майор Броуди открыл деревянную шкатулку стоявшую у него на столе и вытащив оттуда сигару, закурил.

— Помощник сенатора Паркер, когда я была у него дома всё свел к тому, что это убийство заказное, месть ему за его нечистые делишки, судя по всему, но я не стала брать эту версию во внимание. Он даже предоставил мне список своих потенциальных врагов.

— Почему? – нахмурившись, спросил майор, вертя в пальцах сигару.

— В этом нет смысла. Если это месть, как послание для Бена Паркера, зачем было убивать зятя и его любовницу? Да ещё к тому же усаживать его дочь напротив подвешенных тел? Нет, сэр, это точно личное.

— Как продвигается поиск по оставленным посланиям, которые вы нашли?

— Никак. Я поручила это электронному отделу, этим занимается лично Дейв Левински руководитель отдела, на данный момент всё безрезультатно. Единственно, что удалось установить, стих написанный в послании принадлежит поэту Гёте. С цифрами все сложнее. Это не медицинская страховка, не номер счета в банке или что-то подобное. Здесь мы пока в полном тупике, — я развела рукам в разные стороны. — Я прихожу к выводу, что ключевым моментом этого преступления, является измена. Убийца хотел показать законной супруге, что её как всем казалось, верный супруг, изменял ей. Пока, я склоняюсь больше к этой версии, но как связать эти числа с убийством, пока я не знаю.

— Проверяли версию, что это может быть долгота и широта места, где он оставит нам следующие трупы? Если в убийстве ничего не ясно, жди ещё трупов, это уже прописная истина. – Порывшись в папке, Броуди посмотрел на фото с цифрами, приподняв густые брови.

— Мы проверяли уже это вариант, сэр. — Возможно, это какая-то математическая задачка, я не могу знать, у меня не было ещё времени заняться и углубиться в этот момент, мы нужны были свидетели, близкие родственники, чтобы составить представление об убитых.

— Ладно, Глория. Иди работать, у вас есть три дня на то, чтобы в расследовании был сдвиг, в понедельник нам всем придётся несладко, если мы облажаемся.

— Сэр, я не могу вам ничего обещать, многое от меня не зависит и в нашем деле нужно время, которого как всегда не хватает. Но я вас прошу, постарайтесь сдержать как можно дольше Бена Паркера, чтобы он не совал нос туда, где он ни черта не смыслит. Он просто напыщенный болван, который заботится о своей репутации, честно говоря, плевать он хотел на убийство своей дочери.

— Полегче, полегче, детектив Берч! Но, я тебя услышал.

Вернувшись в свой кабинет, я была совершенно опустошена. По дороге я перекинулась парой слов с Брайном, рассказала ему про нашу поездку с Маклареном к Курту. Я попросила Брайна съездить разыскать в доме Эвансов все коврики для сравнения образцов найденных на ступнях Оливии Браун, а заодно ещё раз переговорить с соседом Джимом и подробное его расспросить о той вечеринке, на которой он был пару месяцев назад у Макса.

Сама же я первым делом позвонила Гейбу и сообщила, что сегодня, возможно, я задержусь на работе допоздна, чему он был не рад и читал мне нотации по поводу того, что я должна поесть и немного отдохнуть, если я продолжу в таком графике, то скоро окажусь в психушке. Тут он был прав, а если бы узнал про мою галлюцинацию, то, наверное, сам бы меня туда упечужил. Я пообещала ему спуститься в кафетерий и перекусить, сказав, что очень скучаю по нему и люблю.

После разговора, я просмотрела и заполнила необходимые бумаги, составила отчет о проделанной работе за сегодня и, сварив себе кофе в своей крутейшей кофеварке, подойдя к своей доске, на которой висели фотографии трех трупов. На расстоянии, мне всегда лучше думалось, так можно видеть всю картину целиком. Рассматривая всех ещё раз более детально, я сделала вывод, что убийца был невероятно жесток, но в тоже время очень организован. Мой взгляд остановился на первой записке со стихом. Взяв распечатанный листок с доски, на котором был написан стих, я прошла к компьютеру и забила первые строки в поисковой строке:

Помню, как она глядела —

Помню губы, руки, грудь —

Сердце помнит — помнит тело

Не забыть. И не вернуть.

Но она была, была!

Да, была! Все это было:

Мимоходом обняла —

И всю жизнь переменила.

Творение действительно принадлежало Иоганну Гёте. Я бегло прочитала его биографию, и подробно остановилась на личной жизни поэта, меня заинтересовали некоторые строки: «Гете пользовался популярностью у женщин, и не хватит книги, чтобы описать любовные интриги немецкого классика. И только Кристиана Вульпиус влюбила в себя поэта на целых тридцать лет. Кристиана не была красавицей, как первая любовь писателя Шарлотта, однако пленила Гете простотой и искренностью. Встретились они случайно на улице, девушка передала будущему избраннику письмо. Бедная крестьянка так очаровала Иоганна Вольфганга, что тот незамедлительно предложил молодой девушке поселиться в его имении. Большинство любовниц поэта посчитали оскорблением выбор писателя, который предпочел «простушку». У Гёте и Кристины было пятеро детей, хотя у немецкого классика имеются дети и от других женщин».

Даже такой великий классик, как Гёте, имел множественные любовные связи и внебрачных детей на стороне, что говорит о его неверности. Хм… Может это конечно и бред, но как теория имеет место быть. Что если наш парень мстит всем неверным, ссылаясь на классиков, уподобляясь им?  Но таких семейных пар как Эвансы во всем мире не сосчитать, которые будучи в браке изменяют друг другу. Я откинулась в кресле и задумать.

Измены — это очень обширная тема, которая на протяжении многих лет, не дает человечеству покоя.

Психология измены – одна из любимых тем обсуждений женских журналов и блогов, которая всегда находит отклик у своих читательниц. Между тем, изменяют не только мужчины, но и женщины, а сами измены существуют столько же, сколько само человечество.

Одни пары справляются с этой нелегкой травмой, остаются вместе, а другие расстаются со скандалами и обидами. Разобраться в причинах бывает не просто. Далеко не все готовы обсуждать эту тему, докапываться до правды и жить с ее последствиями. Понять мотивы человека, посмотреть на ситуацию его глазами способны не все. Пережить измену тоже можно по-разному. Если один после пары скандалов и истерик может отпустить ситуацию и постепенно вернуться к нормальной жизни, то для другого это может стать сильной психологической травмой, которая не забудется даже спустя пару лет.

Пары переживают ссоры и конфликты на протяжении всех этапов отношений: период знакомства, первых взаимных чувств, совместная жизнь, дети. На каждом из этих этапов может произойти что-то, после чего один человек в паре захочет изменить. Но чаще всего такие ситуации происходят у пар со стажем. Со временем люди привыкают друг к другу, и отношения кажутся не такими яркими, интересными как раньше. А интересоваться любимым, его интересами, общаться, идти на компромиссы умеют далеко не все. К сожалению, без этого вероятность измены значительно возрастает. Собственные потребности, ценности, интересы есть у каждого человека, а их игнорирование ведет к проблемам. Измена — одно из возможных последствий этого. Из многолетней практики, я для себя определила, что существует несколько главных причин, почему партнеры изменяют.

Первая – это отсутствие личной свободы может стать весомой предпосылкой к измене. Совместная жизнь предполагает общее времяпровождение, общие цели, обязанности, компромиссы. Но это не значит, что у партнеров не должно быть своих собственных потребностей и увлечений. Каждый должен иметь время для уединения с собой, занятия своим хобби. Всегда есть возможность встретить того, с кем захочется изменить, где-нибудь в спортзале или на курсах французского. Но с куда большей вероятностью партнер может изменить, если его постоянно контролируют.

Я думаю, что тот же принцип действует в случае, когда человек полностью растворяется в партнере, забывая про свои личные интересы, увлечения, общение с друзьями. В какой-то момент партнер просто не выдержит эмоционального напряжения, захочет снять стресс и избавиться от своей “половинки” хоть на время.

Вторая – это потребность в сексе, одна из базовых. Без секса невозможны полноценная супружеская жизнь, но у каждого партнера свои физиологические потребности в сексе. Это касается частоты, предпочтений в темпе, позах, времени суток и другое. Не всегда оба партнера совпадают в этих предпочтениях. Если об этом откровенно не говорить, не приходить к компромиссу — последствия вполне предсказуемы. Один из партнеров может пойти на измену.

Сложнее ситуация обстоит, если у кого-то из супругов есть психологические или другие проблемы, влияющие на сексуальную жизнь. Страх боли, пережитая психологическая травма от насилия могут побуждать партнера уклоняться от сексуального контакта. При этом боязнь открыто поговорить об этой проблеме с супругом может также вызвать у него сомнения в себе и собственной привлекательности. В результате он пойдет искать способ доказать себе свою полноценность на стороне.

Со временем в отношениях может наступить такой момент, что кому-то с партнеров станет скучно — а может, и обоим. Это не означает, что каждый день муж после работы должен приносить букеты роз, а жена — танцевать у пилона. Но умение приятно удивлять свою половинку сделает отношения намного гармоничней. Это могут быть неожиданные поездки, подарки, совместный мастер-класс или прыжок с парашюта. Одной инструкции для всех быть не может, ведь у всех свои интересы, хобби, предпочтения. При желании вы обязательно найдете свой рецепт.

 И третья — это потребность отомстить в ответ. Такая мотивация изменять лежит глубоко в подсознании партнера. Таким образом, он хочет «дать сдачи» в ответ на измену любимого. Это реакция на ту боль и разочарования, которое причинил супруг (супруга). Но помимо этого, могут быть и сопутствующие причины: чувство обиды на родителей, обесцененность другим, злость. Полноценный взрослый человек, живущий в гармонии с собой, не будет мстить другому в ответ. Для него нормально сначала выявить причины поступка партнера, а только после этого думать, как поступать дальше.

Возможно, у нашего преступника что-то не заладилось в семье? Возможно, что жена ему изменила или же он застал ее с любовником, это могло так повлиять на него, что он мог сначала убить жену, или  же их вместе. А потом переместиться на окружающие пары, если ему конечно, понравилось убивать.

 Убийство для преступников кто на это способен — как наркотик. Им требуется доза все больше и больше, всё чаще и чаще. Вопрос, остается один, как скоро наш парень убьет ещё? Или он остановится на этом?

Подойдя к доске и сняв с неё следующий листок бумаги, я вновь принялась разгадывать цифры, которые смотрели на меня: 50916381091715

Следующие полчаса я безуспешно пыталась найти хоть что-то схожее в интернете связанное с такими числами, но тщетно. Кроме лотов разных товаров мне ничего не дал поиск в интернете. Потом, я пыталась разделить числа на составляющие; складывала, умножала, делила, отнимала, но ни к чему существенному  так и не пришла. Это меня порядком вымотало.

Нужно было немного развеяться, голова начала раскалываться от усталости и от безысходности которая меня окружала.

Я пошла к Брайну в кабинет, но он ещё не вернулся от Эвансов. Порывшись у него на столе, я обнаружила список профессиональных магазинов со специализированной косметикой, которые предоставила его подружка Саманта. Весь фокус был в том, что я понимала, найти магазин это всё бесполезная трата времени и сил. Убийца мог заказать её через интернет или вообще заказать её из другой страны, способов доставки сейчас много. Мог, конечно, пойти и купить её в магазине  под предлогом своей девушке, но разве продавцы запомнят? Покупателей каждый день сотни, а то и тысячи. Ладно, подождем, что накопают офицеры, занимающиеся опросом этих магазинов. Опять же таки, мог взять косметику Элизабет  и нанести макияж. Нет, нужно искать с другой стороны. Пускай они сегодня  потратят на это занятие день, может нам и повезет.

— Тебе уже тесно в своём кабинете, детка? Ты решила перебраться в мой? – сказал вошедший, запыхавшейся Брайн, держа в руке стакан с кофе.

— Прости, тебя не было, а я хотела взглянуть на список магазинов, которые дала Саманта, хотела сначала поехать поискать сама, но подумав, отослала тройку офицеров под присмотром Макларена, надо же им на чем-то практиковаться. А это отличный способ, может, что и получить из этого.

— Да, Глория… Ты во всем можешь высмотреть свою выгоду.

— Удалось найти коврики?

— И не один, — Брайн поставил стакан на стол, а сам плюхнулся в кресло. – В доме Эвансов их несколько штук, пришлось собрать все и отвезти криминалистам. Но, даже если они и найдут подходящий коврик, это особо нам ничего не даст.

— Это верно, но мы хотя бы будем знать, держал ли он запертыми где-то, или может это ворсинка, не принадлежащая ни одному из ковриков Эвансов. Что если он удерживал их у себя, а потом на машине привез их в дом? У этих психов своё на уме. Я пытаюсь весь последний час расшифровать цифры, но ничего не выходит.

— Думаешь они как-то связаны с жертвами?

Я пожала плечами.

— Майор Броуди сегодня делал мне выволочку. Брайн, он дал нам три дня на то, чтобы найти хотя бы наводки на подозреваемого. Иначе, нам в помощь дают ребят из ФБР, а это означает, что мы теряем дело и оно переходит к ним. Все-таки я склоняюсь к тому, что убийство было совершено на почве мести.

— Это уже любопытно, — отпивая свой кофе, сказал Брайн. Рассказывай.

Я изложила ему кратко свои доводы.

— Нам надо дождаться анализов и полного отчета от Курта, — заключил Брайн.

— Да, но маловероятно, что преступник оставил нам свои улики. Изнасилования не было, а так как он все чисто прибрал, притом, что криминалисты не смогли найти нигде  даже капли крови Макса и Оливии, только кровь Элизабет на стене, а это говорит о том, что парень всё тщательно продумал. Может, повторюсь, он был не один. Может их двое или это банда придурков.

— Давай я ещё раз съезжу к сестре Оливии, потолкую с ней. Может быть, она вспомнит что-то ещё или подробнее расскажет про отношения ее сестры и Ковыча. Нельзя списывать его со счетов.

— Да, я поручила его Макларену, сегодня он заступает на ночное дежурство вести наблюдение за Ларри Ковычем.

— Серьезно? Ты втянула сюда новичка? – выпучив на меня глаза, выкрикнул Брайн.

— Что тебя так удивляет? Макларен способный парень, он справится. – Засунув руки в карманы брюк, я стала ходить по комнате, опустив голову.

— Ты так думаешь?

— Да.

— Глория, Ларри Ковач наш единственный потенциальный подозреваемый и ты отправила наблюдать за ним молодого неопытного офицера? – Брайн был взбешен.

— Что ты прицепился к нему? Сначала Курт над ним измывался строя из себя профессора, теперь ты! Если ты так хочешь, поезжай и сам следи за Ковычем, я тебе не запрещаю. Но запомни одно, мы не может на все распространяться сами, нам нужны люди. А теперь, я пойду поднимусь к Левински узнаю, может ему отделу удалось что-то раскопать с камер наблюдения. Кстати, ты поговорил с Джимом?

— Да.

— Что он сказал?

— Немного. Макс пригласил его на эту вечеринку, но предупредил, что там будет не один и попросил Джима держать это строго в секрете от Элизабет, чтобы её папаша не дай бог об этом не узнал. Потому что тогда, карьера Макса накрылась бы медным тазом. Джим сказал, что всё понимал, так как сам был уже несколько лет разведен и знал, что такое семейная жизнь. Оливия ему очень понравилась. Макс представил Джиму всё так, что Оливия это девушка на раз. Джим и сам приволок какую-то девицу для веселья. Пока мы разговаривали, я осмотрел его дом, подозрительным мне ничего там не показалось. К тому же алиби Джима в ночь убийства подтвердилось, он был с друзьями на уик-энде все выходные, так что в городе его не было.

— Отличная работа, Брайн. Значит, Джима вычёркиваем.

— Не могу поверить, что Макларен будет следить за Ковычем! – подойдя ко мне близко и держа стакан с кофе, не унимался Брайн.

— Что ты ведешь себя как козёл? В сложившейся ситуации я и стажеров задействовала, мне плевать какими путями, но дело должно остаться у нас и поймать этого ублюдка должны мы, а не ребята из ФБР. — С этими словами я вырвалась из кабинета Брайна, вне себя от ярости.

«Пусть все это поварится в его голове, – решила я по дороге к лифту. – А мне пора заново пересмотреть факты и улики, а личности и домыслы пускай пока потушатся на медленном огне».

Придя к такому решению, я направилась в отдел электронного сыска, короче ОЭС. Потолковать с глазу на глаз с начальником отдела и моим незаменимым другом Дейвом Левински. Необходимо было профессиональным взглядом оценить взлом системы безопасности. Не дождавшись лифта, я предпочла эскалатор. Обогнав двух копов, которые, облокотившись на поручень, оживленно обсуждали баскетбольный матч, и угрюмую женщину с тяжелым взглядом. Дальше начинался затор. Проталкиваясь вперед, прокладывая себе дорогу локтями, я невольно вдыхала запахи дешевого одеколона, ужасающего кофе и свежей выпечки. По мере приближения к ОЭС картина начала меняться. Полицейские становились всё моложе, одежда – все моднее, пирсинг на видимых частях тела – всё заметнее. И запахи изменились: пахло газировкой и соевым шоколадом. Все были снаряжены электронными игрушками: карманными телефонами, одинарными наушниками, парными наушниками, – поэтому гомон стоял оглушительный даже в коридоре, а в самом отделе достигал просто критического порога.

Я ни разу в жизни не видела детектива — электронщика, способного простоять на месте хотя бы пять минут. Они подпрыгивали, пританцовывали, били чечетку, жонглировали своими игрушками. Мне самой, решила я, потребовалось бы куда меньше пяти минут, чтобы взбеситься окончательно, будь моё рабочее место в отделе электронного сыска.

А вот Дейву Левински эта безумная обстановка нравилась. Может, он и годился большинству детективов в отцы, а его представление о моде сводилось к тому, что он мог поздравить себя с удачей, если ему удавалось прийти на работу в носках одного цвета, но психоделические краски и невозможные шумы ОЭС подходили ему идеально, как его собственные мятые футболки. Дейв очень часто менял имидж, раньше он носил черные в роговой оправе очки и удлиненный волосы. Теперь же; он одел линзы, подстригся, перекрасил волосы в светлый цвет таким способом став блондином.

Я свернула к его кабинету. Дверь, как всегда, была распахнута настежь. Изнутри раздался взрывной звук, заставивший меня притормозить. Потом я с опаской двинулась вперед. Дейв сидел за столом. Его белые волосы стояли дыбом, как наэлектризованная шерсть у кота. Изборожденное мелкими морщинками лицо казалось бледным и было покрыто испариной, а красный нос торчал подобно сигналу светофора.

Взрывной звук повторился в виде громового троекратного чиха, сопровождаемого сотрясающим всё тело кашлем, хрипом и оглушительным проклятьем.

— Черт, ну и видок у тебя!

Дейв с трудом поднял опухшие веки. Под глазами у него были мешки, отвисшие чуть ли не до середины щек.

— У меня походу простуда или грипп.

— Да я уж вижу, — кивнула я. — Может, тебе лучше домой, в постель?

— Ага, как же! Если я лягу в постель, мама пристанет ко мне, как липучка, что вот, она говорила, она предупреждала, а я ее не послушал и не принимал вовремя витамины для профилактики.  Мама переживает, что кондиционеры дуют так сильно в кабинетах, что меня может продуть, поэтому следуя её логике я должен тепло одеваться, при том что на улице страшная жара. К тому же, дома, лежа в своей постели, она будет вливать в меня черт знает что, типа чай с молоком, с имбирём и вся эта муть.

Дейв закашлялся, чихнул, выругался. Я отступила на шаг.

— Плюс ко всему она ещё ходила на какие-то богом проклятые курсы по альтернативной медицине и вбила себе в голову, что семена льна – единственное лекарство от всего на свете. Как по-твоему, мне нужны семена льна?

— Честно говоря, не знаю.

Дейв снова высморкался.

— Тебе нужен отчет по электронике Эвасов, я прав?

— Эвансов, — машинально поправила его я. Я прямо-таки видела, как микроскопические бактерии весело пляшут и спариваются в воздухе вокруг него. — Дейв, тебе лучше бы уйти домой.

— Ничего, я выдержу. У меня тут есть ингаляторы и сосательные таблетки от кашля. Ни черта не действуют, но они у меня есть. Будь у меня опухоль мозга, врачи смогли бы её удалить, никаких проблем. Но у меня всего лишь несчастная инфекция, а с этим им не справиться так быстро.

— Да, паршиво, но…

— Входи, входи, сейчас я вызову файл.

Я окинула его критическим взглядом. Я думала только о микробах, бесконтрольно размножающихся по всему кабинету.

— Да нет, честно говоря, мне надо спуститься к себе. Я кое-что забыла.

— Да это займет всего минуту, Глория.

— Дейв, я к тебе не войду. Шагу не сделаю к тебе в кабинет без космического скафандра. Ты болен, как  бродячий пёс, ты заразен, я прямо-таки вижу, как вокруг тебя скачут микробы. Они веселятся, у них вечеринка. Тебе надо домой.

Дейв положил голову на стол.

— Сделай мне одолжение малышка, пристрели меня. Я слишком ослабел, у меня сил не хватит расстегнуть кобуру.

— Вот дерьмо. — Я оглянулась, надеясь увидеть его помощника. Но его в комнате не было. — Ты. — Ткнув пальцем в ближайшего детектива, хотя его вид не внушал мне доверия — он был в обтягивающем, как вторая кожа, бананово-желтом костюме с брючинами, заправленными по колено в пурпурные сапоги на воздушной подушке. — Твоего капитана надо отвезти домой. Организуй транспорт. Живо. Кто тут старший по званию после него?

— Э-э-э…

— Ладно, замнем. Добудь транспорт. Пусть машина будет наготове и патрульный на подхвате. Пусть стоит у дверей лифта в гараже, этот сектор, уличный уровень, когда я туда спущусь. Если машины с патрульным там не будет… Фамилия?

— Э-э-э… детектив Фермен.

— Вот и отлично. Если машины с патрульным не будет на месте, детектив Фермен, я лично вернусь сюда и сниму с вас шкуру, как с банана, на который вы так похожи. Ясно?

— Так точно.

—  Ну так действуй! — я заглотнула как можно больше воздуха, словно ныряльщик перед глубоким погружением, задержала дыхание и бросилась в «красную зону». Я лишь схватила сумку Дейва. — Давай, держись.

— Я хочу умереть на работе, — простонал он, — а не в постели, как немощный старик.

— Замолчи, ты же не ребенок. Ни черта ты не умрешь. Не дыши на меня. Какого чёрта ты вообще сюда припёрся?

Дейв повернул ко мне воспаленные глаза.

— Ты прямо как женщина. Квохчешь и пилишь…

— Поберегись, приятель, а то сейчас так двину, что твоим недоноскам, — я пренебрежительно ткнула пальцем в дверь, — придется выносить тебя отсюда.

— Вот так-то лучше. — Дейв оперся рукой о стол. — Знаешь, Глория, я жутко болен. Просто жутко.

— Вот это самое умное, что ты сказал с тех пор, как я здесь. Пошли. — Обняв Дейва за плечи, я вывела его из кабинета. Под моим грозным взглядом все вопросы и шутки замерли на устах у детективов. — Позвоните в техобслуживание, — приказала я, почти таща Дейва к выходу. — Скажите им, чтоб продезинфицировали помещение.

— Фэндерс, — прохрипел Дейв.

— Эванс, — снова поправила его я и вызвала лифт.

— Дом вскрыли пультом. Жутко навороченным. На заказ сделан.

— Хорошо. — Когда открылись двери лифта, люди, набившиеся внутрь, дружно принялись возмущаться, стоило им только увидеть Дейва. — Или потеснитесь или все вон отсюда, — отрывисто скомандовала я. Все бросились врассыпную, и я втянула Дейва на покинутый корабль. — Гараж, — рявкнула я. — Уличный уровень.

— Отключил систему и точно так же снова загрузил, — продолжал Дейв. — Замки в сохранности. Либо знал код, либо клонировал. Но на клонирование не похоже, никаких следов найти не могу. Или тоже уж больно ловко сляпано. По камере наблюдения ничего, она полностью разбита, восстанавливать там нечего.

— Понятно.

Интересно, сколько еще ехать в этот чертов гараж? И как быстро микробы могут заражать окружающих?

— На домашних телефонах ничего сомнительного. В отчете список.

— Хорошо.

— На сотовых тоже. На работе — по нулям. Я просмотрел и предыдущую неделю, но ничего не нашел.

— Я поняла, Дейв.

— И на компах ничего. – Дейв окончательно повис на мне, как пьяный. — У него их несколько на работе, так что требуется время. На домашних — ничего.

— А до жены успел добраться?

— Какой жены?

— Забудь. — Когда двери наконец открылись, к ним шагнул высокий, плотный и строгий коп в униформе. «Значит, Фермен пока поживет», – оценила ситуацию я.

— Капитан Дейв Левински?

— Здесь, — ответила я. — Где машина?

Он указал на черно-белый патрульный автомобиль.

— Позвольте вам помочь, — предложил патрульный. — Несчастный совсем расклеился.

— Где тут ближайший медицинский центр? — спросила я, пока мы вместе втаскивали Дейва на заднее сиденье, на которое он повалился ничком.

— Есть клиника скорой помощи на углу Бродвея и Восемнадцатой.

— Везите его туда.

— Но, Глория… – пробормотал Дейв.

— Останьтесь с ним, — продолжала я, как будто не слыша. — Я позвоню его матери. Когда она приедет, может попросить вас остаться. Вы останетесь.

— Слушаюсь.

— Фамилия?

— Слинк.

— Позаботьтесь о нем, офицер Слинк.

Я захлопнула дверцу и отступила на шаг. Проводив взглядом машину, на которой офицер Слинк увозил Дейва, я спросила себя, хватит ли у меня времени на детоксикацию, но решила удовлетвориться тем, что прошла в туалет и оттерла руки над раковиной с такой яростью, будто мне предстояло провести хирургическую операцию.

Позвонив на ходу матери Левински, я отправилась к себе в отдел. Мне надо было разыскать помощника Левински, некого Теда. Этот парнишка был правой рукой Левински. Смышленой парень, очень талантливый, со светлой копной волос и забавным веснушчатым лицом.

 Небось в отсутствие шефа отдел электронного сыска закатит оргию библейских масштабов, думала я и увидела Теда в ту самую минуту, как вошла к себе в убойный отдел.

Он стоял ко мне спиной, но Теда ни с кем невозможно было спутать. Разве есть на свете ещё одно такое же тощее, костлявое тело, такие ярко-белые волосы, и разодетый как попугай облаченной в рубашку невероятной расцветки?

-Тед, а ну живо слезай со стола и ко мне в кабинет!

Ни минуты не сомневаясь, что никуда он не денется, я даже не стала смотреть, выполнит ли он мой приказ. Выполнит и притом моментально, разве что отвесит пару  пошлых шуток, местным детективам. Я решила про себя, что мне кое-каких вещей лучше не видеть.

Не успела я взять кружку с кофе, как Тед уже вошел в кабинет.

— Привет, детектив Берч, я только заскочил, чтоб…

— Кто старший после Левински?

— После Дейва? М-м-м… Это, наверно… Да, это, скорее всего, детектив-сержант Рид. А что?

— Я только что отправила Дейва в больницу. Он…

— О боже! — Красивые зеленые глаза Теда смотрели встревожено. – А что, он так плох? Утром вид у него был ужасный.

— Да, он так плох. Передай своему детективу-сержанту, что ваш капитан заболел. Если ему нужна информация или помощь, пусть звонит мне.

— Не ему, а ей. Это детектив-сержант Эйприл Рид.

— Коп по имени Эйприл? Нет, это как-то неправильно. — Я даже не решилась повторить это имя ещё раз. — В общем, если детектив-сержант не возражает, я хочу, чтобы ты взял на себя дела связанные с делом Эвансов. Ты меня раздражаешь, но я хотя бы знаю, чего от тебя ждать.

Тед широко улыбнулся.

— Я над этим работаю. Вот пришел сказать, что мы успели нарыть.

— Дейв мне уже сказал по дороге в больницу, что вы успели нарыть. Хотя… может, это только часть? Ты начал работать над телефонами Элизабет Эванс?

— Мы сосредоточились на убитом — Максе Эвансе, а у него там КВВ. Куча всякого всего, – пояснил Тед, когда я нахмурилась. — Отличные «железки». Просто супер. Парень любил высококлассные игрушки. Но я могу переключиться на жену, если хотите. Вам нужно что-нибудь конкретное?

— Да, было бы неплохо хоть что-то накопать. Она работала медсестрой, наши ребята опросили там всех кто ее знал, ничего интересного выяснить им не удалось, чтобы помогло следствию. Элиза приходила на работу, отрабатывала смену и уходила. Но может у неё был роман на работе или по телефону она с кем- то переписывалась. Дайте, нам хоть что-нибудь, за что можно зацепиться. Тебе известны детали дела, ты сам детектив. Поэтому, всё сам поймешь когда увидишь или услышишь. Давай, действуй, Тед. Возвращайся к себе в отдел.

— Есть. Слушайте, давайте я позвоню матери Дейва, дам ей знать.

— Я уже позвонила. Но ты можешь связаться с неким офицером Слинком. Он повез Дейва в больницу. Я ему велела оставаться при Дейве.

— Хорошо.

— А теперь брысь отсюда. И не прикасайся по дороге к девушкам-детективам.

Я закрыла за ним дверь, налила себе кофе и сев за стол вытянув ноги, занялась изучением бумаг.

Выведя файлы на экран своего компьютера, я пролистала документы пока не нашла снимки с места преступления, которых не было на моей доске. Я решила еще раз изучать свои собственные заметки о том, что было обнаружено на месте преступления.

Я просматривала все фото заново, те, которые были сделаны в доме Эвансов. Про себя я отметила, что в спальне целая стена в гардеробной занята барахлом. Торцевая стена. Две длинные стены были заняты вешалками с повседневной и спортивной одеждой. Брюки для гольфа, бриджи цвета хаки, спортивные рубашки, шорты, спортивные штаны для трека, фуфайки, куртки. А в ящиках? Что можно увидеть там, когда выдвинешь ящики? Шелковые носки,  дорогие свитера – из кашемира, из мериносовой шерсти, из альпака. Чертова уйма футболок с короткими и длинными рукавами. Многие из них со спортивными логотипами и названиями команд. Дюжины и дюжины спортивных носков. Боксерские трусы. Простые белые боксерские трусы, простые белые майки. Пижамы, сшитые на заказ. Любопытно.

Я добавила в файл кое-какие свои соображения. Раздался стук и в дверь просунулась голова Брайна.

— Глория, пришел коллега с работы Макса Эванса. Хочет с тобой поговорить, зовут Нэд Галахер. Я бы сам с ним поговорил, но у меня интервью для передачи «События».

— Смотри не наговори там лишнего, супер звезда ты наша.

Я вспомнила о доске с фотографиями и хотела было попросить гостя подождать, но вовремя передумала.

— Давай его сюда.

 Закончив свои записи я сохранила файл. А когда раздался стук в дверь, громко сказала:

— Войдите.

— Детектив, спасибо вам за…

Я внимательно проследила за лицом Нэда. Я увидела, как его измученные глаза округлились, а потом словно остекленели от ужаса.

— О боже, боже!

— Прошу прощения, мистер Галахер. — Я поднялась из-за стола и встала так, чтобы своей спиной заслонить от Нэда фотографии его коллеги. — Я не подумала. Давайте поговорим где-нибудь в другом месте.

— Я… я… знаю, что вы мне скажете, и что говорят в прессе насчет того, как Макс умер. Но…

Я сдернула с крючка кусок материи припасенной на этот случай и набросила его на доску.

— Сядьте.

Мне пришлось даже подтолкнуть его слегка, чтобы он сел. Потом, я подвинула к нему бутылку воды.

— Кто мог сделать с ним такое? Кто мог так его унизить? Его убили, его жену тоже, разве этого мало? —  Нэд не стал пить воду, он зажал горлышко бутылки в кулаке и с силой хлопнул ею по ладони. — У него отняли жизнь!

— Кто мог бы желать ему такого унижения, мистер Галахер?

Когда Нэд вскинул взгляд на меня, в его глазах бушевала ярость.

— Я не знаю. Богом клянусь, не знаю. Если бы знал, если бы только мог предположить, кто бы это ни был, мужчина или женщина, я бы вам сказал. Я любил его, любил как близкого друга, коллегу, на которого можно положить в трудную минуту детектив Берч.

— Я вам верю. Вам случалось путешествовать с ним вместе, по делам или ради развлечения, поиграть в гольф, посещать спортивные матчи, вечеринки?

— Ну да. Не реже чем раз в месяц.

— Нэд, посмотрите на меня. Я верю, что вы его уважали и дорожили его дружбой, поэтому скажу вам прямо: если вы сейчас что-то утаите, ему это не поможет, а только навредит. Так что подумайте, перед тем как отвечать. Когда вы путешествовали с ним вдвоем, он когда-нибудь искал общества женщин? Пытался пригласить компаньонку — профессиональную или любительницу?

— Нет, послушайте меня! — Нэд вскинул руку, закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. — Мы с ним почти всегда брали номер с двумя спальнями и практически все вечера проводили вместе. Не могу присягнуть, что он всегда был один в своей спальне или что он никогда не выбирался из номера тайком, когда я засыпал. Не могу в этом поклясться. Но я могу вам поклясться, что никогда не видел ни малейших признаков чего-то подобного. И слухи никакие до меня не доходили. Я никогда не видел, чтобы он искал женской компании. Макс был верным семьянином, он очень любил Элизабет. Он меня иногда поддразнивал, даже подначивал, чтобы я нашел себе, наконец, хорошую женщину и остепенился. Детектив Берч, он был серьезным семейным человеком. И если вы будете копаться в грязи, которой кто-то его измазал, вы никогда ничего не найдете. Потому что все это — гнусная ложь.

— Ладно, Нэд. Как вам такой вариант: вы много путешествовали с ним вдвоем, только вы и он. Вам когда-нибудь случалось заглядывать в стрип-клуб, секс-клуб? Холостяцкая ночка… Бывало такое?

— Нет. Это было не в духе Макса. Да ему было бы неловко пойти со мной в такое место. Мы ходили на матчи, в спортивные бары и все такое в этом роде.

— Хорошо.

Нэд кивнул, отвинтил крышечку бутылки и выпил воды.

— Как только мы сможем забрать тело Макса из морга, я обо всем позабочусь. Я затем и пришел, чтобы узнать: может, есть что-то новое в расследовании?

— Могу вам сказать одно, Нэд: дело вашего друга для меня сейчас на первом месте. Вы  будете заниматься проведением поминальной службы?

— Да. — Нэд снова отпил воды.

— Кто обставлял их дом, Элизабет?

Нэд улыбнулся.

— Да. Да, я вас понимаю. Никакой простоты там нет, так как Элизабет из богатой семьи и привыкла к роскоши во всем. Но Макс был не против, ему всё нравилось. Он даже получал удовольствие… Он называл это хоромами Эвансов.

— Да уж, держу пари. У него в кабинете все совсем по-другому.

— Ну да, — кивнул Нэд. — Мужской мир. Так он это называл.

— вы в поездках не замечали, Макс принимал снотворное?

— Я… Нет, я так не думаю. То есть я хочу сказать, может быть, изредка, время от времени… Не припомню, чтобы он об этом упоминал, но, может, просто к слову не пришлось. Я знаю, что он всегда спал с закрытой дверью и задернутыми шторами. Он говорил, что только так может по-настоящему выспаться. Наверно, этот ритуал закрывания дверей и задёргивания штор и служил для него снотворным.

— Возможно.

— Ну что ж, спасибо детектив Берч. — Нэд поднялся на ноги и снова взглянул на доску, занавешенную материей. — А знаете, я рад, что поговорил с вами. Мне легче от того, что вы это сказали. Что Макс для вас – на первом месте. Надеюсь, это правда.

— Безусловно, Нэд – это моя работа. Скажите, случайно вас не было на вечеринке у Макса в июне?

Казалось, Нэд сейчас упадет в обморок. Он так заметно занервничал, что у него непроизвольно начал дёргаться один глаз. Я не торопила его, тем самым давая ему возможность принять самостоятельно правильное решение, сказать правду, или соврать.

— Я…Я… не помню, может быть –вытирая ладонью пот со лба, тихо промямлил он.

— А если попытаться вспомнить? Давайте я вам подскажу, там был ещё один ваш общий коллега, сам Макс, девушка по имени Оливия, кстати её вы тоже можете увидитесь среди тех фотографий которые висят на доске за вашей спиной.

По щекам Нэда медленно потекли слезы.

— Простите, простите меня, детектив Берч, но Макс так просил сохранить их отношения с Оливией в тайне. Простите, что я вам соврал. Теперь меня посадят за сокрытие информации? – Нэд утирал слезы ладонями и умоляюще смотрел на меня.

— Никто вас не посадит Нэд, успокойтесь. Просто расскажите мне то, что знаете, этого будет вполне достаточно, и постарайтесь в этот раз быть искренним.

— Хорошо, хорошо, — уже слегка повеселев закивал головой Нэд. – Мы были с Максом близкие друзья, как я уже упоминал ранее. Однажды мы напились с ним до чёртиков в баре, и тогда он мне рассказал, что у него есть любовница, что он с ней живет уже практически год и всерьез подумывает уйти от Элизабет. Но он боялся последствий, боялся её влиятельного отца, поэтому всегда был очень аккуратен и скрытен. На той вечеринке были только самые близкие ему люди, те, кто бы никогда не предал их отношения. Я многим обязан Максу, когда он основал свой футбольный клуб, то позвал меня туда работать тренером. Но вы же не думаете, что сам Бен Паркер мог такое совершить с ними?

— Нет, Нэд не думаю. Это всё, что вы помните?

— Да, больше мне нечего добавить детектив, — пожав плечами, сказал он.

— Спасибо за информацию, я свяжусь с вами, если вы мне понадобитесь.

Оставшись одна я вернулась к доске, сняла ткань и бросила её на освободившийся стул для посетителей. И уставившись, в глаза Оливии Браун на фотографии, я сказала:

— Я найду того, кто это сделал с тобой.

 Сев напротив доски на стул и смотря на неё, я не переставала думать. Все же я стала склоняться к версии, что это сделал один человек, возможно, он чертовски безумен, но как-то мне виделся он один, никакая банда или пара участников. Убийца не был холодным или бесчувственным социопатом. И скорее всего он был способен на симпатию, доброту и сострадание. И именно этого он боится больше всего в себе, ведь эти чувства могут погубить его.

 Закрыв глаза, я почувствовала как бы его колебания и усилия когда он пытается в себе подавить человеческие черты. Это сродни тому, когда я пытаюсь бороться с Хлоей. Она мой демон, у него свой демон. Мне начало проясняться и другое.

Шокирующая театрализация его убийства, с подвешенными на всеобщем обозрении телами да так искусно, что все будут ломать голову, как он это сделал. Это была его попытка потрясти весь мир. СМИ, журналисты, все только и говорят об этом круглыми сутками по всем каналам. Наш убийца делал это и для себя. Он отчаянно нуждается в том, чтобы убедить всех, включая себя, что он гораздо более жестокий, чем кажется. Его отчаянье будет только усиливаться, а преступления, скорее всего, будут становиться всё более жуткими и безобразными. Он не может позволить себе показать и намёка на милосердие или человечность. Он должен сделать всё, что в его силах, чтобы стать монстром вне предела своих представлений.

Глава 6

Я вошла в дом уставшая и опустошенная. Горничная выглянула из кухни и я помахала ей рукой, подав сигнал, что я пришла. Гейба пока нигде не было видно, хотя машина его стояла на парковке. В этом доме столько комнат, что мне порой кажется, что я даже не во всех была.

Разувшись, я поднялась на второй этаж к себе в кабинет,  бросив на стол сумку с файлами. Взяв пульт, я включила телевизор на экране появился «Канал 15». Стягивая с себя кобуру, я включила компьютер. Пока можно было расправиться с другими мелочами и написать отчет о разговоре с Нэдом Галахером.

Но не успела я начать, как послышалось музыкальное вступление к программе «События». Я вполуха прослушала вступительное слово репортера, и вскинув взгляд на экран, увидела свою недавнюю знакомую журналистку Диану Скейтлиш и уделила ей всего лишь мимолетный взгляд. Кошачьи глаза репортерши взирали на меня строго и озабоченно. Холеная и властная — так следовало воспринимать ее образ, подумала я. Но, что-то она не дотягивала. Но если привести себя в порядок, и обвешаться дорогими, но неброскими драгоценностями, с её прекрасной фигурой, подчеркнутой элегантным костюмом, этого добиться будет нетрудно.

— Чёрт! Чёрт! Я же совсем забыла, что Брайн будет выступать сегодня в этой программе! — выругалась я вслух.

 Он же сказал мне об этом, как же я могла упустить это?  

Когда камера передвинулась на лицо моего напарника, я вся напряглась.

— Смотри не облажайся, — пробормотала я.

Диана сделала подводку, несколько смягчая тон, и я увидела, как поначалу нервничающий Брайн, начинает понемногу  успокаиваться. «Не расслабляйся, — мысленно скомандовала ему я. — Она тебе не подружка, когда вы в прямом эфире. У тебя нет друзей, когда ты в прямом эфире».

— Вот чёрт, теперь уже я сама начинаю нервничать!

Я вскочила и беспокойно прошлась взад-вперед, не сводя глаз с экрана.

Справляется, вроде бы справляется. «Рассматриваем все возможные версии и т. д. и т. п. На данном этапе не могу углубляться в детали и т. д. и т. п.». Брайн подтвердил, что не было признаков взлома — молодец! — и, что было еще лучше, упомянула о наличии косвенных признаков вмешательства в работу системы охранной сигнализации.

Диана начала кружить, как боксер, выискивая слабые места в обороне противника, когда речь зашла о сексуальной подоплеке убийства. Работа Дианы состояла в том, чтобы выискивать детали, а долг Брайна – в том, чтобы в детали не вдаваться. Стоя перед экраном, я ощутила прилив гордости. Они оба отлично справлялись со своей работой.

Было сказано ровно столько, сколько нужно, о том, что убийству,  возможно, сопутствовали сексуальные мотивы. Весь тон и смысл высказываний Брайна был в том, что Макс и Элизабет Эвансы, а так же Оливия Браун, стали жертвами зверского убийства. У них отняли жизнь.

Подходят к концу, поняла я.

— Детектив Уэйн, — начала Диана, — семья Элизабет Эванс  богатые и знаменитые люди, присутствие её отца помощника сенатора Бена Паркера заметно освещается в светских и деловых кругах. Его известность не может не сказываться на следствии. Как это влияет на вашу работу?

– Я… я бы сказал, что убийство всех уравнивает в правах. Когда отнята жизнь, когда один человек отнимает жизнь у другого, известность или общественное положение отступают на второй план. Богатство, социальное положение, бизнес – все это может играть роль при определении мотива. Но все это не меняет сути события, как и сути нашей работы. Мы работаем над делом об убийстве Элизабет Эванс и её супруга, Оливии Браун, точно так же, как работали бы над делом любого другого человека.

— И все же, можно предположить, что Департамент полиции будет оказывать на вас определенное давление в связи с высоким статусом убитой, — настаивала на своем Диана.

— По правде говоря, это СМИ поднимают шум из-за подобных вещей. Я не ощущаю ни малейшего давления со стороны своего начальства. Меня с детства учили не оценивать человека по его материальным активам. А когда я учился на полицейского, на детектива, мне внушали, что наша задача — отстаивать права убитых, кем бы они ни были при жизни. А у жертв есть одно право — быть отмщенными.

— И последний вопрос детектив Уэйен, как вам кажется, Оливия Браун являлась любовницей Макса Эванса?

Брайн ни на секунду не замешкался, будто ждал этого подвоха от Дианы всю программу:

— Это не входит в мою компетенцию делать подобные заявления и обсуждать, чью — то личную жизнь.

Я энергично кивнула и сунула руки в карманы. Диана на экране завершила беседу и перешла к следующему сюжету своей передачи.

Я  спокойно выключила экран, села за компьютер и принялась за работу.

— Вот, где ты! — стоя в дверях кабинета, Гейб позволил себе насладиться наблюдением за мной. — Не хотел тебя беспокоить, минуту назад ты была такая сосредоточенная, такая целеустремленная! Мне это пришлось по сердцу с первой минуты, как я тебя увидел.

— Я смотрела выступление Брайна, боялась, чтобы он чего лишнего не взболтнул, извини, я тебя совсем не заметила.

— Ты уже успела снять жакет и перебросить его через спинку стула, но так и не сняла до конца кобуру. А это означает, что, войдя в дом, ты поднялась прямо сюда. Вооруженная и опасная! — воскликнул Гейб. Своим присутствием, одним лишь своим видом ты неизменно возбуждаешь меня, детектив. А твоя не знающая ни усталости, ни сомнений преданность истине, делу, долгу, не перестает меня изумлять.

— Сейчас покраснею от смущения, – сказала я.

Я оторвала глаза от экрана компьютера и встретилась с ним взглядом. И мой холодный, сосредоточенный взгляд копа наполнился веселым, даже беспечным теплом.

— Ради одного этого стоит возвращаться домой, – сказал тихо Гейб. — Детектив. – Он подошел ко мне, приподнял рукой подбородок и изучил мое лицо.- Ну и кого вы сегодня разозлили?

— Спроси лучше, кто меня разозлил.

— Естественно. А о ком речь? Кто таков?

— Майор Тед Броуди! На него давят из сената, и ставят нам сроки. Знаешь у них всё так просто,  остается сейчас достать свой магический шар, посмотреть где там наш парень и пойти его поймать и засадить за решетку!

— Вот оно что… Но это вроде бы не твой профиль, магия.

— Верно.

— Похоже на захватывающую историю. Может, запьем её вином?

— Может быть.

— Но прежде чем ты расскажешь мне всю историю целиком, скажи, ты посмотрела выступление Брайна целиком? – спросил Гейб.

— Да. А ты?

Он пересек комнату, отодвинул стенную панель и принялся изучать коллекцию вин.

— Ни за чтобы не пропустил. По-моему, он блестяще справился.

— Он не облажался, — сдержанно прокомментировала я.

— В ваших устах, детектив, это высокая похвала. Это ты его многому обучила. Это были его последние слова. Это ты научила его отстаивать права убитых, кем бы они ни были при жизни.

— Я научила его работать по раскрытию преступлений, так как раньше он охотился на наркоторговцев и много работал под прикрытием. Копом он был и до меня.

— Как и ты, когда майор Броуди тебя обучал. Так что все сводится к одному. — Гейб вернулся к столу и передал мне бокал вина. — Это нечто вроде наследственности, не так ли? — Держа свой бокал, Гейб присел на краешек моего стола. — Ну, давай, выкладывай свою историю.

Он слушал как зачарованный, хотя временами его разбирал смех.

— Я думаю, ты со всем справишься. Слушай, я сегодня не успела заскочить в лабораторию и выбить из Курта отчеты по всем трем телам. Я притащила папку домой, хочу, чтобы ещё ты взглянул на все отчеты, у тебя же это не займет много времени?

— Думаю, не займет. — Гейб задумчиво отпил вина. — Я мог бы это для тебя сделать, если ты приготовишь ужин.

Что ж, это справедливый обмен. К тому же это дает мне возможность выбрать одно из своих любимых блюд, например, стейки. Гейб  же не сказал, что именно хочет на ужин! Я отправилась в кухню программировать ужин в автоповаре. Тот, кто изобрел этот аппарат, был гением.

Прошло около получаса, не успела я поставить тарелки на стол, как Гейб вернулся из своего кабинета.

— Хорошие новости: это много времени не заняло. И плохие новости – во всяком случае, с твоей точки зрения: я ничего нового для тебя не выделил там, кроме того, что убийство было жестоким и хладнокровным.

— Вот черт!

— А что говорят  твои электронные сыщики? Им удалось, что-нибудь расшифровать?

— Пока нет. Все по нулям. А Дейв не вовремя свалился с простудой.

— Я не знал, очень жаль.

— Мне пришлось, чуть ли не на руках тащить его в машину. Я отправила его в больницу и позвонила его матери.

Гейб даже не пытался скрыть улыбку.

— Ты у нас трудолюбивая маленькая пчелка. Ни дня без доброго дела.

— Ну, укуси меня.

— Ты же знаешь, я целыми днями только об этом и думаю.

— У меня три трупа на руках и нет ни одной даже слабой зацепки, кто бы это мог сделать, это меня здорово напрягает.

Тем временем наш ужин был готов, я достала мясо и разложила его по тарелкам, прибавив к этому свежие овощи, которые уже были нарезаны и стояли в холодильнике.

— Вот скажи мне, Гейб. Допустим, ты крепко спишь, и тебя будит звонок. Случилось нечто ужасное. Я убита. Что ты будешь делать?

Я подметила, как ему понадобилось мгновение, чтобы подавить в душе ужас, заглушить вечно точившее его опасение получить именно такой звонок.

— До или после того, как я упаду замертво от горя?

— До, во время и после.

 — Вот из-за таких слов, как эти, а также по многим другим причинам, считай, мне крупно повезет, если я при описанных тобой обстоятельствах вообще не забуду одеться. Но не все любят одинаково. Не все достигают в любви одного и того же уровня. Не все одинаково реагируют на страшные новости.

— Убийца, все тщательно спланировал и убрал за собой, а для этого требуется очень много  свободного времени. Я так не знаю наверняка, один он действовал или их было несколько, но если это один человек смог провернуть такое, надо обладать хорошими физическими данными и отличной выносливостью. Он методично и хладнокровно их порубил, потом подвесил, затем расстрелял оставшуюся Элизабет…Но пытал их своим способом, Курту не удалось выявить никаких следов удушения.

— Это говорит о его самообладании и хладнокровии.

— Вот именно. Я думаю, он все это спланировал, изучил все детали, стёр все следы. Но он не может изменить себя, свою суть. Не может замаскировать свой эгоизм, свое тщеславие и этот расчет, который я чувствую, когда думаю о нём.

— Он не все спланировал, — возразил Гейб.  Он не предусмотрел тебя!

— Я завтра пойду на поминальную службу. Сегодня вечером Курт должен закончить с последним телом — Элизабет Эванс и тела уже разрешат забрать родственникам для погребения.

— Что насчет Элизабет?

— Ничего… Ещё раз поговорю с сестрой Оливии, Кейт, с её подругами. Проведем повторную беседу со всеми, кто к этому причастен. Может, мы что-то пропустили. Я из всех душу выну, если понадобится.

Гейб рассеянно резал мясо ножом, придерживая его вилкой.

— Как мило, все начинать сначала. Тогда, может, нам прокатиться после ужина? Вернуться на место преступления и начать прямо оттуда? – подняв одну бровь и лукаво посмотрев на меня спросил он.

Я наколола на вилку оливку и сунула в рот.

— Знаешь, что мне в тебе нравится? Да практически всё.

В это время на моем мобильнике раздался звонок.

— Да, Берч.

— Скажи мне крошка, чем ты занята, пока я вскрываю трупы? – послышался сладостный голос Курта.

— Пытаюсь кушать. Что у тебя?

— Мы с Кевином закончили заниматься телом Элизабет Эванс. Шесть пулевых отверстий, в область глазниц, лба, груди и гениталий. Выстрелы были произведены в упор, следы ожогов на коже свидетельствуют об этом, как и следы пороха. Убийца хорошо подготовился и не пожалел времени на то, чтобы изъять пули из отверстий. Никаких половых контактов с жертвой не обнаружено. Последний прием пищи Элизабет был часов за восемь до смерти. Небольшая доза наркотика, так же присутствует в крови, ну это я думаю, он вкалывал им, чтобы контролировать ситуацию.

— Если он находился с ними в доме около суток, получается он их кормил. Если же он провернул три убийства за восемь часов, что это за мать твою супермен?

— Ответ на этот вопрос не по моей части, Глория. Под ногтями Макса и Оливии ничего существенного обнаружить не удалось. Завтра лаборатория закончит сравнивать образцы ковровых покрытий.

— Спасибо Курт. Хорошая работа, поезжай домой поспи немного.

— Вот спасибо что разрешила, Глория, а как же тот десяток трупов, что ожидают меня в холодильниках? Покой мне только снится. Отчеты получишь завтра, приезжали родственники Эвансов, забрали тела для завтрашней процессии. Ты пойдешь?

— Да. А тело Оливии?       

— Она пока у меня, её сестра готовится к похоронам. Ладно, продолжай трапезничать, а я вынужден покинуть тебя.

Положив трубку, я тяжело вздохнула.

— Вот же дерьмо! – выругалась я.

— Совсем всё так плохо? – уточнил Гейб, жуя кусок яблочного пирога.

— Ничего. У нас совсем ничего нет. Этот чертов кретин будто смеётся над нами.

— Глория, ты не в первый раз разгребаешь такое дерьмо. Я верю, что всё наладиться и где-то он обязательно прокололся и допустил ошибку, это вопрос времени найти ту ниточку, которая приведет вас к клубку.

— Гейб, как ты думаешь, он может заявиться на похороны Эвансов?

— Это вполне вероятно. Похороны для него момент славы  и триумфа. Я бы не стал исключать этот вариант. А теперь, давай доедай свой ужин и поедем съездим к Эвансам в дом.

 

 

                                                                 ***

— Итак, — сказала я, когда мы вошли в спальню Макса и Элизы. — Наверняка Макс встает первым, так как Элиза бывает, отсыпается с ночной смены. Он лежит здесь, и тут срабатывает его будильник. У них в доме встроенная система «Умный дом». Все что ты скажешь, тут  же система выполняет. Например, утро начинается так: «Доброе утро, мистер Эванс». Система говорит ему, который час, разжигает камин, заваривает кофе, включает душ, напоминает, что он заказал на завтрак и с кем у него первая встреча в этот день.

— Когда есть такая система, кому нужна жена?

Я ответила Гейбу испепеляющим взглядом.

— В общем, это довольно жутко. А почему у тебя нет такой системы, умник?

— Она у нас есть, просто я ею не пользуюсь. Меня это пугает. К тому же мне, как правило, не нужен будильник, и с какой стати мне заказывать завтрак накануне или заранее включать душ, если я к нему еще не готов?

— У тебя есть привычки, есть распорядок, но ты не раб своих привычек и распорядка, а Макс похоже был рабом. Это стало частью плана убийства. Понимаешь, он был предсказуем. Можно было твердо рассчитывать, что он будет в постели в три часа ночи, что он запрограммирует завтрак накануне, наденет свою пижаму. Дверь закрыта, шторы задернуты. Бай-бай. Он должен был спать, повернувшись лицом к двери. Опять ставим «птичку» в нашем списке. – Я покачала головой. — Иди, проверь систему, раз ты в ней сечешь, может криминалисты, что-то пропустили. Нам скоро придется отсюда уйти. А я хочу еще раз осмотреться, пока я здесь.

Я прошла по комнате, на этот раз сознательно сосредоточившись на вещах Макса и Элизы. Одежда, обувь, белье. Дорогие, модные вещи, но не экстравагантные. Вполне достойные приличной, респектабельной, консервативного склада женщины ее социального и финансового статуса. Ничего слишком броского, все дорогое и высшего качества.

Я обошла спальню с ее обилием позолоты и блеска. Нельзя сказать, что вульгарно, но, безусловно, роскошно. Хоромы Эвансов. Как же они отражают личность!

В гардеробной на туалетном столике — декоративная косметика Элизы в таком количестве, что хватило бы, чтобы укомплектовать целый салон. Кремы, лосьоны, средства для омоложения, восстановления, увлажнения кожи обитали за сверкающими дверцами шкафчика в ванной. Соли и масла для ванны заполняли стеклянные баночки, расставленные на полках, как произведения искусства. Я сделала себе пометки, пригнать завтра сюда парочку криминалистов, чтобы они изъяли косметику, убийца мог воспользовался ей, когда гримировал девушек после смерти или перед ней.

Элиза, явно себя любила побаловать, любила понежиться в глубокой ванне-джакузи или постоять под душем в кабинке в отдельном блоке.

Вот это твоё, а вот это — моё. Обычно, как правило, дети из богатых и известных семей, избалованы и жадны. Их не учат делиться с ближнем, им всё приносят на тарелочке с самого детства. У ребенка формируется такой макет поведения на всю жизнь. Он вырастает и думает, что все вокруг ему должны. Ну а когда у него что-то есть, он не хочет делиться.

И, тем не менее, они спали в одной постели. Правда, в постели таких размеров… Если секса и супружеской близости нет в меню, они с тем же успехом могли бы спать в разных странах. По дороге назад я потрогала одну из золотистых перекладин в изножье кровати.

— Это была её комната, — сказала я вслух. — Её.  Кажется, Макс просто спал здесь по чистой случайности. А ей приходилось это терпеть. Терпеть его присутствие, его утренний ритуал. Она позволяла ему быть здесь, пока он был ей нужен.

Выйдя из спальни, я запечатала дверь и отправилась на поиски Гейба.

Он сидел за консолью в техническом помещении. Тут было полно встроенного оборудования, но Гейб захватил на всякий случай, и принес кое-что с собой. На прилавке лежало одно из его хитрых портативных устройств.

— Превосходная система. Одна из тех, которую я изучал, прежде чем поставить дома у себя такую же, — сказал он, оглянувшись через плечо. — Поэтому мне она хорошо знакома. Для этого дома многое было сделано на заказ. Все имеющиеся в наличии опции здесь есть. Не могу поклясться, что систему совершенно невозможно взломать или оперировать ею при помощи пульта на дальнем расстоянии, но если бы клиент захотел приобрести нечто подобное, ему бы объяснили, что это поставит под угрозу всю систему. А если бы он начал настаивать, что ему нужна эта функция, её пришлось бы делать на заказ. У нас остался бы бумажный след. Я это проверю, но сильно сомневаюсь, что он нечто подобное заказывал.

— А на коротком расстоянии?

— Любую систему охранной сигнализации можно взломать. В любом случае сигнальные устройства и камеры этой системы были отключены с короткого расстояния. Код был введен до того, как включилась дублирующая система. Быстрая работа. Либо это был кто-то вооруженный великолепным клоном, либо кто-то знавший код. Тому, кто это сделал, просто нужно было встать вне зоны действия камер, выключить их вместе с сигнализацией, потом подойти к двери и ввести код на щитке. При нужном оборудовании ребенок мог бы с этим справиться.

Мы вернулись домой уже в первом часу ночи, я плохо спала, все время ворочалась и не могла полностью погрузиться в сон.

Открыв глаза и посмотрев на будильник, который стоял рядом со мной на прикроватной тумбочке, время показывало начало пятого. Гейб мирно и тихо спал рядом. Я лежала рядом, свернувшись комочком. Закрывая глаза, я пыталась заставить себя поспать, но картины убитых тел Макса, Оливии и Элизабет не оставляли меня в покое. Я пыталась представить себя на месте убийцы, как бы я все это смогла провернуть. Кто же ты такой? Откуда взялась такая одержимость к пыткам? Почему именно Эвансы? Я пыталась рассуждать здраво, мы явно что-то упускаем из виду, обычно, самая ценная подсказка всегда оказывается на виду, когда ты её так долго и тщательно ищешь, где-то очень глубоко, она оказывается всегда на поверхности. Убийца, был физически сильным, это однозначно, ели их не было двое. Может, стоит поикать среди коллег Макса? Нет, нет, так мы потеряем время, хотя исключать этого не стоит. Нужно завтра поручить Брайну, заняться этим. Мне нужны ответы, у меня оставалось два дня, я понимала, что ничего не изменится за это время. Я перевернулась на другой бок и натянула на себя одеяло до самого подбородка.

В комнате было тихо и темно, рассвет уже начинался за окном, но шторы были плотно задернуты и свет сквозь них не пробивался.

К своему удивлению, я вспомнила, что Хлоя давно не появлялась  уже несколько дней. Это хорошо, хоть эта дрянная девчонка наконец-то оставила меня в покое.

Сегодня в обед нужно обязательно быть на похоронной процессии семьи Эвансов. Там, как раз можно ещё раз поговорить с матерью и братом Элизы. Так же необходимо наведаться в больницу, где работала пострадавшая и самой переговорить с персоналом, который работал  вместе с Элизой. Хотя, зная врачей, каждый будет прикрывать свой зад, даже если что-то и знает, дабы не навлечь на себя беду в виде Бена Паркера. Если какие-то слухи выплывут наружу, то можно в мгновение ока слететь со своего места. Никто не станет рисковать своей карьерой, ради той, которую сегодня закопают в землю.

Пошарив рукой по тумбочке, я нащупала мобильник. Встав с постели, я накинула на себя халат и потихоньку вышла из комнаты, прикрывая за собой дверь, чтобы не разбудить Гейба. На первом этаже уже гремела посуда, пришла горничная и начала готовить завтрак. Я зашла в свой небольшой, уютный кабинет и набрала номер Брайна. В трубке долго слышались длинные протяжные гудки. Наверняка он там кувыркается с Самантой.

Наконец-то трубку сняли, и послышалось тяжелое дыхание Брайна:

— Глория, ты, что не можешь дождаться утра как все нормальные люди? – прошипел он.

— Нет. И между прочим уже шесть часов утра, — абсолютно бесстрастно ответила я.

— Чего тебе?

— Я не помешала?

— А ты как думаешь?

— Лучше бы не спрашивала. Во сколько сегодня похоронная процессия  у Эвансов? – подойдя к окну и откинув шторы, посмотрев вдаль на возвышающиеся высотки домов, спросила я.

— Ты что серьезно!? – возмутился Брайн.

— Да.

— Ты звонишь мне в шесть часов утра, чтобы спросить про похороны Эвансов?

— Да, как я уже и ответила.

— Ладно, черт с тобой. По-моему, насколько я запомнил, процессия состоится в два часа дня.

— Как ты думаешь, убийца там может быть? – я уперлась лбом в окно и стала наблюдать за первыми лучами солнца.

— Я не знаю. Это вполне допустимо. Глория, думаешь, он такой псих, что может заявиться прямо туда?

— Это не исключено. Возможно, он захочет посмотреть сколько народу пришло, это его даже может возбуждить. Парень явно знает, что именно он убил дочь Бена Паркера, и что это будет широко и долго освещаться в СМИ. Это его кусок славы, так он думает.

 — Хочешь собрать опер группу на завтра, точнее уже сегодня?

 — Там и так будет полно оцепления, мы не знаем, кого ищем. Даже если нам и удастся и мы его схватим, у нас нет никаких доказательств Брайн, что это именно он. Нам абсолютно ему нечего предъявить, кроме теорий, что это может быть он, потому что так велит моя или твоя интуиция. У нас нет пока ничего! Мы его сможем задержать только на двадцать четыре часа или максимум до трех суток, но предъявить нам ему кроме предположений нечего. Мы в лабиринте.

— Что будем делать?

— Пока наблюдать. Увидимся в офисе через пару часов и передай привет Саманте, — я отключилась.

 

***

Я ненавижу похороны. Я презираю ритуал, которым люди упорно окружают смерть, — все эти цветы, музыку, потоки слов и слез. Смерть всегда неприглядна, как ее ни украшай.

Если бог существует – во что конечно я не верю, но все же, если он и есть, то он наверняка изрядно забавляется, наблюдая бессмысленную суету своих чад.

Тем не менее, мы с Брайном приехали на похороны Макса и Элизабет Эвансов.

Мне  хотелось посмотреть на родных покойных и их друзей, собравшихся по такому случаю вместе, понаблюдать за ними, проанализировать свои наблюдения и вынести суждение.

Сенатор стоял на отпевании мрачный, с сухими глазами. Позади, помещалась его тень по имени Бен Паркер. Рядом с Паркером были его сын Ник и судя о всему невестка.

Дядя и тётя Макса оказались довольно молодыми, приятными с виду людьми. Я знала, что они – преуспевающие фермеры, недавно открывшие собственную небольшую фирму.

Ник Паркер стоял, понурив голову и полузакрыв глаза. Он являл собою копию отца, только более, поджарый, молодой, и при этом активно подвижный.

Я гадала, совпадение ли, что он стоит на равном расстоянии от отца и от матери?

Анна Паркер была сегодня изящна и элегантна. Темный костюм, блестящие волосы, гордая осанка. Я заметила, что она не может унять слез. Хоть сегодня они похожи на скорбящих родителей, но это всего лишь их роль для камер, и всей толпы, которая пришла бесплатно поесть и засветиться перед Паркером.

Что чувствует мать, потерявшая ребенка? Эта мысль всю жизнь не давала мне покоя.

Тетка покойного Макса стояла позади Ника, держа под руку своего мужа. Рядом стояла девушка Ника болезненно худенькая, она стояла навытяжку, как на плацу, с руками-тростинками, прижатыми к бокам. Рядом с ней стоял коллега Макса   директор Майкл Рейган, печально смотревший на белоснежные гробы, засыпанные розами.

У дальнего края церковной скамьи стояла в одиночестве жена сенатора. Она не рыдала и даже не смотрела в сторону гробов.

Народ всё прибывал и прибывал, подходя и выражая соболезнования Анне и Бену. На похоронах собралось много народу.  

Теперь, родители Элизабет стояли рядом, взявшись за руки, и не скрывали слез. Дальняя родня, знакомые и друзья вытирали глаза или просто озирались – кто с любопытством, кто в ужасе. Сам президент прислал своего представителя, и мне казалось, что в церкви собралось больше политиков, чем в сенатской столовой.

И все-таки среди этого множества людей я сразу разглядела незнакомого мне мужчину. Я обратила на него внимание, только потому, что он стоял как-то обособленно и отдаленно от всех, наблюдая за всем происходящем со стороны. Я связалась с Брайном по рации и уточнила, не наш ли это человек переодетый в гражданское, но это был не полицейский.

Этот мужчина — он явился один, без всякого сопровождения, и даже если бы в церковь набилось десять тысяч человек, выделялся бы своей независимостью и отчужденностью.

 Его красивое лицо не выдавало никаких чувств: ни вины, ни горя, ни любопытства. Казалось, он наблюдает скучное театральное представление, и я в глубине души была согласна с такой характеристикой похоронного церемониала.

Многие крутили головами, чтобы его разглядеть; одна стройная брюнетка даже пыталась с ним флиртовать, но его реакция была неизменной: он игнорировал присутствующих.

Его можно было принять за бесчувственного человека, ледяную крепость, надежно защищенную от всех и вся. Но я догадывалась, что где-то в сердцевине теплится огонек. Здесь не обошлось без честолюбия, которое, по моему мнению, было жидким горючим, способным при соответствующих условиях вызвать мощный взрыв.

Пока звучала погребальная мелодия, он смотрел прямо перед собой, потом внезапно, без всякой причины, обернулся и высмотрел на пятом от себя ряду меня.

Наши взгляды случайно встретились, у него были ярко-голубые глаза и темные волосы, я невольно поёжилась от заряда властности, которым был насыщен его взгляд. Потребовалась вся моя сила воли, чтобы не заморгать или, того хуже, не отвести глаза. Целую минуту, показавшуюся мне вечностью, мы смотрели друг на друга не отрываясь. Потом толпа неожиданно пришла в движение, по проходу потянулись люди, и мы потеряли друг друга из виду.

Выбравшись в проход, я попыталась снова найти его, так как потеряла его из вида, но он уже исчез.

Машина, на которой я приехала, влилась в длинный поток автомобилей и лимузинов, ползущий к кладбищу. Впереди торжественно двигался катафалк и машины членов семьи. Только свято преданные традициям люди по-прежнему предавали тела усопших близких земле.

— Брайн, ты меня слышишь? – сказала я в трубку телефона.

— Да. Я потерял его из вида. Ты видишь его?

— Пока нет. Будь внимателен.

Нахмурившись, я машинально включила телефон и, барабаня пальцами по рулю, принялась рассуждать вслух.

— Если это ты приятель, то это весьма нелогичный поступок, порождающий множество вопросов.

Я поежилась, радуясь, что меня никто не подслушивает.

Снова потоки слов и слез, лавина цветов. Воздух был прозрачен, яркие солнечные лучи протыкали его, как кинжалы, но не согревали. Сегодня как на зло, пошел дождь и было весьма прохладно. У самой могилы я  засунула руки в карманы брюк. Мой пиджак оказался совсем не таким теплым, как я надеялась. Ноги в тонких кожаных ботинках потеряли чувствительность от холода.

Впрочем, озноб помогал отвлечься от тоски, навеваемой надгробиями и запахом холодной разрытой земли. Я с трудом дождалась конца речей о вечной жизни и подошла к  помощнику сенатора Бену Паркеру.

— Приношу соболезнования вам и вашей семье, мистер Паркер.

Взгляд его пронзительных черных глаз был непримирим и царапал, как край надгробного камня.

— От вас, детектив Берч, мне нужны не соболезнования, а мне нужно скорейшее расследование дела!

— Я тоже к этому стремлюсь. Соболезную, миссис Паркер. — Я подала руку Анне и пожала ее трясущиеся пальцы.

— Спасибо, что пришли детектив, — прозвучало в ответ.

Вблизи было видно, что Анна Паркер находится в полуобморочном состоянии и держится на ногах только благодаря транквилизаторам.

Взгляд её скользнул по моему лицу и остановился где-то над моим плечом, рука совершила автоматическое перемещение.

— Спасибо, что пришли, — сказала она заученно следующему соболезнующему.

Прежде чем я смогла произнести хотя бы еще словечко, кто-то крепко взял её под руку. Я обернулась и увидела скорбную физиономию того самого подозрительного незнакомца.

— Детектив Берч, сенатор и его семья благодарят вас за сострадание и присутствие на панихиде. — Он настойчиво повлек меня в сторону. — Надеюсь, вы понимаете, что при столь печальных обстоятельствах, у могилы, родителям Элизабет будет трудно разговаривать с полицейским, расследующим убийство их дочери.

Я позволила ему отвести себя на пять футов, после чего решительно высвободила руку.

— Отдаю вам должное, мистер. Вы избрали очень дипломатичный способ предложить мне проваливать подобру-поздорову.

— Вовсе нет! — На его лице сохранялась учтивая улыбка. — Просто это не очень подходящий момент, да и место тоже. Но вы можете рассчитывать на наше всестороннее сотрудничество. Если пожелаете побеседовать с семьей Паркеров, я буду счастлив, устроить вам встречу.

— Я сама устраиваю свои встречи и сама подбираю для них время и место! — Меня раздражала его безмятежная улыбка, и я постаралась испортить ему настроение. — Давайте начнем с вас. Кто вы такой?

Он усмехнулся, глядя мне в глаза.

— Я адвокат семьи Паркеров.

— Имя у вас есть, адвокат? – поправляя рукав пиджака, за который он меня держал, поинтересовалась ехидно я.

— Лиам Хилл.

— Отлично, мистер Хилл.

— Как насчет вашего алиби на интересующую меня ночь двадцать третьего числа этого месяца?

Улыбка действительно померкла, и я с удовлетворением отметила это. Впрочем, Лиам быстро собрался с мыслями.

— Не люблю слово «алиби».

— Я тоже, — теперь улыбалась я. — Потому что моё любимое занятие — разрушать чужие алиби. Вы не ответили на мой вопрос, мистер Хилл.

— Ночь, когда убили Элизу и Макса, я провел в Вашингтоне. Мы с мистером Беном Паркером работали допоздна над законопроектом, который он намерен внести в следующем месяце.

— Но ничего не стоит наведаться из Вашингтона в Нью-Йорк, не так ли?

— Действительно, проще некуда. И все же, в ту ночь я не ездил в Нью-Йорк детектив Берч. Мы проработали почти до полуночи, потом я лег спать, в комнате для гостей. У мистера Паркера в Вашингтоне своя резиденция. В семь утра мы вместе позавтракали. Элиза, согласно вашему рапорту была убита после полуночи. Согласитесь, времени у меня было бы маловато.

— Маловато — ещё не значит, что «совсем не было».

Я сказала это, только чтобы его позлить.

В материалах, переданных Бену Паркеру, не фигурировало информации о препарированных записях охранной системы. Поэтому, адвокат не мог знать, что убийца явился в дом до полуночи. Кроме того, он не стал бы прикрываться Паркером, будь его алиби ложным. Раз он работал в Вашингтоне до полуночи, значит, на него как на подозреваемого можно было не рассчитывать.

Затем, я стала с любопытством наблюдать, как Лиам шепчет что-то на ухо Анне Паркер, упавшей ему на грудь вся в слезах.

Я удивилась ещё сильнее, когда Лиам провел ладонью по правой щеке Анны и поцеловал её в левую щеку, после чего завел спокойную беседу с Беном Паркером. Следующим на его траектории был какой-то седовласый политикан, но контакта не произошло, разговор был короток.

Как я и предполагала, Лиама никто не сопровождал: он зашагал в одиночестве по бесцветной зимней траве, мелькая среди холодных монументов, воздвигаемых живыми в память об умерших.

— Мистер Хилл!

Он остановился и обернулся. Как во время церковной службы, я встретилась с ним глазами, и мне показалось, что я уловила в них заинтересованность. Но это выражение быстро пропало, сменившись обычной холодной непроницаемостью.

Я направилась к нему, призывая себя не торопиться. Инстинкт подсказывал мне, что спешащие к Хиллу люди — особенно женщины — чересчур привычная, надоевшая ему картина. Я медленно переставляла свои длинные ноги, слыша, как хлопают по замерзшим коленям мои брюки.

— Мне хотелось бы с вами поговорить, — произнесла я, оказавшись с ним лицом к лицу, и продемонстрировала свой полицейский значок, заметив, что он задержал на нем взгляд, прежде чем поднять глаза.

— Посещение похорон убитых входит в ваши профессиональные обязанности, детектив? Кажется, Глория Берч?

У него был очень приятный голос с симпатичным налетом английского акцента – прямо-таки подогретый виски с густыми сливками.

— А у вас забавная привычка гладить на похоронах, по щеке, жену вашего шефа?

— В первую очередь, детектив, я — друг семьи, — ответил он спокойно. — А вы, кажется, совсем замерзли.

Я засунула похолодевшие руки в карманы пиджака.

— Вы хорошо знаете семью погибшей?

— Достаточно хорошо.

Лиам наклонил голову, внимательно наблюдая за мной. Ещё немного – и я залязгаю зубами, а ледяной ветер взъерошит мои волосы, и они закроют мою симпатичную мордашку.

Я увидела приближающегося к нам Брайна и сделал ему знак рукой, что все нормально, справлюсь сама.

— Давайте зайдем в дом детектив, думаю, там уже наливают горячий чай, у вас хватит времени, чтобы зажарить меня с потрохами.

— Просто расспросить, — процедила я сквозь зубы, внезапно рассердившись на него за излишнюю самоуверенность. — Лучше ответьте коротко на пару вопросов прямо сейчас, мистер Хилл, или мы договоримся о более официальной встрече у меня в кабинете.

— Терпеть не могу зря тратить время, — отозвался он. — По-моему, в этом мы с вами похожи.

Немного поколебавшись, я направилась в дом Паркеров в самую гущу толпы. Лиам улыбнулся, жестом пригласил меня войти.

— Ну, вот. — Он уселся рядом со мной в гостиной на диване. Где было свободное место. — Глоточек бренди, чтобы согреться?

— Нет. — Я уже наслаждалась теплом в доме и боялась, что совсем раскисну, если выпью чего-то спиртного.

— Понял, на работе вы не пьете. Тогда кофе?

— Отлично!

Поблескивая золотым браслетом на запястье, он позвал официанта, который разносил гостям кофе и чай. Народу было так много, что они все перемешивались вместе с персоналом.

— Со сливками?

— Черный.

— У нас одинаковый вкус. — Чуть погодя он протянул мне фарфоровую чашечку на изящном блюдце. Он взял кофе мне и себе.

Запах горячего кофе вскружил голову. Я сделала глоток и чуть не застонала от наслаждения.

Настоящий, а не подделка из растительного концентрата, которым нас потчуют в участке. Натуральный продукт, лучший сорт, полный кофеина! Не во всяком магазине достанешь такой.

После второго глотка я едва не разрыдалась.

— Что-то не так, детектив? 

Это было очень похоже на восторг женщины, урчащей как кошка, от поглаживания умелой мужской руки.

— Знаете, как давно я не пробовала такого прекрасного кофе?

— Не знаю, — ответил он с улыбкой.

— И я не знаю. — Я зажмурилась от наслаждения, снова поднося чашечку к губам. — Вы уж простите, я сейчас не могу работать, дайте мне пару минут насладиться этим напитком.

— Как хотите, -безразлично произнес Хилл.

Нам подали напитки и поднос с фруктами и сырами, от одного вида которых, у меня потекли слюнки. Но я решила, что пора приступать к делу.

— Вы давно знакомы с семьей Эвансов?

— С Элизабет да, а Макса я не так давно знаю, мы познакомились недавно на какой-то вечеринке.

— Но вы назвали себя другом семьи.

— Родителей Элизабет я знаю много лет, — ответил он не задумываясь. — Сначала это были чисто деловые контакты по работе, а потом возникла дружба. Элизабет тогда ещё училась и жила в Европе, поэтому наши пути редко пересекались. Мы более тесно начали общаться с ней всего лишь несколько дней назад. Я пригласил её поужинать. И вот, через несколько дней она погибает, это чудовищно, мне до сих пор не по себе.

Лиам вынул из внутреннего кармана пиджака плоский золотой портсигар и закурил. Я прищурилась.

— Разве вы не знаете, что в общественных местах курить запрещено?

— Только не в частных домах, таких как этот! — Он улыбнулся мне сквозь легкую дымовую завесу. — Вам не кажется, детектив, что у полиции и так есть чем заняться, чем допрашивать адвоката семьи и следить за его правонарушениями?

— Я считаю это вредной привычкой.

— Я коллекционирую, например огнестрельные оружия, это тоже плохая привычка?

«Это надо взять на заметку» – подумала я.

— Еще одно проявление вашей индивидуальности?

— О, оружие обладает загадочным очарованием! Особенно старинное оружие. Какой мужчина не мечтает его иметь? Но это не всем доступно.

— И слава богу. Зато убийства и тяжкие повреждения, причиняемые с помощью такого оружия, теперь в прошлом. Если не считать случаев, подобных убийству Элизабет Эванс. По-моему, следует установить более строгие правила пользования личным оружием.

— Вы так привержены правилам, детектив Берч?

Вопрос был как-будто невинным, но мне послышалось в нем оскорбление, и я расправила плечи.

— Без правил наступает хаос.

— А вам не кажется, что хаос — это жизнь?

«К черту философию!» – раздраженно подумала я и спросила напрямик:

— В вашей коллекции есть пистолет, скажем сорок пятого калибра?

Лиам медленно, задумчиво затянулся. Огонек сигареты, длинные изящные пальцы, аура богатства и вседозволенности…

— Как-будто бы, да. Её убили именно из такого пистолета?

— Не сочтёте за труд продемонстрировать мне свой экземпляр, если я к вам заеду на днях?

— Разумеется, когда пожелаете.

Как просто! Излишняя простота всегда вызывает у меня подозрение.

— Когда вы в последний раз видели Элизабет?

— За два дня до её убийства. —  Лиам затушил сигарету, взял рюмку с бренди и откинулся в кресле. – Мы обедали в ресторанчике, у неё как раз в это день был выходной.  Я подумал, что ей понравится выйти куда -нибудь,  развлечься, и я не ошибся. Мы прекрасно провели время.

— Вы состояли с Элизабет Эванс в интимной связи?

Я увидела в его глазах блеск — то ли усмешку, то ли злость.

— Подразумеваете секс, детектив? Нет, хотя вряд ли это так важно. Мы просто обедали.

— Вы пригласили на обед замужнюю женщину, чтобы скрасить её серые будни?

Хилл не спешил с ответом — казалось, его больше интересовали фрукты на блюде. Оторвав от кисти блестящую зеленую виноградину, он сказал:

— Я ценю общество красивых женщин и обожаю проводить с ними время. Но за границы дозволенного я не перехожу, детектив. — Он сделал короткую, но выразительную паузу. — Почему вы считаете, что нельзя просто общаться с женщиной? Вот, например, беседуем же мы с вами…

Меня неожиданно прошиб озноб, но я гордо задрала подбородок.

— Это неудачный пример!

— Почему же? Вы красивы, мы с вами мило беседуем, если мы сейчас удалимся в любую свободную комнату для продолжения разговора — нас никто не потревожит. И, тем не менее, мы ограничиваемся кофе и бренди. — Он усмехнулся, заметив гнев, вспыхнувший в моих глазах. — Это ли не героизм?! Оцените мою выдержку!

— Полагаю, ваши отношения мистер Хилл с Элизабет имели несколько иную окраску.

— Тут я вынужден согласиться.- Он выбрал ещё одну виноградину и предложил мне.

Аппетит — непростительная слабость. Но я вспомнила об этом, когда уже взяла виноградину и прокусила тонкую терпкую кожуру.

— Вы виделись с ней после обеда?

— Нет. Я проводил её до дома, высадил из машины примерно в три часа дня, а затем, сам отправился по своим делам. Один.

— Вы не знаете, в это время Макс Эванс был дома?

— Кажется, был. Элизабет упоминала о том, что он приболел и не пошёл в это день на работу.

— Расскажите, чем вы занимались следующие сутки после того, когда в одиночестве отправились домой.

— До самого вечера я работал. После ужина сделал несколько деловых звонков. Это было в четверть девятого — можете проверить.

— Проверю.

Его усмешка источала такой рассчитанный соблазн, что у меня участилось дыхание.

— Нисколько не сомневаюсь. Вы меня восхищаете, детектив Берч!

— Что было после?

— Я закончил часов в девять. До десяти работал дома, потом провел несколько часов в онлайне, принимая посетителей. — Он достал тоненькую записную книжку. — Перечислить, кого именно?

— Лучше направьте мне список, а заодно ваши номера телефонов, кому вы звонили в тот вечер.

— Будет сделано. Меню надо прислать, список  того что я ел?

— Перестаньте язвить,  мистер Хилл!

— Это простая дисциплинированность, детектив Берч. Ужин закончился рано. В одиннадцать я снова был один, если не считать книжки и стакана бренди. В семь утра я выпил первую чашечку кофе. Кстати, хотите ещё?

Я чувствовала, что способна на убийство ради этого восхитительного кофе, но превозмогла себя и помотала головой.

— Восемь часов одиночества, мистер Хилл! Вы за это время хоть с кем-нибудь говорили, кого-то видели?

— Ни с кем не говорил и никого не видел. Мне предстояло утром лететь в Италию, а на следующий день в Вашингтон, поэтому хотелось хоть один вечер провести спокойно. Как я теперь вижу, это было опрометчивое желание. С другой стороны, если бы в мои планы входило совершить убийство, было бы глупостью не запастись алиби.

— Или дерзким высокомерием! Теперь насчет вашей коллекции оружия: вы его просто собираете или пускаете в дело?

— Признаюсь детектив, я люблю пострелять. — Он отставил пустую рюмку. — Буду счастлив, однажды продемонстрировать вам свое мастерство, когда вы пожалуете полюбоваться моей коллекцией. Вас устроит завтра?

— Вполне.

— Тогда в семь часов. Полагаю, адрес вам известен.

Он неожиданно коснулся моей руки, и я встретила его прикосновение раздраженным взглядом.

Лиам Хилл улыбнулся, но на его лице по-прежнему ничего нельзя было прочесть: глаза смотрели равнодушно.

— Глория… – пробормотал он. — Как просто и одновременно женственно. Не уверен, что вам подходит это имя.

Я снова пожала плечами и хранила молчание.

— Мне плевать, что вы думаете мистер Хилл.  Ещё один вопрос. Вы бывали в квартире Элизабет? – спросила я наконец.

— Когда она там жила с Максом — нет. — Он снова откинулся в кресле. — А до этого — не припомню, хотя вероятность велика. 

— Как можно не помнить, были ли вы в доме Элизабет или нет?

— Такое случается, детектив.

— Спасибо мистер Хилл, за уделенное время. Завтра я заеду к вам как мы и договорились.

Я нашла Брайна в другом конце дома, он как раз разговаривал с Анной Паркер.

— Извините, — вмешалась я в их разговор. – Детектив Уэйн, нам пора уже ехать.

— Да, сейчас, мы уже почти закончили.

— Ещё раз, Анна, департамент полиции приносит вам наши глубочайшие соболезнования. 

— Спасибо, кивнула она головой.

— Кстати, Анна, — вмешалась снова я, —  вы не подскажите, где я могу найти вашего сына?

— Он был, по-моему, в саду с гостями, — она показала куда идти.

— Глория, — окликнул меня Брайн, — я буду ждать тебя в машине.

Я утвердительно кивнула головой.

Народ толпился как на демонстрации, это больше напоминало свадьбу, а не похороны. Кажется, все уже забыли после того как гроб опустили в землю, зачем сюда пришли. Все вели светские беседы, выпивали, курили, и кажется, наслаждались жизнью. Это было весьма отвратительное лицемерное зрелище.

Я нашла Ника Паркера в саду, как и сказала его мать. Он стоял в окружении трех мужчин, и они о чем-то активно разговаривали. Заметив меня, он спешно извинился перед своими собеседниками и прямиком направился ко мне.

Парень был немного похож на свою сестру. Он выглядел весьма не дурно, достаточно высокий рост, худощавое телосложение, белокурые волосы, стильная стрижка. У него был  красивый миндалевидный разрез глаз, в котором его темно-карие глаза выглядели завораживающе. Несмотря на то, что он был со своей пассией, я успела заметить, как многие девушки флиртовали с ним. Еще бы, Ник Паркер был наследником неплохого состояния. Теперь он остался один. Кстати, чем не мотив для убийства сестры?

Теперь я в каждом видежу подозреваемого. Деньги, всегда имеют под собой самый сильный мотив. Ради денег, люди творят самые извращенные и ужасающие убийства и преступления.

— Вам помочь, детектив Берч? – вежливо поинтересовался Ник, подойдя ближе ко мне.

— Я бы хотела поговорить с вами, Ник, если вы сейчас в состоянии.

— Да, без проблем.

— Давайте отойдем в более тихое место, чтобы не каждый нас мог услышать, тут полно репортеров, а они снуют повсюду, суя свой нос, куда не надо.

— Хорошо, пройдемте в библиотеку, это на первом этаже. Ник повел меня вдоль оранжерей, растений и цветов. Сад был потрясающе красив и ухожен. Мы прошли мимо десятков людей, которые с любопытством провожали нас своими взглядами.

Наконец, оказавшись в большой, просторной и просто потрясающих размеров библиотеке, я с облегчением выдохнула.

— Выпьете чего- нибудь, детектив Берч? – спросил Ник, направляясь к столику на котором стояла разная выпивка.

— Нет, спасибо.

— Присаживайтесь, где вам удобно.

Я села на шикарный, черного цвета кожаный диван. Даже в библиотеке все пропиталось роскошью и дороговизной. «Сколько денег налогоплательщиков здесь вложено?» — подумала я.

Ник наполнил себе пол бокала виски и сел напротив меня в кресло.

Теперь я его лучше рассмотрела, и кажется, Ник тоже внимательно изучал меня.

— Так о чем вы хотели поговорить, детектив Берч?

— Это просто стандартный опрос, сбор информации, которая нам может помочь в расследовании вашей сестры. Любая деталь, которая вам кажется незначительной, для нас может представлять особую ценность. В прошлый раз мне не удалось с вами поговорить, потому, я задам вам ряд вопросов сегодня.

— С радостью помогу вам, чем смогу, — спокойно произнес он.

— Извините, что приходится беспокоить вас в такой день, просто мне вовсе не хочется вызывать вас к нам в отдел. Ни к чему давать лишнюю пищу для сплетен СМИ.

— Согласен. Ничего, все нормально детектив Берч, — заверил он меня, делая глоток виски.

Я отметила про себя, что Ник не был пьян, но и особой печали в его глазах я тоже не заметила. Хотя горе, все люди по-разному воспринимают. Многие мужчины всё держат глубоко в себе, боясь выпустить эту боль наружу.

— Расскажите мне, какие у вас были с Элизабет отношения.

 Нашарив рукой в кармане пиджака телефон, я поставила диктофон на запись, ровно так же как я делала и с адвокатом Хиллом.

— Теплые, любящие отношения, как у любого брата и сестры. Мы конечно бывало, спорили и ссорились, но это довольно простые бытовые моменты. К тому же, когда Элизабет вышла замуж за Макса, мы стали редко общаться. Каждый занялся своими делами и зажил своей жизнью.

— А чем вы занимаетесь, Ник?

— Я являюсь действующим членом конгресса. Делаю первые шаги на пути к тому, чтобы стать сенатором этого города, — он одарил меня своей улыбкой.

— Высоко забрались, это благодаря отцу?

— Верно, я не стану этого отрицать, как и то, что у меня своя неплохая голова на плечах.

— Не сомневаюсь.

— Вы были против того, чтобы ваша сестра вышла замуж за Макса?

— Нет, нет. Родители были против, они хотели для неё хорошего будущего, мечтали выдать её замуж за одного из высокопоставленных лиц. Это была папина мечта. Тогда бы такой союз укрепил его положение ещё более прочно. Но Элиза, была бунтаркой по своей натуре и всегда шла напекор всему. Ее раздражало, что все и всегда про нас думали, то что мы избалованные папины дети, которым всегда просто так все достается. Поэтому, окончив школу, а затем колледж в Европе по международным отношениям по настоянию отца, Элизабет решила пойти учиться на медсестру, она хотела помогать людям. Отец, ни гроша не заплатил за её обучение, Элизе пришлось подрабатывать санитаркой и оплачивать всё самой.

— Значит, у Элизы и отца, были конфликтные отношения?

— Наверное, скорее натянутые — так можно сказать.

— Ник, когда вы видели сестру в последний раз?

Он на мгновение задумался.

— Примерно месяц назад.

— О чем вы разговаривали с ней?

— Перебросились несколькими фразами, немного пообщались про папу и маму.

— Она ничего вам не говорила? Может, ей было плохо или она была в депрессии?

— Нет, ничего такого не припоминаю, детектив Берч.

Ник покрутил бокал с выпивкой, пристально всматриваясь в него.

— А с кем она встречалась до Макса Эванса, вы знаете?

— Вроде у нее были какие-то мимолетные романы на работе, но ничего серьезного, она никогда не упоминала об этом. Просто отношения для секса.

— Ваш адвокат, Лиам Хилл, давно у вас работает?

— Да.

— Я с ним сегодня беседовала и он сказал мне, что хорошо дружит с вашей семьей, что он встречался с Элизой за обедом, вы знаете что-то об этом?

— К чему вы клоните, детектив Берч? – подавшись немного вперед и широко расставив ноги, Ник оперся локтями на них и впился в меня своим пронзительным холодным взглядом карих глаз.

— Просто отвечайте на вопросы, Ник.

—  Нет, я не знал об этом. Не думаю, что Хилл мог трахать мою сестру, если вы об этом.

— Почему?

— Это было бы подло с его стороны, отец, узнав об этом стёр бы его в порошок.

— Как ваша мать? Держится?

— А вы как думаете?

— Ладно, Ник, последний вопрос. Мы задаем его всем, кого опрашиваем, это стандартная процедура. Где вы были двадцать третьего июля с восьми вечера до семи утра?

— Я был в командировке, в Онтарио. Вернулся только утром, ближе в к девяти утра. Мать сообщила мне о трагедии как раз по дороге домой.

— Вы один ездили или с кем-то?

— Я что, так быстро вошел в круг подозреваемых, детектив Берч? – прищурив глаза, спросил он, слегка повышая тон.

— Все зависит от ваших ответов, Ник.  Кто может подтвердить ваше алиби?

— Я останавливался там в отеле, к тому же, я заключал в этом городе сделку с фирмой, так что можете проверять сколько вам влезет.

— Нам нужны будут данные этой фирмы, Ник. И не надо злиться, я просто выполняю свою работу.

— Так сделайте её так, чтобы убийца моей сестры был найден, детектив Берч! – Он встал и подошел ко мне достаточно близко, я тоже соскочила на ноги и мы несколько секунд пристально смотрели друг на друга.

— Мне кажется вам пора, детектив Берч. Всего доброго, надеюсь, дорогу вы найдете.

— Не беспокойтесь, найду. Не покидайте город Ник, пока идет расследование.

Выбравшись на улицу и найдя машину в которой уже ждал Брайн, я с удовольствием в неё плюхнулась.

— Давай, поехали из этого чертового крысятника, Брайн. Поговорим когда приедем в офис, хочу немного отдохнуть. Вот мой телефон, можешь включить записи разговоров с адвокатом Паркеров и с сыном Ником, весьма любопытные экземпляры.

— Я думал, ты уже никогда не выйдешь оттуда. — Брайн завел мотор и сорвался с места. – Звонил Макларен, до тебя он не смог дозвониться. Парни пока ничего не нашли касаемо косметики, сотни покупателей в день причем мужчин, приобретают её. Это пустая трата времени и сил. Ларри Ковыч за которым следил Макларен сегодня ночью, пока не вызывает никаких подозрений. Я нашел девушку, с которой он был в ночь убийства, она подтвердила его алиби. Кстати, я пообщавшись с Анной Паркер, рискну предположить, что она изменяет своему мужу. Все- то время, которое я общался с ней, она пыталась меня склеить, можешь себе это представить?

— На похоронах собственной дочери? Я видела её, она едва держалась на ногах.

— Я знаю, но как только я начал с ней беседовать, вся её вялость мигом улетучилась. Я тебе говорю как специалист по женщинам, я могу отличить флирт от простой беседы.

— Господи, что за чокнутая семейка.

— Это точно. Но Анне как и любой жене политика не достает мужского внимания, могу поставить сто баксов на то, что Бен Паркет имеет девочек в каком-нибудь элитном клубе. Так, что каждый в их семейной паре живёт своей жизнью.

— Я думаю, что Лиам Хилл вполне бы сошёл на роль любовника Анны, как думаешь?

Брайн поморщился:

— Даже не хочу представлять это себе.

— Не нравится мне этот тип, он явно что-то скрывает. Возможно, он проявлял интерес к Элизабет и она его отшила в своё время?

— Нам столько версий необходимо проверить, что нам не хватит на всё два дня, Глория.

— Вот этого я больше всего и боюсь. Ну а так, как новости которые ты сообщил мне ни черта не приободряют, приходится каждый раз начинать сначала.

Глава 7

Покончив с рапортом для майора Броуди, я сидела в своем кабинете уже вымотанная и на последнем издыхании. К тому же я была крайне раздосадована тем, что заехав по пути в больницу, где работа Элизабет, мы с Брайном не узнали ничего нового и опять оказались в тупике. Все коллеги Элизабет в один голос говорили, что она была добрая, отзывчивая и очень любила своего мужа. Вероятнее всего среди этих опрошенных нами людей был тот, с кем Элизабет до выхода замуж, спала.

На  моём столе зазвонил телефон.

— Детектив Берч, слушает.

— Это я крошка, — послышался усталый голос Курта.

— Хоть ты порадуй меня, Курт.

— Пришли анализы: ворсинки с ковра из прихожей не идентичны тем, что мы обнаружили на ступнях Элизабет Эванс. Токсикология определила, что Макс и Оливия были накачены наркотиками — точнее героином, так же он вводил им анестезию, о чем свидетельствуют следы от пары инъекций сделанных в области шеи, которые мы пропустили при визуальном осмотре, но теперь разглядели их на фото.

— Как вы могли такое пропустить? Значит, тот чертов кретин, хотел их помучить, наверняка наркоз был не сильным, но он и не хотел, чтобы они сразу умерли от болевого шока. Скорее всего, он заставил Макса исповедаться перед своей женой, что-то типа обряда очищения.

— Возможно. Я бы хотел отметить, что все увечия, которые были нанесены на тела Макса и Оливии, были выполнены не профессионально, то довольно точно скорее всего, он делал это не впервые. Он мог пробовать делать это на коже животных.

— Это хреново! Он может войти во вкус, пока не дойдет до совершенства.

— Три волоска, которые мы сняли с тела Оливии, принадлежат ей самой. Так, что извини, новости не самые хорошие.

— Да, тут ты верно подметил, не самые хорошие. До связи, Курт.

Закончив разговор, я пошла в кабинет к Брайну. Он склонился над клавиатурой и в быстром темпе стучал по ней.

— Отчет для Броуди?

— Угу, — не отрывая глаз от клавиш, промычал он.

— Звонил Курт.

Я пересказала ему все то, что узнала.

— Это ни хрена нам не дает, Глория. Ещё одна галочка в пользу этого парня, что он сработал чисто.

— Что ты все же думаешь по поводу адвоката Хилла? Он весьма загадочный тип, — усевшись на место для посетителей, и сложив руки перед собой на столе, лукаво спросила я.

Брайн оторвал взгляд от монитора перестав печать. Сложив аккуратно руки перед собой на стол он заговорил:

— Если тебе так хочется, давай гипотетически рассмотрим его как подозреваемого. Хилл точно знал, где проживала потерпевшая, имел легкий доступ к месту преступления и, возможно был знаком с устройством охранных систем. У него якобы есть алиби, что они были вместе с Беном Паркером в Вашингтоне, но это ещё надо проверить, чем собственно я в данный момент и занимаюсь. Пока мне не удалось обнаружить на это число билет на имя Хилла. Скорее всего, они улетели чартерным рейсом или на личном самолете Паркера. Хилл мог вернуться в Нью-Йорк в любой момент. Так же он владеет крупной коллекцией огнестрельного оружия, наверняка включая то, из которого могло быть совершено убийство. Подозреваемый признал, что является метким стрелком.

— Уже неплохо для начала, Брайн. Личные качества подозреваемого: предпочитает одиночество, уверен в себе, ценит удобства, умен. Примечательное сочетание агрессивности и умения произвести впечатление. Мотив…

Тут я запнулась. Размышляя, я встала и прошлась по комнате. — Зачем такому, как Лиам Хилл, совершать убийство? Из корысти, в порыве гнева? Не годится! И богатство, и положение он уже завоевал, причем совсем иными методами. Женщин — для постели и любых других нужд — он покоряет, я думаю, без малейших усилий. При этом в нем присутствует, как мне показалось склонность к насилию и способность применить его без малейших колебаний. От убийства Элизабет Эванс за милю разит извращенной и необузданной жестокостью. Я никак не могу совместить безобразное зрелище в комнате, где мы обнаружили три тела, с обликом элегантного джентльмена, угощавшего меня кофе. Возможно, в этом все дело?

Брайн откатился на своем стуле в задней стенке и закинув ноги на стол, сложил руки за голову:

— Он адвокат, Глория. Не стоит это упускать из вида. Если он входит в наш список подозреваемых, то ему хорошо известны все шаги полиции на много ходов вперёд, и это дает ему огромное преимущество. Хилл мог всё тщательно спланировать, к тому же он один из первых узнает о всех наших передвижениях, через Бена Паркера.

— Я могу сказать точно, что Хилл считает мораль сугубо личной сферой, куда не должен вторгаться закон, — продолжила я, вышагивая по кабинету взад- вперед. — Секс, владение оружием, наркотики, табак и алкоголь, даже убийство —  все это, по его мнению, имеет отношение к морали, а не к закону. Убийство дочери его клиента и друга, единственной дочери одного из активнейших консервативных законодателей страны, из пистолета… Не исключено, что, с точки зрения подозреваемого, это служит иллюстрацией изъянов юридической системы. Итак, мотив — гордыня и желание доказать в чем то свою правоту?- Я облегченно перевела дух. — Все-таки в наших построениях есть логика!

Я уселась поудобнее.

 — Не исключено. У нас слишком много составляющих, но нет ничего конкретного, Глория. А как ты тогда объяснишь записки? И смог бы Лиам Хилл убить троих? Действительно, возможность у Хилла была, судя по всему — средства тоже. А если вспомнить о его высокомерии, то и мотив.

Слушая Брайна, я недоумевала, почему у меня не получается представить себе, как это происходило.

— Черт Брайн! Нет, не получается, хоть тресни! Я не могу вообразить Лиама Хилла, который выпускает всю обойму в девушку, которая была его другом, или совсем не вяжется его образ с тем, что он мог подвесить и изрубить спины топором Максу и Оливии… Лиама Хилла, вгоняющего в тело Элизабет пулю за пулей…Впрочем, есть факты, от которых не спрячешься. Если собрать побольше таких фактов — то можно выписывать ордер для психиатрического освидетельствования. Разве не занимательно? — Я улыбнулась Брайну, хотя мне было не до смеха. — Забраться бы Хиллу в мозги — что за захватывающее приключение!

— По-моему мы в отчаянии, детка. С таким же успехом мы можем сделать подозреваемым Ника Паркера. У парня шаткое алиби, которое нужно проверить и к тому же у него посерьезней мотив, чем у адвоката. Наследство.

— Здесь я с тобой согласна. Завтра первым делом нужно будет проверить его алиби. Пока майору Броуди об этом не слова. Если Бен Паркер узнает, что мы начали копать под его сына и адвоката, нас завтра же вышвырнут из управления. Не знаешь, как там Дейв, выздоровел?

— Я видел его сегодня мельком.

— Как, уже?

— Он сказал, что лучше сдохнет на работе, чем будет лежать дома и принимать компрессы от его мамочки.

— Ладно, пойду, позвоню ему, до завтра Брайн. Хотя лучше бы оно не наступало. У нас остался один день, чтобы накопать хоть что-то.

— Значит, завтра постараемся. Кстати, Макларен мне прислал свой отчет о наблюдении за Ларри  Ковычем, пока всё спокойно, ничего подозрительного. Я отпустил его домой, так как он был с дежурства. Так же Макларен пробил машину дядя Ковыча, всё чисто.

— Ларри Ковыч — точно не наш парень. Здесь игрок покрупнее, хоть и новичок, судя по всему. Завтра поднимем все архивы дел, посмотрим, может быть есть, где — то убийства девушек, с похожим подчерком. Парни которых я просила это сделать ничего существенного не нашли, но сам знаешь какая на них надежда.

Несясь в потоке машин, домой, я набрала Дейва Левински.

— На проводе, — послышался всё ещё простуженный, сиплый голос Дейва.

— Как самочувствие, Дейв?

— А, это ты Глория! Уже лучше, но я сбежал из дома, мама закормила меня куриным бульоном и залила в меня тонну чая с молоком, лимоном и малиновым вареньем. Теперь я тебе официально заявляю, что не хочу жениться никогда!

Я рассмеялась.

— Жена и мама — это две разные женщины. Не каждая жена будет о тебе заботиться как мать. Я вот, например, не умею хорошо готовить, но Гейба это устраивает. Мне просто некогда этому как следует поучиться, зато я умею хорошо стрелять и при случае могу снести кому-нибудь голову. Или пустить пулю, без промаха.

— Мда…

— Как продвигается расшифровка цифр?

 -Тед как раз работает над этим. Дело принципа как говорится, разобраться с этими цифрами. Мы проверяли камеры наблюдения со всего района, где жили Эвансы, взяли отрезок за неделю до убийства. За все это время в дом Эвансов приезжал только один человек, это было за два дня до убийства, он пробыл там недолго, около часа и вышел. Я пытаюсь установить его личность.

— Дейв, какого чёрта ты молчал!?

— Это случилось минут пятнадцать назад, тебе же надо имя, ты будешь трепать мне нервы, пока я тебе его не найду. Поэтому, я сначала решил запустить распознавание лиц, чтобы тебе сразу дать результат.

— Опиши мне его.

— Лица не видно. По силуэту, мужчина среднего роста, в костюме, темный волос. Приехал на черной «Mazda Mx-5» номеров не видно.

—  Я догадываюсь, кто это может быть. Дейв, включи всю свою внимательность и как только придет подтверждение личности, сразу звони мне. Пускай Тед свяжется с  Брайном, он ещё в офисе и сообщит об этом. Дейв, ты понял меня?

— Ладно, ладно, не наседай Глория, как только программа распознает его личность, я сразу тебе позвоню.

На такой тачке и подходящий под описание мог подходить только один человек – Лиам Хилл,  в этом я теперь не сомневалась. Осталось, только дождаться официального подтверждения. Вот она та самая нить, которая нам так была нужна.

Я набрала Брайну.

— Ты не даешь мне закончить отчет, Глория – возмущенно ответил Брайн.

— К черту отчёт. У нас появилась зацепка. Пробей по базе какая тачка у Хилла, я подожду на линии.

— Хочешь сказать, Хилл причастен к убийству?

— Это я и хочу узнать. Дейву удалось засечь парня, который проторчал вместе с Элизабет у неё дома час, он приехал на черной «Мазде».

— Надо готовиться к завтрашнему увольнению, Бен Паркер сотрет нас с лица земли, подожди минутку, идёт загрузка данных.

Эта минута мне показалась вечностью.

— У Хилла несколько машин среди них есть черная «Mazda Mx-5», господи Исуссе!

— Отлично. Одно только плохо, что машина стоит так, что номеров не разобрать и Хилл сам разнесет нас в пух и прах за не доказанностью того факта, что машина его. Остается ждать чуда, что распознавание лиц определит Лиама Хилла.

— И что дальше? Что Глория? Хилл просто утаил тот факт, что после обеда он зашел к Элизабет в дом, чтобы избежать огласки. Это не преступление.

— Черт! Я чувствую, что Хилл как-то связан с этим делом, но он чертовски умен и это не оставляет нам никаких шансов на успех. Если мы его и прижмем, максимум он сознается что состоял в интимной близости с Элизабет.

— Да. У нас опять ничего нет.

 

***

Подъехав к дому, я с облегчением выдохнула. Теперь можно немного расслабиться. Мне был нужен горячий душ и еда. Машина Гейба уже стояла на парковке.

Я вошла в дом и крикнула, известив о  том, что я дома. Гейб выглянул со второго этажа.

— Поднимайся скорее, я пришел несколько минут назад и собираюсь принять душ.

Я взлетела на второй этаж со всей скоростью, на которую была способна. Я безумно соскучилась по Гейбу.

— Как только мы помоемся… — начала говорить я, подходя к нему.  — И это было все, что я успела произнести, прежде чем Гейб припечатал меня к дверям ванной, опустошая меня своим ртом.

Мне казалось, что половина моего мозга просто улетучилась через уши. 

— Эй, что такое?

— Ещё пара секунд. — Пальцы Гейба крепко сжимали мои плечи, а глаза горели огнем желания. – Я каждый день боюсь, что могу тебя потерять с твоей чертовой работой, с которой ты как я вижу, не собираешься прощаться до пенсии. И каждый день я боюсь, что тебя может здесь не быть, Глория.

— Но я  же здесь.

— Да, это так, — он наполовину стянул с меня блузку, покусывая за шею. — Это чертовски верно. А сейчас давай докажем это. — Гейб полностью снял с меня блузку. — Я хочу, чтобы мои руки чувствовали тебя. А твои — меня.

Мы уже делали это. Я стягивала и рвала с него его рубашку, а поскольку мои руки были заняты, то я пустила в ход зубы.

Не пройдя и фута вглубь комнаты, мы потянули друг друга на большой пушистый ковер, лежавший в раздевалки ванной комнаты. Я перекатывалась вместе с ним, борясь с остатками одежды, а затем выгнулась словно мостик, когда его рот остановился у меня на груди.

Желание, сильное и первобытное, кипело во мне, пока я не простонала его имя. Это всегда было его имя. Я хотела большего. Давать больше, получать больше. Мои пальцы вцепились в Гейба — сильные мускулы, влажная кожа. Запах уличного дыма и смерти, с которыми я сталкиваюсь каждый день, смягчились от его запаха, и сейчас они наполняли меня жаркой смесью любви и страсти, которые он мне давал.

Гейб не мог насытиться мной. Казалось, что он никогда этого не мог и никогда не сможет. Весь тот голод, все потребности и желания, которые он испытывал раньше, меркли по сравнению с тем, что он испытывал по отношению ко мне — ко всему, чем я для него была. Я знала, что моя физическая сила и твердый характер, восхищали его. И бросали ему вызов.

Чувствовать эту силу, дрожащую под ним, открытую для него и сливающуюся с ним — это было главным чудом в его жизни. Моё дыхание было частым и неглубоким, и  он слышал, как оно замерло, и как потом я ловила ртом воздух, когда он довел меня до первого пика. Его собственная кровь кипела, когда он снова набросился и, целуя, ворвался в меня.

Со всей страстью, напором и безрассудством. Звук соединяющихся, скользящих друг по другу тел, смешанный со звуком неровного дыхания.

Я слышала, как он что-то шептал мне на ухо. Чувство удовольствия неистово нарастало внутри меня, как восхитительный огонь в крови, когда Гейб проникал в меня глубокими, сильными толчками.

Я балансировала, стараясь удержаться на краю. Его глаза, дикие и синие, смотрели прямо на меня. Любовь полностью затопила меня.

— Со мной, — его голос был густым и нежным. — Со мной сейчас.

Я держалась, наблюдая, как его глаза закрываются. Я держалась, когда его тело погружалось в меня. А затем, я перестала сдерживать себя и последовала за ним.

Секс, если заниматься им правильно, способен освежить тело, разум и поднять настроение.

После того, как мы добрались до душа, все же мы решили принять джакузи. Проведя достаточно времени наплававшись в бассейне, мы с удовольствием и нагулявшимся аппетитом уселись ужинать.

Сегодня  — это была паста с фрикадельками, салат цезарь с курицей и бокал розового шампанского.

— Ммм… Это так все вкусно, — проурчала я, уплетая с аппетитом салат.

— Да, полностью с тобой согласен. Ты опять сегодня ничего не ела?

— Не — а. Некогда было. Похоже, у нас нарисовался первый потенциальный подозреваемый.

— Серьезно? И кто он? – наматывая на вилку спагетти, поинтересовался изумленно Гейб.

— Адвокат, Бена Паркера. Лиам Хилл.

— Глория, ты уверена? Это весьма значимая фигура, я не раз слышал о нём как о прекрасном адвокате?

— Нет, я не уверенна. Это первое расследование, когда я ни в чем не уверенна, и это меня здорово бесит. Но как только у меня будут доказательства, я буду уверенна. У него шаткое алиби и этот парень мне показался подозрительным.

— Но это не повод вешать на него три убийства, — возразил Гейб мне, нахмурив брови.

— Ты говоришь как юрист. Если он чист, ему нечего бояться. Скажи мне как профессионал, как врач, ответь на философский вопрос: может быть дружба между мужчиной и женщиной?

Я сделала глоток шампанского из фужера, и оно приятно разлилось по моему организму.

— А ты сама как думаешь?

— Думаю, это возможно. Взять, например, хотя бы нас с Брайном. Мы знаем друг друга много лет, но мы остаемся друзьями, — я посмотрела на Гейба, продолжая жевать.

— Но это не исключает того, что однажды вы могли бы вступить с ним в интимные отношения.

— Это не так, — категорически возразила я.

— Так. Я тебе говорю это как психолог. Сейчас, у тебя есть любимый человек, но если бы меня не было, то чисто гипотетически ты бы могла с ним переспать. Брайн и так к тебе был в своё время не равнодушен.

— Брайн ко всем не равнодушен кто женского пола, но ко мне он относится как к сестре.

— Это психология, Глория. Итак отвечая на твой вопрос как доктор, существует ли дружба между мужчиной и женщиной отвечаю тебе, что её не существует. Чаще всего женщина потом от таких отношений страдает. Если женщина свободна, то она в поиске своего молодого человека, и всегда находится в неких ожиданиях. Начиная общаться с мужчиной, она начинает привыкать к его присутствию. Мужчина так устроен, что он сразу определяется чего он хочет или не хочет от женщины. Конечно, если только у него нет скрытого намерения иметь какие-то дежурные отношения или отношения «выходного дня». Мужчина лучше себя понимает, кто ему нужен, и он скорее позволяет женщине-другу быть рядом с собой. Чаще всего то, что женщина называет дружбой, для мужчины – скорее приятельство без обязательств. Даже после уже состоявшегося романа лучше всего переводить отношения в приятельские и понимать, что между мужчиной и женщиной дружбы не бывает. Бывают приятельские отношения. Нужно понимать, что элементом дружбы является всё-таки уважение, некое взаимодействие.

— То есть, ты хочешь сказать, мой дорогой мозгоправ, что разнополые друзья всегда балансируют на грани влюблённости с той или другой стороны?

— Конечно. Природе не прикажешь. По идее влюбленность может быть и с двух сторон, и некоторые вещи могут быть совершенно неосознанными. За дружбу и уважение у нас отвечает в большей степени сознание, и оно закладывает некоторые вещи, как: «Нет, я решил побыть один», или девушка говорит: «Я сейчас нахожусь в поиске». При этом у неё в душе может еще жить воспоминание о каком-то конкретном человеке, но душа уже просит нового объекта. И когда появляется новый безобидный объект, который к ней  уважительно относится, понимает ее, то у женщины начинает складываться некое внутреннее ощущение и желание той самой влюблённости. Кроме этого, друзья не могут, не нравится друг другу внешне. Друзья — это люди, с которыми мы неосознанно сошлись интересами, взглядами на жизнь, темпераментом или подходом к жизни.

— Тогда, что в принципе мужчине может дать дружба с женщиной?

— Наверное, я сейчас скажу ужасную вещь милая, но это-то же самое, что даёт общение с психологом: расслабление, понимание чего-либо, что мужчину интересует в гендерном вопросе, эмоциональную поддержку, «пеленание», когда, например, женщина говорит:  «Да она тебя не оценила. Ты такой классный».

Это, безусловно, купание в поддержке. Какую-то часть из того, что я назвал, можно назвать словом «жилетка», разные же фазы эмоциональной поддержки есть, когда мужчина приходит, рассуждает. А как друзья обычно говорят? «Да не переживай ты. Ерунда. Она потом тебя оценит». То же самое девушка скажет своей подруге, мы же поддерживаем наших друзей. Конечно, дружба с женщиной — это расширение компетенции. Мужчина, общаясь с женщиной — другом, начинает получать больше информации о мире женщин в целом. О том, как правильно быть популярным, как правильно манипулировать. Женщины  сами рассказывают важные секреты о себе своим мужчинам-друзьям. А они, читая между строк, понимают, каким образом можно на женщину повлиять, чтобы достичь желаемого быстрее, легче.

— Значит, следуя твоим умозаключениям, я должна придти  к выводу, что рано или поздно ты переспишь со своей секретаршей? – Я натянуто улыбнулась, так как заранее знала, что его это взбесит.

— Возможно, — спокойно ответил он. — Такой ответ тебя устраивает?

— Вполне, зато честно.

— Запустить бы в тебя чем-нибудь, да ты коп, сразу усадишь меня за решетку за домашнее насилие или покушение на копа.

— Да, такое не исключено, док. Вся проблема в том, что ты хорошо меня знаешь. Это было большой ошибкой, дать тебе залезть мне в голову.

— Я просто люблю тебя. – Гейб посмотрел нам меня своими синими бездонными глазами, а я таяла от этого взгляда, как самая простая женщина. Прошло уже два года как мы вместе, но это чувство во мне не угасало.

— И я тебя люблю.

 

***

В четыре часа утра раздался телефонный звонок на мой мобильник. Сняв трубку, я услышала сонный голос майора Броуди:

— Глория, прости, что приходиться тебя поднимать среди ночи. Поступил срочный вызов. Мне, только что позвонили наши коллеги из Лондона. В городке Виндзор было сегодня обнаружено три трупа. Две девушки и один парень. Подчерк тот же. Я сказал оставить им всё как есть до твоего приезда. Самолет будет ждать тебя через полчаса на посадочной полосе, поторопись собрать необходимые вещи.

— Сэр, я лечу одна?

— Я не могу отправить с тобой ещё и Брайна, а здесь кто останется? – голос майора был напористым и непоколебимым

— При  всем моем уважении  к вам, сэр, Брайн знает это дело как я сама, его опыт мне бы пригодился.

— Нет, Глория. Если хочешь, возьми кого-нибудь себе в помощники, но Брайн должен остаться здесь.

— Хорошо. Тогда офицера Рея Макларена.

— Он справится?

— Да, сэр.

— Встретишься с ним на взлетной полосе.

Связь прервалась.

Я разбудила Гейба и рассказала о звонке. Он был расстроен, но помог мне собрать вещи и сам отвез меня в аэропорт.

Перелет был быстрый и комфортный, за исключением того, что в спешке я забыла взять с собой лекарства, а это означало, что Хлоя в скором времени обязательно появится.

Как только мы с Маклареном сошли с самолёта, то увидели, что по взлётной полосе к нам несётся молодой полицейский в форме.

— Ну наконец-то, рад вас видеть, — сказал он вместо приветствия. — Шефа Джонсона  впору хоть связывать. Если никто не поработает с трупами прямо сейчас, его точно хватит удар. Журналисты уже перемывают всё это. Меня зовут Тим Морган.

 Я с упавшим сердцем назвала наши с Маклареном имена. Если на месте преступления полно журналистов, это верный признак проблем. Придётся начинать дело с корабля на бал.

— Вам помочь с багажом? – спросил офицер Морган.

— Мы справимся, – ответила я. У нас с Маклареном было лишь по небольшой сумке на каждого.

Офицер Морган махнул рукой куда-то на другой конец посадочной полосы.

— Машина там, — сказал он.

Втроём мы быстро пошли к машине. Я села на пассажирское сиденье спереди, а Макларен забрался на заднее.

— До города буквально пара минут, — сказал Морган, трогая. — Боже, я не могу поверить в происходящее. Я знал одну из убитых. Её звали Джессика Харис. Она всем так нравилась. Она всегда всем помогала. Когда она исчезла пару дней назад, мы все боялись самого худшего. Но такого и представить не могли…

Голос его сошёл на нет, он лишь качал головой в жутком неверии.

Макларен наклонилась вперёд с заднего сиденья.

— Насколько я понял, у вас ещё не было подобного убийства, — сказал он.

— Нет, такой жути у нас не было никогда. Ещё два трупа которые там обнаружили -это семья Пол и Сара Уокеры – ответил Морган. Неужели шеф прав и мы имеем дело с серийным маньяком?

— Ещё рано делать выводы, – сказала я.

Хотя сама я думала, что он прав, мне не хотелось ещё больше огорчать молодого полицейского. Не было никакого смысла в том, чтобы продолжать его тревожить.

— Скажите, офицер Морган, а у семьи Уокер, были дети?

— Нет. У нас небольшой городок, поэтому мы знаем практически всех. Пол и Сара поженились только пару лет назад.

— Не могу поверить, — сказал Морган, снова качая головой. — Такой маленький милый городок, как наш. Такая милая девушка, как Джессика. Просто не могу поверить.

Когда мы въезжали в город, я заметила пару микроавтобусов со съёмочными группами из теленовостей на небольшой центральной улочке. Над городом летал вертолёт с логотипом телевизионной станции.

Морган подъехал к ленте, возле которой толпились репортёры, и проехав дальше, за ограждение через несколько секунд остановил машину у небольшого дома.  Неподалёку от него стояло несколько полицейских в форме.

Выйдя из машины, я увидела шефа полиции Сэма Джонсона, который тут же подбежал к нам. Счастливым его назвать никак было нельзя.

— Я чертовски уверен, что у вас были веские основания для того, чтобы оставить тела так долго здесь лежать детектив Берч, — сказал он. — Это какой-то кошмар. Мэр угрожает забрать у меня значок.

Я и Макларен пошли вслед за ним к телам в дом.

— Я вижу, вы оградили место преступления, — сказала я Джонсону.

— Мы сделали это настолько быстро, насколько смогли, — сказал Джонсон. — Мы постарались оградить всё как можно дальше, чтобы тел даже через окна не было видно. Мы перенаправили автобусные маршруты, чтобы они шли в объезд этой улицы. Это замедляет их и рушит весь график.

Слова Джонсона потонули в шуме от вертолёта, повисшего прямо над нами. Он оставил попытки договорить: по его губам я читала лишь проклятия в адрес вертолёта. Когда тот покачнулся и полетел по кругу, чтобы вернуться сюда снова, Джонсон достал мобильный телефон. Дозвонившись кому-то, он заорал в трубку: «Я кому сказал держаться на проклятом вертолёте подальше от этого места?! А теперь донесите до своего пилота, чтобы он не опускался ниже ста пятидесяти метров. Это закон!»

По выражениям Джонсона я начала подозревать, что на другом конце провода ему возражают.

Наконец, Джонсон сказал:

— Если эта птичка не улетит отсюда прямо сейчас, ваших репортёров не допустят на пресс-конференцию, которую я проведу через час.

Его лицо расслабилось. Он посмотрел на небо и подождал. И впрямь: через несколько мгновений вертолёт поднялся на приемлемую высоту, хотя шум от его мотора всё ещё наполнял воздух громким равномерным гудением.

— Боже, я надеюсь, что больше этого не повторится, — прорычал Джонсон. — Возможно, когда мы увезем тела, их перестанет сюда тянуть. Хотя в краткосрочной перспективе от этого есть польза: гостиницы и отели забиты, как и рестораны — журналисты должны питаться. Но в долгосрочной? Будет грустно, если туристов отпугнёт от Виндзора эта история.

— Вы неплохо справляетесь с тем, чтобы держать их всех подальше от места преступления, — похвалила его я.

— Ценная похвала из ваших уст, — сказал Джонсон. – Извините не представился, шериф Джонсон. Вас я знаю как звать детектив Берч и офицер Макларен. Ну, пошлите же скорее, надо уже покончить с этим.

Джонсон подвёл меня и Макларена в гостиную поближе к убитым. Как и в прошлый раз, все три тела находились в гостиной. Двое, парень и девушка были подвешены на ремнях параллельно полу на металлические крюки, привинченные к потолку. Еще одна девушка сидела напротив на стуле, как и в прошлый раз, обмотанная скотчем за руки и ноги, и в её теле было шесть дырок от пуль. Убийца в точности скопировал первое место преступление. Мы с Маклареном подошли поближе к подвешенным телам. Ребра на спине торчали наружу, вдоль позвоночника лежали легкие и сердце.

Я осмотрелась вокруг, все было идеально чисто. Нигде ни капли крови, никакого намека на то, что здесь была бойня, кроме пятен крови на стене, за той девушкой, которую продырявили пулями. Абсолютно идентичное убийство. Мне это сразу напомнило игру — найди десять отличий.

 Я оставила Макларена с подвешенными, а сама приблизилась к девушке, которая сидела на стуле. Наклонившись к ней максимально близко, я посветила ей фонариком в лицо. Так я могла рассмотреть лицо девушки достаточно отчетливо. Меня  как током пронзила мысль о том, что девушка очень похожа на Элизабет Эванс — то же выражение боли, тоски, несмотря на то, что у неё были прострелены обе глазницы.

Я  посмотрела на своего помощника, ожидая его реакции, непосредственно на месте преступления. К своему удивлению, я обнаружила, что Макларен уже делал записи в блокнот.

— Это твоя первая сцена массового убийства? — спросила его я, подойдя поближе к нему.

Он  лишь кивнул, что-то записывая и отмечая. Я подумала, что он слишком хорошо отреагировал на вид трупов. Почти всех новичков сейчас бы уже выворачивало в кустах.

Шерифу Джонсону же, напротив, было явно не по себе. Даже спустя столько часов он не смог привыкнуть к виду в комнате. Я искренне  понадеялась, что он видит такое в последний раз.

— Пока не сильно пахнет, — сказал Джонсон.

— Пока нет, — объяснила я. — Автолиз всё ещё в процессе, распадаются лишь внутренние клетки. Этого недостаточно, чтобы запустить процесс разложения. Тело ещё не начало гнить изнутри, а только тогда начнётся самый сильный запах.

От таких разговоров Джонсон побледнел ещё больше.

— А как насчёт трупного окоченения? – спросил Макларен.

— Они полностью окоченели, я уверена, — ответила я. — И ещё будут в таком состоянии в ближайшие двенадцать часов.

 Макларен по-прежнему не показывал следов беспокойства и лишь продолжал что-то записывать.

— Вы поняли, как убийца подвесил? – спросил Макларен, Джонсона.

— У нас есть одна хорошая мысль, — сказал шериф Джонсон. – Мы предполагаем, что он забрался наверх при помощи стремянки, просверлил две дырки, ввинтил туда металлический крюк. Накинув на тела ремни, он поднял сначала одно тело, потом другое. Но это не так-то просто сделать. Скорее всего, у него были приспособления для поднятия тел, сам человек так не сможет подвесить. Думаю, тут была закреплена веревка. – Он указал пальцем в сторону стены. — И скорее всего ему потребовалось несколько тяжелых пластин или что-то типа гирь. Веревка была привязана к дыркам в утяжелителях и тщательно завязана. Это были скорее всего гири, которые можно увидеть на тренажёрах в каждом спортзале.

Я отметила про себя, что это же самое предположил и Брайн когда мы обнаружили первые жертвы.

Макларен поднял голову к потолку и более пристально  стал разглядывать его.

— Веса столько, чтобы практически полностью уравновесить тело, — сказал Макларен. — Странно, что он притащил всю эту тяжесть с собой. Ведь мог просто так не заморачиваться. Почему он их подвешивает? А не оставляет например на полу лежать.

— О чём это говорит тебе? — спросила я.

Рей задумался на мгновение.

— Что он может быть он не достаточно физически сильный как бы ему хотелось, и тем самым он пытается показать нам, что он способен на такое. Да, соглашусь, это чертовски впечатляет, сказал Рей.

— Очень хорошо, — сказала я.

— Шериф Джонсон, пригласите сюда криминалистов и коронера, пускай приступают к своей работе.

Через пару минут в гостиной столпилось столько народа, что стало трудно дышать. К нам подошел небольшого роста, лысоватый, щупленький человек. Он напомнил мне сказочного персонажа, доктора «Айболита».

— Я, врач-патологоанатом. Доктор Сидни Кросс, — представился он нам с Маклареном и приступил к осмотру.

— Доктор Кросс, вы нужны мне, — взяв его под локоть, я подвела его к подвешенным телам. — Мне необходимо, чтобы вы в первую очередь осмотрели кисти рук этих двух подвешенных жертв. Кулаки как видите, зажаты, в прошлый раз мы обнаружили в них записки. Некие послания.

 Он, молча кивнул головой и полез в свой чемоданчик за подходящим инструментом.

— Детектив, Берч, если мы сотрудничаем, я бы хотел чтобы вы предоставили мне контакты вашего судмедэксперта в Нью-Йорке, это бы значительно сократило мне время.

— Не проблема. Я думаю, что вам необходимо с ним связаться, в первую очередь.

Мы подошли к первой жертве — Джессики. Через несколько секунд из её правого сжатого кулака, Кросс извлек клочок бумаги, на котором было написано:

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою — как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Джонсон и Макларен столпились вокруг меня и внимательно читали, было слышно только их тяжелое дыхание.

— Детектив, Берч, вы понимаете, что это значит? —  спросил вспотевший шериф Джонсон.

— Такое мы находили и в прошлый раз. Это послания. Но пока мы не знаем, что они означают и как связаны с убийствами. Возможно, преступник так с нами общается. Шериф Джонсон, проследите, чтобы это дальше того круга в котором мы сейчас стоим не просочилось в массы. Пресса ни в коем случае не должна об этом знать.

— Я всё сделаю, не волнуйтесь детектив Берч, — заверил меня Джонсон, утирая пот со лба рукавом своей формы.

— Доктор Кросс, давайте продолжим.

— Как скажите. – Он перешел к трупу мужчины, осмотрел оба зажатых кулака, в одном их них была очередная записка, она гласила следующее:

Ты меня не любишь, не жалеешь,

Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.

Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?

Знаю я — они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.

— Макларен, достань телефон и сфотографируй обе эти записки. Джонсон, проконтролируйте, чтобы улики тщательно были упакованы.

Кажется, шериф полиции Джонсон впал в некое оцепенение от всего происходящего вокруг. Мне показалось, что его немного потряхивало, но он как мог, держал себя в руках.

Мне пришлось потряси его слегка за плечо, чтобы он пришел в себя.

— Да, детектив, извините. У нас тут такое в первый раз твориться, за всё время, что я служу в полиции Виндзора.

— Ничего. Мы здесь для того, чтобы вам помочь шериф, — подбодрила его я.

 Я изучила внимательно покрытие пола, на котором был постелен паркет, и заметила на нём еле заметные острые зазубрины, похожие на борозды.

— Похоже, что он точно использовал лестницу, — сказала я.

— Да, и мы нашли её, — сказал Джонсон. — Пойдёмте, я вам покажу.

Джонсон повёл меня и Рея через весь дом в потрёпанную природой кладовую, которая располагалась на улице, сделанная из заржавевшей стали. На засове на двери висел сломанный замок.

— Видите, как он сюда вломился, — сказал Джонсон. — Это было довольно легко, с помощью одних лишь болторезов. Эта кладовка, судя по всему, уже давно не использовалась, лишь для долговременного хранения необходимых инструментов.

Джонсон открыл дверь и включил неоновые лампы над головой. Внутри и впрямь было почти пусто, за исключением нескольких ящиков, вдоль и поперёк опутанных паутиной. Джонсон показал на высокую лестницу опирающуюся на стену напротив двери.

— Вот лестница, — сказал он. — Мы нашли свежую землю на её ножках. Она, видимо, всегда здесь стоит, и убийца знал об этом. Он взломал дверь, вытащил её и взобрался по ней, чтобы привязать верёвку к блоку. А когда он сделал с телами всё, что хотел, он притащил лестницу обратно. И уехал. Только забыл, что волочил её по земле, и поэтому она осталась слегка в грязи.

— Может быть, он и блок или что- то тяжелое что ему помогло, тоже притащил со склада? — предположил Макларен.

— Мы уже проверили, ничего не обнаружили. Видимо груз, он привозит с собой.

— Передняя сторона кладовки как мы видим, освещается ночью от фонаря над их участком, — сказал Джонсон. — Так что он храбр и, готов поспорить, очень быстр.

В этот момент снаружи раздался громкий резкий звук.

— Какого чёрта? — закричал Джонсон.

Я тут же поняла, что это выстрел.

Сжав пистолет, Джонсон выскочил со склада. Я и Макларен последовали за ним с руками на собственных кобурах с оружием. Снаружи мы увидели, что вокруг столба что-то летает кругами, издавая мерное громкое жужжание.

Молодой офицер Морган стоял с пистолетом в руках. Он только что сделал выстрел в маленького дрона, который кружился вокруг дома, и собирался сделать ещё один.

— Морган, убери чёртов пистолет! – крикнул Джонсон. Он и свой сунул обратно в кобуру.

Морган с удивлением повернулся к шефу. Как раз тогда, когда он убирал пистолет, дрон взлетел выше и улетел прочь.

Шериф пылал от негодования.

— Какого чёрта ты делаешь, ты рехнулся что ли, пользоваться оружием вот так? – заорал он на Моргана.

— Я защищал место преступления, — запротестовал Морган. — Это, вероятно, какой-то блогер делал фотографии.

— Возможно, — сказал Джонсон. — И мне это нравится не меньше твоего. Но стрелять в эти штуковины незаконно! Кроме того, это населённая зона. В следующий раз думай лучше.

Морган  смущённо повесил голову.

— Простите, сэр, — сказал он.

Джонсон повернулся ко мне.

— Дроны, чёрт побери! — сказал он. — Я точно ненавижу этот двадцать первый век. Детектив Берч, пожалуйста, скажите, что мы, наконец, можем снять эти тела.

— У вас есть все фотографии с места преступления? — уточнила я.

-Тонны, на них запечатлена каждая деталь, — сказал Джонсон. — Могу показать их у себя в офисе.

Я кивнула.

— Я увидела здесь всё, что хотела. Вы проделали неплохую работу шериф, защищая сцену от посторонних глаз. Можете снимать трупы.

Джонсон крикнул Моргану:

— Позови местного следователя. Скажи, что ему пора перестать бездельничать и приниматься за дело.

— Есть, шеф, — сказал Морган, доставая сотовый.

— Пойдёмте, — сказал Джонсон мне и Макларену и повёл нас к полицейской машине.

Я внимательно осматривала дорогу. Убийца должен был въезжать и выезжать сюда тем же путём, что использовали местные полицейские. Другой дороги к дому не было. Казалось вполне вероятным, что кто-то мог увидеть транспорт убийцы, хотя и не заметил в нём ничего необычного.

Отделение полиции Виндзора было не более чем небольшим кирпичным зданием прямо на главном проспекте города. Джонсон, я и Макларен зашли внутрь и расселись в офисе шерифа.

Джонсон положил на стол стопку папок.

— Здесь всё, что у нас есть, — сказал он. — Полное досье и вся информация, что пока удалось насобирать на жертв. Я так же вам вложил пару дел о недавних убийствах, это пара девушек, может это как то поможет вам. Эти два дела, числится у нас «висяками» так как никаких улик наталкивающих нас на убийцу мы обнаружить не смогли, но девушек убили весьма необычным способом.

Мы с Реем взяли по папке и начали их просматривать. Внимание моё привлекли фотографии убитых девушек.

Обе женщины были примерно одного возраста. Одна работала в тюрьме надзирателем, отчего могла считаться в какой-то степени подверженной риску. Однако вторая была менее рискованной жертвой. Не было никакого указания, что какая-либо из них посещала бары или другие места, в которых могла бы быть уязвима. Обеих женщин описывали как дружелюбных, предупредительных и вежливых. И всё же должно было быть что-то, что привлекло внимание убийцы именно к этим женщинам. Они обе были застрелены у себя в доме, в их тела было выпущено шесть пуль. Лоб, глазницы, грудь и гениталии.

— У вас получилось продвинуться по делу этих девушек, хотя бы одной из них? – спросила я Джонсона.

—  Я работал тогда вместе с капитаном над этими делами. Мы не нашли ничего ценного. Пули тридцать восьмого калибра были совершенно обычными. Убийца мог купить их в любом магазине. Пушку пробили по базе, она была не зарегистрированной, так что цепь на этом оборвалась.

Рей наклонился ко мне и посмотрел на фотографии.

— Но это не значит, что на этом нужно было прекратить поиски, – сказала я.

Джонсон кивнул в знак согласия.

– Да, мы тогда тоже так подумали. И связались со всеми магазинами в этих краях. Ни у одного из продавцов не было никакой необычной продажи. Убийца мог купить пистолет где угодно или взять его в любом месте, например, украсть, или принести с собой, мы не знали на что способен этот парень.

Повисло молчание, пока мы продолжали рассматривать фотографии и отчёт. Расстояние между местами, где жили эти две девушки, составляло около пятнадцати километров. Это могло указывать на то, что убийца жил где-то неподалёку. Но тело первой жертвы было найдено в ее собственном доме.

Возможно, это был наш парень, который только начинал свою серию убийств, подчерк преступления совпадал.

— И что вы об этом всём думаете, детектив Берч? — спросил Джонсон. — Почему тела подвешены на ремнях, а спины жертв вспороты и из них торчат ребра? Зачем он вырезал их легкие и сердце?

Я задумалась на мгновение.

— Это мы и пытаемся вычислить шериф, — ответила с досадой в голосе я. — Для него это сила. Убийца хочет уничтожить своих жертв не только физически, но и символически. Тут дело вовсе не в практической ценности. Задача в том, чтобы забрать силу жертвы и максимально унизить. На это убийца делает особый упор.

— Но почему женщины? – спросил Макларен. — Если он хочет лишить жертву силы, не будет ли это более показательно с мужчинами?

— Хороший вопрос, — признала я. Я мысленно вернулась на место преступления — к тому, как тщательно уравновешены были тела.

— А что если он не очень-то силён, как я уже предполагал ранее — спросил Макларен. – Тогда, возможно, что отчасти, поэтому он выбирает более слабый пол. Женщины молодого возраста, как эти, скорей всего не будут сильно сопротивляться. А с одним мужчиной можно и справиться как-нибудь, тем более, что наверняка он изучает их не один день, прежде чем нанести им визит. Девушки они ещё и что-то олицетворяют для него. Они были выбраны не как личности, но как женщины – вне зависимости от того, что женщины для него значат.

Джонсон скептически хмыкнул.

— Вы говорите ничего личного? Что женщины не сделали ничего такого, за что их можно было бы взять в плен и убить. Типа, убийца даже не думал, что они особенно заслуживают этого?

— Так часто бывает шериф, — сказала я. — В одном из дел которое мне довелось расследовать, убийца выбирал женщин, которые покупали себе кукол. Ему было неважно, кто они. Всё, что имело значение, так то, что он видел, как они покупали кукол. Чем больше мы версий выдвинем и обсудим сейчас, тем лучше, с каждой новой версией мы на шаг ближе к тому, чтобы выяснить кто он такой?

Повисло очередное молчание. Джонсон посмотрел на часы.

— Через полчаса у меня пресс-конференция, — сказал он. — Мы должны обсудить перед этим что-либо ещё?

— Что ж, чем раньше мы с офицером Маклареном сможем побеседовать с родственниками жертв, тем лучше. Сегодня вечером, если это возможно, — сказала я.

Джонсон озабоченно нахмурился.

— Не думаю, что вам необходимо на это затрачивать своё время детектив Берч, — сказал он. Мои люди опрашивали их сегодня весь день. Они измотаны и убиты горем. Давайте дадим им отдохнуть, до завтра, прежде чем начинать всё сначала.

Я увидела, что Рей собирается запротестовать и остановила его молчаливым жестом. Желание Рея опросить их прямо сейчас умно, но я также знала, что значит спорить с местной полицией, особенно когда она компетентна, как Джонсон и его команда.

— Понимаю, — сказала я. — Давайте попробуем договориться на завтрашнее утро. Как насчёт семьи первой жертвы, Джессики Харис?

— Думаю, что у неё всё ещё могут быть родственники в Ойбанкса, — сказал Джонсон. — Я проверю. Давайте не будем торопить события детектив.

— У нас нет времени шеф Джонсон! — возразила я. Как-никак, убийца оставляет трупы, по три за раз. Его предыдущее убийство было неделю назад, и никто не застрахован от него и его новых действий в ближайшее время. Будем делать всё обстоятельно и в быстром темпе. У нас уже шесть трупов на руках.

Джонсон встал с кресла.

— Я пойду готовиться к пресс-конференции детектив, — сказал он. — Вы хотите поучаствовать? Уже готовы сделать какие-нибудь заявления?

Я  поразмыслила над его предложением.

— Нет, думаю, нет, — сказала я. — Будет лучше, если департамент полиции Нью-Йорка будет отмалчиваться. Не зачем сеять панику среди населения и давать пищу для сплетен журналистам. Мы не хотим, чтобы убийца думал, что привлёк значительное внимание общественности. Так он скорее проявит себя, если не будет знать, что получает столько внимания, сколько заслуживает. Пока что лучше, чтобы вы были лицом, которое увидят люди.

— Тогда вы можете пока обустраиваться, — сказал Джонсон. — Я зарезервировал вам пару комнат в нашей местной гостинице. А у входа стоит машина, которой вы можете воспользоваться.

Он положил на стол и толкнул мне бланк бронирования и ключи от машины, и мы с Маклареном покинули отделение.

Позднее этим вечером сидя на подоконнике, я смотрела на главный проспект этого небольшого городка. Спустились сумерки и уже зажглись уличные фонари. Ночной воздух был тёплым и приятным, было тихо и на горизонте не было видно ни одного репортёра.

Сэм Джонсон забронировал для нас две уютные комнатки на втором этаже гостиницы. Её хозяйка накрыла вкусный ужин, после которого мы с Реем около часа обсуждали планы на завтра, в гостиной.

Виндзор действительно оказался старомодным и приятным городишкой. В других обстоятельствах здесь было бы хорошо провести отпуск. Через пару часов бурного обсуждения, мы разбрелись каждый по своим номерам. Перелёт и вся эта суета нас здорово вымотали.

Взглянув на часы, они показывали восемь часов вечера, у нас разница с Нью-Йорком пять часов, подумала я. Гейб возможно уже спит, а может, и нет. Всё же я решилась набрать его. К моему удивлению после первого гудка он снял трубку:

— Привет, малышка. Как все прошло? Как долетели

— Привет, док. Летать частным самолетом, гораздо лучше, чем эконом классом. Прошло все нормально, если не считать трех изувеченных трупов.

— Подчерк тот же? – сразу включился в диалог Гейб.

— Да. Это наш парень, я не сомневаюсь. Три тела, двое подвешены на ремни, спины вспороты, ребра наружу, легкие и сердце вырезаны, всё как и в прошлый раз. Третья жертва сидит привязанная к стулу напротив, подвешенных. Шесть пулевых отверстий красуются на её теле. Так же мы обнаружили две записки.

— Опять стихи?

— Угу. Я не знаю, ещё не смотрела кому они принадлежат. Он набирает обороты. Это слишком быстро, шесть тел за неделю.

— Кстати, Брайн не мог до тебя дозвониться. Хотя тебе еще всю ночь сидеть и составлять отчет для Броуди, возможно ему и удастся до тебя дозвониться.

— Я видела, у меня куча пропущенных не только от него, не было времен и всем перезвонить. Я сначала решила позвонить тебе, услышать тебя, я соскучилась.

— Если я нужен тебе, я могу прилететь, это вопрос нескольких часов.

— Это очень мило с твоей стороны Гейб, но не стоит. Мы ещё пробудем здесь сутки и завтра ночью вылетим домой. Так что скоро встретимся.

— Хорошо, я буду ждать, Глория. Люблю тебя.

— И я тебя. Спокойной ночи.

Положив трубку, я почувствовала небольшое облегчение. Прочитав все сообщения, которые мне пришли на электронную почту, я остановилась на одном, оно меня особенно взволновало. Дейв Левински прислал файл, в котором значилось, что личность неизвестного опознана, последний раз в дом Эвансов, приезжал адвокат Лиам Хилл.

Я тут же набрала Брайна.

— Глория, ты видела, сколько времени?  — сонно произнес  Брайн.

— Прости. Ты видел, что Левински нашел совпадение в базе данных?

— Да, конечно, поэтому я тебе и названивал весь вечер, но ты не брала трубку. Я  уже поставил наших ребят следить за Хиллом.

— Надо бы хорошенько прижать этого парня. Попроси Дейва отследить передвижения Хилла за последние полгода. Особенно, за последние две недели. Если он побывал в Виндзоре, он должен был, как-то сюда попасть. Главное всё делать тихо, майор Броуди пока не должен об этом знать.

— Я в курсе, Глория. Не забывай, я тоже числюсь детективом убойного отдела, — недовольно сказал Брайн, и я почувствовала в его тоне обиду.

— Извини, я не хотела тебя обидеть.

— Что у вас там?

— Всё повторилось, Брайн. Три тела и пара новых записок.

— Полностью идентичное убийство?

— Да. Завтра сами опросим свидетелей и вылетаем домой. Местный шериф показал мне два дела, были убиты две женщины в упор, в теле шесть отверстий.

— Думаешь, это по нашей части?

— А ты веришь в совпадения?

— Значит убийца начал с маленького городка, там дела быстро закрывают не успев их открыть. Как Макларен держится?

— На удивление, хорошо.

— Дейв всё пытается расшифроваться те числа. Проверили уже все счета всех трех жертв, во всех местных банках. Не подходит. Завтра у нас с майором Броуди назначена очередная пресс-конференция, сенатор хочет, чтобы мы выступили перед народом.

— Полная лажа! — выругалась я. — Бен Паркер пока ведёт себя тихо?

— Да. Может стоит посвятить майора в детали дела?

— Ты о Хилле?

— Угу.

— Когда нас припрут к стенке, скажем. Пока у нас есть время на то, чтобы собрать улики и доказать фактами, что Лиам Хилл действительно имеет отношение к преступлениям, а это будет, ой, как не просто.

— Как только в прессу просочится убийство в Виндзоре, нам несдобровать гнева Бена Паркера. Саманта рядом с тобой?

— Нет. — Брайн выдержал паузу. —  Мы расстались. И слышать ничего не хочу, что ты меня предупреждала.

— Кто инициатор?

— Саманта. Сказала, что такой график моей работы её не устраивает. Якобы я не уделяю ей достаточно внимания как женщине.

— Понятно. Надеюсь, ты не сильно убиваешься по этому поводу?

— Если честно Глория, я даже рад, что она ушла от меня. Мои мозги сейчас заняты поимкой убийцы. Ладно, если у тебя всё, я бы продолжил спать, мне вставать через пару часов на работу.

— До связи. Держи меня в курсе.

Взяв из холодильника бутылочку джин-тоника я залпом осушила её сев на кровать  и прихватив с собой ноутбук. Найдя в  своём телефоне фотографии новых записок, я стала искать информацию в интернете.

Стихотворение на первой записке принадлежало русской поэтессе Марине Цветаевой. У нее была достаточно драматичная судьба. Меня интересовала личная жизнь поэтессы. Судя по всему, отсылки нашего убийцы были именно к личной жизни поэтов.

В биографии Цветаевой говорилось, что со своим будущим мужем Сергеем Эфроном поэтесса познакомилась в 1911 году в доме своего друга Максимилиана Волошина в Коктебеле. Через полгода они стали мужем и женой, а вскоре на свет появилась их старшая дочь Ариадна. Но Марина была женщиной очень увлекающейся и в разное время ее сердцем завладевали другие мужчины. Например, великий русский поэт Борис Пастернак, с которым у Цветаевой были почти 10-летние романтические отношения, не прекратившиеся и после ее эмиграции. Кроме того, в Праге у поэтессы начался бурный роман с юристом и скульптором Константином Родзевичем. Их связь продлилась около полугода, а затем Марина, посвятившая возлюбленному полную неистовой страсти и неземной любви «Поэму горы», вызвалась помочь его невесте выбрать свадебное платье, тем самым поставив точку в любовных отношениях.

Но личная жизнь Марины Цветаевой была связана не только с мужчинами. Еще до эмиграции, в 1914 году она познакомилась в литературном кружке с поэтессой и переводчицей Софией Парнок. Дамы быстро обнаружили симпатию друг к другу, которая вскоре переросла в нечто большее. Марина посвятила возлюбленной цикл стихов «Подруга», после чего их отношения вышли из тени. Эфрон знал о романе жены, сильно ревновал, устраивал сцены, и Цветаева была вынуждена уйти от него к Софии. Впрочем, в 1916 году она расстаётся с Парнок, возвращается к супругу и через год рожает дочь Ирину. О своей странной связи поэтесса скажет позднее, что любить женщине женщину дико, но только одних мужчин – скучно. Тем не менее, любовь к Парнок Марина охарактеризовала как «первую катастрофу в своей жизни».

Вся её трагичная жизнь закончилась — самоубийством.

 Это уже второй поэт, который не смотря на свою популярность и гениальность, был неверен своей семье. Она изменяла и даже была лесбиянкой.

Я открыла фото второй записки. Ввела информацию в поисковую строку.

Второе стихотворение, принадлежало русскому поэту Сергею Есенину.

Почему-то мне сразу вспомнилась огромная библиотека Бена Паркера. Наверняка в его картотеке нашлись эти оба поэта.

Личная жизнь Сергея Есенина пестрила браками и любовными похождениями. В биографии было сказано, что гражданской женой Есенина была Анна Изряднова. С ней он познакомился тогда, когда работал помощником корректора в типографии. Результатом этого брака стало рождения сына Юрия. Но брак долго не удержался, так как уже в 1917 году Сергей женился на Зинаиде Райх. За это время у них родились сразу двое детей — Константин и Татьяна. Этот союз также оказался скоротечным.

В официальный брак поэт вступил в Айседорой Дункан, которая профессионально занималась танцами. Эта история любви запомнилась многим, так как их отношения были красивыми, романтичными и отчасти публичными. Женщина была известной танцовщицей в Америке, что подогревало интерес публики к этому браку. При этом Айседора была старше своего супруга, но разница в возрасте им не помешала.

С Дункан Сергей познакомился в частной мастерской в 1921 году. Потом они стали вместе путешествовать по всей Европе, а также четыре месяца проживали в Америке — на родине танцовщицы. Но после возвращения из-за заграницы брак был расторгнут. Следующей женой стала Софья Толстая, которая была родственницей известного классика, союз также распался меньше, чем через год.

Также жизнь Есенина была связана и с другими женщинами. Например, Галина Бениславская была его личным секретарем. Она всегда была рядом с ним, отчасти посвятив свою жизнь этому человеку.

Одна из версий смерти поэта – самоубийство.

Все записки, так или иначе связаны с поэтами, их личной жизнью и последствиями. Тогда, что означают цифры в одной из записок? Может это дата рождения и дата смерти кого-то из поэтов? Почему преступник зашифровал именно так эти даты? Я нашла у себя в телефоне фото с цифрами.

50916381091715 – если попробовать разбить это на даты, то получается

5.09.1638 -1.09.1715. Хмм.. Посмотрим, что из этого получится. Я ввела эти даты в поисковую строку интернета. Результат мне выдал следующую информацию:

5 сентября 1638 г. — 1 сентября 1715 г. Король Франции и Наварры взошел на престол в четырехлетнем возрасте и царствовал 72 года — дольше, чем какой-либо другой европейский король в истории. Годы его правления стали эпохой возрождения Франции, ее военной мощи, политического веса, интеллектуального престижа и расцвета культуры. Двор Людовика XIV был известен своими пирами и балами, беззастенчивой роскошью и богатством.

В 22 года Людовик женился на испанской инфанте Марии-Терезии Австрийской. Как это и принято у царствующих особ, брак был не более чем необходимостью. У Короля-солнце со временем сформировался длинный список официальных фавориток. За место возле короля Франции велись жестокие войны и плелись интриги. Фаворитки были готовы травить друг друга ядом, шантажировать и компрометировать окружающих. И во что бы то ни стало стремились родить Людовику XIV ребенка, тем самым упрочив свое положение. Герцогиня де Лавальер родила ему четверых внебрачных детей. Маркиза де Монтеспан — еще семерых. Еще одну дочь родила Мадемуазель де Ойе. А герцогиня де Фонтанж не смогла выносить его ребенка.

Король Франции, несмотря на слабость к женщинам, был непростой добычей. Так, одна из самых влиятельных фавориток короля, мать его семерых детей, просчиталась, наняв в качестве няни для своих детей вдовствующую мадам Скаррон. Людовик обратил внимание на то, как трогательно простая женщина заботится о его детях (не в пример их родной матери). Он стал проводить в беседах с образованной женщиной все больше времени и постепенно сблизился с ней. Мадам Скаррон стала его отдушиной и даже вернула его в лоно семьи — Людовик XIV под ее влиянием восстановил отношения с уже позабытой супругой. А после смерти испанки женился на Скаррон, заключив неравный брак.

Под конец жизни череда семейных трагедий оставила французский трон без прямого наследника: один за другим Людовик потерял всех своих потомков. После чего он узаконил двух сыновей мадам де Монтеспан и сделал их престолонаследниками. Людовик до конца жизни оставался деятельным, твердо поддерживая придворный этикет и начинавший уже блекнуть декор своего «великого века», и умер в окружении придворных в 76 лет.

Значит,  это всего лишь отсылка на короля Франции, что он тоже был любитель женщин и неверен своим супругам. Я схватила телефон и разослала всей своей группе эту информацию.

Удовлетворенная своей находкой, я стала составлять рапорт. Мои мысли хаотично роились в моей голове. И что это нам даёт? Что наш преступник, пытается избавиться от изменщиков, очистить грешную землю от неверных? Его ранит именно измена. Судя, по всему он наверняка пережил сам такой горький опыт, может быть, застал жену с любовником и на фоне депрессии, мог начать убивать. Никаких следов сексуально насилия на трупах обнаружено не было. Он мог записывать свои жертвы на камеру, а потом, пересматривая мастурбировать, такой вариант тоже не исключен. Конечно, он может заниматься онанизмом и на месте преступления, но он слишком аккуратен по части заметания следов.

От мысли, что убийца —  и кто бы то ни был, убил в этом городишке двух женщин и в этот момент расхаживает на свободе, делая всё, что ему заблагорассудится, у меня пробежали мурашки по спине.

 Сколько таких плохих парней ещё где-то в этом штате, во всей стране? Почему нашу культуру терзают эти морально изуродованные человеческие существа?

 Что они могут делать сейчас? В одиночестве строить свои коварные планы или проводить время с друзьями и семьёй – ничего не подозревающими, невинными людьми, которые не имеют никакого понятия о том, какое зло притаилось среди них.

Я пока не знала ответа, но выяснить – вот моя работа.

Я отложила компьютер в сторону и дойдя до холодильника, взяла оттуда ещё одну бутылочку джина. Свет порядком меня уже начал раздражать, поэтому я  решила выключить свет, и комната сразу погрузилась в темноту. Только уличные фонари и луна пробивались сквозь окно. Медленно подойдя к окну отпивая маленькими глотками джин, я уставилась в ночь. Глядя вниз на улицу, я представляла, как убийца едет через весь город к дому Полу и Сары Уокер. Это был смелый шаг. Но даже и близко не такой смелый, как повесить тела на крючки и выпотрошить их.

Он казался мне слишком организованным,  он точно становился одержимым. Что-то в его жизни однажды изменилось. Но что?

Я знала, что такого рода храбрость часто отражает растущее желание известности, славы. Это точно было верно относительно последнего убийцы, которого мы с Брайном  выследили. Но здесь дело было в другом. Что-то подсказывало мне, что этот убийца был, не только морально довольно слабым, но и скромным, даже застенчивым.

Ему не нравилось убивать, в этом я была почти уверена. И не ради славы он пошёл на такой смелый шаг. То было чистое отчаяние. А может быть даже раскаяние, полусознательное желание быть пойманным.

Из личного опыта я знала, что никогда убийцы не бывали более опасными, чем когда поворачивались против себя.

Мне вспомнились чьи-то слова: «В конце концов, убийца никуда не торопится».

Я была уверена, что тот кто это сказал, не ошибся.

— Какого черта мы притащились в такую глушь, Глория?

Я резко обернулась от испуга, позади меня стояла Хлоя, сложив руки на груди и жуя жвачку.

— Тебя каким ветром сюда занесло?

— Это вопрос не ко мне, детектив. Кто-то забыл таблетки дома.

— Убирайся отсюда подальше, Хлоя, не хочу тебя видеть! – отвернувшись к окну проворчала я.

— Ты точно чокнутая, Глория. Как тебя еще держат в управлении, ума не приложу. Сама притащила нас сюда, а теперь гонишь меня, нет так не пойдёт. Мы давно не болтали по душам с тобой, — девочка похлопала меня по спине, чтобы я обернулась.

— Проваливай!

— У-у-у… какие мы сегодня злые, детектив.

Хлоя забралась на кровать и стала там прыгать.

— Господи как мне от тебя избавиться? – подойдя к холодильнику и беря еще бутылку, выругалась я.

— Голову лечить не пробовала?

— Ах ты, маленькая дрянь! Сейчас я покажу тебе! – бросившись на неё, я стала кидать всё, что попадется под руку. Девочка ловко изворачивалась, пока я не выбилась из сил.

В комнате мгновенно образовался полный разгром и хаос. Хлоя, как ни вчем не бывало, седела на полу, сложив ноги в позу «лотос» и насмехалась надо мной.

— Как ты собираешься ловить преступника, если не можешь справиться с девчонкой?

— У меня есть пушка, что, кстати, опасно для тебя, однажды я тебя пристрелю и не посмотрю на то, что ты ребёнок.

— Валяй, можешь начинать прямо сейчас, — безразлично пожимая плечами сказала Хлоя.

В дверь постучали. Поначалу я немного растерялась от неожиданности, но после второго стука пришла в себя. Быстро соскочив с кровати я подошла к двери и резко отварила её. На пороге стоял Макларен.

— Чего тебе Рей?

— А..ммм… Я услышал в вашем номере какой то шум, подумал зайти вас проведать, у вас все нормально?

— Да.

Он пытался заглянуть в комнату, смотря мимо меня.

— Рей, все нормально.

— Ок, тогда до завтра.

Захлопнув дверь, я поплелась к кровати и плюхнулась на неё лицом вниз.

— Видишь, Хлоя до чего доводят твои концерты, меня скоро станут подозревать.

— Да мне плевать. Давай спать, я устала от тебя Глория.

 

***

Мне стало жаль районного следователя, мужчину в среднем возрасте и с избыточным весом, когда он раскладывал фотографии на столе. На них была запечатлена каждая жуткая деталь вскрытия предыдущих жертв, которые возможно как-то и связаны с нашими преступлениями. Местный судмедэксперт, выглядел немного нездоровым. Ему, конечно, было гораздо привычней исследовать тела людей, которые умерли от удара или сердечного приступа. Он выглядел так, будто не спал ночью, и я поняла когда его увидела, что ему без сомнения придется засидеться и сегодняшним вечером.

Было утро, я и сама на удивление хорошо отдохнула. У меня была мягкая и удобная кровать, и ни кошмары, ни взломщики, ни Хлоя, не нарушали  до утра мой сон. Это был как раз такой отдых, какой мне был нужен.

Рей и шериф Джонсон тоже выглядели бодро, но сказать этого про следователя Тима Моргана было никак нельзя.

— Вчерашнее преступление ничем не лучше убийства жертвы, указанной у вас в папке как Люси Доусон пять лет назад, — сказал Тим. — Боже, после того случая я надеялся, что больше таких ужасов не произойдёт. Но не повезло.

Тим показал серию крупных планов головы женщины. Была видна большая, глубокая рана в районе лба и продырявленные глазницы.

— Нашли в пулевых отверстиях пули?

— Нет, детектив Берч. Ни пуль, ни гильз, — отозвался судмедэксперт со своего места.

— В неё стреляли в упор, — объяснил он. – От трех выстрелов в область головы, что череп деформировался. Но мне удалось установить, что до выстрелов ей был нанесен в область затылка сильный удар

— Каким предметом был нанесён удар? — спросила я.

— Судя по вырванным волосам и царапинам, это могла быть тяжёлая цепь. У второй жертвы убитой четыре года назад Доры Никсон была такая же рана в том же месте.

Шериф Джонсон покачал головой.

— У этого типа крепкие нервы и изощренные манеры убийства, — сказал он. — Журналисты  у нас уже прозвали его «стальным убийцей».

 Макларен указал на фотографии, крупным планом показывавшие живот жертвы.

— Вы думаете, он избивал её перед убийством? — спросил он. — У неё ужасные синяки.

— Да, они сильные, но не от того, что он её избивал, — сказал Тим. — Синяки по всему телу остались от того, что он её крепко связывал. Связанная цепями и в наручниках, возможно, он обматывал их веревками, так жертва постоянно испытывала сильную боль. На теле жертв нам удалось найти следы, цепи, веревки и следы  от наручников. Вполне вероятно, что ваш парень начал так тренироваться, поначалу сильно обездвижив жертву.  Вот именно поэтому мы хотели попросить вас обратить внимание на этих двух убитых девушек, когда вчера увидели идентичный труп девушки, сидевшей на стуле. Это единственный «висяк» в нашем городке, которое закрыли за неимением улик. Согласитесь, цепи, которые присутствовали в этих случаях довольно необычный предмет.

Я листала отчет за отчетом и внимательно слушала. Затем отложив папку в сторону я обратилась к шерифу Джонсону:

— Скажите, а у первой и второй жертвы были отношения с мужчинами? Они состояли в браках?

На минуту Джонсон взмыл свой взгляд в потолок и задумался, будто его голова была хранилищем с базой данный и теперь, он старательно пытался отыскать там нужную информацию.

— Да, да, теперь припоминаю. Они обе встречались с парнями, в браке не были, — самодовольно возвращая свой взгляд на меня, ответил он.

— Вы опросили их парней?

— Стандартный опрос был произведен, так как они были первыми в числе подозреваемых в обоих случаях.

— Может вам удалось выяснить, не была ли у них интрижка на стороне?

— Этого мы не уточняли. Просто собирали информацию, но у парней было железное алиби, так что их сразу вычеркнули из списков подозреваемых.

— Поднимайте всех и вся, мне нужно навестить этих парней самой. Возможно, среди них есть опасный преступник, мы не можем просто так халатно за неимением улик, полагаться на судьбу. Наш парень организован и методичен, и он позаботится о своём алиби, я не сомневаюсь. Он вернулся в этот город не случайно. В округе Нью-Йорка тысячи городов, но он выбрал именно ваш. Возможно, он когда-то тут жил, даже построил семью, но потом что-то его заставило уехать и наверняка сменить имя.

В комнате повисло недолгое молчание, пока все обдумывали значимость этой информации.

Наконец, Рей сказал:

— Мы знаем, что он среднего роста или чуть выше и возможно, не очень силён, и мы предполагаем, что он мужчина. Так что, если он начал свои убийства с девушек как с более слабых жертв, мы точно знаем, что он бил их по голове, а потом, когда они теряли сознание или под эффектом неожиданности, он связывал их и пытал.

Я одобрительно кивнула. Это было хорошее предположение.

— А как он обращался с жертвой, когда держал в плену? — спросил Рей.

Тим порылся среди фотографий и выудил ту, что показывала разрезанный во время вскрытия живот.

— Да плохо, — сказал он. — В желудках почти ничего не было. Как и в кишках. Он, должно быть, держал жертву на одной воде. Но и не пытался заморить голодом — на это потребовалось бы гораздо больше времени. Возможно, он просто пытался ослабить её. И то же со второй жертвой

— Наркотик был обнаружен в организме? – уточнила я.

— Да, немного героина.

Повисло очередное молчание. Сказать уже было нечего, но подумать нужно было о многом. В Нью-Йорке жертвам тоже кололи героин, но голодом не морили.

— Давайте, найдем этих ребят и покончим с допросом, у нас ещё три трупа, и нам надо установить связь. Может ваши убитые девушки и помогут нам. Все-таки метод убийства схожий.. Да, есть вероятность того, что он экспериментировал на них, пытаясь подобрать для себя тот метод, который бы ему приносил моральное и сексуальное удовлетворение. Вероятно, он подбирал для себя подходящий вариант. Знаю, звучит ужасно, но это всего лишь моя теория.

Голова моя кипела от количества вопросов, остававшиеся без ответов. Если это он, почему убийца держал этих женщин в плену несколько дней? В отчете был сказано, что коронер установил, что женщины были в плену как минимум три — четыре дня. Обычные причины здесь не подходили. Он мучил их и не насиловал. Если он с самого начала собирался их убить, зачем ему понадобилось тянуть время? Может быть для того, чтобы собраться с решимостью. Или, он пытался выяснить, почему они изменяли своим парням?

Очевидно, подумала я, убийцу мучила идея о том, чтобы сделать их беспомощными. Это давало ему некоторое удовлетворение. Возможно, он страдал от подобной беспомощности сам, возможно, в детстве. Я так же подозревала, что он не кормил жертв по другим причинам, нежели чтобы просто ослабить их. Заставляли ли убийцу голодать самого?

Я подавила вздох. Вопросов было слишком много. На этом этапе расследования их всегда много. Как и работы.

Тут на телефон мне пришла смс от Брайна, в ней сообщалось, что Лиам Хилл, временно уехал из города в неизвестном направлении, патрульные полицейские следящие за ним, потеряли его из вида.

— Вот же черт! – выругалась я в голос, спускаясь по ступенькам из здания полиции Виндзора.

— Что произошло детектив Берч? – растерянно спросил Рей.

— То, что твои коллеги — полные кретины! Они упустили нашего единственного подозреваемого!

— А он у нас был? – удивленно округлив глаза, спросил он.

— Нарисовался вчера. Адвокат Бена Паркера, Лиам Хилл. Прямых доказательств у нас нет, только косвенные, я поручила присматривать за этим парнем, а эти дебилы его упустили.

— Детектив Берч, врятли он узнал, что за ним следят.

— Его нельзя недооценивать. А что если это он, и он едет к следующим жертвам? Что тогда? Кто за это ответит?

— Его можно отследить по телефону.

— Верно! Молодец Макларен, как это мне самой в голову не пришло.

Я набрала Дейва Левински и попросила его постараться отследить телефон Хилла.

— Глория, ты думаешь, мне самому в голову бы это не пришло? Это не законно! Если Хилл узнает, что ты устроила за ним слежку, он засудит весь департамент.

— Мне плевать, Дейв.

— А мне нет. Я хочу уйти спокойно на пенсию и получать свои денежки, потягивая коктейль на пляже Малибу.

— Если через день нам поступит сообщение, что в доме обнаружено три трупа, это будет только на твоей совести Дейв

— Ты знаешь меня много лет Глория и я всегда на твоей стороне, но сейчас мне нужно хотя бы получить разрешение майора Броуди, тут замешаны политиканы, сама понимаешь как только Хилл узнает, узнает и Паркер, и тогда нам точно несдобровать.

— Знаешь, Дейв, ты чертов трус! – я отключила связь и выключила телефон.

Макларен стоял чуть поодаль от меня и судя по его выражению лица не собирался ко мне подходить. 

— Дай мне минуту Рей, и я буду в норме, – выкрикнула я ему.

Отойдя несколько шагов в сторону, я села на ступеньки и попыталась придти в себя. Ярость, которая бушевала внутри меня, заполняла все моё пространство. Я ненавидела эту бюрократию и политику! Она все время душит нас, душит весь департамент; мы связаны по рукам и ногам, все замалчивают заминая дела, берут взятки, только чтобы услужить высшим слоям общества. Чертов Хилл, я доберусь до тебя, чего бы мне это не стоило. В моих висках стучало, сердце отбивало барабанную дробь. Будь он проклят Дейв Левински, чертов трус, который трясётся за своё место.

— Уймись ты наконец, психопатка,  — раздался голос рядом.

— Хлоя!? Какого ты хрена тут делаешь? – я повернула голову в левую сторону, где она удобно расположилась рядом со мной, сидя в своей любимой позе, теребя на носочках бумбончики белого цвета.

— Такого, тебя забыла спросить.

— Проваливай отсюда, я не могу разговаривать сейчас с тобой, когда нахожусь возле полицейского участка.

— А мне плевать! Я устала от твоего нытья и жалоб Глория, я хочу домой в Нью-Йорк.

Я отвернулась от неё, чтобы не подавать вида, что я с кем-то разговариваю.

— Слушай, Глория, а этот парнишка Макларен ведь ничего так, мне нравится, будь я в том возрасте как он, замутила бы с ним… – Хлоя начала смеяться в голос.

— Заткнись ты! – процедила я сквозь зубы. – Заткнись!

— Меня так давно не было, а ты даже не скучала по мне, эгоистичная сучка! Ну и кому ты будешь нужна со своим дрянным характером? Гейб, наверняка, пока ты в отъезде развлекается с какой- нибудь грудастенькой блондинкой.

Хлоя знала, как меня задеть за живое.

Я достала из кармана телефон и приложив его к уху имитировала разговор:

— С чего ты это взяла, маленькая дрянь? – теперь я могла развернуться в её сторону, где она сидела, и посмотреть на неё в упор.

— Разве он так раньше не делал до встречи с тобой?

— Да, но…

— Что но? Встретил тебя такого крутого детектива убойного отдела, которого никогда не бывает по вечерам дома и сразу забросил все свои сексуальные увлечения, так ты думаешь? – Хлоя вытянула обе ноги вперед и начала стучать туфельками друг об друга.

— Я не хочу об этом говорить! И Гейб никогда бы так не поступил со мной.

— Конечно, конечно, как и Макс Эванс никогда бы так не поступил со своей женой Элизабет, однако, он изменяя ей целый год.

— Мне нужно вернуться к работе, Макларен ждет меня, так что проваливай подобру-поздорову.

— Нет. Сегодня я проведу целый день с тобой, дорогуша.

Глава 8

Полчаса спустя я вела данную шерифом Джонсоном машину с Маклареном в качестве пассажира, двигаясь на юг вдоль небольшой реки. Мы направлялись в район, где жила и была убита Дора Никсон. Ехали мы из дома первой жертвы Люси Доусон, где мы разговаривали с двумя её взрослыми родными братом и сестрой. Нужно было понять, связаны эти девушки с нашим убийцей или нет.

Я мысленно прокручивала в голове состоявшеюся несколько минут назад встречу. Она не была особенно продуктивной, безутешные брат с сестрой не смогли сказать ничего нового. Они понятия не имели, почему их сестра, добрая и отзывчивая душа, могла быть выбрана в качестве жертвы такого жестокого преступления.

И всё же, я была рада, что большую часть вопросов задавал Рей. Его работа снова впечатлила меня – особенно его способность ладить с людьми, находящимися в шоке или скорбящими. Рею удалось мягко заставить брата с сестрой предаться воспоминаниям о своей сестре.

Благодаря учтивости сочувствующих расспросов Рея, портрет Люси Доусон стал яснее. Это была любящая, остроумная и щедрая девушка, по которой будет ужасно скучать её семья, как и всё население Виндзора. Я знала, как важно выработать такое понимание жертвы, и Макларен прекрасно справился со своей задачей. Хлоя, как и обещала, всё время была рядом, и мне стоило больших трудов заставить себя не обращать на неё внимание.

Ведя машину по двухполосной дороге, ведущей вдоль лесополосы, я поняла, что почти ничего не знаю о талантливом молодом офицере, который сидел рядом со мной. Прямо сейчас Рей казался глубоко погружён в свои думки, несомненно, занят переосмысливанием тех немногих фактов, которые нам пока удалось добыть.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, Рей, – сказала я.

— Что, например? – спросил Макларен, удивлённо глядя на меня.

Я пожала плечами.

— Что ж, я думаю, ты не женат. А как насчёт девушки?

— Сейчас нет, — сказал Рей.

— Как насчёт будущего?

Он молча подумал.

— Я не знаю, детектив Берч, — ответил он наконец. — Думаю, что долгосрочные привязанности не про меня. Когда бы я ни пытался представить жизнь с женой и детьми, у меня ничего не получается, просто пустота. Поверьте, такое отношение не слишком поощряется в американских семьях. Некоторые из моих братьев и сестёр уже обзавелись детьми, родители ждут того же от меня. Боюсь, что мне придётся их разочаровать. Но что я могу поделать?

Рей снова замолчал. Потом он продолжил:

— Пока я очень сильно люблю эту работу. Это хорошая работа и её нужно выполнять. Я хочу отдать ей всё, что у меня есть, хочу действительно изменить мир к лучшему. Я не знаю, как найти время на что-то ещё — даже на отношения. Это звучит эгоистично, детектив?

Я грустно улыбнулась.

— Вовсе не эгоистично.

Сама я напротив, задумалась о своём выборе. Я пыталась иметь всё одновременно –  семью и трудоёмкую работу. Может быть, это было эгоистично? Может быть, мне стоило с самого начала расставить приоритеты, как Рей?

«Но тогда у меня не было бы Гейба, — подумала я. — А Гейб… Гейб стоит лишних усилий». Я глубоко люблю своего парня и надеюсь, что ещё не окончательно всё испортила, дав ему связать свою жизнь с моей, такой неспокойной жизнью.

Через мгновение мы уже были в нужном микрорайоне. Найти скромный, но симпатичный двухэтажный дом всё же не составило труда. На переднем крыльце в креслах качалках сидело двое мужчин. Они встали, когда я и Рей вышли из машины и направились к дому. Коренастый мужчина в униформе, примерно мой ровесник,  вышел поприветствовать нас.

— Меня зовут Дон, дежурный офицер, — сказал он.

Мы тоже представились. Второй мужчина был высокого роста с волевым, дружелюбным лицом.

— Это Крейг, бывший парень Доры Никсон, – сказал Дон.

Крейг за руку поздоровался со мной и Реем.

— Садитесь поудобней, — сказал он на удивление глубоким и приятным голосом. Мне пришло в голову, что из него вышел бы отличный проповедник.

Дон  и Крейг снова сели в свои кресла, а мы расположились на стульях напротив.

Я начала с самого основного:

— Крейг, может показаться странным, что я говорю это спустя столько лет, но я ужасно соболезную вашей потере. И мне жаль, что нам приходится ворошить ужасные воспоминания. Мой партнёр и я постараемся сделать нашу беседу короткой. В деле появились новые зацепки, поэтому нам необходимо проверить все детали.

Он кивнул.

— Спасибо, — сказал он. — Но, пожалуйста, не торопитесь. Я понимаю, что в нашем городе было совершено новое ужасное убийство. Мне очень жаль. Но если я смогу сказать или сделать что-то, что поможет остановить этого монстра, я буду бесконечно счастлив.

Я  достала блокнот и начала писать. Я заметила, что Рей сделал то же самое.

— Чем вы занимаетесь, Крейг? – спросил он.

— У меня магазин скобяных товаров. Он принадлежал моей семье последние пару поколений. Со мной традиция и умрёт, – грустно улыбнулся он. – Теперь, мои дети врятли захотят продолжать семейный бизнес. Не то, чтобы я жаловался, но в эпоху новых технологий и такого масштабного количества профессий, они захотят покорять этот мир. Дочке только два года, а сыну годик. — В его голосе была слышна нотка гордости. — Сейчас жена отдыхает с детьми у своих родителей, поэтому мы с вами можем говорить спокойно о всех этих ужасных вещах.

Я  кивнула Рею, молча подав ему знак начать расспрашивать его.

— У вас есть ещё родственники здесь? – спросил Рей.

— Раньше здесь жили мои брат с сестрой, у них уже свои дети. Но после всей этой истории с Дорой…

Крейг замолчал, стараясь справиться с эмоциями.

— Что ж, город никогда уже не был прежним для них после этого. Воспоминания были слишком ужасны. Им пришлось уехать. Моя сестра с семьёй поселилась в Филадельфии, а брат со своей переехал в Мэн.

Крейг пожал плечами и покачал головой.

— Не знаю, почему я не чувствовал того же. Я наоборот как будто ещё больше пустил здесь корни, почему-то. Может потому, что я привык запоминать больше хорошее, чем плохое. А у нас с Дорой было здесь много всего хорошего.

Крейг тоскливо посмотрел перед собой, на мгновение утонув в своих воспоминаниях. Рей мягко заговорил, стараясь вернуть его в реальность.

— Сколько вы встречались с Дорой?

— Где-то около года, — не раздумывая, ответил Крейг.

— Насколько я понял из отчетов полиции, ваша девушка работала тюремным надзирателем, это довольно необычная и сложная работа для девушки? — спросил Рей.

— Верно. В женской исправительной колонии, там, за рекой.

Я  видела, что Рей мучительно раздумывает, как бы помягче задать следующий вопрос.

— Крейг, охранять преступников в тюрьме — тяжёлая работа, даже для мужчины, — сказал Рей. — А для женщины она слишком жестокая. И вне зависимости от того, мужчина или женщина, надзиратель просто не может не нажить врагов. А кое-кто из них может быть довольно плохими людьми. И они не остаются в тюрьме навечно.

Крейг вздохнул и покачал головой, всё ещё с грустной улыбкой.

— Я понимаю, к чему вы ведёте, — сказал он. — Доры не стало четыре года назад. И ровно четыре года назад, полицейские, сидевшие на том же самом месте, что и вы, меня спрашивали о том же. Полиция из Виндзора хотела знать всё о врагах, которые у неё были на работе. Они были просто уверены, сначала, что убийца — это я, потом когда моё алиби подтвердилось, то все подозрения пали  на то, что это мог быть — бывший заключённый, или заключенная затаившие на неё злобу.

Офицер Дон пристально посмотрел на нас с Реем.

— Дело в том, что я знал Дору очень хорошо, — сказал Дон. — Они с Крейгом были мне как родные. И поверьте мне, Дора  не была стереотипным тюремным надзирателем. Ну, вы понимаете, о каком типе я говорю: садистский и продажный. Многие не знали, как её расценивать.

Крейг кивнул в знак согласия и встал с кресла.

— Пойдёмте в дом, я вам кое-что покажу.

Я, Рей, Дон и прошли вслед за Крейгом в уютную, милую гостиную. Крейг предложил всем сесть и располагаться поудобней. На стенах висело много семейных фотографий – с пикников, дней рождений, свадеб. Легко было заметить, что Крейг действительно окружил себя лучшими воспоминаниями из новой жизни. Он справился с травмой, после того как потерял Дору, завел семью, детей и зажил новой жизнью.

Когда Крейг открыл стол и стал копаться в его содержимом, взгляд мой упал на фотографию Доры Никсон в её униформе надзирателя. Девушка, как и Крейг, была высокого роста, с таким же решительным, сильным лицом. Но на её лице была улыбка, которая буквально освещала комнату даже спустя столько лет после ужасной смерти её владелицы.

Найдя то, что искал, Крейг дал нам по стопке писем, написанных от руки. Одного только взгляда на письма было достаточно, чтобы привести меня в изумление.

Это были письма благодарности от бывших заключённых с тюрьмы, где работала Дора. Заключенные девушки и мужчины писали ей, чтобы поблагодарить за доброту, которую она проявила по отношению к ним во время их заключения – за слова поддержки, за то, что она приносила им книги, давала полезные советы. Мужчины, очевидно, положили конец криминальной жизни и чувствовали, что своим успехом в мире вне тюрьмы они в какой-то, пусть и небольшой, степени обязаны Доре.

Пока мы читали, Крейг заговорил:

— Не хочу, чтобы у вас создавалось впечатление детективы, будто ей приходилось легко на работе или что её все любили. Её целыми днями окружали плохие люди — лгуны и манипуляторы в большинстве своём. У нас небольшой городок и колония мужчин и женщин находятся в разных корпусах. Дора работала у женщин, но если кого-то надо было подменить, брала и подработку в мужской колонии, за что я всегда очень переживал. Но она не позволяла втягивать себя в неподобающие отношения. Она была тюремным надзирателем и естественно, что некоторые заключённые, презирали её и даже ненавидели. И всё же, я не думаю, что у неё были настоящие враги, даже среди них.

Пока Крейг говорил, Дон оглядывал комнату, наслаждаясь своей порцией воспоминаний. Он сказал:

— Я иногда беседую с начальником тюрьмы, и он всё ещё считает, что она принесла больше пользы, чем любой их социальный работник. Она со всеми была крайне добра.

Я  посмотрела на Рея и увидела, что тот удивлен не меньше меня. Кто бы мог подумать, что у тюремной надзирательницы окажется такой милый характер? И с какой вообще стати кто-то мог решить забрать её жизнь таким ужасным способом?

Крейг широко улыбнулся радушной улыбкой.

— Ну, я уверен, что у вас ещё много вопросов, — сказал он. — Не хотите ли выпить чего-нибудь? Может быть, холодного чая? Я буквально только что сделал свежий.

— Это было бы здорово, — сказала я.

— Да, спасибо, — присоединился Рей.

Мы позадавали ему еще наводящие вопросы, когда я решилась спросить о главном:

— Крейг, у нас мало времени нам надо расследовать убийства, которые произошли вчера, так что спрошу прямо, вы изменяли Доре пока были в отношениях?

Крейг нахмурил брови и сердито ответил:

— Нет! Конечно, нет. Я любил Дору всем сердцем.

— Извините, у нас такая работа задавать неприятные вопросы.

Крейг помотал головой.

— Я понимаю.

— Хорошо, главное, чтобы вы понимали, что мы не хотим вас обидеть и задеть прошлые ваши чувства, просто нам нужно поймать этого парня вот и всё. Скажите, а Дора изменяла вам? Как вы думаете? – я пристально посмотрела на него.

Крейг казалось на несколько секунд, опешил. Отвечать сразу он не стал.

— Я не знаю, что вам и ответить. Как я могу сказать за человека, которого уже нет? Я могу основываться только на собственных ощущениях и чувствах, не думаю, что она смогла бы меня так предать. По крайне мере не хочу так думать. Так что мой ответ, скорее нет.

Я  кивнула в знак согласия, но мои мысли уже блуждали где-то далеко. У меня появилось знакомое ощущение, где-то вне моего сознания, что мне очень нужно увидеть кое-что ещё. Кое-что очень важное.

Вскоре я и Рей уже снова сидели в своей машине, следуя за офицером Доном. Как обычно, от приближения к месту преступления, чувства мои обострялись, внимание максимально концентрировалось. Я решила съездить на место преступления, где нашли Дору. Мне позвонил шериф Джонсон и сообщил, что парня первой жертвы Люси Доусон  уже нет в живых, он погиб в автокатастрофе год назад, в штате Небраска, куда переехал после ее смерти.

Было нелегко уговорить офицера Дона показать нам путь. По его мнению, там было нечего смотреть, особенно спустя все эти годы. И всё же, мне не терпелось посмотреть на место, где было оставлено тело Доры. Я знала, что фотографии не могут передать то, что расскажет мне само место. Тем более, что после её смерти, дом был выставлен на продажу, но никто его не спешил покупать его, спустя два года дом просто оставили брошенным, опечатав все окна и двери, так нам сказал Дон.

Недалеко от города, там, где двухполосное шоссе пересекалось с железнодорожными путями, стоял небольшой домик,  Дон съехал на обочину и остановился. Я затормозила следом.

— Вроде бы, здесь, — сказал Дон, выходя из машины. — Трудно вспомнить спустя все эти годы, но тогда её тело нашли на крыльце дома.

— Покажите мне снова фотографии, — попросила я.

Рей передал папку с фотографиями с места преступления.

Я  стала сравнивать место которое на фото и то, где мы сейчас стояли. За это время кустарник возле дома разросся и какое-то время я не могла найти сходства между местом на фотографии и передо мной.

На фото я видела, что тело Доры, лежит на ступенях крыльца в наметенных сухих листьях падающих прямо с дерева, которое возвышалось над её телом. Я шагнула в высокую траву у дороги.

— Вы правы, это — то самое место, — сказала я офицеру Дону. — Как вы думаете, как он уложил сюда тело? Это было довольно рискованно с его стороны делать такое у всех прохожих на виду. Даже если он поместил его туда ночью или рано на рассвете, все равно соседи или кто-то мог случайно увидеть.

Дон пожал плечами.

— Нести её из дома ему было недалеко. На всей траектории движения тела сухие листья. Возможно, он оставил машину там же где мы сейчас стоим.

Он показал на фото, которое я держала.

— Вот тут, видно следы машины на берегу, — сказал он. — Вероятно микроавтобус, но мы не смогли отследить машину. Несколько дней, никто не замечал тело из -за наметенной листвы на нём, пока не начали кружить грифы.

Сравнивая фото с реальным местом, я поняла, что стою на том самом месте, откуда убийца мог спокойно наблюдать за своей жертвой.  

Тут я увидела, что Рей пристально на меня смотрит. Мне показался странным его  взгляд. Я  недоумённо посмотрела на него в ответ.

— Ой, простите, что я пялюсь, — сказал Рей немного смущённо. — Просто… ммм… я слышал, что на месте преступления у вас включаются необъяснимые инстинкты. Говорят, будто вы можете проникать в головы преступников, чувствовать то, что чувствовал он, видеть то, что видел он, понять, что именно он думал.

Я не знала, что сказать. Места преступления действительно частенько слишком глубоко проникали в меня. И моя способность понимать точку зрения убийцы  тоже иногда меня беспокоила. Но это был всего лишь мой способ работы, а в устах Рея это прозвучало, будто я обладала легендарным навыком. Из-за этого я смутилась и почувствовала себя не в своей тарелке.

Так или иначе, я не ощутила никаких флюидов там, где стояла, никакого намёка на мысли убийцы. Я не знала, оттого это, что место было слишком неприметно, или оттого, что на меня смотрели другие люди.

— Подержи-ка, — сказала я Рею, передавая ему папку.

Тут я начала спускаться по склону, оставляя Рея и Дона недоумённо смотреть мне вслед.

— Будьте осторожны, детектив Берч! — крикнул Дон.

— Мне пойти за вами? — спросил Рей.

— Нет, всё нормально, — крикнула в ответ я. — Оставайтесь там.

Берег был крутой и более ненадёжный, чем он выглядел с дороги. Я, пробиралась сквозь кусты и ветки, хорошенько исцарапавшись на своём пути. Крутой берег быстро напомнил мне о том, что нужно быть аккуратней.

Наконец, я дошла до конца склона. Теперь я стояла перед поваленным бревном, буквально в паре метров от воды. Тишину нарушало гудение от моторной лодки, несущейся по реке неподалёку. Рябь от лодки разбилась о бревно, и вода снова успокоилась.

Вспоминая фотографии, я представила, что тело жертвы лежит у моих ног.

Постепенно меня начало покалывать от понимания. Тело этой женщины, как и само место, ничего не значили для убийцы, когда он убивал её. Возможно, он настиг её прямо на этом месте, например, когда она прогуливалась тут. Наверняка, Дора, часто прогуливалась тут с Крейгом, река приносит умиротворение, когда смотришь на неё. Дора выросла в этом городе и никогда бы ей и в голову не пришло, что на неё могут тут напасть.

Найдут её тело или нет – ему было совершенно неважно. Что-то круто поменялось за время, прошедшее между убийствами. Теперь убийце отчаянно хотелось, чтобы все оценили ужас его поступка. Со своей второй жертвой он пытался донести нечто такое, что его не волновало в первый раз. А потом он вошел во вкус и настолько осмелел, что решил убивать и мужчин.

Я тяжело простонала. Судя по всему, убийца будет ускоряться. То, что он держал под контролем пять лет, теперь рвалось изнутри, заставляло его показать свою боль всему миру. Конечно, это был наш парень. В этом городке он начал оттачивать своё мастерство.

Через час мы с Реем были уже в участке, куда стянулись родственники Пола и Сары Уокер и Джессики Харис. Опрос длился около шести часов, поэтому выйдя из допросной я была готова рухнуть на пол от усталости. Это были самые бестолковые шесть часов моей жизни. Из десятка опрошенных ни капли толка. Голова сильно трещала, а виски ломило.

Наше пребывание в этом городке закончилось поздним вечером, за это время майор Броуди оборвал мне весь телефон, и я очень пожалела, когда включила его. Информация о трупах в Виндзоре  мгновенно просочилась в СМИ и дошла до Нью-Йорка, и теперь пресса осаждала департамент полиции круглыми сутками, требуя объяснений. Майор приказал нам с Маклареном срочно вернуться домой и по прилету дать пресс -конференцию.

 

                                                                         ***

Когда наш самолет приземлился в Нью-Йорке, было начало восьмого вечера. Майор Броуди послал за нами машину, чтобы мы не теряя время, сразу с Маклареном явились в управление. Броуди не врал, когда сказал, что здание было полностью осаждено журналистами и репортерами не смотря на столько ранее утро. Когда мы заезжали на парковку нас просто облепили со всех сторон журналисты. Выйдя из машины, мы с Маклареном оказались в самой гуще репортеров, и толпы, которая гудела, как пропеллер от самолета.

В этот момент я услышала крик со стороны зевак.

—  Даже я знаю, кто это всё сделал! Я знаю, кто это сделал! А чертова полиция водит нас за нос уже неделю. Когда вы начнете нормально отрабатывать свою зарплату!

Я, Макларен и приближавшейся к нам Брайн обернулись все разом, чтобы посмотреть на смельчака. За лентой стоял и махал нам рукой молодой парень.

— Я знаю, кто это сделал! — снова крикнул он.

Я пристально посмотрела на кричавшего мужчину. Я видела, что несколько человек, стоящих вокруг него, кивают и согласно перешёптываются.

—  Сколько мне ещё раз крикнуть? Я знаю, кто это сделал! Мы все знаем, кто это сделал!

— Он прав, — сказала женщина, стоящая рядом с ним. — Это наверняка Люк.

— Он чудак, — сказал другой. — Этот тип всегда был тикающей бомбой.

Макларен и Брайн подбежали к краю площади к крикнувшему мужчине, а я осталась на месте.

Я крикнула одному из копов, которые стояли за лентой:

— Приведите его сюда, — указывая на кричавшего парня.

Опыт подсказывал мне, что очень важно отделить его от остальных. Если все начнут рассказывать свои истории и предположения, вычленить правду станет невозможно. Если вообще в том, что они все кричат, есть доля правды.

Кроме того, вокруг него начали собираться репортёры. Я не собиралась разговаривать с ним прямо под их носом.

Полицейский поднял ленту и проводил мужчину к нам.

Он всё ещё кричал:     

— Мы все знаем, кто это сделал! Мы все знаем, кто это сделал!

— Успокойтесь, — сказала я, беря его под руку, и уводя подальше от зевак, чтобы никто не слышал их разговор.

— Спросите кого угодно насчёт Люка Ордана, — сказал взволнованный человек. — Он одиночка. Он чудак. Он пугает девочек. Он досаждает женщинам.

Я достала блокнот, Брайн сделал тоже. Я увидела в глазах Брайна неподдельный интерес, однако сама понимала, что не стоит торопиться. Мы почти ничего ещё не знаем. Кроме того, человек был настолько возбуждён, что я опасалась верить его суждениям. Нужно поговорить с кем-то более нейтральным.

— Назовите еще раз его полное имя? – спросила я.

— Люк Ордан, — ответил мужчина.

— Продолжай опрос, — сказала я Брайну.

Брайн кивнул и продолжал записывать. Я вернулась к Макларену прорывавшемуся сквозь толпу к дверям участка, где уже нас встречал майор Тед Броуди.

— Добрый вечер сэр, ну и заварушка тут у нас, Брайн опрашивает парня, который якобы знает, кто наш убийца. Забавно, мы тут гоняемся уже вторую неделю и не знаем, а парень с улицы знает. Вы случайно не знаете, кто такой Люк Ордан?

По выражению его лица я поняла, что имя ему слишком хорошо знакомо.

— А что вы хотите про него услышать, детектив Берч? — спросил он.

— Как вы считаете, может ли он быть подозреваемым? Человек, которые сейчас дает показания Брайну утверждает, что это он наш убийца все всякого сомнения.

Майор задумчиво почесал затылок.

— Теперь, после ваших слов детектив, я думаю, что это вполне может быть возможным. По крайней мере, не помешает нанести ему визит и поговорить с ним.

— Почему это?

—  Люк Ордан. Я лично арестовывал его много лет назад, тот ещё тип. Когда я вел расследование, у нас с ним было много проблем. Неподобающий вид, непристойное поведение – всё в таком духе. Он долгое время лечился в психологическом центре, неоднократно. Все началось с того, что Люк увлёкся школьницей, писал ей письма, преследовал её. Её семья добилась того, что ему в судебном порядке запретили к ней приближаться, но он игнорировал это. Так что последние годы он провёл в тюрьме, не знаю, выпустили его или нет.

— Так давайте узнаем, когда его освободили.

Давайте пройдем в мой кабинет и обсудим это. Мы все стремительно поднялись за майором в кабинет, по дороге не проронив не слова.

Майор Броуди спешно уселся за свой стол и начал искать в базе данных дело о Люке Ордане. Мы с Маклареном терпеливо ждали, уставившись на него. Моё состояние оставляло желать лучшего, будто по мне каток проехал, разница во времени, перелёты, просто доконали меня.

– В январе этого года, Ордан был освобожден по условно-досрочному за примерное поведение, — пробормотал майор Броуди.

Интерес мой пробуждался всё больше. Люка освободили незадолго до того, как начались массовые убийства. Просто совпадение?

— Местные девушки и женщины начинают жаловаться, — продолжал майор. – Уже есть несколько новых заявлений от родителей подростков, что он тайком их фотографирует. Видимо снова взялся за старое, но за это мы не можем его арестовать — по крайней мере, пока.

— Что ещё вы можете рассказать про него? – спросил Макларен.

Броуди пожал плечами.

— Что ж, он бездельник. Ему уже лет сорок, а никто не вспомнит, чтобы он когда-нибудь работал. Жил до того как сесть в тюрьму за счёт семьи, которая у него есть в городе — тётки, дяди, дедушки с бабушками. Наверняка, сейчас обвиняет весь город в том, что сидел в тюрьме. Любимая фраза которую он постоянно говорит всем «придет — время».

— Придет время и что? — спросила я.

— Никто не знает. Тогда, его соседи называли Люка тикающей бомбой. Никто не знает, что он вычудит в следующий раз. Но, насколько мне известно, он никогда не был жестоким, чтобы начать потрошить тела.

Я быстро соображала, пытаясь понять, какой вывод сделать из новой зацепки.

В это время Брайн закончил разговаривать с мужчиной, и теперь присоединился к нам, усевшись на третий стул рядом со мной.

На лице Брайна читалось удовлетворение и уверенность — неожиданная перемена от недавней мрачности.

— Люк Ордан. Не исключено, что он может быть нашем убийцей, — сказал уверенно Брайн. — Всё, что рассказал про него этот мужик, идеально подходит под портрет нашего преступника.

Я не ответила. Это начинало казаться вероятным, но я знала, что нельзя делать поспешные выводы.

Кроме того, уверенность в голосе Брайна заставила меня занервничать. С того самого момента как я приехала сюда сегодня, я чувствовала, что настроение Брайна очень неустойчивое, что он ходит по краю. Нужно, чтобы он был твёрд, как обычно.

Я повернулась к майору Броуди.

— Сэр, вы не могли бы рассказать, где нам найти этого Люка, это полное безумие верить первому встречному зеваке, но проверить всё же стоит.

— Конечно, — ответил майор Броуди, и продиктовал адрес. – Когда приедете на место, идите прямо по главной улице пока не дойдёте до красного кирпичного дома. Там поверните направо, его дом будет второй справа.

Я сказала на ухо Макларену:

— Оставайся с майором Броуди и всё ему детально доложи о нашей поездке в Виндзор, если он сочтет нужным, пойдешь с ним в качестве сопроводительного лица на пресс-конференцию, видок конечно у тебя оставляет желать лучшего, поэтому, зайди на склад и переоденься в новую форму.

Макларен кивнул.

— Сэр, если возможно, я оставлю Рея Макларена с вами, он получил от меня все наставления. Вот отчет о поездке, — я протянула ему папку. При всём моем уважении к вам, я не выдержу ещё и пресс-конференцию. Офицер Макларен введет вас в курс дела, а мы с вашего позволения вместе с Брайном  нанесём визит Люку Ордану, после чего, я попытаюсь как -то доползти до дома.

Броуди безэмоционально смотрел на меня, потом молча кивнул головой.

Когда мы с Брайном стали выходить из управления и подошли к полицейской ленте, на нас набросились репортёры с камерами и микрофонами.

— Департамент полиции уже готово сделать новое заявление?

— Нет, — ответила я.

Мы с Брайном нырнули под ленту и стали протискиваться между журналистами и зеваками.

Другой репортёр закричал:

— Имеет ли новое убийство в Виндзоре отношение к смертям Макса и Элизабет Эвансов и Оливии Браун?

Я присвистнула. Новость о серийном убийце  распространилась в мгновение ока.

— Без комментариев, — бросила я журналистам. А затем добавила: — Если будете преследовать нас, я вас всех арестую за то, что вмешиваетесь в расследование. Это называется препятствование следствию.

Репортёры отпрянули. Так мы с Брайном выбрались из толпы и продолжали быстро идти. Я знала, что у них осталось мало времени на расследование, прежде чем нагрянут другие, более настырные репортёры. Похоже, теперь нам придётся иметь дело с пристальным вниманием со стороны прессы.

До дома Люка Ордана было недалеко. Буквально через три квартала мы свернули вправо.

Дом Люка представлял собой маленькие развалины того, что когда-то было домом у которого сильно продырявилась крыша, зеленая краска на стенах облупилась, а переднее крыльцо провалилось. Лужайка перед домом по колено поросла сорняком и травой, а на парковке стоял старый, дряхлый на вид «Рено». Машина, конечно, была достаточно невелика, чтобы перевозить истощённые трупы.

Брайн и я зашли на крыльцо и постучали в стеклянную дверь.

— Чего вам? — раздался изнутри голос.

— Мы говорим с Люком Орданом? — спросил Билл.

— Возможно. А что?

Брайн сказал:

— Это Департамент Управления Нью-Йорка убойный отдел. Нам нужно с вами поговорить.

Одна дверь открылась. За стеклянной дверью, всё ещё закрытой на цепочку, стоял Люк Ордан. То был непривлекательный молодой человек, страдающий от избыточного веса. Из-под его порванной футболки, усеянной пятнами от пищи, торчали волосы, которыми было покрыто всё его тело.

— В чём дело? — спросил Люк раздражённым, дребезжащим голосом. — Вы пришли меня арестовать или как?

— У нас есть к вам несколько вопросов, — сказала я, доставая свой значок. — Не могли бы вы впустить нас?

— С чего бы мне впускать вас? — спросил Люк.

— А с чего бы не впускать? — спросила я. — Разве у вас есть, что скрывать?

— Мы можем вернуться с ордером на обыск, — добавил Брайн.

Люк затряс головой и застонал. Он снял цепочку со стеклянной двери и мы вошли внутрь.

Изнутри дом был ещё более неопрятным. Обои отслаивались, в полу то и дело встречались дыры. Мебели практически не было — лишь стоял ряд стульев с прямыми спинками, да диван, из которого почти вылезли все внутренности. Повсюду стояли тарелки и миски, в некоторых виднелись остатки еды. В воздухе стоял неприятный запах.

Мой взгляд привлекли десятки фотографий, в случайном порядке кнопками прикрепленные к стенам. На них были изображены женщины и девочки в обычной жизни и в естественных позах.

Люк заметил мой интерес к картинкам.

— Моё хобби, — сказал он. — Что-то не так, детективы?

Я не ответила, Брайн тоже ничего не сказал. Я сомневалась, что в самих фотографиях есть что-то незаконное. Все они были сделаны в общественных местах днём, да и ничего непристойного на них не было. И всё же, сам факт фотографирования девочек и женщин без их согласия казался мне довольно мерзким.

Люк сел в деревянное кресло, которое скрипнуло под его весом.

— Вы пришли обвинить меня в чём-то, — сказал он. — Почему бы вам не перейти прямо к делу?

Я села напротив него на другой шаткий стул. Брайн сел рядом на табуретку.

— И в чём, как вы думаете, мы пришли вас обвинить? — спросила я.

Это был способ допроса, который раньше отлично срабатывал. Иногда лучше всего было не начинать с прямых вопросов по делу, а позволить подозреваемому говорить, пока он не загонит себя в ловушку собственными словами.

Люк пожал плечами.

— Одно или другое, — сказал он, — что-то всегда есть. Меня никогда не понимают.

— Не понимают чего? — спросила я, стараясь разговорить его.

— Мне нравятся девочки, ясно? — сказал он. — Какому парню в моём возрасте они не нравятся? Почему люди считают, что всё, что я делаю неправильно, только потому, что я это делаю?

Он обернулся на фотографии, как будто в надежде на то, что они вступятся за него. Я ждала, что он продолжит говорить. Я надеялась, что Брайн сделает то же, но почти физически ощущала градус нетерпения своего партнёра.

— Я стараюсь быть дружелюбным с девочками, — продолжал парень. — Что я могу поделать, если они не понимают?

 Он говорил медленно, даже немного вяло, однако я была абсолютно уверена, что он не пьян и не принимал наркотики. Возможно, у него замедленный ум или какие-то невралгические проблемы.

— Как вы думаете, почему люди относятся к вам не так, как к остальным? – спросила я, стараясь, чтобы это прозвучало сочувственно.

— Откуда мне знать? — спросил Люк, снова пожимая плечами.

Потом он еле слышным мрачным тоном добавил:

— Придёт время.

— Придёт время и что? — спросила я.

Люк снова пожал плечами.

— Ничего. Я ничего не имел в виду. Просто, однажды придёт время. Это всё, что я сказал.

Меня ободрило то, что он начинает нести бессмыслицу. В моей практике такое часто случалось перед тем, как подозреваемый сдавал себя.

Но прежде, чем Люк успел сказать что-либо ещё, Брайн соскочил с места и с угрожающим видом шагнул к нему.

— Что вам известно об убийстве Элизабет, Макса Эвансов и Оливии Браун?

— Я никогда не слышал о них, — ответил Люк.

Брайн подошёл к нему слишком близко, глядя прямо ему в глаза. Теперь я забеспокоилась. Мне хотелось сказать Брайну, чтобы он перестал, но это могло навредить делу ещё больше.

— А как насчёт Джессики Харис? — спросил Брайн.

— Про неё тоже никогда не слышал.

Брайн повысил тон.

— Где вы были вечером три дня назад, в среду?

— Не знаю.

— Значит не дома?

Люк нервно вспотел. Его глаза в тревоге широко открылись.

— Может и не был. Я не записываю. Я иногда выхожу из дома.

— Куда вы ходите?

— Катаюсь по округе. Люблю выезжать за город. Ненавижу его. Жаль, что я не живу в другом месте.

Следующий вопрос Брайн бросил прямо в лицо Люку.

— И где вы катались в среду?

— Я не знаю. Я не знаю даже, ездил ли куда-то вообще в тот день.

— Вы врёте, — крикнул Брайн. — Вы ездили в Виндзор, верно? И встретили там милую девушку Джессику, разве не так?

Я спрыгнула со стула. Брайн явно потерял над собой контроль. Я должна остановить его.

— Брайн, — тихо сказала я, хватая его за плечо.

Брайн стряхнул мою руку. Он толкнул Люка. Уже полусломанный стул, на котором он сидел, под его весом разлетелся на кусочки. На мгновение Люк растянулся на полу, но Брайн тут же схватил его за футболку и бросил через всю комнату так, что тот врезался в стену.

— Брайн, прекрати! — крикнула я.

Брайн прижал Люка к стене. Я боялась, что в любую секунду он может вытащить оружие.

— Докажи! — заорал Брайн.

Мне удалось вклиниться между Брайном и Люком. Я с силой оттолкнула Брайна назад.

— Достаточно! — громко бросила я. — Мы уходим!

Брайн уставился на меня, его глаза горели от ярости.

Я повернулась к Люку и сказала:

— Мне жаль. Моему партнёру тоже жаль. Мы уже уходим.

Не дожидаясь ответа Люка, я подтолкнула Брайна к двери, а затем на крыльцо.

— Какого чёрта ты так себя ведёшь? — прошипела я ему.

— А ты? Дай мне вернуться. Это он. Я знаю, что это он!

— Нет, — отрезала я. Боже, Брайн, за такое можно потерять свой значок. Да ты сам это знаешь.

Брайн, похоже, не верил собственным ушам.

— Почему? — не понимал он. — Мы почти взяли его. Он во всём признается это лишь вопрос времени!

Мне захотелось встряхнуть его.

— Откуда ты знаешь? Может быть, это он, но я так не думаю.

— Да почему это?!

— Во-первых, его машину легко заметить и запомнить, к тому же он её не спрятал. Во- вторых, не нужно цепляться за каждого душевного больного человека, когда ты знаешь, что у тебя горят сроки. Мы так не работаем Брайн, не вешаем серийные убийства на тех, кто нам удобен.

Брайн подумал.

— Он мог использовать другую машину.

— Может быть. Но я не думаю, что он достаточно организован, чтобы совершить два преступления с шестью трупами и не быть пойманным.

— Он мог притворяться.

От упорства Брайна, я начинала терять терпение.

— Брайн, вспомни, как тщательно были расположены тела. Аккуратно, каждый на своём месте, перед нами открывалась ценная сцена. Ты видел, что творится в доме у Люка, полный хаос и бардак.

— Он мог это сделать.

Я вслух застонала. Брайн реально упрямился.

— Я не думаю, что он мог, — сказала я. — Ещё раз, вспомни его дом. В нём ничего нет аккуратного, даже фотографии. Ничего не сделано умышленно. Совершенно ничего.

— Кроме разве что умысла убивать, — сказал Брайн. Он всё ещё был зол, но я видела, что он постепенно успокаивается.

— Брайн, — сказала я. — Нашим убийцей движет какая-то цель, его действиям есть логическое объяснение. Пока мы не можем понять его мотивы, но я намерена их выяснить. А теперь, отвези меня домой, эта разница во времени меня доконала, несмотря на то, что сейчас только одиннадцать часов утра, мне кажется, что сейчас уже глубокая ночь.

На пути домой ни я, ни Брайн не произнесли, ни слова. Визит прошёл ужасно, и я не понимала, стоит ли подозревать Люка Ордана.

Теперь моя тревога граничила с паникой.

«Если я не могу положиться на Брайна, на кого я могу положиться?»

 

***

Я вошла через парадный вход, когда Гейб спускался по лестнице. При виде его я нахмурилась.

— Что ты здесь делаешь?

— Я здесь живу – разведя руки в стороны, спокойно ответил он.

— Ты отлично знаешь, что я имею в виду, ты уже не должен быть дома.

— Знаю, и могу спросить тебя о том же, детектив. Твоя командировка ведь ещё не кончилась, так почему ты дома?

— У нас изменились планы кое-какие, поэтому майор Броуди выцепил нас раньше времени.

— Ага!

— Вот именно, ага! И раз уж ты дома, чему я несказанно рад, я смогу сэкономить время, задав тебе несколько вопросов.

Я не закончила, потому что Гейб положил мне руку на плечо.

— Впрочем, ты уже спросила, почему я не на работе в такой час? Так вот, я устраивал своего хорошего друга Адама, с которым я когда-то учился в университете, в одной из наших комнат для гостей.

— Адама? — я замолчала, не зная, что сказать.

— Верно, ударение на первую букву. Ты не возражаешь, если он пробудет у нас не­сколько дней?

— Нет, но… Впрочем, как ты только что справед­ливо заметил, ты здесь живешь.

— И ты тоже. Я понимаю, что Адам явился из то­го периода моей жизни когда мы были молодыми, горячими и творили кучу глупостей, — Гейб провел пальцем по ремеш­ку кобуры на моём плече. — Но от этого периода никуда не деться.

— Я уже встречалась с некоторыми твоими дру­зьями, некоторые мне даже нравятся…

— Знаю. — Гейб привлек меня к себе. — Мы с Адамом были ближе, чем родные братья, — и в беде, и в радости. Я думал, что он умер, потому что, он однажды просто исчез и я долго не мог его найти…

— А теперь ты знаешь, что это не так. — Я хо­рошо понимала все причудливые лабиринты муж­ской дружбы. — Только пожалуйста, попроси Адама пока он здесь, чтобы он не делал ничего, за что мне пришлось бы его арес­товать.

Гейб чмокнул меня в губы.

— Думаю, Адам тебе понравится.

— Надеюсь. — Вы, наверняка захотите сходить в ночной клуб, выпить, потусить. Я только хочу предупредить, будьте осторожны.

Гейб нахмурился:

— Ты так беспокоишься за меня, любимая?

— По-видимому.

— Хорошо, это так мило когда у тебя есть собственный коп. К ужину у нас будут гости.

— Сегодня!? Но Гейб…

— Если для тебя это неудобно, я могу извиниться за твое отсутствие. Придут коллеги с моей работы и ещё несколько важных шишек. Нужно пригладить перышки, я намерен провести благотворительный аукцион и поэтому должен заверить некоторых спонсоров аукциона, что безопасность и реклама им обеспечены.

— Полагаю, бесполезно просить тебя отложить это мероприятие?

— Абсолютно бесполезно, — весело отозвался Гейб. 

— Тогда сил тебе и терпения.

Улыбка Гейба стала еще шире.

— Я бы предпочел именно это. Но не переживай, любимая, в любом случае, рядом со мной самые надежные в мире телохранители.

Я тяжело вздохнула:

— На какое время назначен ужин?

— На восемь.

— Тогда я лучше пойду немного посплю, а потом приведу себя в порядок. Очевидно, мне опять придется нацепить на себя невесть что?

Гейб поцеловал мне руку:

— Спасибо, было бы не плохо.

— Не стоит благодарности. Но до завтра ты мне ещё понадобишься! — добавила я, поднимаясь по лест­нице.

— Ты мне тоже, дорогая.

Фыркнув, я поднялась на второй этаж и оста­новилась, когда дверь одной из бесчисленных ком­нат для гостей открылась, и оттуда вышел Адам. Он снял пиджак и, как показалось мне, чувствовал себя как дома. Внешне он мне напомнил актера Бреда Пита. Смазливый, обаятельный малый.

— А-а, это вы детектив! — Адам криво усмехнулся. — Нет ничего более досадного, чем неожиданный гость, верно? К тому же незнакомый вам друг детства ва­шего мужа. Надеюсь, мое присутствие не причинит вам больших неудобств.

— Дом достаточно велик, — отозвалась я и тут же с досадой поняла, что такой ответ вежливым не назовешь. Но Адам так громко расхохотался, что я невольно улыбнулась. – Простите меня, я немного устала с дороги, была в отъезде. Если Гейб хочет, чтобы вы пожили у нас, значит, все в порядке.

— Спасибо и на том Глория. Попытаюсь не досаждать вам историями о наших юношеских выходках.

— Я люблю слушать такие истории.

— Ну, тогда дело в шляпе. — Подмигнув мне, Адам окинул взглядом просторный коридор и лестницу. — Не дом, а дворец! Как вы умудряетесь здесь не заблу­диться?

— Мне не всегда это удаётся. — Я заметила, как взгляд Адама задержался на моей кобуре. — Какие-ни­будь проблемы? — холодно осведомилась я.

— Никаких, хотя должен признаться, мне не слишком по душе такое оружие.

— Вот как? — Я словно невзначай положила руку на кобуру. — Какое же оружие вы предпочитаете?

Адам поднял руку, согнул её в локте и сжал кулак.

— Этого мне более чем достаточно. Хотя, если учитывать специфику вашей работы… Кстати, я как раз подумал, что это одна из редких приятных бесед, которые мне приходилось вести с людьми вашей про­фессии. Господи, Гейб – и коп, невероятно! Прошу прощения, детектив, но от этого можно с ума сойти. Может быть, вы присядете и расскажете мне, как вы позна­комились? Видит бог, я обожаю подобные истории.

— Попросите Гейба. У него это лучше получается.

— Мне бы хотелось услышать и вашу версию. — Поколебавшись, Адам шагнул ко мне с видом челове­ка, принявшего решение. — Гейб никогда не обратил бы вни­мания на дурочку, поэтому я думаю, что вы толко­вый коп, Глория. Но вы, воз­можно, не знаете, что Гейб мой самый старый друг в этом мире. Надеюсь, я могу рассчитывать хотя бы на перемирие с девушкой-детективом моего друга?

Он протянул мне руку, и я, в свою очередь, приняла решение.

— Я согласна на перемирие с другом моего любимого. — Я пожала ему руку. — Только, пожалуйста, в Нью-Йорке ведите себя прилично, Адам. Я не хочу, чтобы у Гейба были потом неприятности.

— И я тоже. — Адам стиснул руку Евы. — Мне и для себя не хочется, если уж на то пошло. Кажется, вы работаете в отделе убийств?

— Да.

— Так вот, могу поклясться, глядя вам в глаза, что я никогда никого не убивал и не планирую делать это. Как думаете это поможет нашим отношениям?

— Во всяком случае, не повредит.

Предоставив Гейбу и обслуживающему персоналу, который бродил в доме, готовясь к приему, заниматься гос­тем, я прямиком отправилась в душевую, а между тем размышляла об убийствах, где Люк Ордан мог фигурировать в качестве главного подозреваемого. В каждом расследовании я тщательно искала то, что было оставлено без внимания или неверно истолковано, — свидетелей, которых толком не допросили, улики, источники которых не были прослежены. В конце концов, в случае с трупом Оливии Браун исчезло ювелирное украшение.  «Он берет сувениры на па­мять, — думала я. — Ничего особо ценного — это под­тверждает, что ограбление не являлось мотивом».

— Если он взял что-то у одной жертвы, то наверняка должен был брать у всех, – пробормотала я. — Люк врятли человек привычки…

Но, если это он, что же он забрал у Джессики Харис и Сары Уокер, жертв в Виндзоре, там я на это не обратила внимание.

Я кинулась к своей багажной сумке и достала оттуда матерьяла делу Джессике и Саре, а так же достала папки о Доре Никсон и Люси Доусон. Разложив всё на своём рабочем столе у себя в кабинете, все снимки жертв, я стала внимательно всматриваться в них.

— Серьги! — На фото в ушах Доры как и Люси виднелись маленькие золотые ободочки, почти скрытые тем­ными локонами. — Он взял твои сережки! – я всмотрелась в фото Джессики, на среднем пальце ее правой руки был белый след от кольца. У Сары не было обручального кольца.

«Коллекционер! — мрачно подумала я. — На­слаждается своей работой? Хочет потом вспоминать каждое дело, перебирая эти вещицы? Значит, для него важна не только месть». Чем дальше, тем загадочнее становится расследование.

 

 

 

***

  Я давно уже поняла, что процедура званого обеда не ограничивается сидением за столом и просьбами к соседу передать соус. Это был целый ритуал, включающий соответствующее облачение, обмен любезностями, даже если собеседник не вызывает симпатии, а так же предварительное поглощение алкоголя и легких закусок за пределами столовой. Все это, по моей оценке, увеличивало мероприятие на целый час, не включающий послеобеденную интерлюдию.

  Мне казалось, что я приобрела достаточный опыт в проведении подобных церемоний,  хотя и делала это не так безупречно, как Гейб (впрочем, с ним в этом отношении никто не мог сравниться). Но сегодня мне было трудно играть роль хозяйки, поскольку мои мысли были заняты совершенно другим, плюс ко всему я наглоталась таблеток и мое сознание, немного прибывало в тумане.

— Вы выглядите так, словно находитесь далеко отсюда, детектив.

— Что? — я посмотрела на женщину сидящую рядом, пытаясь со­средоточиться. — Прошу прощения.

— Не стоит извиняться. — Мы сидели на одном из антикварных диванов в гостиной, откинувшись на шелковые подушки. В ушах и на её шее свер­кали круглые бриллианты, похожие на планеты. Она потягивала из маленького бокала пенистый бледно-розовый напиток. — Уверена, что ваши мысли детектив куда важнее нашей глупой болтовни. Вы, очевидно, ду­маете об этой истории с дочерью Бена Паркера? Между прочим, мои апартаменты находятся как раз под теми, где жила бедняжка Оливия.

— Вот как? Вот так совпадение!

— Ужасно! Она была почти ребенок, не так ли? Кажется, я видела ее накануне за несколько дней до ее убийства вечером в коридоре, выходя из квартиры. Она очень вежливо пожелала мне доброго вечера, но я так спешила, что всего лишь улыб­нулась в ответ. Впрочем, какое это имеет значение…

— Она была одна? Вы видели кого-нибудь с ней? Вы помните, сколько тогда было времени? — женщина ошеломленно заморгала, и я покачала головой. — Простите. Профессиональная привычка.

— Ничего, все в порядке. Я никого не заметила, но знаю, что это было без четверти восемь, так как я назначила на половину восьмого встречу в баре и волновалась, что опаздываю. Совсем как примадон­на.

— Оливия жила одна?

— Оу, дорогуша, я не знаю. У меня там квартира, но я в ней не живу. Когда у меня были деньги, я вложила их в недвижимость, в надежде на то, что однажды воспользуюсь этой квартирой. Раз в месяц я заезжаю туда, проверить все ли в порядке. Так вот, в тот вечер когда я заезжала, я задержалась немного в своей   квартире, так как говорила по телефону с агентом о своем очередном проекте.

— Новом проекте?

— С вашей стороны весьма любезно спрашивать о том, что никак не может вас интересовать. Да, хо­роший прибыльный проект. Но я не могу принять окончательное ре­шение, пока не состоится аукцион. Хотите, я расскажу вам о ваших гостях, или Гейб уже вас просветил на этот счет, меня кстати зовут Моника.

— Было бы не плохо узнать с кем я сяду за один стол. Только сначала давайте закончим тему вашего пребывания в квартире.

— Ах, да. Я поговорила со своим агентом и поехала на встречу, как я и сказала, я видела тогда Оливию в последний раз. 

— Хорошо, спасибо и на этом. Так, что с кого начнем из гостей?

— Сейчас я вам все обо всех расскажу. Превосходно же, вы не находите? Это дает мне шанс посплетничать. Мой сын Вик. — Моника с любовью посмотрела на стоящего у камина золотоволосого молодого человека с красивым и серьезным лицом. — Единственный и неповторимый. Вик становится солидным бизнесменом. Не знаю, что бы я без него делала. Правда, я пока не дождалась от него внуков, но не теряю надежды. Только не подумайте, что я вижу в роли моей невестки Луизу. Конечно, она по-своему великолепна… — Откинувшись на спинку дивана, Моника устремила взгляд на пышную блондинку, которая стояла, положив руку на плечо Вика, и, казалось, ловила каждое его слово. — Амбициозная девица и неплохая актриса. Но она ему не подходит — она не блещет умом, хотя и умеет льстить его самолюбию. Видите — она глазеет на Вика так словно изо рта у него падают золотые монеты.

— Она вам не нравится?

— Не то что не нравится… Полагаю, во мне говорит мать, считающая, что ее сын достоин всего самого лучшего и непременно добьется своего.

«Вряд ли это произойдет очень скоро», — подумала я. Конечно, мать души не чаяла в Вике, но мне его подбородок показался слишком без­вольным. Одетый по последней моде, он выглядел чересчур расфуфыренным в сравнении с небрежной элегантностью Гейба. Впрочем, я сознавала, что ничего не понимаю в высокой моде.

Моника кивнула в сторону другого гостя.

— Карл Мисон похож на крота, верно? Я уже не помню, сколько лет он ведет мои финансовые де­ла. Он очень помог мне с фондом. Карл надежен, как скала, хотя по его внешности этого не скажешь. Его жена Лини — вон та женщина в безобразном платье. Лини — можете себе представить? Она ходячее доказательство того, что можно быть слиш­ком худой, хотя некоторые считают, что нельзя че­ресчур увлекаться шейпингом.

Я не смогла удержаться от усмешки. Женщина выглядела как разодетая в пух и прах швабра с ог­ненно-рыжей паклей вместо волос.

— Двадцать лет тому назад Лини начала рабо­тать у Карла помощником, – продолжала Моника. — Последние двенадцать лет она за ним замужем, но волосы у нее такие же скверные, как и в те дни, когда она впервые положила на него глаз. Я засмеялась:

— Вам на язык лучше не попадаться.

— Какое удовольствие в сплетнях милочка, если говорить о людях только приятное? Посмотрите на Лини, и вы убедитесь, что хороший вкус не купишь ни за ка­кие деньги. Тем не менее, Карлу она вполне под­ходит. Лини делает его счастливым, и поэтому я не держу на нее зла. А что вы можете рассказать мне о человеке, с которым беседует Гейб?

Я посмотрела в сторону куда указывала Моника.

— Очень немногое. Это давний друг Гейба. Зовут Адам. Они дружили в университете, ког­да были еще студентами и не виделись много лет.

— И вы внимательно за ним следите?

— Разве? — я пожала плечами. — Возможно. Я слежу за всеми. Еще одна профессиональная привычка.

— На него вы смотрите как-то по-другому, — заметила Моника.

В этот момент к нам подошел Гейб.

— Леди, прошу в столовую, — сказал он и рассеянно провел пальцами по моему плечу.

  Во время трапезы я убедилась, что Моника настоящий знаток человеческой натуры. Блондинка Луиза то и дело хихикала или сосредоточенно сдвигала брови, ловя каждое слово Вика. То, как она изображала интерес к его утомительным тирадам, по моему мнению, свидетельствовало о незаурядном актерском даровании.

Карл держался тихо, как крот, с которым его сравнила Моника. Он вежливо отвечал вполголоса, когда к нему обращались, а в остальное время не отрывался от тарелки. Что касается его жены Лини, то я заметила, как она украдкой обследует столовое серебро в поисках клейма производителя. Остальных сидящих за столом я не знала, да и особо стремилась.

 Беседа вращалась в основном вокруг аукциона, в этом вопросе Вик ориентировался достаточно хорошо.

— Коллекция творческих реликвий Моники как актрисы мирового масштаба, особенно костюмов, не имеет себе равных, — заявил он, аккуратно отрезав кусочек жареной утки. — Надо сказать, я пытался уговорить маму ограничить аукцион только костюмами.

— Я всегда делаю все с размахом, — со смехом отозвалась Моника.

— Истинная правда. — Сын тепло улыбнулся ей. — Но если приберечь бальное платье из «Дело в Париже» до самого конца, мероприятие завершится на высокой ноте.

— Я хорошо его помню, — мечтательно вздохнул Карл. — Упрямая и избалованная Моника входит в бальный зал в ослепительном платье Снежной королевы, словно бросая вызов всем мужчинам. Сны, ко­торые мне снились после того, как я увидел тебя в этом платье, Моника, заставили бы тебя покраснеть.

Явно довольная, Моника наклонилась к нему.

— Я не так-то легко краснею, мой дорогой Мисон.

— В отличие от меня, — усмехнулся Карл. — А вам не жаль расставаться с вашими воспоминаниями?

— Я никогда с ними не расстанусь, только с их визуальными воплощениями. А то, как фонд распо­рядится полученными доходами, будет утешать меня по ночам.

— Охрана всех этих костюмов, должно быть, сто­ит кучу денег, — вмешалась Лини.

Моника лишь усмехнулась.

— Я уверена, к концу дня вы, как бывший бухгал­тер, согласитесь, что вложение оказалось выгодным.

— Безусловно, — кивнул Карл, не отрываясь от утки. — Одни только налоговые льготы…

— Ради бога, Карл! — Моника взмахнула рука­ми. — Не надо говорить о налогах во время столь изыс­канного обеда. Одна мысль о них вызывает у меня несварение желудка. Гейб, это вино просто потря­сающее. Одно из ваших?

— «Бонкар» девяносто второго года. Недурное. — Гейб поднес свой бокал к свету. — Я так и думал, что оно вам понравится.

— Должна вам признаться, Глория, — промурлыкала Моника, — что я безумно влюблена в вашего мужа. Надеюсь, вы меня за это не арестуете?

— Если бы в нашем государстве эта считалось преступлением, я бы отправила за решетку три четверти женского населения Нью-Йорка.

Гейб посмотрел на меня.

— Ты льстишь мне, дорогая.

— Это отнюдь не лесть.

Луиза хихикнула:

— Трудно не ревновать, имея такого красивого могущественного партнера. — Она стиснула руку Вика. — Когда женщины начинают заигрывать с моим Виком, мне хочется выцарапать им глаза!

— В самом деле? — я потягивала «Бонкар», наслаждаясь терпким вкусом. — Что касается меня, я просто давала бы им по физиономии.

Покуда Луиза решала, следует ей выглядеть восхищенной или шокированной, Адам ухмыльнулся в салфетку.

— Судя по тому, что я видел и слышал за последние часы общаясь тут, Гейб пе­рестал коллекционировать женщин. Наконец-то он нашел среди них бриллиант с множеством сверкающих граней, который искал так долго. Зато во времена нашей юности он шагу не мог ступить без того, чтобы куча девчонок не следовала за ним по пятам.

— Должно быть, вы можете рассказать немало увлекательных историй. — Моника заинтригованно пялилась на Адама. — Гейб такой таинственный во всем, что касается его прошлого! Это только разжигает любопытство к его персоне.

— Историй у меня более чем достаточно. Например, о хорошенькой рыжей девчушке, которая с богатым папашей приехала в Лондон из Парижа. Или о маленькой брюнетке с изящной фигуркой, которая пекла лепешки дважды в неделю, чтобы подлизаться к Гейбу. Кажется, ее звали Бони, верно, Гейб?

— Верно. Она вышла за Джима Темина, сына пе­каря, что, кажется, удовлетворило всех.

— Да, веселые были деньки! — вздохнул Адам. — Но, будучи джентльменом и верным другом, я не стану сплетничать о старом приятеле. Хотя ты боль­ше не коллекционируешь женщин Гейб, но коллек­ционером ты остался. Говорят, у тебя великолепная коллекция антикварной мебели.

— Удалось собрать кое-что, — сдержано ответил Гейб.

— Антикварная мебель!? — встрепенулся Вик.

Моника закатила глаза.

— Вик всю жизнь был помешан на антикварных вещицах. Когда я играла в исторических филь­мах, он приходил на съемочную площадку и доводил до белого каления реквизиторов.

— У меня имеются любопытные образцы, — за­метил Гейб. — Может, хотите взглянуть?

— С удовольствием.

Комнаты, в которых стояли всякие предметы мебели и прочего были расположены на первом этаже в правом крыле. Гейб специально отвел под коллекционные предметы отдельные комнаты, в которых они тщательно хранились как в музее.

— Господи! — Вик окинул помещение восхищенным взглядом. — Не видел ничего подобного. Должно быть, вы потратили много лет, чтобы собрать такую коллекцию.

— Немало.

Заметив, как жадно Вик смотрит на стеклянный шкафчик девятнадцатого века в котором лежали несколько экспонатов огнестрельного старинного оружия, Гейб открыл кодовый замок витрины, достал пистолет из ниши и протянул его сыну Моники.

— Потрясающе!

— Бр-р! — Луиза поежилась, но я видела, как алчно заблестели её глаза. — А эта штука не опасна?

— В теперешнем состоянии — нет. — Улыбнувшись, Гейб показал ей другую витрину. — Вот этот маленький пистолет с украшенной драгоценными камнями рукояткой предназначался для женской руки и дамской сумочки. В слишком спокойные дни начала прошлого века он принадлежал богатой вдове, которая, гуляя по утрам со своим шпицем, всегда брала его с собой. Говорят, она застрелила трех грабителей, а так же неучтивого швейцара и бультерьера, проявившего агрессивные намерения по отношению к ее шпицу.

— Боже мой! — Золотистые ресницы затрепетали над фиолетовыми глазами Луизы. — Она застрелила даже собаку?!

— Так говорят.

— Иные времена, иные нравы. — Вик разглядывал блестящий хромированный полуавтоматичес­кий пистолет. — Не правда ли, удивительно, что до запрета на продажу оружия, каждый с деньгами в кармане мог взять такую штуку с прилавка или из-под прилавка? — обратился он ко мне.

— Мне это всегда казалось скорее глупым, чем удивительным.

— Значит, вы не сторонница права носить ору­жие, детектив? — спросил Вик, вертя в руке дуэль­ный пистолет и явно считая, что он с ним выглядит необы­чайно эффектно.

Я бросила взгляд на зловещий дамский писто­летик.

—  Все эти изделия предназначены не для защиты, а для убийства.

С неохотой положив пистолет назад в нишу, Вик подошел ко мне и Адаму, который все это время наблюдал за ним.

— Тем не менее, люди все еще находят способы убивать друг друга. В противном случае вы бы оста­лись без работы, верно детектив Берч.

— Вы абсолютно правы, Вик, — кивнула я. — Люди находят способы. Но после того, как были введены ограни­чения на продажу оружия, дети не убивают друг друга в школьных коридорах, мужья не стреляют по ошиб­ке в своих жен приняв их в темноте за грабителей, а банды не устраивают на улицах разборки, в результате которых гибнут посторонние. По-моему, старый ло­зунг «Людей убивает не оружие – их убивают другие люди» достаточно справедлив. Но оружие оказывает им весьма ощутимую помощь в этом занятии.

— Не стану спорить, — вмешался Адам. — Никог­да не любил эти хлопушки. Другое дело, хороший ножичек… — Он подошел к витрине с кинжалами. — По крайней мере, прежде чем нанести удар, против­ник должен подойти достаточно близко, чтобы по­смотреть вам в глаза. Это требует большей смелости, чем стрельба на расстоянии. Но я все равно предпочитаю работать кулаками. Хорошая драка способна разрешить много споров, а участники потом всегда могут расслабиться и выпить пивка… Мы с тобой в свое время разбили немало носов, верно, Гейб?

— Возможно, больше, чем следовало. — Гейб запер витрину. – Кофе, дамы и господа? — предложил он.

Глава 9

На следующее утро, я пристегнула оружие и посмотрела на мужа. Он наслаждался легким завтраком в нашей спальне. Настенный экран демонстрировал утренние новости.

— Каким образом ты умудряешься выглядеть так, словно только что вернулся после недельного отпуска на фешенебельном курорте? — осведомилась я.

— Благодаря здоровому образу жизни.

— Черта с два! Я прекрасно знаю, что ты вчера до трех часов ночи пил виски и болтал со своим приятелем, слышала его пьяный хохот наверху.

— Возможно, Адам немного перебрал. — Гейб повернулся ко мне. — Что касается меня, то несколь­ко глотков виски мне нипочем. Прости, что мы тебя разбудили.

— Очевидно, ненадолго. Я не слышала, как ты лег.

— Сначала мне пришлось уложить Адама.

— Что ты собираешься делать с ним сегодня?

— У него есть свои дела в городе. Наш домоуправляющий Дариан вчера вернулся из отпуска и сегодня приступил к своим обязанностям, так что он и объяснит Адаму что к чему и где меня найти, если я ему понадоблюсь.

— Я думала, сегодня ты будешь работать дома.

— Нет. — Гейб устремил на меня взгляд поверх ко­фейной чашки. — Перестаньте беспокоиться обо мне, детектив. У вас на тарелке осталось слишком много нетронутой еды.

— Ты — мое главное блюдо.

Гейб засмеялся и встал.         

— Я очень тронут.

Он хотел поцеловать меня, но я схватила его за руку.

— Лучше пообещай мне, что будешь осторожен! Не знаю, чем занимается твой дружок, но я чую, что он любитель всяких афер и любит вляпываться в неприятности.

— Обещаю.

— Ты, по крайней мере, воспользуешься лимузи­ном с шофером или поедешь на своей тачке?

— Да на своей, не волнуйся. Так ты будешь доедать?

— Нет, спасибо. Я уже ухожу.

— Глория!

— Что?

Гейб взял в ладони мое лицо и мягко коснулся гу­бами лба, щек и губ.

— Я люблю тебя.

Внутри у меня все затрепетало.

— Знаю. Хоть я и не рыженькая француженка с богатым папочкой.

— Не имеет значения. 

У двери я останови­лась и обернулась. 

— Я тоже тебя люблю…

Усмехнувшись, я шагнула на широкую лестницу. На первом этаже я увидела нашего домоуправляющего. Это был высокий мужчина в достаточно пожилом возрасте, который скорпулезно присматривал за всем,  что происходит в доме. Я называю его призраком, потому что один бог знает, когда он тут появляется и таким же таинственный образом исчезает. Наверняка Дариан живет где-нибудь в доме, я не интересовалась. Дариан был весьма благородного статного вида, несмотря на свой весьма преклонный возраст. Его голова была полностью покрыта седыми волосами зачесанными назад, а усы были аккуратно подстрижены. Когда родители Гейба были ещё живы, этот таинственный старик работал у них, он воспитал не одно поколение Гейбов.

— Я могу рассчитывать, что вы вернетесь к обеду? – начал неторопливо Дариан, приближаясь ко мне.

— Нет, к обеду меня точно не будет, как и к ужину. Кстати, Дариан, вы мне нужны на минуту.

— Прошу прощения?

— Не задирайте нос так высоко, а то свалитесь со ступенек! — я распахнула парадную дверь. — По­шли.

— На сегодняшнее утро, детектив, у меня намечено несколь­ко дел… — начал Дариан совершенно растерявшись.

— Тихо! — я закрыла за ним дверь, вдыхая све­жий летний воздух. — Вы прожили с Гейбом дол­гое время и всё о нем знаете. Для начала сообщите мне ваше впечатление о его друге детства Адаме.

— Не в моих привычках сплетничать о гостях.

— Черт возьми! По-вашему, я соби­раюсь сплетничать с вами на крыльце? Скажите, что вы думаете об Адаме?

Дариан прищурил глаза, сразу почерневшие, как оникс.

— По-моему, Адам был таким же необузданным парнем, как и вся их компания. Думаю, он из небла­гополучной семьи, как, впрочем, и остальные с кем раньше приходилось общаться мистеру Гейбу. Ког­да я пришёл работать в семью Гейбов, Адом вертелся всегда рядом Эндрю. Они оба были постоянно голодны.

— Адам когда-нибудь ссорился с Гейбом?

— В их компании все время происходили ссоры и драки, но Адам ради Гейба дал бы отрубить себе паль­цы. А мистер Гейб однажды принял на себя побои полицей­ских, покуда Адам смывался после карманной кра­жи, — с усмешкой добавил Дариан.

— О’кей. — Я немного расслабилась.

— Позвольте спросить, это всё детектив Берч?

— Да. И в связи с этим я хочу, чтобы вы исполь­зовали свой длинный нос не только для того, чтобы задирать его перед подчиненными. Вынюхивайте всё, что сможете, в прошлом и настоящем этого Адама! Если почуете что-нибудь неладное, сразу скажите мне. Вы можете наблю­дать за передвижениями Гейба, не выводя его из се­бя — он ведь считает, что вы должны быть осведом­лены о его местопребывании.

Я собиралась повернуться, но Дариан удер­жал меня.

— Есть основания полагать, что его жизни грозит опасность?

— Если бы я так думала, он бы не вышел из дому, пусть даже мне пришлось бы усыпить его и надеть на него кандалы!

Вынужденный удовлетвориться этим ответом, Дариан смотрел мне вслед, спускающейся по сту­пенькам к своему  автомо­билю.

 

***

Через час, я собрала всех на запланированную мной планерку. Нужно было соединить всё воедино и понять, как нам двигаться дальше.

В коридоре мне повстречался Брайн, направлявшийся куда-то с пластиковым пакетом в руках.

— Сегодня получим результаты по ДНК с тела Элизабет, — сообщил он.

 Тут зазвонил мобильный телефон. Майор Броуди требовал меня на ковер, сию же минуту. Охваченная дурным предчувствиям, я отправилась к нему. Прежде я охотно беседовала с майором, но сегодня как раз тот день икс, когда истекал срок для того что полиция смогла бы самостоятельно раскрыть эти убийства, иначе дело переходит в ФБР.

Майор Броуди как и всегда сидел за своим письменным столом и встретил меня улыбкой, правда едва заметной и вымученной. Я села. Во мне закипала злость, которая поможет отразить нападки, каковы бы они ни были.

— Скажу без предисловий Глория, — начал майор Броуди, — Бен Паркер  несколько минут назад запросил провести внутреннее расследование. Это связано с тем, что ты самовольно установила слежку адвокатом Лиам Хилом. Помощник сенатора, считает это недопустимым и аморальным, а так же, что наш отдел беспомощен, раз опустился до того, чтобы подозревать ближнее окружение Паркера!

— Кто его проводит?

— Прислали человека из ФБР.

— Человек из ФБР… Звучит как название телесериала.

— Он сотрудник федерального бюро, сейчас не время для шуток Глория! Кроме того, на тебя подали заявление инспектору по юридическим вопросам. И не только на тебя. На меня тоже.

— Так ведь вы даже были не в курсе этого!

— Я в ответе за все, что здесь происходит.

— Кто подал заявление?

— Адвокат Лиам Хилл.

— Понятно. — Я встала и не на шутку разозлилась, утренняя энергия грозила исчезнуть, а этого мне совсем не хотелось.

— Я пока не вполне готов, ко всему тому, что нас ожидает.

— Сложное расследование убийства с шестью трупами — вот за что мы в ответе.

—  Я только что разговаривал с Хиллом лично, но он был не приклонен.

Я снова грузно опустилась в кресло.

— Ситуация непростая Глория, — сказал майор Броуди уже более спокойный тоном.

— На самом деле нет, — перебила его я. — Сэр, вы знаете, что без причинно я бы не стала рисковать репутацией нашего отдела. Электронный отдел установил, что последним входящим в дом Эвансов, был именно Лиам Хилл. Но он отрицает, ссылаясь на то, что он такого не помнит. Теперь у нас есть неопровержимые доказательства, поиск распознавания лица, подтвердил, что это был он. Я как минимум должна его допросить. Конечно, сейчас вы скажете, что это не возможно и мы не обязаны видеть в каждом свидетеле подозреваемого, тем более в таком публичном человеке. Но когда дело касается такого количества трупов, под подозрением все. Вчера мы ездили с Брайном к Люку Ордану — это точно не наш парень. Да у него с «чердаком» может не всё в порядке, но он не убивал этих шестерых. Меня злит другое — ваше недоверие, сэр. Мы еще ждем ответы на запросы со всех аэропортов, чтобы установить местонахождение Хилла в момент убийства. Слишком много наводок  на него, но пока мне нечем крыть, так как у меня одни косвенные улики.

— Что же я, по-твоему, должен делать?

— Я хочу, чтобы вы мне верили, сэр.

— Но помощник сенатора и его адвокат говорят другое. И их двое.

— Да хоть сотня. Вы бы должны верить мне. К тому же у них есть причины врать, когда есть, что скрывать. Там вся семейка замешана в грязных делишках, если я начну копать глубже, наружу выплывут не самые лицеприятные факты и тогда пресса просто уничтожит  Бена Паркера. Его позиция понятна, с его якобы властью и деньгами можно любому заткнуть рот, особенно департаменту полиции, главное вовремя сделать хорошее пожертвование.

Майор Броуди усмехнулся.

— Осторожнее детектив Берч ступайте на эту грань обвинения, я могу принять это на личный счет. У тебя тоже были основания соврать, может ты хотела так насолить Паркеру, я знаю, ты сразу невзлюбила его.

— У меня?

—  Ты обвиняла его в бессердечности к дочери без оснований.

Я снова встала. Резче, чем в первый раз.

— Я не намерена комментировать ваши слова, сэр. Но воспринимаю их как оскорбление.

Майор Броуди попытался возразить, но я его оборвала:

— У вас есть другие вопросы ко мне?

— Я по-прежнему не понимаю…

Садиться я не стала. Между нами повисла тягостная напряженность. Капитуляции я не дождусь, поэтому мне захотелось поскорее уйти отсюда.

— Положение настолько серьезное, что я обязан принять меры, Глория. На время внутреннего расследования ты будешь отстранена от работы.

— Что ж, это понятно. Через такое я уже однажды проходила. Что касается Хилла, я была убеждена в ложности его сфабрикованных обвинений. А это мне даёт ещё больше повода, присмотреться в Лиаму Хиллу. — Злость вдруг как рукой сняло. Я совершенно успокоилась. — Поступайте как хотите, — сказала я. — Но если вы меня отстраните, я немедля ухожу в отставку.

— Это угроза, детектив? – подняв свои брови, спросил удивленно майор Броуди.

— Понимай, черт побери, как тебе угодно, Тед! Я именно так и сделаю. И не пойду на попятную, и когда ты наконец разберешься, что они врали, а я говорила правду, будет уже поздно.

— Слежка за Хиллом, вот еще одно твое самовольное нарушение – и это отягчающее обстоятельство! – повысив голос сказал Броуди.

— Вместо того чтобы слушать Бена Паркера и его адвоката, лучше бы вам с федеральным агентом разобраться, законно ли основания для внутреннего расследования.

— Мне бы хотелось, чтобы ты охотнее шла на сотрудничество Глория. А не грозила отставкой.

— Я прослужила в полиции много лет. И хорошо знаю эту процедуру, когда присылают федерала, в действительности дело вовсе не в нём. Просто кто-то наверху занервничал, увидев прямую угрозу, и посему решено устроить показательную экзекуцию ведущему следователю, чтоб другим было неповадно. И вы предпочитаете не возражать?

— Дело обстоит совсем не так, Глория, — запротестовал майор Броуди.

— Вы не хуже меня знаете, что все именно так, как я говорю. Когда вы решили меня отстранить? Прямо сейчас? Как только я выйду за дверь?

— Федеральный агент будет работать быстро. А поскольку мы занимаемся сложнейшим расследованием, я вообще думал повременить с отстранением.

— Почему? Передайте расследование Брайну Уэйну. Он отлично справится.

— Я рассчитывал на этой неделе оставить все по-старому.

— Нет, — сказала я. — По-старому уже не получится! Либо вы отстраняете меня прямо сейчас, либо не отстраняете вообще.

— Не понимаю, с какой стати ты мне угрожаешь? Я думал, у нас нормальные, хорошие отношения.

— Я тоже так думала, сэр. Но явно ошибалась.

Повисло тяжёлое молчание.

— Я жду. Вы отстраняете меня или нет?

После нескольких минут молчание, майор Броуди сказал:

— Не отстраняю. Во всяком случае, сейчас.

Я вышла из кабинета и только в коридоре заметила, что здорово вспотела. Вернувшись к себе, я заперлась на ключ. И тут только меня охватило возмущение. Я бы с большим удовольствием незамедлительно написала заявление об отставке, забрала свои вещи и навсегда ушла  бы из управления. Пускай и совещание проводят без меня. Я больше здесь не появлюсь.

Вместе с тем что-то в глубине души не позволяло мне уйти. Ведь уход будет немедля истолкован как подтверждение вины. И даже если внутреннее расследование решит дело в мою пользу, ничего не изменится. Меня по-прежнему будут считать виновной.

Мало-помалу сложилось решение. До поры до времени я останусь на посту. Но на совещании непременно проинформирую всех коллег о разговоре с Броуди. Самое же главное, я высказалась перед майором начистоту. И я не склоню головы. Не запрошу пощады.

— Вы посмотрите на неё, какие мы ранимые! —  послышался голос Хлои.

— Тебе чего? – огрызнулась я. Хлоя сидела в этот раз рядом со мной на полу, облокотившись спиной на дверь.

— давай поедем к Хиллу и набьем ему морду, чтобы ему повадно не было, а Глория, как тебе такое предложение?

— Нет, это не лучшая идея, тогда меня посадят за решетку.

— Но так ты остановишь преступника, если конечно это он.

— Я не уверена, что это он. Не знаю. Хилл идеально подходит под профиль убийцы, но есть некоторые нестыковки. И какого хрена, Хлоя, ты взялась играть в копа? – толкнув ее в бок, фыркнула я.

— Так ты ничего не добьешься Глория, если постоянно будешь следовать правилам департамента.

— Я и без тебя знаю. У меня нет подозреваемых, понимаешь? Я в тупике.

В этот момент в дверь постучали.

— Кто? – спросила я.

— Это Брайн.

Повернув ключ в замке, встав и отряхнувшись, я открыла дверь.

— Войду? – заходя в кабинет спросил он.

— Не самый лучший момент.

— Броуди?

Я кивнула в ответ.

— Он хотел снять меня с дела, но передумал. Хилл подал жалобу на меня, за незаконную слежку за ним.

— Вот же сукин сын!

— А я о чем и говорю! – вмешалась Хлоя, которая пристроилась на краю стола, усевшись на него и свесив ноги.

Брайн стоял напротив меня и мне стоило больших усилий не выдать себя, чтобы посмотреть в сторону Хлои.

— Давай начинай ему зачесывать, какая ты смелая и пойдешь на все, чтобы только остановить преступника, — рассмеявшись во весь голос, выкрикнула Хлоя.

— Заткнись! – невольно вырвалось у меня.

Глаза Брайна заметно округлились:

— Не понял, Глория это ты сейчас мне?

— Нет, то есть, да… Э-э-э… Вообщем прости, это усталость во мне говорит. За мной прислали шпионить федерала, поручили ему вести внутреннее расследование, поэтому я на психах.

Брайна конечно можно обмануть, но он был хорошим копом, который знал меня не первый год. Он заговорил не сразу, после того, как минуту пристально всматривался в моё лицо.

— Может, расскажешь, что на самом деле с тобой происходит?

— Я только что  сказала, что происходит, мне ещё раз повторить? – разведя руки в стороны, возмущенно произнесла я.

— С кем ты только что разговаривала, перед тем как я пришел?

По началу, я растерялась, и Брайн мгновенно уловил это.

— По телефону разговаривала. И почему я должна отчитываться перед тобой?

— Глория, твой телефон лежит на столе. – Брайн повернулся и указал жестом на стол, где действительно лежал мой сотовый.

— Ну что, детектив вот ты и попалась! – взяв в руки стиплер и шумя им, сказала Хлоя.

Отодвинув Брайна рукой, я прошла к столу и плюхнулась на стул.

— Все нормально, Брайн. Я ценю твою заботу, но сейчас тебе лучше отвалить от меня.

— Ок. Но мы ещё вернемся к этому, Глория.

Он обиженно вышел из кабинета, хлопнув дверью.

— Ну что довольна? Чего ты добиваешься своим поведением, Хлоя? – уставившись на сидящую передо мной галлюцинацию, в ярости спросила я.

— А ты? Сколько ты будешь себя пичкать таблетками Глория?

— Это не твоё дело.  – Открыв ящик стола, я взяла из нескольких пузырьков таблетки, так что у меня в ладони, оказалось, пять таблеток. Одну за другой я выпила их все.

Спустя какое-то время, я потихоньку успокоилась, а Хлоя исчезла. Отперев дверь, я демонстративно распахнула её настежь и продолжила свою работу. Первым делом я переложила совещание на три часа дня, сославшись на большую загруженность и личную просьбу майора.

Позвонив Рону Треволлу, соседу живущему напротив дома Эвансов, я еще раз его тщательно допросила его по телефону. Пришлось его немного припугнуть, прежде, чем он сознался, что изменяет своей жене и тогда на вечеринке был со своей любовницей. Рон слезно просил не рушить его жизнь и не рассказывать об этом его жене, но ничего нового про Макса Эванса он не сказал. Повесив трубку, я еще раз проверила его алиби на интересующие меня даты, после чего, я смело вычеркнула Рона Треволла из списка подозреваемых.

Набрал Макларену на сотовый я стала ждать ответа.

— Здравствуйте, детектив Берч.

— Приветствую офицер Макларен. Как вчера прошла пресс- конференция?

— Я только присутствовал, майор сам обо все побеспокоился. Говорил мало и по делу.

— Скажи мне, где эти два дня был Ларри Ковыч, как там твои ребята из слежки?

— Проверьте свой электронный ящик, я скинут туда отчеты. Но порадовать мне вас не чем. Ларри вкалывает круглыми сутками в пиццерии, иногда ходит развлечься в бар, ничего подозрительного не вывялено. Прикажете продолжать слежку?

— Пока да Рей, еще пару дней понаблюдайте, если результатов не будет, снимай. Бюджет не резиновый.

— Хорошо, до связи.

После Макларена, я решила позвонить Лиаму Хиллу. Гудки тянусь вечность и когда я уже была готова положить трубку, её сняли:

— Какой приятный сюрприз, детектив Берч, — язвительным голосом поприветствовал он меня. – Чем обязан?

— Не думайте, что я буду просить у вас прощения, прикрывая зад департаменту полиции.

Он рассмеялся в голос.

— Вы забавная, детектив. Но, надо признать, что мне очень польстило, что в моём лице вы увидели убийцу, столь хладнокровного убийцу.

— Это не игрушки, Хилл. Мы говорим о человеческих жизнях. Что ты делал в доме Элизабет Эванс, после вашего обеда с ней?

— Как я вам уже и говорил детектив, я всего лишь подвез е до дома.

— Не мне тебе говорить, Хилл, что бывает за дачу ложных показаний. И если ты думаешь, что можешь спрятаться за спину Паркера, ты ошибаешься.

— Это угроза, детектив? – слегка повысив тон, спросил Хилл.

— Называй как хочешь, главное чтобы ты понял смысл сказанных мной слов. Когда я могу явиться, для осмотра коллекции оружия?

— Теперь после того, как агенты проведу внутреннее расследование, детектив Берч.

— Ах, ты мерзкий ублюдок! – с этими словами я отключилась от него.

Листая список писем поступивший мне за утро, наконец-то я увидела, тот, что искала. Дейв прислал сведенья из-за аэропортов. Один из них подтвердил, что частный самолет Бена Паркера, совершат от них вылет, в день убийства Эвансов. Камеры наружного видеонаблюдения это подтверждали. Хилл действительно был вместе с Паркером. Но это не значило, что он не мог вернуть обратно? Или я просто зациклилась на Хилле.

В порядке эксперимента я попыталась не думать о делах и съездить домой на обед, представляя, как будет удивлен Дариан. Движение на дороге было жутким – час пик! – а тут еще эта дурацкая неоновая реклама, которая мигает со всех сторон, заклиная срочно покупать новинки летней моды и последние модели машин.

Я уже протянула руку к трубке, намереваясь позвонить в Виндзор шерифу Сэму Джонсону узнать как у них продвигается расследование, но в этот момент зазвонил сотовый.

— Берч слушает, — сказала я.
Светофор уже давно переключился на зеленый свет, а я все не трогалась с места, завороженно глядя на экран. Сзади послышались нетерпеливые гудки других водителей.
— Здравствуй, Глория.
— Уилсон?- я узнала его голос сразу.

Я непроизвольно напряглась. Я была хорошо — даже слишком хорошо! — знакома с Лукасом Уилсоном. Но какой полицейский не напряжется, когда ему звонит офицер из отдела внутренних расследований — «гестапо», как называли его между собой копы.
— Почему ты звонишь мне по личному номеру? Инструкции требуют, чтобы ваша служба связывалась со мной по официальным каналам.
— У тебя найдется несколько минут, Глория? Мне нужно с тобой поговорить.
— Ты и так со мной говоришь. В чем дело?

— Нет, этот разговор не телефонный. Мы должны увидеться.
— Зачем?
— Всего десять минут, Глория!
— Я еду домой. Позвони мне завтра.
— Всего десять минут! — твердо повторил он. — Встретимся в парке, прямо рядом с твоим домом.
— Это как-то связано с отделом внутренних расследований?
— Узнаешь. Я у тебя на хвосте.
Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я убедилась, что Уилсон говорил не в переносном, а в буквальном смысле — его машина действительно двигалась сзади, — и почувствовала себя еще более неуютно. Я не стала останавливаться у ворот своего дома, а проехала еще пару кварталов и, найдя единственное свободное место у тротуара, ловко припарковала машину. Меня не удивило то, что Уилсон не стал утруждать себя поиском места для парковки, а просто бросил автомобиль посередине улицы, проигнорировав возмущенные взгляды элегантной супружеской четы, которая выгуливала на лужайке трех изысканных афганских борзых. Он поставил на приборный щиток включенную полицейскую мигалку, вышел из машины и направился ко мне. Обаятельная улыбка Уилсона неизменно помогала ему в общении с женщинами, и он это прекрасно знал. Вот и сейчас, изобразив самую благожелательную улыбку, он радушно приветствовал меня. Лицо у него было худым и угловатым — эдакий ученый, только без очков и бархатной шапочки. Курчавые волосы были коротко острижены, а голубые глаза были как две ледяные глыбы холодными.

Перед ними прямо хочется пасть ниц.

— Что тебе нужно, Уилсон?

— Скажи сначала, как ты поживаешь, Глория? — Уилсон неторопливо направился к зеленой лужайке и растущим вокруг нее деревьям.

С трудом подавив раздражение, я сунула руки в карманы и последовала за ним.

— Прекрасно. А ты?

— Не жалуюсь. Чудесный день! Тебе нравится лето в Нью-Йорке?

— А что ты думаешь о последней игре «Янки»? Ну, теперь, когда мы так мило побеседовали, я все же хотела бы узнать, что тебе от меня нужно.

— Ты всегда была неразговорчива, Берч. — Он вспомнил тот единственный раз, когда ему удалось затащить меня в постель. Я и тогда произнесла не больше десятка слов. — Может, поищем лавочку? День-то действительно чудесный!

— Я не хочу искать лавочку. Я не хочу хот-дог и не желаю беседовать о погоде. Я хочу домой на обед. И если тебе нечего мне сказать, я пошла.

Я развернулась и сделала несколько шагов.

— Ты ведешь дело об убийстве Пола и Сары Уокеров, которое произошло в Виндзоре, верно? – послышалось за моей спиной.

Я замерла на месте, а затем медленно обернулась.

— Да, а что? — В мозгу моем раздался тревожный звоночек. — Какое отношение это имеет к отделу внутренних расследований?

— Я не сказал, что оно имеет к нам какое-то отношение, но, когда погибает полицейский, кем являлся пострадавший Пол Уокер, мы всегда проверяем сопряженные с этим факты.

Я на минутку зависла, и сразу подумала о том, почему шериф Джонсон и никто из его бригады, не сказал нам с Маклареном, когда мы были у них, о том, что Пол Уокер полицейский. Этой информации даже нет в отчетах и не один из родственников Уокеров тоже не упомянул об этом. Значит досье на Пола Уокера липовое.

— Рутинная проверка не предполагает личных встреч в нерабочее время с лицом, ведущим расследование, — отчеканила я и, подойдя к Уилсону, посмотрела ему прямо в глаза. — Итак, Уилсон, почему отдел внутренних расследований сует нос в одно из дел, которое я веду?

— Видишь ли, я ознакомился с твоим предварительным отчетом по Виндзору. Жуткое убийство. Это трагедия не только для его семьи, но и для всех нас.

Я постепенно начинала понимать, что происходит.

— Ты знал Пола лично?

— Не совсем. Большинство детективов шарахаются от нашего отдела, как черт от ладана. Вот ведь как интересно получается: когда речь заходит о продажных полицейских, все негодуют и требуют призвать их к ответу, но в то же время чураются тех, кто выводит этих самых продажных копов на чистую воду.

— Ты хочешь сказать, что Пол Уокер был продажным полицейским?

— Ничего такого я не говорю. Но даже если бы в отношении его велось параллельное следствие, я бы не имел права обсуждать с тобой эту тему.

— Бред собачий, Уилсон! У меня на руках — убитый коп, и, если он был в чем-то замешан, я должна это знать.

— Повторяю, я не имею права обсуждать с тобой работу отдела внутренних расследований. Но я узнал, что один из ваших офицеров, кажется Макларен, собирая информацию на Уокера, заинтересовался финансовыми делами Пола, и даже получил ордер на доступ к этой информации.

Я чувствовала, что вот-вот взорвусь, и немного помолчала, пытаясь взять себя в руки. Но надо отдать должное, я почувствовала за Макларена гордость.

 — Я не имею права обсуждать с тобой работу отдела по расследованию убийств, – наконец сказала я. — Тем более что я не понимаю, чем могло следствие, которое я веду, заинтересовать ваш крысиный отдел.

— Ну вот, теперь ты пытаешься меня оскорбить, — развел руками Уилсон, оставаясь при этом совершенно спокойным. — А ведь я просто хотел намекнуть тебе Глория — неофициально, по-дружески, что наше управление только выиграет, если это дело будет закрыто как можно быстрее и без шума.

— Ты хочешь сказать, что Пол Уокер был связан каким- то образом с Беном Паркером?

На сей раз самообладание отказало Уилсону. Его лицо напряглось, взгляд стал настороженным, но голос остался таким же ровным, как и прежде:

— Не понимаю, о чем ты, Берч. Но тебе следует знать, что копаться в финансовых делах детектива Уокера — совершенно напрасный труд. Ты не найдешь там ничего интересного, но зато огорчишь его близких. И вообще, я не понимаю, почему вокруг дела подняли такую шумиху. В конце концов, этот человек погиб не при исполнении служебных обязанностей.

— Не учи меня работать, Уилсон! Никогда больше не вздумай указывать мне, как я должна вести расследование убийства! Если ты перестал быть полицейским, то я — нет.

Я снова развернулась, намереваясь направиться к машине, но Уилсон поймал меня за руку и повернул к себе, хотя и знал, какая буря может разразиться вслед за этим. Однако мои глаза, к его удивлению, были пусты и холодны.

— Отпусти мою руку. Сейчас же, — мертвым голосом проговорила я.

Уилсон повиновался и сунул руку в карман, словно обжёгшись.

— Я хотел сказать тебе только одно: наш отдел считает, что это дело должно быть закрыто без всякого шума, если вашему департаменту необходимо засадить кого-нибудь за решетку, для отвода глаз, ты знаешь как это делается.

— А почему вы думаете, что мне есть какое-то дело до пожеланий вашего поганого отдела? Если хотите сообщить мне что-то в связи с расследованием убийства Пола Уокера, сделайте это официальным путем. И не ходи больше за мной по пятам, Уилсон. Никогда.

Я села в машину, дождалась просвета в потоке автомобилей и отъехала от тротуара. Уилсон смотрел мне вслед. Он видел, как я развернулась и вскоре въехала в ворота своего дома. Он сделал несколько глубоких выдохов, а когда это не помогло, изо всех сил пнул ногой покрышку своего автомобиля.

Уилсону было ненавистно то, что ему приходилось делать, а ещё более ненавистно сознание того, что ему никогда не одержать надо мной верх.

Я медленно ехала по подъездной аллее к внушительному особняку — нашему с Гейбом дому. Внутри у меня все кипело. «Что за чертова работа! — думала я. — Нигде от нее нет спасения — даже на пороге собственного дома! А что касается Уилсона, то он явно сказал далеко не все. Умолчал о чем-то важном, что напрямую связано с отделом внутренних расследований».

Необходимо было взять себя в руки и успокоиться. Уж слишком я разозлилась на Уилсона за то, что он посмел мне указывать. А сейчас очень важно понять, что же он пытался сказать, на что намекал. И еще важнее — вычислить то, что он оставил за скобками.

Я бросила машину прямо перед подъездом, взяла с сиденья свою сумку с папками и уже поднялась до середины крыльца, как вдруг замерла на месте. Постояв пару секунд, я с силой вытолкнула воздух из груди, решительно повернулась и села на ступеньку.

«Пора попробовать что-нибудь новенькое, — решила я. — Например, спокойно посидеть на крыльце, наслаждаясь замечательным летним днём, полюбоваться на деревья и кусты вокруг лужайки и прозрачное высокое небо».

Я жила здесь уже больше года, но редко, очень редко находила возможность, как следует рассмотреть все это великолепие. Дом представлял собой грандиозное сооружение с башнями, башенками, галереями, балконами и огромным количеством сияющих стеклом окон самой разной формы – стрельчатых, круглых, обычных. Это был подлинный гимн изысканному вкусу, богатству и стильному комфорту. Бесчисленные комнаты ломились от старинной мебели, фарфора, произведений искусства, здесь были предусмотрены все мыслимые удобства, о которых только можно мечтать.

Однако город все равно был здесь, рядом, как злая голодная собака, которая рыщет вокруг и вынюхивает, чем бы поживиться. Я подумала, что в этом, наверное, частично заключается двойственность натуры Гейба — да, пожалуй, и моей собственной.

Гейб отгородился от своего прошлого богатством и властью, которую он дает, я – своим полицейским жетоном. И мы оба были готовы на все, чтобы только это прошлое нас не настигло. Иногда мне кажется чудо, что, несмотря ни на что, нам удалось остаться нормальными людьми и даже создать семью.

Как бы то ни было, сейчас я сидела на ступеньках крыльца, любовалась распускающейся листвой, пытаясь вытравить из сердца всю гадость, которая накопилась там за начало дня.

Наконец я увидела, как в медленно раздвинувшиеся ворота въехал длинный черный лимузин и бесшумно подъехал к дому. Задняя дверца открылась, и оттуда вышел Гейб. Они с шофером обменялись несколькими словами, и машина отъехала, а Гейб направился к дому, не сводя с меня глаз.

Никто и никогда не смотрел на меня так, как он. Его взгляд словно говорил: ты для меня одна на этом свете, и больше никого не существует. И сколько бы раз я ни ловила на себе этот долгий пристальный взгляд, мое сердце неизменно начинало биться в учащенном ритме.

Гейб уселся возле меня, поставив свой кейс рядом, и широко расставил ноги.

— Привет! — сказала я.

— Привет! Хороший день, совсем необычно видеть тебя дома в обед.

— Да, я полна сюрпризов, и цветы красивые.

— Ага. Летнее обновление. Звучит банально, но весьма точно, как и любое клише. — Он провел рукой по своим волосам. — Что делаешь?

— Ничего.

— Вижу, потому и спрашиваю. Это на тебя не похоже, дорогая.

— Считай, что это что-то вроде эксперимента. — Я закинула ногу на ногу. — Пытаюсь понять, смогу ли я бросить работу в управлении.

— Ну и как, получается?

— Пока — нет. — Я откинула голову и закрыла глаза. — У меня было такое хорошее настроение, когда я ехала домой! Представляешь, я сегодня собиралась подать в отставку.

— Да, весьма впечатляюще.

— Я ехала сегодня на обед домой, но тут меня вызвали.

— Опять работа помешала личной жизни?

— Вроде того. Это был Уилсон. — Лукас Уилсон из отдела внутренних расследований.

— Я помню, кто это такой. Что ему было нужно?

— Хотела бы я сама это понять! Он позвонил по моему частному номеру и попросил о беседе.

— Вот как? — Голос Гейба звучал подозрительно мягко.

— Оказывается, он ехал за мной от самого управления. Мы встретились здесь, недалеко от дома. Сначала он изображал собой саму любезность, а потом стал приставать ко мне по поводу одного из убитых в Виндзоре, о Поле Уокере –оказывается тот был коп. — При воспоминании об этом кровь в моих жилах вновь закипела. — Говорил, что его отдел хотел бы похоронить это расследование, возражал против того, чтобы я копалась в финансовых делах убитого… И при этом постоянно подчеркивал, что говорит со мной доверительно, как друг.

— И ты ему веришь?

— Нет, конечно! Но я не могу понять, какую цель он преследует. И ещё мне не нравится, что отдел внутренних расследований тянется своими липкими щупальцами к расследованию, которое поручено мне.

— У этого человека может существовать и личный интерес к тебе? — холодно заметил Гейб.

— У Уилсона? — я удивленно взглянула на Гейба. — Ничего подобного! Мы с ним действительно однажды ночью выпустили пар, но это было в первый и последний раз. К тому же с тех пор прошло почти десять лет. Все давно позади!

 Гейб о чём-то подумал, однако вслух ничего не сказал.

— Как бы то ни было, я не могу понять, чем они так обеспокоены — убийством Пола или его возможной связью с Беном Паркером…

— С Беном Паркером? – повторил Гейб.

— Да.

— А каким образом они с Полом были связаны?

— Это мне и предстоит узнать. Уилсон прямо указывал на то, что Пол был продажным копом.

— Судя по тому, что вытворяет Бен Паркер, это вполне возможно.

— Гейб, ты сам очень публичный человек, тебе когда- нибудь самому приходилось иметь делом с Паркером?

Несколько мгновений Гейб молчал.

— Понятно, — наконец вымолвил он. — Ты хочешь знать, имел ли я когда-нибудь дела с ним или кто-то из моих знакомых, кто может поведать о его подпольных делишках?

— Я тебя об этом не спрашивала.

— Но хотела спросить. — Гейб приподнял мою голову за подбородок и запечатлел на моих губах легкий поцелуй. — Пойдем в сад, прогуляемся.

— Пожалуй, на сегодня хватит экспериментов, — улыбнулась я. — Я взяла домой работу, и мне пора ею заняться.

— Тебе будет работаться гораздо легче, если мы проясним этот вопрос.

Гейб взял меня за руку и неторопливо пошел по направлению к лужайке. Ветер сорвал с деревьев несколько первых соцветий, и теперь они лежали на зеленом травяном ковре, как снежинки, забывшие растаять. На изумрудном покрывале росли цветы, назвать которые я бы не мгу назвать, поскольку я сугубо городской человек, — темно-фиолетовые бархатные кляксы и мерцающие белые звезды. Дневной свет медленно умирал, уступая место закатным краскам, и воздух, свежея с каждой минутой, наполнялся ароматами летнего цветения. Однако, вдыхая эти запахи, я продолжала ощущать зловонное и жадное дыхание огромного города, который рыскал вокруг их оазиса в поисках поживы.

Гейб нагнулся, сорвал тюльпан и протянул его мне.

— Я не виделся с Беном Паркером и не имел с ним никаких дел на протяжении многих лет, — заговорил он. — Но, признаюсь, было время когда я только начинал строить свой большой бизнес, и клинику, тогда мы с ним на пару проворачивали кое-какие делишки.

— Что за делишки?

Гейб остановился, взял меня за подбородок и, приподняв мою голову, посмотрел мне в глаза. В них было смятение.

— Для начала давай проясним одну очень важную вещь, Глория. Даже такой, как я… Такой, скажем, человек, как я, обязательно имеет ряд определенных табу.

Я кивнула, словно ослепнув.

— Понятно, — буркнула я. — Давай не будем об этом говорить. По крайней мере, сейчас…

— Как скажешь.

Однако я понимала: прятать голову в песок уже поздно — я и так успела узнать слишком многое. Оставалось одно — выяснить у Гейба всю его подноготную, которую все же он скрывал от меня.

-Ты торговал наркотиками?

Гейб  осознавал, что не имеет права лукавить и тем более лгать мне.

— Должен признаться Глория, в начале моей… гм… трудовой деятельности бывало и такое. Я тогда был не очень разборчив в средствах. Да, время от времени я толкал наркотики и на этой почве иногда пересекался с Беном Паркером, который распространял их уже в те года по всей стране. Последний раз я имел с ним дело… Господи, это было больше десяти лет назад! Мне тогда было наплевать, чем он занимается, он давал возможность заработать, а потом я достиг свой рубеж, за которым Паркер оказался мне не нужен. Я уже мог позволить себе роскошь не иметь дело с людьми, которые мне не нравятся.

— Понятно…

— Глория! — Гейб положил руки на плечи мне и посмотрел прямо в глаза. — Ты же знаешь: к тому времени, когда мы с тобой встретились, я уже стал совершенно другим. Я давно принял это решение. А после встречи с тобой я навсегда отказался от сомнительных операций, поскольку понимаю, что для тебя это неприемлемо.

— Не стоит об этом говорить. Я действительно все это знаю.

— Стоит! Причем именно сейчас! Ради тебя я готов на все, но есть одна вещь, сделать которую не в моих силах. Я не могу изменить своё прошлое.

Я посмотрела на тюльпан — идеальный по форме и невинный, словно младенец, а потом я подняла глаза на Гейба. Его нельзя было назвать невинным, но для меня  — он был идеальным.

— Не нужно ничего менять, — сказала я, положив руки ему на плечи. — Нам и так хорошо.

— Мне сегодня звонил Брайн, он беспокоится о твоем эмоциональном состоянии. Ты ничего мне не хочешь сказать?

— Брайн всегда излишне опекал меня, он попался просто не в то время, поэтому огрёб от меня по полной программе.

— Ты можешь сколько угодно заговаривать мне зубы Глория, но не забывай, я врач как раз по части психологического состояния. Тебе в последнее время здорово достается, и твой уход на три для в полною изоляцию, мне ни о чем хорошем не говорит. Поэтому, прошу тебя, если у тебя есть какие-то проблемы, поделись ими.

— Обязательно «мамочка», если они появится я так и сделаю.

 

***

В самом начале второго я вернулась в управление.

Стеклянные двери я миновала с некоторым душевным трепетом. Майор Броуди вполне мог передумать. Вдруг он разозлился и решил незамедлительно отстранить меня от работы? Как же я тогда поступлю? Понятно ведь, что требовать отставки, откровенно говоря, страшно. Даже представить себе боязно, как сложится тогда моя дальнейшая жизнь. Но, войдя в кабинет, я нашла на столе лишь несколько записок о телефонных звонках в моё отсутствие. Ничего срочного. Майор Броуди меня не разыскивал. Я облегченно вздохнула, как бы ненароком, из задумчивости меня вывел Макларен, неожиданно появившийся в дверном проёме. Я вздрогнула, будто мысли мои были у всех на виду.

— Ключи, — сказал Макларен. — Они все на месте.

Я недоуменно смотрела на него, но молчала, понимая, что должна бы знать, о чем он толкует.

— Я получил справку от криминалистов из Виндзора, — продолжил он. – Все комплекты ключей Уокеров находились дома, дверь не взломана, камер наблюдения там нигде поблизости нет. Каким- то образом, убийца спокойно проник к ним в дом, как и к Эвансам. Кстати, я тут на досуге запросил доступ к финансовым данным Пола Уокера, но оказалось, что у меня сначала был доступ, а потом его заблокировали, по крайне мере мне пришло такое уведомление.

— Хорошо, — сказала я. — Это мы вычеркнем, тем проще для нас. Оставь пока это Рей, тебе есть чем заняться. Полиция Виндзора сама разберется что там и как.

— Хорошо, детектив. Но пока, больше пока ничего отследить не удалось.

Я покачалась на стуле:

— Думаю, с этим пока можно повременить. Конечно, рано или поздно надо будет этим заняться, но сейчас важнее другое. В деле появилась новая неприятность.

Макларен нахмурил брови и максимально сосредоточился.

— Пол Уокер — был копом.

— Вы серьезно?

— Рей, как ты думаешь, я в том настроении, чтобы шутить?

— Извините.

— Меня беспокоит другое, почему шериф Джонсон скрыл это? Они все скрыли это, никто не проболтался.

— Детектив Берч, значит, им есть что скрывать, — неуверенно сказал Макларен.

— Верно мыслишь, офицер. Пол Уокер был в чем-то замешан, и это что-то ведет к   Бену Паркеру, поищи потихоньку любую информацию по этому поводу. Все что найдешь, будет важно, хотя наверняка все следы уничтожены и эта малая надежда, что удастся за что-то зацепиться. Но все же. Если потребуется, воспользуйся моим ключом доступа. – Я быстро написала ему на листке данные для входа и протянула бумагу.

— Хорошо, спасибо за доверие.

— И ещё, в отделе никому не слова про это, ясно?

Макларен закивал головой и сделал пометку в своем блокноте. Я предупредила его, что в три часа состоится закрытое совещание для тех, кто ведет это дело, и он ушел.

Отбросив мысли об отставке, я склонилась над своими бумагами, а заодно подумала о том, что рассказал мне Уилсон.

Зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышала неприятный голос Бена Паркера, он решил поинтересоваться, как продвигается дело.

— Я полагала, майор Броуди держит вас в курсе мистер Паркер.

— Но расследование возглавляете вы, детектив Берч.

— Если я буду в вашем районе, я зайду к вам завтра утром.

— Жду вас в половине девятого.

Я записала на листочке.

— А все-таки как идет дело?

— Медленно, — сказала я.

— Что вам известно о происшествии в Виндзоре?

— Установлены личности погибших. Кроме того, выяснилось, что между этими двумя делами существует связь.

— Майор Броуди говорил, что, вероятно у вас наклюнулся подозреваемый бывший заключенный Люк Ордан. Однако не мог назвать сколько-нибудь разумных причин.

— Мы пока все проверяем. Завтра все будет ясно, — уклончиво сказала я.

— Надеюсь. По моему впечатлению вы топчетесь на месте.

— Вы хотите изменить директивы?

— Нет. Но хочу услышать подробный отчет.

— Завтра вы его и услышите.

Повисло тяжелое молчание на другом конце линии.

— Детектив Берч, думаю, вы уже успели оценить размах моих возможностей и пообщаться с вашим старым знакомым Уилсоном. Это только начало. А если я ещё раз узнаю, что вы начали копать хоть под кого-то из моего окружения, больше вы никогда не увидите свой значок. Мне кажется, я предельно ясно объяснил свою позицию?

— Вы угрожаете мне? – с чувством полной ярости вскочила я и выкрикнула в трубку.

— Я вас предупредил.

— Да пошёл ты, чертов кретин…- С этими словами я бросила трубку на рычаг что было сил. Та злость, которая во мне сидела, рвалась наружу. В этот момент мне было голубо плевать, что со мной произойдет дальше. Я не собиралась прогибаться ни под кого, я никогда не прогибалась ни под одну систему, хоть и служу в полиции. Я всегда иду против всех и вся. Да, мне тяжело, я постоянно на острие, но я хорошо выполняю свою работу и покуда есть те, кто меня ценит, я держусь на плаву.

После этого разговора я не сразу пришла в себя. Время шло, и я ещё полчаса готовилась к совещанию. В моем автомате закончился кофе. Выругавшись про себя, без десяти три я пошла в кафетерий за кофе. Автомат опять сломался. С пустой чашкой я вернулась в кабинет совершенно разочарованная. После чего я отправилась на совещание.

Макларен и Левински были уже на месте. Обсуждали кофейный автомат, который в последнее время то и дело ломается. Я кивком поздоровалась и села за стол. Брайн и Курт пришли одновременно. Для меня было большим удивлением, что Курт выбрал время, бросив ненадолго вскрытие трупов и приехав на совещание. Я так и не решила, когда расскажу о своем разговоре с майором Броуди — в начале совещания или в конце. Решила пока подождать. Как бы там ни было, я собрала здесь заработавшихся коллег, чтобы сложное расследование продвинулось вперед.

Когда все были в сборе, мы начали с анализа событий вокруг гибели первой тройки – Макса и Элизабет Эвансов и Оливии Браун. Свидетельские показания, которыми мы располагали, были крайне скудны. Фактически никто ничего не видел. Ни передвижений возле дома, ни в районе, нигде бы то ещё. Мы имели дело с призраком.  

— Очень странно, — сказала я. — Никто ничего подозрительного не видел, а главное не слышал. Да, частный дом это было преимуществом для убийцы.

— Он наверняка был не один, — заметил Дейв. И к тому же мы не знаем, кого ищем.

— Макларен получил сегодня подтверждение криминалистов из Виндзора, где у нас ещё три трупа. Все комплекты ключей на месте, это дает нам уверенность, что убийца спокойно проникал в дома убитых, ни один замок на дверях не повреждая. Либо он имел ключ дубликат, либо они его все, хорошо знали — сказала я. – Мы до сих пор не знаем, действует ли это человек один или мы имеет дело с несколькими людьми, количество участников тоже сложно определить. Оба убийства абсолютно идентичны, перед вами папки с делами, вы можете увидеть все своими глазами. Ранее, мы с Брайном пришли к выводу, что мотив может быть связан с чем-то личным, возможно замешан какой- то религиозный ритуал. Наш убийца мстит изменявшим супругам. Он расчленяет на глазах у жены, супруга и его любовницу. Возможно, наш парень сам такое пережил, и травма отпечаталось так глубоко в его сознании, что он начал убивать. На месте преступления он использует подвесную систему, мы пришли к выводу, что он может быть достаточно физически сильным, или же недостаточно сильным, тогда ему пригождается подвесная система: веревка, гантели, с помощью чего он поднимает тела к полотку на ремнях. Здесь тогда можно сделать вывод, что парень не слишком силен и тем самым доказывает окружающим свою силу. Что сказать, он на всех нас произвел впечатление.

— Анализы ДНК, которые мы получили, не дали никаких результатов Глория, – выкрикнул Курт не вставая со своего места. — Парень работает кристально чисто, криминалисты ещё работают с собранными уликами, будем надеяться на то, что может он хоть где -то допустил ошибку и нам повезёт. Что касается тел, спины жертв очень грубо разрублены, он не профессионал, так что исключить медиков из этого списка можно сразу.

Тут же вступил Макларен.

— Мы с детективом Берч, ездили в Виндзор как вы знаете, там нам так же предоставили старые дела двух жертв — обе девушки, они есть в отчетах пред вами, возможно, он на них тренировался. Методом убийства было все так же: шесть пуль выпущенных в жертву в область головы, глазниц, груди и гениталий. Жертв пытали, применялись разные виды. Но все следы расследования обрываются ровно так же, как и сейчас. Никто ничего не видел и не слышал, их просто обнаруживали мертвыми.

— Да, всё верно офицер Макларен, спасибо, что напомнили. Мы не знаем, имеют ли отношения к нашему парню эти два трупа, но не исключаем этого варианта. Полиция Виндзора как оказалась не очень спешит нам помогать, городок маленький и дабы не поднимать большой резонанс, они постараются все это побыстрее замять, тем более, что нас привлекли к этому делу, так что спрос в первую очередь с нас как с главного управления.

Брайн тоже активно включился в разговор:

— Не забывайте так же про послания. Во всех четырёх записках, которые мы обнаружили, отсылки ведут к тому, что все известные поэты, короли, гении, были уличены в изменах. Это важный акцент для убийцы. Он не просто убивает свои жертвы, он казнит их. И на одном месте преступления, два разных способа убийства, расстрел тела в упор и казнь. Причем грубая казнь, он изрубает тела, вытаскивая легкие и сердце наружу. Недавно, майор Броуди дал нам наводку на парня по имени Люк Ордан, мы с Глорией нанесли ему визит, Глория уверена, что это не наш парень, основываясь на личных мотивах и своей интуиции. Я бы сказал, что у парня проблемы с головой и он мог сотворить такое.

Теперь все четыре пар глаз вопросительно уставились на меня.

— Нет, это не он. Люк Ордан житный, обрюзглый свин. Он ест, пьёт и не намоется неделями. А наш парень очень чистоплотный, аккуратный и педантичный. Хочу рассказать вам о последних событиях, которые произошли за сегодняшнее утро. Как вы все знаете, Дейву удалось отследить по камерам, что адвокат Бена Паркера, Лиам Хилл был замечен входящим и выходящим их дома жертвы Элизабет Эванс за несколько дней до ее убийства. Да, он друг семьи Паркеров и их адвокат, но при личной встречи, он сказал мне, что давно уже не был в доме Элизабет, что они встретились только один раз за обедом. Какой смысл ему утаивать свой визит в дом к Элизабет? Брайн тут же поставил слежку за Хиллом, но, наши парни его упустили. Хилл оказался умнее и хитрее нас, сегодня утром он подал прошение о дисциплинарном расследовании в отношении меня. А так же, Бен Паркер приводок сюда агента ФБР для внутреннего расследования дела. Я сегодня имела честь разговаривать с этим агентом, в ходе нашей беседы выяснилось, что Пол Уокер жертва из Виндзора — был копом. Меня просили быстро похоронить это дело и не давать ему хода, так как Пол был продажным полицейским.

В комнате повисла полная тишина.

— Ты конечно всех послала надо полагать? – начал первым Брайн.

Я усмехнулась.

— Ты слишком хорошо меня знаешь. Майор начал обвинять меня в том, что я нарушила все возможные правила, все cвелось к тому, что я собиралась уйти в отставку. Пока, меня оставили довести дело, хотя и хотели с него снять и отстранить. Перед самым совещанием, звонил Бен Паркер.

— Что на это раз он хочет?  – вмешался Курт.

— Сами послушайте, я успела записать часть разговора на диктофон.

Достав диктофон из брюк, я положила его на середину стола и включила запись.

Ещё без малого два часа мы обсуждали весь ход расследования. Когда я излагала все свои идеи основанные на личных наблюдениях, дискуссия порой становилась прямо-таки ожесточенной. Но никто не отрицал, что след, который может привести к адвокату Лиаму Хиллу, вероятно, все же таки обеспечит прорыв. Однако я упорно твердила, что ключ ко всему — Лиам Хилл, хотя и не имела достаточного количества неоспоримых аргументов.

На часах уже шесть вечера. Пора закругляться, мы все порядком устали, всё чаще приходилось проветривать комнату. В итоге, к концу совещания разошлись уставшие и опустошенные.

Когда все удалились, я вынула из кармана сотовый телефон и набрала номер Левински.

— Да. Левински слушает. Уже соскучилась так быстро? — послышался в трубке его усталый голос.

— Просто не могу жить без тебя. Хочу попросить тебя об одной услуге. За мной не заржавеет!

— Если речь идет об убийстве копа, я не стану предъявлять тебе счет. Любой из моего отдела готов на все, чтобы только прищучить гада, который это сделал. Если какая-нибудь тварь считает, что может сотворить такое с копом и остаться безнаказанным, он крупно ошибается!

— Дейв, мне нужно сказать тебе кое-что, по секрету.

Дейв недоуменно хмыкнул в трубку.

— Ну, в чем дело Глория?

— Дело хреновое, и вряд ли оно тебе понравится. Я хочу, чтобы ты проверил двух полицейских из отдела по борьбе с наркотиками в Виндзоре: шерифа Сэма Джонсона и лейтенанта Тима Нортона. Именно они всем заправляли когда мы прибыли, и утаили, что жертва был копом.

— Ты права, мне это совершенно не понравилось, но копать на чужой территории…

— Я хочу, чтобы ты провел проверку тихо, не привлекая внимания.

— В таком случае мне это не нравится вдвойне!

— Извини, что я обращаюсь к тебе с такой просьбой. Я могла бы сделать это и сама, но у тебя получится гораздо быстрее и незаметнее. Поверь, мне и самой все это не нравится, но для того чтобы осмотреть комнату, сначала нужно открыть дверь.

Дейв понизил голос:

— Ты собираешься просто осмотреть комнату или ожидаешь найти в ней грязь?

— Я не могу тебе сейчас всего рассказать. Слишком много неясного, и мне нужно всё проверить. Сделай это для меня, Дейв, прошу тебя! И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. А потом мы с тобой где-нибудь пересечемся и я тебе все выложу.

— Никогда не хочется верить в то, что коп продажный.

— В том-то и заключается проблема. Мы просто не хотим этого замечать!

Я отключила телефон.

Глава 10

На следующий день, я выключила зажигание сидя в машине перед домом Брайна,  любуясь его приятным одноэтажным коттеджем. Меня всегда поражало, что он умудрялся держать газон перед домом таким зелёным, а кустарник безупречно ровно подстриженным. В личной жизни у Брайна мог быть хаос, но его двор всегда был в идеальном состоянии, превосходно вписываясь в живописный квартал. Интересно, как выглядят остальные дворы в этом милом райончике?

Дверь дома открылась и из неё вышел Брайн, а сзади него появилась молодая девушка — блондинка, которая что-то ему кричала вдогонку в распахнутом настежь халатике, под которым виднелось её нижнее белье. Девушка, заметив меня, кинула свой свирепый взгляд. Я отвернулась, подавляя в себе смех.

Брайн рухнул на пассажирское кресло и захлопнул за собой дверь.

— Поехали поскорей отсюда, — простонал он.

Я завела машину и тронулась с места.

— Мне кажется, дома у тебя не всё в порядке, — сказала я. Кто это такая, не уж то Саманта вернулась?

Брайн утвердительно покачал головой.

— Да. И мы крупно поссорились, когда я вчера поздно вернулся домой. А утром всё началось сначала.

Он помолчал с минуту, а затем мрачно добавил:

— Она снова заговорила о том, что собирается уйти от меня и порвать всякие отношения.

Я посомневалась, но затем всё-таки задала ему вопрос, который крутился у меня в голове:

— Дело ведь и во мне, верно? Брайн, мы  с тобой уже сотни раз проходили это, когда твои пустоголовые девицы, начинают ревновать ко мне.

Брайн молчал минуту.         

— Да, — признал он. — Она не обрадовалась, когда узнала, что мы постоянно работаем с тобой вместе. Она считает, что ты плохо на меня влияешь.

Его ответ настолько обескуражил меня, что я не знала, что и ответить.

Брайн добавил:

— Саманта говорит, что со мной невозможно иметь дело, когда я работаю с привлекательной женщиной. Что я становлюсь ещё более отчуждённым и зацикливаюсь только на работе.

«Это справедливо», — подумала я: мы с Брайном оба зациклены на работе.

В машине снова повисло молчание. Через несколько минут Брайн открыл ноутбук.

— Ладно, замнём это Глория. Я узнал кое-какие подробности о том типе, с которым мы сейчас будем разговаривать, Рорри Грин. Вчера я полночи просматривал старые дела, архивы как ты просила, и случайно наткнулся на этого типа, поэтому и предложил тебе сегодня съездить к нему. Понимаю, это отчаянные попытки ухватиться хоть за что-то, но вариантов у нас все равно не много.

Брайн посмотрел на экран.

— Он зарегистрированный насильник.

У меня от отвращения дрогнула губа.

— За что?

— Хранение и распространение разного рода порнографии. Он подозревался и в большем, на него даже хотели повесить убийство девушки, но ничего не было доказано. Он есть в базах данных, но его действия никак не ограничены. Это было десять лет назад, так что эта фотография уже устарела.

«Пронырливый, — подумала я. — Его может быть будет трудно поймать».

Брайн продолжал читать:

— Был уволен с нескольких должностей по неясным причинам. Последний раз он работал в сети магазинов в большом торговом центре, целевой аудиторией которого в основном являются семьи с детьми. Когда Грина поймали на том, что он предлагал своим коллегам заняться с ним извращенным сексом, его уволили и сообщили в полицию.

— Человек с пунктиком на сексе и коллекцией порнографии, — пробормотала я.

Пока что Рорри Грин частично вписывался в образ, который начинал складываться.

— А сейчас он чем занимается? — спросила я.

— Работает в магазине товаров «Все для праздника», — ответил Брайн. — Ещё один сетевой магазин, в ещё одном торговом центре.

Я была удивлена.

— Разве менеджеры не знали о судимости Грина, когда принимали его на работу?

Брайн пожал плечами.

— Может быть, им было  судя по всему это не так уж и важно. Его интересы сугубо гетеросексуальны. Может быть его руководство решило, что он не принесёт вреда в месте, где продаются лишь шары, свечи и сувениры.

Я почувствовала, что меня прошиб холодный пот. Как вообще такой человек может получить работу? Он скорей всего злобный убийца. Как он может расхаживать целыми днями среди беззащитных людей?

Наконец мы проехали через нескончаемые пробки. Пригород столицы был меня типичным примером «города-спутника», сделанного большей частью из торговых и бизнес-центров. Мне он казался бездушным, пластиковым и вгонял в депрессию.

Я припарковалась у огромного торгового центра. Какое-то время я сидела на водительском кресле и смотрела на старую фотографию Грина на ноутбуке Брайна. В его лице не было ничего примечательного — обычный парень с тёмными волосами и надменным выражением лица. Сейчас ему должно быть за пятьдесят.

Мы с Брайном вылезли из машины и пешком пошли через потребительский рай, пока не увидели магазин моделей.

— Мы не должны позволить ему скрыться, — сказала я. — Что если он заметит нас и удерёт?

— Загоним его в угол и обездвижим, — сказал Брайн. — А покупателей выпроводим.

Я положила руку на пистолет.

«Не сейчас, — сказала я себе. — Не вызывай напрасную панику».

Я постояла какое-то время, глядя, как приходят и уходят посетители магазина. Может быть, Грин — один из них? Может быть, он уже убегает?

Брайн и я вошли в магазин праздничной продукции. В магазине работало несколько мужчин, но никто не был похож на человека с фотографии, которую я держала в голове.

— Я его не вижу, — сказала я.

Брайн подошел к девушке за стойкой и спросил:

— Извините, не подскажите нам, здесь работает некий Рорри Грин?

Кассирша кивнула и показала на полку с наборами для украшений кондитерских изделий. Невысокий, пухлый мужчина с седеющими волосами спиной к нам, разбирал товары.

Я снова коснулась пистолета, но оставила его в кобуре. Мы с Брайном разделились, чтобы иметь возможность задержать его, если он попытается уйти.

Мой сердце забилось сильней, когда я приблизилась к нему.

— Рорри Грин? – окрикнула его я.

Он обернулся. На нём были очки с толстыми стёклами, а живот вываливался из ремня. Меня особенно поразила малокровная бледность его кожи. Я подумала, что ошибалась, думая, что он решит бежать, но вот с определением «подонок» я не промахнулась.

— Зависит от того, что вы хотели, — ответил  Рорри Грин с широкой улыбкой. — Что вам нужно?

Брайн и я показали ему свои значки.

— Ни че себе, копы! Да еще и детективы, да? — спросил Грин почти даже с удовольствием. — Это что-то новенькое. Вы пришли не арестовывать меня, я надеюсь? Потому что, честно говоря, я думал, что все эти недоразумения остались в прошлом.

— Мы бы только хотели задать вам несколько вопросов мистер Грин, — сказал Брайн.

Грин усмехнулся и вопросительно наклонил голову.

— Несколько вопросов? Что ж, я законы о правах знаю наизусть. Я могу не разговаривать с вами, если не захочу. Но, почему бы и нет? Это даже может быть весело. Если вы угостите меня чашечкой кофе, я согласен.

Грин подошёл к стойке, а мы последовали за ним. Я была готова отреагировать на любую его попытку к бегству.

— Я сделаю перерыв на кофе, Бонни, — сказал Грин кассирше.

По выражению лица Брайна я понимала, что он сомневается, правильного ли человека мы поймали. Я понимала, почему он так думает: Рорри Грин не казался хоть немного расстроенным. На самом деле, он выглядел даже довольным.

Однако, по моему мнению, из-за этого он казался ещё более безнравственным психопатом. Некоторые из самых мерзких серийных убийц обнаруживали море шарма и уверенности в себе. Последнее, чего я ожидала от убийцы, это хоть сколько-нибудь виноватое выражение.

До кафе было совсем близко. Грин проводил нас с Брайном прямо к прилавку с кофе. Если мужчина и нервничал из-за сопровождения в лице двух полицейских, то вида он не показывал.

Девочка, которая плелась за своей матерью, споткнулась и упала прямо перед ними.

— Упс! — бодро воскликнул Грин. Он наклонился и поднял ребёнка на ноги.

Мать на автомате поблагодарила его и повела дочь дальше за руку. Я увидела, что Грин остановил взгляд на голых ногах девочки под коротенькой юбочкой, и мне чуть не стало плохо. Моя подозрительность усилилась.

Я дёрнула Грина за рукав, но он недоумённо и невинно посмотрел на меня в ответ. Я тряхнула его руку и отпустила.

— Выбирай, — сказала я, кивая на прилавок с кофе.

— Я хочу капучинно, — сказал Грин молодой девушке за стойкой. — Эти товарищи угощают.

Потом он спросил, повернувшись к нам:

— А вы что будете пить, господа детективы?

— Ничего, — ответил Брайн.

Брайн оплатил капучинно Грина, и мы втроём сели за столик, рядом с которым не было людей.

— Ну, так и что вы хотели узнать от меня? — спросил Грин. Он казался дружелюбным и расслабленным. — Надеюсь, что вы не собираетесь наезжать на меня, как местные полицейские, к которым я привык? Люди последнее время такие консервативные.

— Консервативные, потому что не пристают в рабочее время к коллегам с целью посмотреть дома грязное порно и потом повторить всё на практике? — спросил Брайн.

Грин теперь выглядел искренне обиженным.

— Вы говорите об этом так грязно, — сказал он. — В этом не было ничего неприличного. Да посмотрите сами!

Грин достал телефон и стал показывать фотографии своих трудов — это были рисунки разного рода. Маленькие человеческие фигурки были в разной степени обнажены и расположены в разных группах и позициях в разных частях дома. У меня кругом пошла голова от всего разнообразия сексуальных актов, изображённых на фотографиях — некоторые из них скорей всего были запрещены во многих штатах.

«По мне так очень неприлично», — подумала я.

— Это был юмор, — объяснил Грин. — Я сделал важное общественное заявление. Наша культура пошлая и материалистическая. Кто-то должен был вынести что-то вроде протеста. Я испробовал своё право слова максимально ответственным способом. Я им не злоупотреблял. Я не кричал «свингеры» в переполненном театре.

Я заметила, что на лице Грина отразилось возмущение.

— А как же дети, которые смотрят на эти ваши сценки? — спросил Брайн. — Вы не думаете, что могли им навредить, когда работали?

— Да нет, не думал, это моё хобби — самоуверенно сказал Грин. – Дети сейчас каждый день по телевизору видят и что похуже. Детской невинности больше нет. Именно это я и пытался донести миру. Это разбивает мне сердце.

«Звучит так, как будто он правда так думает», — подумала я.

Однако мне было очевидно, что это вовсе не так. Ни одна клеточка Рорри Грина не отличалась моралью или сочувствием. Я всё больше подозревала его с каждой секундой.

Я пыталась понять что-нибудь по его лицу, однако это было не так-то просто. Как самый настоящий социопат, он прекрасно прятал свои истинные чувства.

— Скажите мне, Рорри, — спросила я. — Вам нравится проводить время на улице? Я имею в виду жить в палатках, рыбачить.

Лицо Грина озарила широкая улыбка.

— О, да! С самого детства. Иногда я уходил на природу в одиночку и пропадал там неделями. Я иногда думаю, что был Индианой Джонсом в прошлой жизни.

— А охотиться вы тоже любите, может даже освежёвывать туши животных? — поинтересовалась я.

— Конечно, всё время, — сказал он воодушевлённо. — У меня дома полно трофеев. Ну, знаете, чучела голов лося или оленя. Я их сам делал. У меня настоящий дар к таксидермии!

Прищурившись я внимательно посмотрела на Грина.

— У вас есть любимые места? Какие-то леса, например. Государственные и национальные парки?

Грин задумчиво потёр подбородок.

— Я часто езжу по разным местам. Трудно выбрать что-то одно.

Встрял Брайн:

— А как насчёт Виндзора? Там есть прекрасные леса и озера.

Грин вдруг насторожился.

— Почему вы спрашиваете? — спросил он тревожно.

Я понимала, что пришёл момент правды или наоборот. Достав из папки, которая лежала передо мной на столе фотографии жертв, сделанные при жизни, я протянула их Грину.

— Вы узнаёте кого-то из этих людей? 

У Грина в страхе расширились глаза.

— Нет, — сказал он дрожащим голосом. — Я никогда их не видел.

— Вы уверены? — подстегнула я. — Возможно, их имена освежат вашу память. Макс и Элизабет Эванс, Оливия Браун, Пол и Сара Уокер, Джессика Харли.

Грин, казалось, вот-вот начнёт паниковать по-настоящему.

— Нет, — сказал он. — Я никогда их не видел. Впервые слышу эти имена.

Я пристально разглядывала его лицо. Наконец, я полностью всё поняла. Я узнала о Рорри Грине всё, что хотела.

— Спасибо, что выделили нам время, Рорри, сказала я, вставая. — Будем на связи, если у нас появятся ещё вопросы.

Брайн недоумённо последовал за мной.

— Что там произошло? — бросил он, когда мы отошли от Грина на несколько шагов. — О чём ты думаешь Глория? Он может быть виновен и теперь знает, что мы на него вышли. Мы не должны выпускать его из виду, пока у нас не будет достаточно доказательств, что он может быть причастен.

Я издала лёгкий стон нетерпения.

— Подумай об этом сам, Брайн, — попросила я. — Ты обратил внимание на его бледную кожу, и ни одной веснушки. Едва ли этот тип проводит на улице целые дни.

— То есть он не из охотников и рыболовов?

Я рассмеялась.

— Нет конечно! — сказала я. – Его кожа на лице свежая и нежная как попка младенца, то есть её ни коем образом не касаются лучи солнца. И я могу поклясться, что он никогда не был ни в одном парке, сквере или где-то в лесу. И ничего не знает о таксидермии.

Брайн выглядел смущённым.

— А я и правда ему поверил, — признался Брайн.

Я кивнула, соглашаясь.

— Ещё бы, — сказала я. — Он прекрасный лжец. Он заставляет людей поверить в то, что говорит правду о чём угодно. Ему просто нравится врать. Он делает это всегда, когда выпадает шанс, и чем крупнее ложь — тем лучше.

Я помедлила на мгновение.

— Проблема в том, — добавила я, — что у него совсем не получается говорить правду. Он не привык к ней. Когда он пытается сказать её, он перестаёт выглядеть наглым.

Брайн медленно шёл рядом со мной, пытаясь понять, что я имею в виду.

— То есть, ты хочешь сказать, что… — начал он.

— Он говорил правду про жертв, когда смотрел на них, Брайн. Поэтому и выглядел таким виноватым. Правда всегда звучит как ложь в его устах. Он на самом деле никогда не видел ни одного из убитых. Я не говорю, что он не способен на убийство — возможно и способен. Но эти убийства совершал точно не он, а мы выглядим как жалкая пара копов, которые ищут козла отпущения.

Брайн негромко выругался.

— Чёрт, сказал он.

Ничего не произнеся в ответ, мы шли молча весь оставшийся путь до машины. Это был очередной провал. Чем больше я об этом думала, тем больше беспокоилась. Настоящий убийца всё ещё был на свободе, а у нас нет ни малейшей идеи, кто бы это мог быть. И я знала, я просто знала, что он скоро снова убьёт.

 

***

Прошло два месяца. Мы по-прежнему топтались на месте, опрашивая снова и снова, тех свидетелей, которые у нас были. Шериф полиции Сэм Джонсон из Виндзора добровольно ушёл в отставку, как только мы его прижали, раскручивая дело продажного Пола Уокера. Шериф  Джонсон оказался в одной цепочке с Полом по поставке наркотиков и сбыту через ночные клубы. До Бена Паркера нам никак не удавалось добраться, чтобы прижать его за поставки и финансирование, хотя мы точно знали, что он замешан. Паркеру постоянно удавалось откупаться, а его верный адвокат Лиам Хилл был словно цепной пёс. Он завалил всё наше управление судебными исками, жалобами и прошениями о моей отставке. Пока что, майору Теду Броуди удавалось сдержать эти нелепые претензии и обвинения.

Мы с Брайном ослабили хватку по расследованию «кровавого ангела» так мы окрестили это дело и по приказу майора за неимением улик и занялись текущими делами. Были и неплохие новости, за текущий месяц нам удалось раскрыть несколько дел, включая дело о подростке самоубийце, который расстрелял всю свою семью. Как и предполагал майор Броуди, было всё не так, как выглядело в отчете.

Мальчик Том Трейсон, был найден повешенным в собственном доме, якобы предварительно расстреляв свою семью. На деле же оказалось следующее; озлобленный сосед живущий напротив, приревновал отца семейства Трейсонов к своей жене, вследствие чего убил их всех, а мальчика повесил обставив это под самоубийство. Должно все было выглядеть для копов так, будто это Том во всем виноват и не выдержав чувства вины, якобы покончил жизнь самоубийством. Засадив истинного убийцу за решетку, помню как я первый раз за долгое время улыбнулась.

Каждый день, я отчаянно смотрела на доску, на которой были тщательно развешаны  фотографии и схемы «кровавого ангела». Как же я хотела добраться до того кто это сделал. Кем бы он не был, ему не должно сойти это с рук просто так.

Сегодня в своём кабинете с единственным окном и неудобным креслом для посетителя я первым делом подошла к кухонному автомату. Благодаря Гейбу я пила прекрасный напиток эспрессо, а не дрянной кофе, как остальные полицейские. Я налила себе чашку покрепче и погорячее, села с ней за стол и приготовилась к прилежной работе с документами.

Но телефон не дал мне сделать и одного глотка.

— Детектив Глория Берч, слушает.

— Вызов для детектива Глория Берч. Сотрудник ожидает по адресу Фаунинг-стрит, 455, квартира 589. Три тела, мужчина и две женщины.

— Я на связи. Свяжусь с детективом Брайном Уэйном по пути.

— Принято. Вызов завершен.

— Вот же дерьмо! — выругалась я, залпом опрокидывая кофе и обжигая себе язык. — Все-таки ты убил снова. — Схватив только что брошенные ключи от машины на стол, я бросилась к двери.

В отделе уже собралась вся братия, по-прежнему изощрявшаяся в остроумии по поводу злополучных ботинок ярко-синего цвета офицера Тома Шилетти. Брайн, ещё не успевший раздеться, был одного мнения с остальными: веселенькие башмачки!

Впрочем, офицер Макларен тоже веселился от души.

— Брайн, ребята, нас ждёт работа с «кровавым ангелом»!

— Что? Куда? Уже?

Я быстро зашагала вперед, так что Брайну только и оставалось, что семенить за мной, стараясь не отстать.

Куда катится мой отдел? Синие ботинки! Я решила, что надо вообще запретить в отделе убийств этот позорный цвет.

— Глория, что у нас?

— Похоже, три трупа. Не исключено что наш парень вернулся. Я не верю в случайные совпадения.

— Хорошенькое начало дня! — Дожидаясь лифта, Брайн вытянул из кармана смартфон и быстро начал что-то набирать в нём. — И сам денек сегодня что надо! – продолжил Брайн, улыбаясь во всю ширь своей физиономии и сияя зелеными глазами.

— Ты опоздал, потому что тебе перепало утреннего секса?

— Тоже мне опоздание — пара минут! – поправил меня Брайн. 

 Мы втиснулись в кабину лифта, где уже теснились копы.

— Люблю осень, когда ветрено, все такое четкое, резкое, с тележек торгуют жареными каштанами.

— Так и есть — секс.

Брайн снисходительно улыбнулся.

— Я встретился вчера с одной цыпочкой поздно вечером, посидели, выпили несколько коктейлей. Как выяснилось, мы оба так заняты, что нам вечно недоставало времени, чтобы просто встретиться. Она работает врачом в госпитале, а это — сама понимаешь профессия не лучше копа. Приятно хотя бы вспоминать, как это быть на первом свидании, после длительной переписки. — Мы вылезли из лифта в гараже. 

— А потом, был конечно жаркий секс, — добавил Брайн. — Но денек все равно, что надо!

— Жаль, три трупа на Фаунинг не добавляют мне такого веселья, Брайн.

— Это точно. Просто  я говорил об еще одном доказательстве.

— Доказательстве чего?

— Что надо прихорашиваться, танцевать, пить крепкие коктейли и во весь опор заниматься сексом, а то того и гляди загремишь в ящик.

— Все философствуешь, — буркнула я, усаживаясь за руль.

— Так ведь скоро Новый год, Глория! — объяснил Брайн.

— И что?

— У меня в семье соблюдают эту традицию. Мы письменно перечисляем все, за что благодарим Бога, и кладем свои записочки в вазу. В День благодарения каждый вытягивает оттуда по несколько штук. Суть в том, что записки напоминают, за что мы должны испытывать благодарность или  за что нас ценят другие люди. Понимаешь? Мне нравится. Знаю, в этом году мы не можем часто видеться с родными, но я шлю им свои благодарственные записочки.

Продираясь сквозь пробки, я задумчиво ответила:

— Мы — копы из отдела убийств. Получается, мы должны быть благодарны за мертвецов, иначе нас повыгоняли бы с работы. Вот мертвецы — те, похоже, с благодарностью не знакомы.

— Не так. Мы благодарны за то, что обладаем навыками и смекалкой, чтобы арестовать того или тех, кто превратил живых людей в мертвых.

— Зато тому или тем, кого мы поймаем, будет не до благодарности. Кто-то должен проиграть.

— Все философствуешь, Глория! — отрезал Брайн.

— Просто мне нравится выигрывать. — Я затормозила на Фаунинг-стрит позади патрульной полицейской машины. — Я ценю выигрыш. Пойдем, проявим наши навыки и смекалку.

Я заспешила к подъезду дома, захватив с собой чемоданчик.

— Седьмой этаж, детективы, — доложил полицейский на входе, увидев мой жетон.

— Уже знаю. Как в доме с охраной?

— Чтобы войти, надо позвонить в домофон, но вы же знаете, как это бывает: снаружи камеры есть, а внутри нет.

— Нам понадобятся записи камер.

— Их уже потребовали у коменданта.

Я кивнула и прошла к лифту. «Приличное здание», — подумала я на ходу. Минимум охраны, зато чистенько. Сверкающий пол тесного холла, свежевыкрашенные стены. Я порадовалась, что лифт не лязгает и не скрипит.

— Попасть сюда ничего не стоит, — заметила я. — Просто зайти следом за кем-нибудь или набрать наугад номер квартиры. Ни тебе охраны в холле, ни камер внутри.

— Выйти тоже дело нехитрое.

— Вот именно. Дом содержат в приличном состоянии, значит, здесь живут достойные люди, следящие, чтобы управление домом было им под стать.

На седьмом этаже я подошла к двери квартиры номер 589, которую сторожил полицейский.

— Ну, что тут у нас?

— Докладываю, сэр: женщина из квартиры 590 зашла в 589 приблизительно в восемь тридцать утра. У нее есть ключ и код.

— С какой целью?

— Они с одной из погибших по пятницам всегда ходили вместе в салон красоты и бассейн. По ее показаниям, они всегда уходили ровно в восемь. Ее насторожило, что когда она утром пришла за подругой, дверь никто не открыл, на звонок никто не отвечал. Тогда она решила воспользоваться своим ключом и войдя внутрь, она наткнулась на три тела, позднее опознанные ею как – Роберт и Абигейл Линос, они числятся жильцами этой квартиры, третью девушку она не знает.

— Где свидетельница сейчас?

— В своей квартире, с нашей сотрудницей. Она похоже в шоке, детектив Берч. Там, — полицейский указал кивком на квартиру 589, — та ещё картина.

— Позже свидетельница мне понадобится. — Я достала из чемоданчика тюбик с герметиком. — Будьте начеку. — Я включила свой диктофон.

Мы с Брайном обработали себе руки и обувь герметиком и вошли.

Услышанное от караульного копа подготовило нас к тому, что ждало нас внутри. Помещение, служившее гостиной, осталось безупречным: взбитые подушки, образцово чистые полы, аккуратно сложенные на столике журнальные диски. Жуткий контраст с запахом смерти, далеким от свежести.

Границей между гостиной и кухней служил стол. Он же отделял чистенькую жизнь от уродливой смерти.

Всё как и в прошлый раз. Двое были подвешены на ремнях к потолку, из их спин торчали выпотрошенные, окровавленные ребра, вдоль позвонка лежали вырезанные органы — легкие и сердце. Напротив подвешенных, сидела женщина которую расстреляли в упор оставив в теле шесть отверстий. Как и в прошлые разы, позади неё на стене виднелся кровавый след, и частички мозга которые хаотично свисали со стены.

— Зверское убийство, — констатировал Брайн.

— Ага. Убийца и в этот раз отвел душу. Займись незнакомой  женщиной, надо установить её личность. — С этими словами я присела на корточки рядом с мужчиной и открыла свой чемоданчик.

Я не боролась с жалостью, зная, что это состояние скоро пройдет. За работой не до жалости.

 — Личность женщины подтверждена – смотря на экран портативного устройства, сказал Брайн. — Аврора Грин, двадцать шесть дет, проживает на улице Уэст-Хьюстон 47.

 Что касается мужчины, которого ты осматриваешь, как ты уже слышала — это Роберт Линос. Убитый работал в фирме «Покрытия полов», контора и демонстрационный зал находятся неподалеку, всего в нескольких кварталах отсюда.

— Брайн, посмотри внимательно на него. Погибший подвергся сильным побоям, чего не было в предыдущими жертвами: пострадали голова, лицо, плечи, грудь, конечности. Так же вскрыта спина, из которой торчат наружу ребра. Удалены сердце и легкие…Лицо полностью изуродовано. Предполагается личный мотив.

— Слушай, Глория, я пока точно не могу сосчитать на женщине все ножевые раны! Она вся изрублена.

— Одним словом, причина смерти налицо. Давай определим время. — Я достала свой прибор и замерила показания Роберта. — Смерть наступила примерно пятьдесят два часа назад. Получается вечер среды, где-то в шесть тридцать. Подчерк немного изменился. Эти тела он изуродовал и подверг их большим увечьям, почему?

— У женщины показывает, что смерть наступила почти на пять часов раньше:  значит среда, двенадцать сорок дня. Сейчас измерим у третьей. — Брайн подошёл к женщине, которая была привязана к стулу и жестоко расстреляна. — Поднеся к телу прибор, он сказал:

— Тут тоже пятьдесят два часа.

— Промежуток между двумя убийствами составляет около шести часов, — я подняла голову. — Сначала неизвестный убивает любовницу, а потом, что же, заканчивает с супружеской парой? Это тоже меняет привычную ему схему. Следов борьбы в гостиной не заметно, следов взлома тоже. Как и всегда сработано чисто. И ставлю сто баксов, что никто  из соседей не слышал шесть выстрелов . Я выпрямилась. — Вызывай перевозку из морга и чистильщиков.

Судя по виду супругов и их жилья, средний класс, серьезная пара. Размышляя, я расхаживала по квартире. Они сами впустили убийцу в середине дня. Следов борьбы нет, всех убили на кухне.

Отложив эти мысли на потом, я заглянула в главную спальню.

— Тут кто-то порылся, — выкрикнула я громко.

— Как-то странно для ограбления, многовато жестокости, — начал Брайн придя на мой голос, но на пороге спальни нахмурился. — А тут все аккуратно.

— Это только на первый взгляд. Хуже, чем в гостиной. Кое-что лежит не на своем месте. Покрывало смято, дверцы шкафа распахнуты, на полу одежда. Видишь стол? Один ящик выдвинут. А где компьютер? Ни компьютера, ни планшета.

Я выдвинула еще один ящик.

— Здесь все перерыто. Это не в их стиле: семья Линосов поддерживала в своей квартире образцовый порядок. Тот, кто это сделал, чего-то отчаянно искал. Свидетельница наверняка здесь бывала, она подскажет, чего недостает.

— Хочешь, чтобы ее привели сейчас?

— Хочу, но после того, как заберут трупы. — Я вышла в коридор. — Вторая спальня тоже не в лучшем виде. Плед валяется кое-как, мебель покрылась пылью. Почему  здесь не прибрано? И стенной шкаф совсем пустой, — комментировала я, распахивая дверцы.  — Кем надо быть, чтобы жить с пустым шкафом?

— Не мной. Если у меня есть шкаф, рано или поздно я забиваю его битком.

— Здесь не ясно следующее, жили Линосы тут постоянно или нет? Или наш убийца провел несколько дней с ними находясь тут. Посмотри, повсюду грязная посуда, пустая тара хаотично валяется. — Подойдя с кровати, я сдернула с нее покрывало, нагнулась и понюхала простыни. — Здесь спали. Пометь белье, можно будет взять анализ ДНК.

Я покружила по комнате, пытаясь восстановить события:

— Здесь жил хорошо знакомый им человек. Допустим, как все началось; Абигейл  в кухне, готовит обед — время почти обеденное, в дверь постучали, она его впускает, может, он её любовник и они решили порезвиться до прихода мужа. Например, он чего-то хочет, а она ему в этом отказывает.

Сделав над собой усилие, я вернулась на кухню.

— Он взбешен. О, как он бесится! Он хватает её и наносит ей несколько ударов и связывает. Ручаюсь, ему было приятно.

— Почему? — удивился Брайн. — Откуда ты знаешь, что ему было приятно?

— Он ведь не удрал, а остался дожидаться ее мужа. И его забил, как животное на бойне. Вот я и думаю, что он получал от этого удовольствие. Не забудь сказать чистильщикам, чтобы проверили все стоки. Он должен был привести себя в порядок, он же был весь в крови. До возвращения ее мужа оставалось несколько часов — уйма времени, чтобы умыться, переодеться, все здесь перерыть в поисках того, что ему было нужно. Наверное, у нее были какие-то драгоценности, в самый раз для ломбарда, можно прихватить, почему бы и нет. Хотя наш он берет изделия скорее как сувениры. Убийца слишком аккуратен, чтобы попасться на сдаче их побрякушек в ломбард. Затем, он каким- то образом заманивает сюда любовницу Роберта, Аврору. Брайн, а что если он сам соблазняет жертв? Сначала соблазняет их, преимущественно замужних, а потом действует по четкому плану.

— Глория, хочешь сказать, что он выбирает жертвой — мужчину, затем следит за ним изучает его жизнь, если у того любовница, тогда он принимается за обольщение его жены?

Я кивнула головой:

— Когда он сам становится любовником  своей жертвы, тут, то и начинается самое страшное. Однажды он собирает всех в одной комнате и начинает исповедь, после чего он начинает убивать их по очереди.

Брайн почесал затылок.

— Глория, раньше эта мысль нам не приходила в голову.

Я снова покосилась на тела.

—  При ходила, только мы ничего не нашли на Элизабет Эванс. Я тебе говорила тогда, у неё мог быть любовник, просто мы не знаем его где искать. Элизабет наверняка зная своего папочку, была максимально осторожна в этом вопросе. Плюс папарацци, её кто угодно мог заснять в отеле и сделать из этого сенсацию.  Здесь же, посмотрим, что расскажет соседка. Брайн, ты проверил, у семьи Линос были дети? На вид они выглядят намного старше предыдущих жертв.

— Сейчас уточню. — Быстро загрузив приложение в своём переносном портативном компьютере, через несколько минут он сказал: — Да, у них есть взрослый сын.

— Странно, очень странно. Раньше он выбирал семьи без детей, что-то изменилось. У тебя пинцет есть?

— Да, в чемоданчике был.

— Пошли посмотрим, что на это раз он нам оставил.

Но к нашему удивлению, мы ничего не обнаружили.

— Брайн, может это не наш парень? Подражатель?

— Наш. Только после двухмесячного перерыва, он изменился.

— Мне надо опросить свидетельницу. — Я направилась к выходу и уже у дверей оглянулась.

— Проверь пока сыночка, — попросила я Брайна.

— Думаешь, сын может так разделаться с собственными родителями и любовницей отца?

— Кто бесит нас сильнее, чем ближайшая родня?

Выйдя на лестничную клетку, я обратилась к караульному:

— Эксперты могут приступать. Фургон из морга уже в пути. Как зовут свидетельницу?

— Стефани Тёрнер. Митч Тёрнер, ёе муж, тоже дома, не пошел на работу узнав про случившееся.

— Понятно. — Я постучала в дверь квартиры 590. Открыла молодая женщина-полицейский с тугим узлом светлых волос стянутым на затылке.

— Привет, куколка!  — поприветствовал её Брайн стоявший позади меня.

Блондинка улыбнулась, ледяные голубые глаза потеплели.

— Привет, Уэйн! Утро что надо!

— И не говори. Мы с офицером Николь несколько раз дежурили вместе, – объяснил Брайн мне, проходя мимо.

— Прежде чем мы перейдем к делу, детектив Берч, позвольте сказать: очень рада знакомству  с вами лично. Хотя обстановочка еще та, — блондинка оглянулась. — Женщина в диком шоке. Ее муж держится лучше, но тоже на пределе. Они дружили с погибшими. Соседствовали больше десяти лет. Ходили друг к другу в гости, несколько раз проводили вместе отпуск.

— Ясно, спасибо.

Планировка квартиры была зеркальным отражением квартиры напротив. Обстановка поскромнее, бросающаяся в глаза аккуратность. Тёрнеры сидели в кухне за овальным белым столом, сжимая в руках чашки. Я дала бы им тот же возраст, что у погибших  за пятьдесят. У женщины была стильная короткая прическа, у мужчины, наоборот, большие залысины. Глаза у обоих красные, распухшие. При виде нас с Брайном женщина разрыдалась во весь голос.

Брайну хватило одного моего взгляда, чтобы приступить к делу.

— Миссис Тёрнер, мы очень сочувствуем вашему горю. Это детектив Глория Берч, я — детектив Брайн Уэйн. Мы сделаем все, чтобы разобраться, кто так поступил с вашими друзьями.

— Они, они, были моими друзьями, нашими лучшими друзьями… — она всхлипнула и вцепилась в руку мужа. — Как такое могло случиться?! Ведь их убили так же как и тех несчастных, дочку Бена Паркера, верно!? Об этом преступлении тогда днем и ночью говорили, а теперь это случилось у нас за стенкой, с нашими друзьями!

— Это мы и намерены выяснить. — Я подсела к столу. — Нам понадобится ваша помощь.

— Вы уже больше трех месяцев возитесь детективы, и я ни разу не слышала по телевизору, что полиции удалось найти убийцу. Это значит, что мы не защищены, что и нас могут убить! Как нам теперь прикажите жить, а?

Я ничего не ответила.

— Когда я сегодня утром постучала к ним, Роберт уже обычно в это время на работе, Абигейл не откликалась, я забеспокоилась, у меня был запасной ключ от их квартиры, Абигейл как-то мне дала его на всякий случай, тогда я отварила дверь и вошла. И нашла их, там всех… О, Боже…

— Знаю, как вам тяжело миссис Тернер, — заговорил Брайн. — Но мы вынуждены задать вам кое-какие вопросы. — Судя по всему, от женщины можно было добиться больше толку, чем от её мужа, который не проронил пока не слова, тупо смотря перед собой. — Нельзя ли, попросить у вас кофе?

— А как же, конечно! — Стефани мигом пришла в себя и вскочила.

— Когда вы в последний раз говорили с Абигейл или Робертом, когда их видели? – начала я.

— С Абигейл я разговаривала во вторник утром. Всего пару слов, потому что мы с Матчем уезжали на уик-энд к дочери и ее жениху в Филадельфию. Они только что обручились.

— Во вторник мы с Робертом выпили пива после работы, — нерешительно вмешался Митч. — После этого мы не виделись.

— Когда вы вернулись из Филадельфии?

— В четверг поздно вечером. Я позвонила Аби, но не удивилась, что никто не отвечает: решила, что они с Роби куда-то пошли. Они — заядлые киношники. — У Стефани задрожал подбородок, но она умудрилась поставить две чашки кофе на стол, не пролив ни капли. – В среду вечером мы обычно ходим в кино вместе, но в этот раз мы уехали к детям.

— У них кто-то жил?

— А как же, Кристофер, их сын! Господи, я совсем забыла! Не знаю, куда он девался, что с ним, – ее взгляд, полный нового ужаса, уперся в дверь. – Он… Он тоже там?

— Нет, его там нет.

— Слава богу!

— Кристофер давно живет с родителями?

— Некоторое время назад вернулся, блудный сын. То ли три, то ли четыре недели назад въехал. Расстался со своей девушкой и переехал к родителям. Пару дней назад он походу ушёл в загул и до сих пор не возвращался, что с ним будет когда он узнает про смерть родителей!? – глазами полными страха смотрела на меня Стефани.

— Как звали его девушку, знаете? — спросила я. — И других людей, у которых он мог бы, по-вашему, остановиться. Кто его друзья?

— Лори, — не раздумывая сказала Стефани. —  его девушка звали Лори. А вот друзей у него негусто.

— Хорошо. А его сослуживцы, где он работал?

— Он как раз потерял работу и переехал к родителям на время, пока снова куда-нибудь не устроится. Кристофер — в общем, понимаете, это отчасти проблемный ребенок.

— То есть ленивый ублюдок!

— Митч! — От неожиданности Стефани села. — Какие ужасные вещи ты говоришь! Мальчик только что потерял родителей.

— Ему двадцать с лишнем лет, Стефани, какой он мальчик! Здоровый, безмозглый детина, слоняющийся весь деть без дела и вряд ли он когда-то станет другим. — Голос Митча был рокочущим, словно у него в горле терлась галька. — Бездельник, неблагодарный, убежденный потребитель! — Его лицо перекосилось от горя пополам с гневом. — Мы потому и встречались с Робертом во вторник, что ему было необходимо обсудить проблемы, которые у них последнее время возникали с Кристофером. Они с Абигейл были уже близки к отчаянию. Этот парень бездельничал не то уже месяц, не то целых полтора и палец о палец не ударял, чтобы найти работу. А если и находил — все равно надолго не задерживался.

— У него были нелады с родителями?

— Абигейл как мать, конечно, сильно переживала из-за него, — сообщила Стефани, теребя маленькое сердечко на цепочке у себя на шее. — Ей хотелось, чтобы он повзрослел, чтобы стал нормальным человеком. Ей нравилась его девушка Лори. Она считала, что Лори поможет Кристоферу стать взрослым, ответственным человеком. Но из этого ничего не вышло.

— Кристофер просадил в Вегасе все деньги которые они ему дали на съем квартиры и то, что стянул у Лори.

Стефани со вздохом похлопала мужа по руке.

— Так оно и есть, он недоразвитый и несдержанный парень. В понедельник Абигейл жаловалась мне, что он забрал из дома часть её накоплений.

— Где она их держала? — спросила я.

— В банке из-под кофе, в глубине кухонного буфета.

Поймав мой взгляд, Брайн встал и вышел.

— Роберт собирался назначить ему срок до первого числа следующего месяца. — Митч взял ложку и помешал свой остывший кофе. — Роб сказал мне, что во вторник  поговорит об этом с Абигейл, но его решение было твердым. До первого декабря сын должен найти работу и начать ответственную жизнь, а если нет — пусть отправляется на все четыре стороны. Абигейл все время ходила расстроенная, у них ни дня не проходило без ругани из-за Кристофера. Дальше так продолжаться не могло.

— Они часто ругались с сыном? — переспросила я.

— Кристофер обычно спал полдня, потом полночи где-то шлялся. И всегда ныл: вода ему недостаточно мокрая, небо недостаточно голубое. Кристофер совсем их не уважал, совсем не ценил, и вот их не стало. Теперь ему придется с этим жить.

Высказав все, Митч не сдержал слез. Стефани вскочила и обняла мужа.

— Вы знаете, как мы можем связаться с Кристофером?

— Понятия не имею! — Стефани гладила мужа по голове, стараясь его утешить. — Наверное, отправился куда-то на несколько дней с дружками.

«Это вряд ли», — подумала я, но ответила на слова женщины согласным кивком.

— Мне неприятно об этом спрашивать, но вы сможете определить, не пропало ли что-нибудь из соседской квартиры?

Стефани зажмурилась.

— Да, наверняка  я смогу. Я знаю квартиру Абигейл и её вещи как свои собственные.

— Была бы вам признательна, если бы вы туда заглянули. Когда мы будем готовы, вас позовут. — Я встала. — Мы ценим ваше содействие и сделаем все, что сможем. — Стефани прижалась щекой к плечу мужа, горестно покачиваясь вместе с ним.

Выйдя в коридор, я застала там, беседующего Брайна с блондинкой Николь.

— Банка из-под кофе на месте, но пустая – увидев меня, сказал он.

— Почему-то я не удивлена.

— Чистильщики вот-вот прибудут.

— Отлично. Николь, когда уберут тела, отведите туда миссис  Тёрнер. Запишите, что по ее словам, пропало.

— Будет исполнено, детектив Берч.

— Брайн, мы едем искать ленивого ублюдка сына.

— Только чтобы все было по закону! – предостерегла Брайна блондинка.

— Постараюсь.

У лифта я проинструктировала прибывших чистильщиков, потом нагнала Брайна.

— Расскажи мне про сыночка, что есть в базе.

— «Ленивый ублюдок» — похоже, правильная характеристика, — начал Брайн. — На первом курсе его отчислили из колледжа. Ни на одной работе не удерживался больше полугода, в том числе в отцовской конторе. Последнее место – разносчик еды в ресторане «Дэмос». Пару раз привлекался за мелкие правонарушения: нетрезвое состояние, нарушение общественного порядка. Ничего крупного, в склонности к насилию, замечен не был.

— Сдается мне, это его рук дело.

— Ублюдок расправился с мамочкой, папочкой и его любовнице из-за мелочи в банке из-под кофе? Ты совсем рехнулась Глория. Возможно, когда парень узнает о смерти родителей, придет в ужас, а ты в нём видишь убийцу.

— Нет, из-за того, что его жизнь спущена в унитаз, а родители решили перестать тянуть его за уши, он мог их пришить. Вот как я это вижу. Проверим, не использовал ли он кредитные и дебетовые карты на имя отца или матери.

По пути я забрала у полицейского, караулившего вход, диски с записями камер наблюдения.

— Офицеры, приступайте к обходу квартир, — распорядилась я. — Выясните, вдруг кто-то что-то видел или слышал. Если кто-нибудь видел Кристофера Линоса, уточните, когда это было и сразу сообщите нам. Начните с восьмого этажа и не пропускайте ни одного.

— Слушаюсь, сэр.

В машине я вставила диск в проигрыватель.

— Поглядим, что тут есть.

Я начала ускоренный просмотр с утра вторника.

— Полюбуйся, наш погибший Роберт: возвращается с работы.  Пометь, вечер, восемнадцать двадцать три.

— Усталый вид, — заметил Брайн, делая у себя пометки в блокноте.

— Еще бы, он думает, что сейчас он придет домой и ему предстоит ссора с сыном. Знал бы он, что его ждет, через несколько дней, нечто пострашнее.

Ни во вторник вечером, ни в среду утром, камеры, Кристофера Линоса не разу зафиксировали выходящим из дома.

—  Либо его не было дома все это время, либо он ночевал с трупами целых три дня? — в ужасе воскликнул Брайн. – Надо быть конченым психом, чтобы сделать такое.

— Это вполне возможно. Зато у него было полно времени, чтобы забрать все, что он хотел, и все обдумать. Видишь, вот, вот, смотри это он выходит? Время 22:08 вечер среды. Он провел с ними больше двух суток. Что это у него в руках? Глянь, он тащит два чемодана. Давай проверим вызовы такси по этому адресу или посадку пассажира на ближайшем углу. Не мог же этот лентяй сам волочить чемоданы неведомо куда!

— Еще улыбается! — тихо проговорил Брайн.

— Вижу. Смотрим дальше. Промотай. Вдруг он возвращался. — Поглядывая на экран, я  завела машину и двинувшись с места втянулась в транспортное месиво.

— Куда поедем для начала?

— Пожалуй, по его последнему известному адресу.

Пока я вела машину, Брайн тоже не бездействовал. Поместив свой портативный компьютер у себя на коленях, он быстро перебирал пальцами по клавиатуре.

— Никаких операций с кредитными картами погибших, — доложил он.

— Значит, он не законченный болван.

— В квартиру он не возвращался.

— Потому что уже забрал все, что хотел.

— Долго ли он протянет на содержимом банки из-под кофе? Даже если там лежала пара тысяч баксов – ему на долго этого не хватит.

— Давай-ка проверим финансы убитых, для начала переводы и снятия с их счетов. Надо заехать в банк.

— Люди обычно записывают где-нибудь пароли, — опередила я возражение Брайна. — У их сына было достаточно времени, чтобы обзавестись паролями родителей и попользоваться их счетами. Но, сперва — такси. Вдруг нам повезет?

Я уже сворачивала на улицу, где мог раньше обитать Кристофер, по рассказам соседки, когда Брайн издал дикий, радостный крик.

— Нашёл! — Он продемонстрировал большой палец и продолжил работу с коммуникатором. — Вот оно! Служба такси «Блэк». Кристофер сел прямо перед своим домом, доставлен к «Аллегро» – шикарному бутик-отелю в Уэст-Виллидж.

— Диктуй адрес, Брайн!

Он ввел в навигатор адрес, я включила «мигалку» и лихо вписалась в поворот. 

Я ещё только притормаживала, а привратник уже торопился к нашей машине. Когда мы вывезли из машины, то захлопнув дверцу, я посмотрела на недовольное лицо служащего:

— Мне нужно, чтобы моя машина стояла там, где я ее оставлю. И менеджера мне, поскорее! Скажите, спрашивает департамент полиции Нью-Йорка.

— Разумеется. Марио! — Привратник подозвал служащего во всем черном, с полной тележкой. — Проследи за сохранностью этой машины. Я придержу для вас дверь, господа. — Он распахнул тяжелую резную дверь и величественным жестом пригласил нас внутрь.

Просторный вестибюль походил на безупречную гостиную в стиле винтаж. Я подумала, что все здесь выдержано в излюбленном стиле: лакированное дерево, выложенный сияющей плиткой пол, тяжелые бронзовые светильники, обилие прекрасно подобранных и красиво расположенных цветов. Вместо услужливых клерков за стойкой я увидела женщину, сидящую в кожаном кресле с высокой спинкой одного цвета с ливреей привратника. На женщине было надето простое гладкое платье белого цвета, черные волосы собраны в глянцевый хвост.

— Мередит, это детектив Глория Берч и… прошу прощения?

— Детектив Брайн Уэйн, — подсказала я привратнику.

— Им срочно нужна наша менеджер, Джудит.

— Конечно, одну минуту. Не желаете присесть, детективы?

— Мы постоим.

Женщина, продолжая улыбаться, дотронулась до своего наушника.

— Джудит, это Мередит. Здесь детективы из полиции, хотят тебя видеть. Да, разумеется.

Новая улыбка.

— Она сейчас спустится. Не желаете освежиться? У нас прекрасный выбор чая.

— Пожалуй. На ваше усмотрение. – Взяв у Брайна лэптоп я повернула его к девушке. — Взгляните на этого молодого человека. Вероятно, он назвался Кристофером Линосом. В каком он номере?

— Да, у нас был такой клиент. Мистер Линос выписался два часа назад. — Улыбка Мередит сменилась гримасой комического огорчения. — Мне ужасно жаль детектив!

— Проклятье! Вы уже заступили на дежурство? — обратилась я к привратнику.

— Да, это было при мне. Мистеру Линосу загрузили два его чемодана в наш бесплатный автобус, следовавший в аэропорт. Он сказал, что улетает сегодня  ранним рейсом в Майами.

Вытащив сотовый, я набрала Дейва:

— Привет, срочно отследи все рейсы сегодня на Майями, ищи пассажира с именем Кристофер Линос.  Обнаружишь, блокируй вылет самолета, если аэропорт будет упрямиться, звони окружному прокурору, скажешь, что у нас есть подозреваемый. Как что-то раздобудешь звони.

— Хорошо, Глория, приступаю к работе, перезвоню.

— Детектив? — Женщина средних лет в костюме оттенка фиалки, с каштановыми волосами, в туфлях на высоких каблуках пересекла холл и протянула мне руку: – Я Джудит. Добро пожаловать в отель «Блэк». Чем могу быть вам полезной?

— Мне нужно осмотреть номер, где останавливался Кристофер Линос. Для начала ответьте, как он расплатился, что заказывал, находясь у вас, и с кем говорил.

— Конечно, сейчас все сделаем. Мередит?

Та, уже торопливо барабанившая пальцами по планшету, закивала.

— Уже готово. Мистер Линос снимал номер «люкс». Он заказал номер вечером в понедельник по электронной почте, при помощи кредитной карты, но, прибыв вечером в среду, заплатил наличными.

— А подачу еды и напитков в номер он тоже платил наличными? Дополнительные услуги — пользование мини-баром в номере?

— Каков суммарный расход? — поинтересовался Брайн.

— Прошу прощения?

— Сколько он потратил?

— Ммм… – Мередит покосилась на менеджера, та утвердительно кивнула. — Четыре тысячи триста долларов сорок пять центов, все полностью уплачено — наличными, как я сказала.

— Нам понадобятся копии всех ваших счетов. А пока я хочу заглянуть в его номер, — попросила я.

— Пойдемте со мной. — Джудит зацокала по плитке, направляясь к бронзовой двери лифта. — Там сейчас убираются.

— Пусть прервутся, — распорядилась я.

— Я уже велела бригаде по уборке оставить в номере весь мусор, белье и полотенца, посуду.

— Как предусмотрительно! Нам также потребуются записи ваших камер наблюдения — наружной, на его этаже, в лифтах.

— Я позабочусь об этом.

Раздражение моё понемногу улеглось.

— Можно узнать, что натворил мистер Линос? – неуверенно спросила Джудит.

— Он — главный подозреваемый по делу о тройном убийстве.

— Боже мой!

Джудит повела ее по широкому коридору налево от лифта. Подойдя к белоснежной двери с бронзовой табличкой THE SQUIRE’S SUITE, она приложила к пластине электронный ключ.

— Брайн!

По моему жесту Брайн взялся за аккуратно завязанный мешок с мусором, оставленный у двери. Сама я стала исследовать небольшой обеденный стол, усеянный тарелками, чашками и стаканчиками.

— Обильный завтрак!

— Яйца «Бенедикт», шампанское, апельсиновый сок, ягодная смесь со взбитыми сливками, большой яблочный пирог, бекон. — Джудит подняла глаза к потолку. — Хотите послушать еще? Он заказал креветки «а-ля Эмили» в качестве закуски, филе-миньон средней прожарки с соленым жареным картофелем, еще масла, консервированную морковь, шоколадное суфле, два шоколадных пирожных, бутылку нашего шампанского пермиум класса — все это в вечер своего прибытия. Еще он употребил шесть баночек колы, три бутылочки воды, две баночки кешью, шоколадки, фруктовые леденцы, различное спиртное из мини-бара.

— Царская трапеза, — пробормотала я. — Ну и аппетит!

Я прошлась по номеру и обратила внимание на то, что жилец номера не сидел без дела: повсюду были разбросаны диски с развлекательными программами и использованные стаканчики.

— Можете проверить, пользовался ли он этим? — Я указала на гостиничный коммуникатор на столике с изогнутыми ножками.

— Уже проверила. Только внутри отеля: заказывал доставку еды в номер и проверял расписание автобуса до аэропорта.

— Здесь ничего, Глория, — доложил Брайн, закончив рыться в мусоре.

— Майами?

— Как раз занимаюсь, — откликнулся Брайн, не поднимая головы от своего ноутбука. Надо проверить все рейсы: регулярные, коммерческие, чартерные, частные.

Я кивнула и прошла в спальню. Горничная уже сняла с кровати постельное белье и сложила его аккуратной стопкой на полу. Я заглянула в шкаф, проверила все полки, побывала в ванной комнате. Брайн в это время так же тщательно прочесывал гостиную.

— Ужасный беспорядок! — буркнула я. — Разбросал все полотенца, все повынимал и повытаскивал, наделал луж, не оставил в покое ни одного диска, разорил мини-бар, заказал гору еды! Игра в богача, поселившегося в шикарном отеле, — вот что это такое!

— Решил, наверное, что может себе это позволить. — Я увидела, как Брайн хмурится, глядя на монитор. – Дейв, прислал выписку по финансам Линосов.

Я внимательно посмотрела на него. Раз Дейв рылся в финансах Линосов, значит, он обошел систему банка и сделал это не совсем законно. Я покачала головой и подмигнула, Брайну.

— У семьи Линос было сто четыре тысячи с хвостиком на совместных счетах, еще тридцать с чем-то тысяч в облигациях с плавающим курсом и шесть тысяч на дебетовом карточном счете. Все до последнего цента переведено виртуальным путем с использованием данных Кристофера в среду и в четверг вечером. Он перевел все по частям на три разных счета на свое имя. Теперь все средства у него.

— А мы их возьмем и заморозим! 

— Поздно, Глория. Парень всё поснимал — лично, наличными и чеками. В последнем из банков он побывал меньше четверти часа назад.

— После понесенных расходов у него остается больше двадцати — тридцати тысяч. Это уйма денег! Никакой Майами здесь, конечно, ни причём.

— Детектив Берч, — позвала Джудит, — чем я могу вам ещё помочь?

— Спасибо, Джудит. Вы уже сделали все, что могли, мы вам крайне признательны. За вами только копии записей камер наблюдения и чеки.

— Вы все получите, оставьте Мередит свою электронную почту, она перешлет вам всю информацию.

«Думай, думай!» — приказала себе я, выходя из номера.

— Вряд ли он сюда вернется, но если это случайно произойдет…

— В отеле остались имя и фотография. Если он вернется в «Блэк», я немедленно с вами свяжусь детектив Берч.

— Окажите такую любезность, Джудит! Давно вы работаете здесь?

— Я занимаю эту должность уже три года, — ответила она с улыбкой. — При прежних владельцах я была заместителем главного менеджера.

— А прежний главный менеджер?

Улыбка Джудит превратилась в усмешку.

— Скажем так: он не соответствовал требованиям владельца.

Она проводила нас обратно к Мередит, уже приготовившей пакетик с диском и пухлый конверт.

— Надеюсь, вы быстро его поймаете, детективы. — Джудит пожала руку сначала мне, потом Брайну.

— Хотелось бы.

— Как мило! – сказал Брайн в машине. — Удручающе, зато мило.

— Они выполняют свою работу, за это им платят неплохие деньги, Брайн. Я высажу тебя у первого банка, возьми официальные бумаги они нам понадобятся в суд, если мы поймаем парня и пришьем ему убийство родителей, вы конечно с Левински здорово придумали взломать сервер, но нам потребуется официальная бумажка, а сама отправлюсь проверю последний известный адрес его обитания. Давай выпустим предупреждение о розыске Кристофера Линоса для всех транспортных центров и компаний по аренде машин.

— У него нет водительских прав Глория, — напомнил Брайн.

— Эту проблему он преодолеет, достаточно найти кого-то поглупей.

— Или купить машину.

— Это обошлось бы для него дороговато. Но будем иметь в виду и такой вариант. А также пафосные отели: он — любитель шиковать.

Раздался звонок на мобильник, звонил Дейв.

— Да, слушаю тебя Дейв.

— Парня с таким именем не было  зарегистрировано ни на один рейс, ни в одном из аэропортов.

— Спасибо за проделанную работу, Дейв.

— Вы правда его нашли?

— Не знаем пока, это и пытаемся выполнить, у нас очередной «кровавый ангел».

— Вот, дерьмо! Если я буду нужен, звони.

Высадив Брайна, я некоторое время колесила по городу, пытаясь представить дальнейшие действия Кристофера. Либо он покинет город, либо где-нибудь затаится. Он уже понял, что полиция ищет его, поэтому пустил нас по ложному следу. Зачем ему оставаться в Нью-Йорке, это слишком рискованно. Однако я не исключала и этого. По моему мнению, парень не был дураком, по крайней мере, набитым. Но все же, каков идиот! Просадить за одну ночь в отеле больше четырех тысяч!  Хотя, спрятаться в отеле дождавшись открытия банков, и забрать все деньги — это разумно; но проспать-проесть такие деньжищи — вопиющий идиотизм!

Приехав по его последнему известному адресу, я включила на машине сигнал «на задании». Раз он такой любитель шиковать, то, может, захочет похвастаться перед дружками? Или даже опять покатить в Вегас, еще раз попытать счастье? А то и понежиться на солнышке на тропическом пляже.

Я вспомнила, что у него была девушка, кажется ее зовут Лори если мне не изменяла память и я решила ее допросить. Но для начала, я хотела поговорить с одним из его друзей, про которых нам рассказала соседка. Пробив по безе данных одного, я нашла его адрес.

Через двадцать минут я вошла в дверь невзрачного трехэтажного дома и, побрезговав древним лифтом, поднялась по лестнице на верхний этаж.

 Дверь открыл парень – лет 26, среднего роста, подтянутый, даже спортивный: в этом не было сомнения, на нем были короткие велосипедные шорты и облегающая майка. Каштановые волосы с красным гребнем собраны на затылке в короткий хвостик.

Он привалился к дверному косяку, подбоченился, демонстрируя завидную мускулатуру.

— Привет, крошка — сказал он.

— Взаимно.

При виде моего полицейского жетона он сразу утратил задор.

—  Извините. Какая-то проблема?

— Еще не знаю, ты мне и скажешь. Можно войти? Есть разговор.

— Вот как? — Он оглянулся, переступил с ноги на ногу, опять уставившись на меня. — Входите. Сегодня я работаю дома. — Он распахнул дверь. – Я устроил себе перерыв, чтобы проехать пару миль на велосипеде.

Я увидела маленькое окно, под ним короткий стол заваленный дисками, папками. В углу стола примостилась мисочка с соевыми чипсами, рядом стояла банка спортивного напитка. Напротив широкого настенного экрана красовался сверкающий велотренажер.

— Знаю, пару недель назад я превысил скорость и нарвался на штраф. Я обязательно заплачу.

— Я похожа на сотрудницу транспортной полиции?

— Вообще-то не очень.

— Детектив Глория Берч, Управление полиции Нью-Йорка, отдел убийств.

— Убийств?! Только не это!

— Вы — Томас Родвуд?

— Да. Том. Кого убили? Вы знаете о каком-то убийстве?

Он вдруг превратился в мальчишку.

— Ещё не знаю. Вы знакомы с Кристофером Линосом?

— С Кристофером? — Теперь он выглядел не только юным, но и больным. – Господи, боже мой! Мне надо сесть, — он плюхнулся на гладкий серебристый диванчик. – Крис погиб?

— Этого я не говорила. Мне известно, что вы знакомы. Как вы познакомились?

— Мы были соседями. Мы вместе росли. В детстве жили в половине квартала друг от друга, вместе ходили в школу. Мы по-прежнему встречаемся, иногда выпиваем вместе пива. Я всю жизнь знаю Кристофера. Что случилось -то?

— Дойдет и до этого. Какой работой вы здесь занимаетесь, Том?

— Что? А-а… Я художник-аниматор. При желании могу работать дома. Я пишу программы, а так же работаю над созданием передач, мультфильмов и кино.

— Хорошо получается?

— Неплохо. — Он провел ладонью по лицу, как будто пытался проснуться. – Работёнка что надо, мне всегда хотелось такую, сколько себя помню.

— И платят неплохо?

— Платят, если заслуживаешь. Не пойму, что случилось -то?

«Дай оглядеться», — подумала я.

— Как я погляжу, Том, ты хорошо устроился: мебель, тренажер, все такое. А домик-то — барахло!

Он выдавил улыбку.

— Согласен детектив Берч. Но это оболочка, главное — что внутри. Меня устраивает район: живу в пешей и велосипедной доступности от работы, тренажерного зала, моих родителей. Со всеми знаком, разве не здорово? Когда стал зарабатывать, мог переехать, но я решил остаться здесь.

— Понятно. В данных, которые мы нашли о Кристофере в базе данных, был указан этот адрес.

— Вот как? — Том сдвинул брови. — Да, мы пару лет жили здесь вдвоем, но он съехал уже давно, восемь-девять месяцев назад.

— Почему?

— Потому что познакомился с Лори и…

— Лори?

— Она самая. Это его девука. Он переехал к ней.

— Он же не поэтому от тебя отселился?

Том поерзал с виноватым видом.

— Понимаете, я целых три месяца платил за него аренду, начался уже четвертый. Куда это годится? Он даже не пытался участвовать. Вот он и переселился: сначала на пару месяцев к своим родителям, потом к Лори.

— Вы с ним ссорились из-за арендной платы?

— Не ссорились, а спорили. Ну, вы знаете, как это бывает. Он был конечно недоволен, но мы все уладили. Мы же старые друзья! Когда мне дали большую прибавку к зарплате, я летом снял на неделю виллу в шикарном Хэмптонсе и пригласил туда Кристофера и еще двоих друзей, потусить. Все прошло прекрасно. Так что с ним стряслось? Как он умер?

— Он не умер.

— Но вы сказали?

— Я этого не говорила. Насколько мне известно, он жив. В отличие от его родителей.

При этих моих словах Том вскочил, как будто подброшенный пружиной.

— Что? Нет! Мистер и миссис Линос?! Нет! Несчастный случай?

— Отдел убийств, Том, помнишь?

— Какой ужас! — У него хлынули слезы из глаз, голос охрип. — На них напали? Они обожают ходить в кино и иногда поздно возвращаются домой.

— Нет.

Он опять рухнул на диван и закрыл ладонями лицо.

— Не могу поверить! Миссис Линос. Она всегда чем-нибудь меня угощала, когда я к ним заглядывал: то печенье сунет, то кусок пирога, то сандвич. Вечно твердила, что мне надо постричься и найти себе хорошую девушку. Как вторая мать, представляете? Господи, когда моя мама узнает, это станет для нее потрясением. Они — старые-престарые подруги. Бедняга Крис, вот ведь не повезло! Он знает?

— Ещё как знает! Возможно, он их и убил.

Том медленно опустил руки, мутные от шока и слез глаза впились в меня.

— Чушь какая-то! Неправда! Быть такого не может! Ни за что. Даже не думайте, леди.

— Детектив. Может быть или нет – это мне и предстоит выяснить. Но ваш друг в бегах, а это наводит на определенные мыли, когда у них дома, находишь трупы его родителей. Где он, Том? Куда мог пойти?

— Не знаю, не знаю, — он раскачивался, прижимая к животу кулак. — Куда бы вы пошли, когда вокруг творится сумасшествие, когда все рушится? Домой, куда же ещё!

— С домом он покончил.

— Он бы пальцем их не тронул. Это ошибка!

— Свяжись с ним. Вызови по телефону, напиши в соц.сети ему.

— Слушайте, я же его друг. Вы пытаетесь сцапать его за преступление, которого он не совершал. Не мог совершить.

Я подошла к нему вплотную.

— Он застрелил мать, выпустив в неё всю обойму. Потом дождался, пока вернется с работы отец, и выпотрошил его.

Том посерел.

— Нет-нет, он не… у него что был пистолет?

— Совершенно верно.

Том судорожно сглотнул.

— Нет. Кристофер бы все равно этого не сделал.

— Представь, сделал. Потом вынес из дома всю наличность, нашел пароли и перевел на свое имя все что у них было, до последнего гроша. Последние две ночи он прожил в роскошном отеле: устроив себе красивую жизнь.

— Нет! — Том встал и подошел к окну над своим столом. — Не желаю этого слышать. Мы дружили с шестилетнего возраста.

— Куда он мог пойти?

— Клянусь, не знаю детектив. Клянусь жизнью своей матери! Сюда он не приходил. Он ни во что меня не втягивал.

— Кристофер избавился от своего телефона. У него уже наверняка новый, поэтому твой его не опознает. Если он свяжется с тобой, ничего не говори. Если захочет где-нибудь с тобой встретиться, соглашайся — только обязательно выйди на меня. Явится сюда — не впускай. Не подавай виду, что ты дома, — и сразу свяжись со мной. — Вставая, я положила на стол свою карточку. — Назови мне какие-нибудь имена. Других друзей. И расскажи про эту Лори.

— Сейчас…

Он перечислял имена, я вносила их в свой блокнот

— Она его выгнала. Я про Лори. Он остался без работы и перестал отдавать свою часть аренды.

— Это вошло у него в привычку.

— Выходит, что так. Пару месяцев назад он подался в Вегас с парочкой друзей, я вам их называл. Я не смог поехать из-за дня рождения сестры и, конечно, огорчился. Я слышал, что он там проигрался, и Лори его выгнала. Тогда он поселился у родителей.

Том потер себе лицо.

— Мне надо увидеться с матерью.

— Могу тебя отвезти.

— Спасибо, я сам. Мне полезно пройтись. Он ведь мне почти что брат, представляете? Он — единственный ребенок в семье, у меня сестра есть, а мы с ним были — как братья. Согласен, Кристофер неудачник. Неприятно это говорить, но так и есть — самый настоящий неудачник. Но сделать такое! Мне надо к маме.

— Ладно, Том. — Я сунула ему свою карточку. — Занеси эти номера в свой мобильник. Свяжись со мной, если увидишь или услышишь его. Если увидит или услышит кто-то другой — тоже свяжись. Всё понятно?

— Всё.

Выйдя от него, я позвонила Брайну и поговорила с ним, попросив найти двух других друзей Кристофера, чьи имена назвала нам соседка, а сама отправилась к его бывшей подружке Лори. Там мне повезло меньше, чем с Томом. На стук в дверь никто не ответил. Тогда я стала стучаться к соседям. Наконец одна из дверей немного приоткрылась.

— Я ничего не покупаю, — предупредил из-за двери женский голос.

— А я ничего не продаю. — Я показала свой жетон. — Я ищу Лори.

— Только не рассказывайте мне, что такая славная девушка — преступница.

— Не буду. Я хотела кое-что с ней обсудить. Она ничего не сделала.

Дверь открылась шире, и крючконосая соседка Лори окинула меня суровым взглядом.

— У нее сегодня выходной. Как и у меня. Кажется, она ушла пару часов назад. Вроде бы за покупками, потом перекусить с подружкой и сделать прическу. Мало ли чем занимаются девушки в этом возрасте!

— Миссис…

— Мисс Вилсон.

Я показала ей на своем ноутбуке фотографию Кристофера.

— Видели здесь его, мисс Вилсон?

Женщина фыркнула, широко распахнула дверь и взъерошила свои светлые непричесанные волосы.

— Этого? С тех пор как она дала ему от ворот поворот — нет. И очень этому рада. Говорите, он что-то натворил? Охотно верю. По-моему, он обращался с нашей милой девочкой совсем не так, как она заслуживает. Я прямо так ей и говорила, твердила, что она достойна лучшего. У меня самой был в её возрасте похожий обормот. Я дала ему пинка — и очень этим гордилась.

«У Кристофера совсем нет поклонников», — подумала я и кивнула.

— Если она вернется, передайте ей мою карточку. Пусть позвонит.

— Сделаю, не беспокойтесь.

— А если появится он, вы мне сообщите, мисс Вилсон?

Женщина растянула губы в улыбке.

— Можешь на меня положиться, сестренка.

— Только не вздумайте с ним связываться!

— Он на кого-то напал?

— Откуда такое предположение?

— У него был нехороший взгляд. Я тридцать три года работаю в баре. Уж в глазах-то я разбираюсь, умею отличить добрый взгляд от злого.

— Действительно, напал, — подтвердила я. — Так что не связывайтесь с ним. Просто передайте Лори, что она как можно скорее мне позвола.

— Буду с нетерпением ждать ее. И его. Только он уже с месяц здесь не появлялся. Вспомнила! — Она ткнула в меня пальцем. — У меня кажется где-то записан номер  мобильника Лори.

— У меня он тоже есть. Буду пытаться ее разыскать. Спасибо.

По пути вниз я попыталась дозвониться Лори, но ответа не было. Я недоуменно повторила ввод данных, проверила номер, попробовала еще раз — опять безрезультатно.

Поменяла, что ли?

Я вернулась к соседке Лори и проверила номер — он оказался правильным.

— Припоминаю, она что-то говорила про новый телефон, — сказала мисс Вилсон. — С новым номером и всем прочим. Она всегда охотится за новинками.

— В общем, как только её увидите, скажите, чтобы позвонила мне.

Дальше на пути  у меня был морг, я успела связаться и поговорить с менеджером ресторана, где работала Лори. Они подтвердили, что у неё сегодня выходной.

 

***

Возможно, без посещения морга можно было обойтись: мне не требовалось подтверждать такую очевидную причину смерти пострадавших. Но это было частью процедуры, которой я никогда не изменяла. Я хотела еще раз взглянуть на погибших, как ни тяжело это было делать вновь. Мнением Курта тоже нельзя пренебрегать. Главный судмедэксперт часто видел картину по-своему. И всякий раз заставлял меня шевелить мозгами. Завтра нужно будет заняться Авророй Грин любовницей Роберта. Нужно установить связь с Робертом. Где они познакомились, как долго она была его любовницей? Может быть Кристофер узнал про измены отца и таким способом решил отомстить. Тогда где связь с предыдущими жертвами, если это наш парень. Хотя, если он убивает на почве того, что узнал об изменах отца давно, и если они были регулярными, то возможно он оттачивал мастерство на других, прежде чем решился убить собственных родителей. Его профиль пока идеально подходил, меня только смущал беспорядок, который мы видели в отеле, он никак не стыковался с тем педантизмом, который присутствовал на местах преступления.

Я шла по гулкому белому тоннелю, поглубже засунув руки в карманы погрузившись в свои мысли, и дойдя до дверей прозекторской решительно её толкнула.

Три тела, отмытые от крови, лежали на кафельных столах. Курт с профессиональной точностью вскрыл Y-образным разрезом грудную клетку Абигейл Линос и увлеченно изучал ее содержимое. Его умные глаза обрамляли очки с сильными линзами, на серый с синими блестками костюм был накинут белоснежный халат.

— Говорят, это работа их сынишки?

— Да, судя по всему. Если это он, тогда мы наконец-то схватим убийцу. За три месяца у нас девять трупов, которые он нам оставил.

Курт выпрямился.

— Это гораздо острее змеиных зубов.

— Какие змеиные зубы?

Он улыбнулся, и его очаровательное лицо потеплело.

— Это из Шекспира.

— Понятно. 

— Он еще специализировался на трагедиях. Здесь как раз трагедия.

— Я могу сказать одно: дебил сынок окончательно спятил. Курт, у тебя не найдется чего-нибудь холодненького?

— У нас тут все холодное. — Он чуть заметно улыбнулся. — Тебя интересуют напитки? — Он сделал широкий жест рукой в окровавленной перчатке в сторону стеклянного холодильника с напитками. — Угощайся. Будь как дома.

— Все эти твои шуточки когда- нибудь меня доконают, – объяснила я, подходя к его маленькому холодильнику. 

— Неужели?

 Я с облегчением достала холодную баночку колы, щелкнула кольцом и сделала глоток.

— За твое здоровье!

— И тебе не хворать, Глория. Как видишь, женщин пропускают вперед – в этом случае это сработало даже в смерти. Напоследок, часов за пять до кончины, Абигейл Линос употребила внутрь кусок белого хлеба, примерно шесть унций соевого кофе с искусственным подсластителем и полчашки греческого йогурта. Не такая уж вкусная последняя трапеза. Она была чуть-чуть недокормленной, состояние здоровья превосходное. Во всяком случае, до шести пуль, которые в неё выпустили.

— Серьезный перебор!

— Раны, свидетельствующие о попытках обороняться, отсутствуют.

—  Даже когда это уже происходило, она не верила, что такое возможно.

— Согласен. Из моей реконструкции следует вывод, что первый выстрел был нанесен вот сюда. — Он указал пальцем на левую грудь. — Повреждения серьезные.

— Они находились лицом к лицу.

— Да, и, вероятно, очень близко.

— Это совсем не утешает.

— Кто это сделал, ты знаешь. А почему?

— Потому что он кретин. Даже старый верный друг называет Кристофера неудачником. Ни на одной работе не мог — или не хотел — удержаться, подружка вытолкала его за дверь. Вернулся жить к мамочке с папочкой, а те, давай зудеть: «Либо взрослей, либо выметайся!» Думаю, мамаша устроила ему очередную головомойку, и тогда он…Может даже поведал матери о том, что отец изменяет  ей, для верности притащил любовницу отца, не знаю, только как ему удалось ее затащить к ним в квартиру?

— Боюсь, родительская стезя усеяна ловушками. Одна из них стоила женщине жизни.

— Так и есть.

— Курт, что скажешь о другой пострадавшей?

— Пока — самые предварительные соображения. — Курт перешел ко второму металлическому столу. – Ты всё это уже видела и не раз. Роберт Линос и Аврора Грин лежат пока на животах, я ещё не приступал к ним. Но думаю, ничего существенно нового, мы не обнаружим, за исключением того, что в этот раз увечий на теле больше, значит, гнев его был гораздо сильнее…

— В этот раз он не оставил нам никаких записок, может быть так он даёт понять, что это финал. Родители были его мишенью, кульминационной точкой. Скажи мне только одно Курт, порезы на спине, такие же как и у предыдущих жертв или нет?

— Уж не думаешь ли ты, что мог работать подражатель? – удивленно спросил Курт.

— Честно, я уже устала думать. Только подражателя нам не хватало. Поэтому, я сразу хочу исключить эту версию.

— Я могу посмотреть только поверхностно.

— Давай хотя бы так.

Курт придвинул передвижное огромное увеличительное стекло и стал через него внимательно осматривать вспоротые спины Авроры и Роберта. Повисла тишина. Мне показалось, что я могла услышать собственные мысли, как они шевелятся в моей голове.

Курт поднял на меня свой взгляд.

— Это определенно наш парень. Все те же грубые, рваные раны. Я могу с уверенностью сказать – оба убийства совершенных в нашем городе, идентичны и характер нанесения ран одинаковый. Скопировать удар топором по плоти достаточно трудно, как и в предыдущих двух случаях, удары нанесены достаточно жестоко, но не буду грузить тебя медицинскими терминами, просто подтверждаю -это он.

— Вот так просто, взял и попался. Это странно…

— Может быть, он хочет сдать властям, если он помешан на религии или на ещё чём-то что нам не известно, возможно, выполнял миссию, а сейчас, по его мнению, он её завершил, поэтому, судя по всему теперь ему все равно — поймаете вы его или нет.

— Когда я поймаю этого ублюдка, обязательно спрошу у него. Ты когда-нибудь дрался с родителями?

Курт улыбнулся.

— Думаешь, я не был подростком? Долг подростка — воевать с родителями и испытывать их терпение.

— Ты фантазировал, как отвешиваешь им тумаки?

— Такого я не припомню. Но я регулярно представлял, как доказываю их неправоту, хотя на самом деле мне ни разу не удалось их переубедить. Еще я мечтал, как сбегу и стану знаменитым музыкантом в стиле блюз.

— Мечты сбылись: ты классно дудишь на саксофоне.

— Так-то оно так, но,-  Курт задрал руки, моя работа — мертвецы, как кстати и твоя. Давай уж постараемся ради всех этих несчастных.

— Я готова. Спасибо за угощение.

— Всегда, пожалуйста.

Из морга я поехала в управление. Надо было подытожить собранные сведения за первую половину дня и написать предварительный отчет.

Вместе со мной в лифт загрузилась группа ротозеев под предводительством экскурсовода — полиция старалась быть открытой для горожан. Я в последний момент выскочила из лифта, предпочтя одиночество на медлительных эскалаторах. Увидев на дисплее телефона Брайна, я нажала клавишу вызова:

— Ну, что удалось накопать?

— Буритто. Я в киоске на углу Управления. Сейчас буду. Взять что-нибудь для тебя?

Я собиралась отказаться, но вовремя спохватилась.

— Тащи мне бургер. Я уже в здании, поднимаюсь наверх.

— Заметано. Буду через десять минут.

В моём отделе, Том Шилетти, так и не снявший свои ботинки синего цвета, пялился в монитор. Ещё один детектив, по-прежнему в темных очках, с нечеловеческой скоростью щелкал по своему коммуникатору. В нос мне ударил запах жареного лука, перебивший дух дрянного кофе.

Молодая девушка — офицер, одетая, как положено, в полицейский мундир, одной рукой вытягивала луковые колечки из жирного пакета, а другой постукивала по клавиатуре.

Ситуация в норме, решила я и пройдя мимо, спряталась у себя в кабинете.

Плевать на мигающую лампочку вызова! Сначала надо как следует устроиться. Достав из ящика горсть таблеток, я разом их все выпила. Видимо эти препараты мне неплохо помогали, Хлоя меня давно не беспокоила, что не могло меня не радовать. Первым делом я заказала распечатку фотографий с места преступления,  всех убитых. Программа действий на предстоящий час. Фотографии. Отчет.

— Гамбургер со всем, что только можно, — доложил ввалившийся в кабинет Брайн, с пахнущий едой. — Заодно захватил для тебя картошечки фри — вдруг захочешь?

— Спасибо.

Зная пристрастия к кофе, Брайн указал на кухонный автомат. Я подняла два пальца: кофе на двоих.

— Что дали опросы?

— Ну и дубина этот Кайл – приятель Кристофера! Отказывается верить, что Кристофер — они с ним, дескать, кореша не разлей вода — способен на убийство. Ёрничает, утверждает, что бывшая девушка Кристофера — сварливая стерва; ржет, когда вспоминает, как Крис проиграл в Вегасе пять тысяч с хвостиком, тогда как сам Кайл выиграл восемь. От их приятеля Дарена, было больше толку. Этот говорит, что Кайл и Кристофер– два сапога пара. Сообщение об убийстве совершенно его размазало, зато, — он подал мне кофе, — когда парнишка немного пришел в себя, то вспомнил, что Кристофер был в последнее время не в себе, сильно на взводе. «Окрысился на весь мир» — так он выразился: ругал родителей за то, что лезут не в свое дело, ко всем цеплялся, всех вокруг проклинал.

Брайн пригубил кофе.

— Никому не давал спуску: не своему бывшему боссу, ни сослуживцам, ни подружке. Мог пристать к случайному прохожему. Вечером накануне убийства Кайл, Дарен и Кристофер таскались по барам. Кристофер, дескать, только и делал, что бранился. Сам Дарен стал реже с ними видеться после Вегаса. Он с кем-то встречается и, по его словам, устал от вечного нытья Кристофера и зубоскальства Кайла. О Томе он лучшего мнения — с ним ты, наверное, встретилась, он ведь живет по последнему адресу Кристофера.

— Да, встретилась.

— Мои двое с вечера вторника не виделись и не говорили с Кристофером. Кайл безуспешно звонил ему вечером в среду.

— Еще бы, Кристоферу было не до него. А Том действительно неплохой парень.

— Кстати, я раздобыл копии записей камер наблюдения с банков, где он обналичивал деньги, я просмотрел их по пути. Вид у него на них весьма лощеный, заносчивый. Никаких чемоданов — один портфельчик. В банках говорят, что он требовал только наличность, но суммы были великоваты, так что часть денег он взял чеками. Его вежливо спрашивали, с чем связана такая спешка. Он отвечал: «Давайте деньги, или будет скандал». Сдается мне, не в таких обходительных выражениях.

— Надо будет мне взглянуть на эти записи. Камеры засекли его уход? На чем он уезжал?

— Приходил и уходил пешком. — Брайн беспокойно ерзал в неудобном кресле напротив меня. — Либо машина ждала его за углом, либо он ловил ее, когда скрывался из виду.

— Пусть полицейские наведаются в ближайшие заведения — вдруг там что-то заметили? С его бывшей Лори, я так связаться не смогла. Ее соседка говорит, что она куда-то отправилась с подругой. Якобы, Лори захотела приобрести новый мобильник с новым номером. Займусь этим попозже. У соседки мисс Вилсон, есть мои координаты, на случай если девушка объявится. Если сегодня Лори не выйдет на связь, навестим её завтра утром.

— Ясно.

— Я назначу встречу с местным психологом. Уведомь всех, кого нужно. Родители убитых должны узнать о случившемся от нас, а не из прессы. Собери  все свои записи, Брайн,  чтобы я могла… – Я отвлеклась на сигнал настольного телефона. Сделав над собой усилие, я проверила, от кого вызов.

— Черт, начальство! — Я на всякий случай накрыла рот рукой и включила связь. — Глория.

Экран заполнила физиономия майора Броуди.

— Жду вас в своем кабинете, детектив Берч, через пять минут.

— Есть, сэр.

— Немедленно!

— Уже бегу.

Экран погас.

— Мне достаточно представить, что он так вызывает меня, — и подступает тошнота, — признался Брайн.

— Проклятье, я съела почти весь гамбургер. Представляю, как теперь от меня пахнет! — Вскакивая, я рванула на себя ящик стола. — Неужели нечем освежить дыхание?

— Попробуй это. — Брайн дал мне прозрачную коробочку с зелёными шариками.

— Почему они такого цвета?

— Вкус жевательной резинки. Очень неплохо. И помогает.

Выбора у меня не было, и я отправила в рот два шарика. Несмотря на отталкивающий цвет, они оказались вкусными.

— Если я не вернусь к шести, распорядись тут сам.

— Умоляю, возвращайся, детка!

— Все зависит от майора.

Проторчав у майора Броуди в кабинете больше часа и обсудив все последние новости, а так же стратегии в деле о «кровавом ангеле», я изрядно вымотанная вернулась к себе в кабинет. Через полчаса я организовала «летучку» из своей команды. Изложив все факты и требования майора, мы немного пообсуждали детали дела и решили увеличить количество полицейских в нашей группе, что максимально бросить все силы на поимку преступника.

В этот раз Кристофер Линос не должен уйти от нас. Я распорядилась отправить патрульные машины дежурить по известным местам местонахождения Кристофера, где бы он мог находиться; друзья, подруги, дом, отель, итд. Брайн попросил Макларена съездить к родственникам убитой Авроре Грин и поговорить с ними, собрав максимально информацию. На Дейва и его помощника Теда навалилась большая часть работы. Они должны были отследить по уличным и наружным камерам наблюдения, связь Роберта Линоса и Авроры Грин, а так же фиксировать все возможные передвижения Кристофера.

Озадаченные заданиями, все разошлись по своим «берлогам» и приступили к кропотливой работе. Мне предстояло собрать информацию на Лори, чем я и занялась у себя в кабинете.

Незаметно прошло несколько часов, не знаю, сколько я могла бы ещё проторчать в участке, но мой сотовый не начал надрываться от звонков Гейба, он решил забрать меня с работы, и уже больше получаса ожидал меня внизу на парковке.

Глава 11

Спустившись наконец-то вниз на парковку, я увидела как Гейб стоит, опершись руками о машину, готовый открыть дверь, забрать меня отсюда и умчаться прочь. Его голова поднимается, и он, резко оторвавшись от холодного металла, идет мне навстречу.

Глаза неотрывно следят за мной, словно не веря, что я возникла перед ним. Но вот руки медленно раскрываются, приглашая к себе, и я кидаюсь в такие желаемые объятия. Гейб стискивает меня, как будто пытается растворить в себе. Губы проходятся по щеке, собирая солоноватую влагу, ищат мои уста. В горячей жажде он сминает их в настойчивом поцелуе.

Мои руки мнут его рубашку, впиваясь в него ногтями. Дыхание сбивается, но мы не разрываем контакта, словно боясь, что стоит немного ослабить эти безумные объятия – и все изменится. Моя челюсть болит от напряжения, но язык продолжает бесстыдно сплетаться в движении с его горячим языком. Этого мало, катастрофически мало, я так соскучилась по нему. Мне так хорошо, когда он рядом, когда я могу раствориться в нём и не думать ни о чём пока он здесь.

Мне захотелось слиться с ним здесь и сейчас, стать его частью, во мне проснулся дикий, зверский, сексуальный аппетит. Я желала почувствовать его в себе, заполняющего ноющую пустоту так же, как перетекало между нами дыхание, так же, как сплетались наши языки, словно и не было этого расставания на целый день.

Когда же Гейб оторвался от меня, то прижался своим лбом к моему, закрыв глаза и замерев так на мгновение. Так нежно, так чувственно. На парковке в тиши наше тяжелое дыхание казалось громом для обоих. Мы обменивались им друг с другом, в то время как его горячие руки ласково касались моего лица. Гейб подарил мне ещё один легкий поцелуй, прикоснувшись лишь устами, после чего сделал шаг назад и резко распахнул дверцу машины со стороны пассажирского сиденья.

— Садитесь, детектив! — его голос прозвучал приглушенно, выдавая всю глубину переполняющих его чувств, но от этого не стал менее властным.

Сев рядом с ним на переднее сиденье, ещё с легким дурманящем головокружением я почувствовала, как возбуждение во мне нарастало. Дверь за мной захлопнулась. Гейб отрывистыми шагами обошел машину и занял место водителя. Мы резко тронулись и быстро покинули парковку, через два поворота выехав на трассу.

Мы ехали в тишине, глаза Гейба были прикованы к дороге, сегодня он был уставшим и довольно загадочным. Я не стала нарушать эту тишину, мне было достаточно того, что он был рядом. Но при этом, Гейб взял мою руку и положил себе на ногу, накрывая своей большой ладонью, словно желая постоянно ощущать меня рядом с собой. Постепенно мои пальчики стали легко гладить его ногу через ткань штанов, таким способом стараясь успокоить его. Но это произвело противоположное действие. И я это поняла, когда он шумно выдохнул, напряженно сжав губы.

 Вместо того чтобы прекратить, я наоборот, стала смелее, ведя руку к внутренней стороне его бедра, приближаясь к выросшему бугорку. Я улыбнулась, когда увидела, как стиснули его пальцы кожаный руль. Еще никогда я не чувствовала себя столь раскованно и свободно. Вся ситуация напоминала скорее сбежавших подростков. Это чувство ударило мне в голову, опьяняя сильнее любого алкоголя. Мне безумно понравилось то, как я влияла на этого порой властного мужчину, только сейчас осознав свою женскую власть над ним. Моя рука накрыла его плоть, чувствуя твердость даже через дорогую ткань.

Я перевела взгляд на Гейба, в сумерках различая, каким напряженным стало его лицо, как раздулись ноздри и сузились глаза, а дыхание из равномерного превратилось в тяжелое и отрывистое. Моя рука сжала его орган, и Гейб резко вывернул руль — так, что меня даже слегка откинуло к дверце. Он съехал с трассы,  тянувшейся вдоль дороги, совсем уже не далеко от дома. Спрятав машину за густорастущими деревьями, он остановился.

— Я не могу больше ждать, Глория. Мне постоянно не хватает тебя, твоя чертова работа, забирает тебя у меня. А сейчас твои действия, детектив, не способствуют моему контролю, — тяжело проговорил он, поворачиваясь к улыбающейся мне.

Его слова подтвердили мою мимолетную догадку, и, к своему удивлению, я не была против. Я хотела его, безумно желая ощутить огонь его губ и рук на своем теле. И мне было все равно, где мы находимся. Гейб отодвинул свое сиденье назад, увеличивая пространство между собой и рулем, а после повернулся ко мне.

Его рука легка на мою голую ногу, туда, где заканчивалась узкая, черная обтягивающая и подчеркивающая мою фигурку юбка «карандаш», поднимаясь вверх по ней, вызывая дрожь во всем моем теле. Достигнув края, Гейб провел по по моему бедру подушечками пальцев, а после продвинулся еще выше по мягкой ткани, дойдя до пояса с замком, который как раз кстати находился спереди. В этот миг я поблагодарила создателя этой юбки, за весьма удачный дизайн. Расстегнув молнию на юбке, он немного просунул руку внутрь, касаясь заветной плоти. Мои бедра непроизвольно раскрылись навстречу такой желаемой ласке, но тут Гейб резко убрал руку, и стон разочарования слетел с моих уст.

— Глория, сними же скорей эту чертову юбку! — тихий приказ разрушил минутное молчание, и я содрогнулась, по телу прошлась волна наслаждения.

Серость ночи, деревья и затемненные окна стали нашим прикрытием от проносившихся совсем близко машин. Я, приподнявшись на сиденье, беспрекословно выполнила приказ любимого. Как только юбка и трусики оказалась в моих руках, Гейб выхватил их и кинул на заднее сиденье.

— Гейб…- полустон — полушепот вырвался из моих уст.

Мои руки потянулись к нему, но он перехватил их, прижимая к губам и целуя. Сладкая дрожь расползалась по всему телу мурашками, но Гейб не дал насладиться ею, он потянул меня к себе, заставляя перелезть к нему на колени. И снова я подчинилась ему, усаживаясь на него сверху и упираясь коленями в кожаное сиденье, оказавшись своим открытым влажным местечком прямо над бугорком под его штанами.

Мои темные волосы свисли вперед, закрывая часть моего лица, и Гейб секунду впитывал мой образ, после чего поднял мою прозрачную, черную блузку, скидывая её с меня. Теперь я была полностью обнажена. В темных сумерках на моей светлой коже играли блики, маня его к себе. Руки Гейба прошлись по мне от плеч до живота, переместившись на талию, лаская своими прикосновениями и сжимая мой тонкий стан. Я выгнулась и потерлась лоном об его орган, заставляя Гейба выпустить тяжелый вздох и возненавидеть свои штаны как преграду между нами.

Я отчаянно захотела почувствовать его своей голой кожей, поэтому принялась за пуговицы на его рубашке. Распахнув ее, я нежно провела ладонями по его груди, спускаясь к кубикам твердого торса. Его рука легла мне на затылок, заставляя поднять лицо, и как только я подчинилась, горячие губы накрыли меня в бешеной ярости, вызванной агонией дикой, животной страсти.

Это был сумасшедший ураган чувств, сметающий все на своем пути. Его руки скользили по моей спине, опускаясь вниз и сильно сжимая мои упругие ягодицы. Я что-то промычала прямо в его губы, начав сильнее тереться о его тело, словно дикая кошка. Тем временем его пальцы прошлись между двумя полушариями, разделяя их, и приблизились к моему мокрому местечку, уделяя ему достойное внимание. Сначала он легко ласкал его, стал потирать его подушечкой своего большого пальца, при этом одной рукой он все так же сжимал мой затылок, не прерывая свой грубый набег на мой рот. А после, вдоволь наслушавшись моих страстных стонов, которые он поглощал своим ртом, пальцем он резко проник в меня.

— Боже, да!.. — закричала я.

— Так уже лучше, мой строптивый детектив. — Гейб  усмехнулся и накрыл мой сосок, что находился в такой близости от его рта, своими губами, с силой втягивая его, сося и снова отпуская. Его палец настойчиво входил и выходил из меня. Я стала совершать круговые движения.

— Я хочу, пожалуйста, я так хочу… — сквозь задурманенное сознание взмолилась я и потянулась к его ширинке.

В другой раз он бы отвел мои руки и мучил меня снова и снова, но сейчас его член был настолько тверд, что это ему самому причиняло боль. Я видела, как Гейб соскучился и вдруг осознал, что больше не может контролировать себя. Страстный отклик моего тела лишал его самообладания, и поэтому он внял моим просьбам. Освободив моё лоно под стон протеста, и слегка приподняв меня над собой, Гейб быстро расстегнул молнию на брюках, давая своему органу свободу. Опускалась я уже на его стоящий член, вбирая в себя это твердое могущество, стискивая его своими сжатыми стенками.

Я закусила губу почти до крови. Мои руки легли ему на плечи, в то время как его находились на бедрах, управляя мной. Это медленное вторжение сводило с ума обоих, но мы словно специально мучили друг друга, наказывая за время недолгой разлуки, которая нам казалась вечностью. Гейб сдался первым и сильно надавил на мои бедра, заставляя меня резко опуститься вниз, вобрав его полностью в себя.

— Глория… — его хрип слился с моим отчаянным криком.

— Милый, ты так глубоко, ты часть меня… — прошептала я, опустив голову к его губам и пройдясь по ним языком.

Гейб дернулся вперед, пройдя еще на сантиметр в меня, и закусил мою губу, чувствуя ее тяжелое дыхание.

— Да любимая, я часть тебя. Никогда не забывай об этом.

И после этих слов последние капли контроля, которые сдерживали нас, испарились. Я, сжав его бедра коленями, начала упорно работать тазом в старых как мир движениях. Руки сжимали его плечи, используя их как основную опору. Стекла машины запотели от нашего тяжелого дыхания и жара тел. Гейб подавался мне навстречу, врываясь грубо и жестоко в моё тело, но я не возражала, а только приветствовала его темп и напор. Это положение позволяло ему проникать в меня так глубоко, как он только мог мечтать.

Дикий безумный секс сейчас был для нас чем-то большим, чем просто способом получить наслаждение. Словно мы доказывали друг другу свою принадлежность, пытаясь заполнить возникшее чувство тоски, и нехватки друг друга.

— Глория, — шепот Гейба коснулся моей кожи, заставляя задрожать от горячего дыхания.

Пальцы впились в мою нежную кожу, а капельки пота стекали по лицу. Наши глаза не разрывали контакта, придавая этому страстному соитию единство. Гейб чувствовал, как стали сжиматься мои внутренние мышцы, предупреждая о скором оргазме. Он знал, что и сам уже близко.

— Я люблю тебя! — прошептала я, откидывая голову от мощной силы оргазма, которая накрыла меня. Эта сила не только опустошила меня физически, но и высушила эмоционально. И в то же время дала столько счастья и наслаждения, я была его! Полностью и бесповоротно.

— И я люблю тебя, детектив, — тихо ответил он, когда наши тела утихли, и наслаждение лишь эхом отдавалось в нас.

Гейб покрывал поцелуями моё плечо, чувствуя солоноватость кожи. Прижав к себе,  он нежно водил рукой по моей мокрой спине, все ещё находясь во мне. Минуты томного удовлетворения тянулись, и мы не желали их нарушать.

— Милая, — его голос звучал нежно, – нам нужно ехать домой, можем продолжить там. Но, сейчас я бы не отказался от горячего джакузи и холодного шампанского и устриц. У меня был сегодня сложный день, да смотрю и ты вся в заботах и делах, впрочем, как и всегда.

— Да, поехали домой, — тихо согласилась я, но так и не двинулась с места.

Он снова поцеловал меня в шею, при этом приподнимая и выскальзывая из моего тела. Потянувшись, он нащупал между сиденьями упаковку влажных салфеток, которые были весьма кстати.

Улыбнувшись, я подарила ему легкий поцелуй в знак благодарности. Поискав глазами свою одежду юбку и блузку, я увидела их свисающими с заднего сиденья, поэтому подалась вперед, пытаясь достать их, при этом прижавшись своим телом к нему. Моя голая грудь коснулась его кожи, и Гейб тяжело выдохнул.

— Глория, сделаешь так еще раз, и мы никуда не поедем, а повторим все сначала, — хрипло проговорил он, получив в ответ лишь игривый смешок от меня.

— Мне понравился новый опыт секса в машине, но я хочу, чтобы в следующий раз это произошло в нашей кровати.

— Тогда тебе придется вернуться на свое сиденье, детектив.

С его помощью я снова оказалась справа от него, ощутив ягодицами кожаное сиденье, принявшись натягивать свою одежду. Застегнув брюки, рубашку, и приведя себя в порядок, Гейб завел машину, и мы покинули место нашего недолгого пристанища, снова выезжая на трассу.

Дом встретил нас в лучах золотистого цвета луны, словно приветствуя нас и радуясь нашему возвращению. Помогая мне выйти из машины,  Гейб взял меня за руку и, так и не отпустив, повел за собой.

 

***

Следующие несколько дней были адом. Пресса насела на нас с новой силой, они осаждали меня даже дома и надавали никакого прохода. В участке творилось черт знает что. Дел было невпроворот. Мы допросили всех свидетелей, которых только можно было опросить. Еще раз проверили всех пассажиров, которые собирались лететь рейсами в Майями, но Кристофера Линоса среди них не значилось и камеры наблюдения в аэропорту его не зафиксировали, поэтому нам пока не удалось поймать. Стало очевидно, что он залег на дно. Майор Броуди рвал и метал и вытрясал из нас с Брайном всю душу, лишь чтобы мы принесли ему голову этого парня на плаху. Помощник сенатора Бен Паркер всё время давил на майора тем, что если эти убийства не прекратятся и не будет пойман убийца его дочери, то Броуди лишится своего места. Он дал майору срок неделю, пока они своей семьей, включая адвоката Лиама Хилла, улетели в отпуск на Мальдивы. Я отдала приказ не снимать ни с одного объекта наблюдение, хоть это и обходилось управлению в копеечку.

Дейву удалось установить срок, когда начали встречаться Роберт Линос и Аврора Грин, выяснилось, что их роман длился больше трех лет. Аврора  Грин работала парикмахером, мужским мастером, скорее всего так они и познакомились. Но связи с остальными шестью жертвами и Кристофером никакой не было. Нам удалось установить, что за неделю до убийства в Виндзоре, Кристофер ездил туда со своей девушкой отдыхать, на пару дней. Лори, девушка Кристофера сбежала, нам так и не удалось пока ее обнаружить, а это наводило на мысль, что ей было что скрывать, возможно, она была соучастницей убийств, мы склонялись к версии, что они сбежали вместе. Кристофер опустошил все счета, деньги у него были, а это дает возможность затеряться в таком городе как Нью-Йорк очень надолго.

Теперь наши совещания проходили в кабинете в майора Броуди, а пресс- конференции мы давали, чуть ли не каждый день. Пару дней я уже не ночевала дома, так как спала в участке засыпая за столом. Никто не хотел верить в то, что и в этот раз этому парню удалось уйти от нас так легко, при этом обнулив все счета. Он верно сидит уже где-нибудь в президентском номере, зная его страсть транжирить деньги, попивая  дорогой мартини и потешаясь над нами смотря телек, где детективы, копы, как цирковые акробаты пытаются вывернуться перед прессой и общественностью наизнанку, «мол не переживайте, мы его поймаем».

Меня больше всего беспокоила мысль о том, что я не находила никакой связи между оставшимися жертвами. Они все не были знакомы друг с другом, никогда не встречались друг с другом. Но и в тоже время, верить в то, что Кристофер их случайно выбрал, было маловероятным. Брайн постоянно настаивал на том, что  Кристофер мог быть не нашим убийцей, его могли подставить. Да в этом было разумное зерно, но эти умозаключения приводили меня в бешенство. Мы три месяца ходили по кругу как ослы на жерновах. На этой почве, мы вчера с Брайном немного не поладили, и он психанув уехал домой.

 Сегодня было пятое октября. Через пятнадцать минут у нас началось совещание, а Брайна нигде не было видно. «Этот сукин сын решил мне показать свой характер!» — подумала я. Я набрала ему на мобильник, он не брал трубку. Позвонила домой, тоже тщетно. Скорее всего отсыпается у какой- нибудь красотки с бара. Вот только проявись Брайн Уэйн, я тебе устрою райскую жизнь!

Когда Брайн не появился ни на конференции не после неё, я начала серьезно беспокоиться и решила съездить к нему домой. У Брайна конечно бывало, иногда, что он опаздывал после бурной ночи проведенной в баре, но сейчас когда мы прикладываем все силы, чтобы поймать убийцу — это было непростительно.

Через час, я подъехала к дому Брайна. С обеих сторон от входных дверей располагались окна, но они были закрыты плотными вертикальными жалюзи так, что он мог смотреть сквозь них изнутри, а снаружи ничего не было видно. Я встревоженная раз позвонила в звонок. Никто не открыл. Позвонила еще, и приложив голову к двери стала прислушиваться к шуму внутри дома. Была полная тишина. Неприятный холод страха пополз вдоль моего позвоночника. Потом для надежности я постучала в окно. «Почему ты не отвечаешь» — проклинала я его про себя.

Я снова набрал номер его мобильного. Через несколько секунд я услышала где-то далеко в доме звонок телефона. Внизу. Ушёл, дома оставил телефон? Отправился за продуктами или за выпивкой? Я взглянула на часы. Половина одиннадцатого. Отошла подальше назад, заглядывая в окна. Может, сидит на террасе на крыше, готовит барбекю и не слышит звонка? Я снова отошла на пару шагов назад от крыльца дома и  нечаянно столкнулась с молодым человеком в шортах, широкой рубашке, сидевшем на горном велосипеде.

— Прошу прощения, — извинилась я.

— Да ничего.

Юноша показался знакомым.

— Вы здесь живете? — спросила я.

— Да. — Молодой человек указал на дом по соседству. — Я вас несколько раз видел, вы ведь напарница Брайна, правда?

— Правда. Вы его, случайно, не видели его нынче утром? Он должна был явиться на работу сегодня утром, только кажется, его нет дома.

Молодой человек кивнул:

— Видел, только чуть раньше. Он мне махал из верхнего окна второго этажа.

У меня как груз с плеч свалился. Значит, я себя загоняю, все нормально и Брайн тупо спит на втором этаже.

— Махал?

— Ну да. Я услыхал шум когда вышел на пробежку рано утром, поднял голову и увидел его в окне. Он махнул мне рукой.

— Что за шум вы услышали?

— Какие-то хлопки, вроде выстрелов.

— Вроде выстрелов!? – я предельно насторожилась.

— На секунду мне так показалось. Хотя это явно была не стрельба, это полный бред.

— А запасной ключ у вас случайно не найдется? – с тревогой в голосе спросила я.

— Нет. — Молодой человек взглянул на часы. — К сожалению, я спешу.

Я поблагодарила его, и молодой человек уехал.

Подойдя снова к двери и прислушавшись, теперь  мне показалось, что я услышала глухой доносившийся до меня стук. Моё беспокойство мгновенно переросло в панику.

Я  решительно огляделась в поисках тяжелого предмета, увидела на другом конце двора прямо напротив дома кучу кирпичей под черным брезентовым навесом, бросилась, схватила один, сбросила пиджак и с размаху швырнула кирпич в окно Брайна. А вдруг все в порядке и он просто ходит по магазинам? Машина Брайна стояла припаркованная возле дома. И все-таки лучше не рисковать, решила я, добивая стекло. Забравшись в разбитое окно, я раздвинула жалюзи и  сразу же увидела разлитую на полу воду, разбитый аквариум, перевернутый столик, разбросанные книги.

— Брайн! — завопила я во весь голос. — Брайн!.. — Оглянувшись, я вновь увидела молодого человека на велосипеде, остановившегося у своего дома напротив и удивленно смотревшего на меня, сидящую на подоконнике в разбитом окне. – Эй, парень, вызывай скорей полицию! — крикнула я ему и, не обращая внимания на валявшиеся осколки стекла на полу, я прыгнула в комнату, перекувырнувшись, вскочила и огляделась.

На полу тонкой дорожкой к лестнице тянулся кровавый след.

Я со всех ног помчалась наверх. Пробежав первый пролет, заглянула в открытую дверь кабинета, вновь окликнула Брайна и откуда-то сверху услышала придушенный голос:

— Глория, осторожно, он здесь…

Я мгновенно оглядела вторую площадку, где справа была комната Брайна, слева гостевая спальня и узкая лестница на террасу на крыше. Слава богу, он хоть жив.  Я затаила дыхание.

Ни малейшего движения, тишина, только слышен громкий стук моего собственного сердца.

Следовало бы мне раньше попросить помощи и вызвать подмогу, но сейчас мне надо было вслушиваться в каждый звук, раздававшийся в доме. Я очень медленно, как можно тише, поднималась на второй этаж. Перед самой площадкой остановилась, тихонько вытащив мобильник, я отослала сообщение Дейву Левински, а потом набрала номер.

— Говорит детектив Глория Берч. Мне срочно нужна подмо…

Я увидела только тень, а потом на меня как-будто грузовик налетел.

В следующую секунду я уже летела в воздухе, расшибая голову об окованные железом ступеньки, вверх ногами, чувствуя острую боль в груди, смутно понимая, что несколько ребер сломано, и глядя вверх, в лицо сына помощника сенатора Ника Паркера!

Ник спускался по лестнице в зеленом комбинезоне, держа в одной руке молоток, в другой веревку. «Только это был не Ник Паркер. Это не мог быть Ник. Он же сейчас на Мальвах со всей своей семейкой», — подумала я.

Да, это безусловно лицо Ника Паркера. И такая же стрижка. Но выражение лица другое, такого у Ника ни разу не было. Искаженное, перекошенное ненавистью и дикой яростью. Мысли вихрем несли в моей голове. Я не знала, что думать, мы столько времени гонялись за призраком, а убийца был у нас под носом? Я сразу вспомнила, как пару раз разговаривала с ним, я лично проверяла его алиби, только на момент первого убийства его сестры и ничего подозрительного мне не показалось, его алиби было подтверждено. Какого хрена тогда тут происходит!?

Паркер спустился ещё на ступеньку, став ближе ко мне, он занес молоток, сверкая глазами.

— Ты назвала меня «кровавым ангелом», — выдавил он. — Хотя не имела права так делать. Следует осторожно выбирать слова, отзываясь о людях, детектив Берч. Нельзя безнаказанно расхаживать по земле, обзывая их всякими словами.

Я пристально смотрела на Ника, гадая, включен ли мой телефон, не прервалось ли соединение с оператором. И как можно громче выкликнула:

— Седьмое подразделение,  быстро все патрульные на адрес детектива Уэйна!

Я увидела, как метнулись глаза Ника.

Наверху что-то скрипнуло.

Ник  на секунду настороженно оглянулся.

Воспользовавшись этим  моментом, я приподнялась на локтях и изо всех сил, пнула его правой ногой, нацелившись в мошонку.

Ник хрипло взвизгнул от боли, согнувшись напополам, молоток выпал из его руки и покатился по лестнице, пролетев прямо мимо моей головы. Я опять маханула, нацелившись ногой, но Нику, несмотря на боль в паху, как-то удалось схватить меня за лодыжку и яростно её выкрутить. Я не обращала внимания на боль и ударила другой ногой, попав во что-то твердое. Раздался вопль.

Тут я увидела молоток. Потянулась к нему, однако не успела — Ник бросился на меня и прижал руку к полу. Собрав все силы, я ударила его локтём и освободившись из хватки, опять покатилась по лестнице. Ник катился за мной, успев нанести мне один удар в щеку, другой в нос. Теперь я лежала лицом вниз на полу вдыхая запах полированного дерева, чувствуя на себе смертоносную тяжесть Ника Паркера, или кто бы он там не был, а на моём горле, я ощутила его железные пальцы.

Я снова попыталась отбиться локтями, но сил особо сопротивляться не было,  я задыхалась, с трудом дыша.

Неожиданно его пальцы ослабили хватку на моей шее. Ник поднялся. Причина была проста — в окно влезали полицейские.

По лестнице пронеслись  быстрые шаги.

— Вы целы, детектив? — крикнул кто-то.

Я кивнула, с трудом поднялась, нога и грудь болели, и захромала вверх. На площадке споткнулся о брошенную верёвку. Ник Паркер бесследно исчез. Дотащившись до второго этажа, я увидела Брайна на кровати в сплошных синяках, крови, с кровоточившей раной на лбу и руке, который испуганно выглядывал из приоткрытой, разбитой в щепки двери спальни.

— Ты как, Брайн, все в порядке? — прохрипела я.

Брайн только кивнул, не в силах говорить, прибывая в состоянии шока.

Где-то над головой вдруг раздался удар. Не обращая внимания на боль, я рванула наверх и увидела, как в стену ударилась дверь, ведущая на крышу. Я выскочила на дощатый настил и заметила зеленый комбинезон, через секунду исчезнувший на пожарной лестнице в дальнем конце террасы. Конечно, я могла его прикончить на месте выстрелив в него, но это необходимо делать, в крайнем случае, у нас в приоритетах взять преступника живым, чтобы он понес наказание за содеянное.

Я обежала вокруг жаровни, стола, кресел, растений в кадках, заспешила по крутым железным ступеням нагоняя его, а Ник  был уже на середине двора и направился к воротам.

Ворота с грохотом закрылись перед самым моим лицом, когда я добежала до них. Я нажала скрытую красную кнопку, рывком открыла тяжелые створки, не дожидаясь мчавшихся за мной вдогонку полицейских, задыхаясь и спотыкаясь, я выскочила на улицу. Ник был в доброй сотне ярдов, он бежал, виляя, среди закрытых антикварных магазинчиков, мимо паба, где громыхал джаз, где за столиками, занимая почти весь тротуар и часть дороги, сидели посетители.

Я гналась изо всех сил твердо решив достать этого сукиного сына. Все прочее вылетело у меня из головы. Одно только вертелось у меня постоянно —  Ник Паркер убийца!

Ник свернул налево на Драйв — стрит. Шустрый, гад. Боже мой, какой шустрый. Боль в моей груди была адская, легкие перемалывали каменные жернова. Я не догоняла, но и не отставала. Справа мелькнула церковь, слева супермаркет с бесконечными лавками и павильонами. Мимо едут автобусы, фургоны, такси, автомобили.

Он обежал компанию юнцов и выскочил на перекресток. Перед ним зажегся красный светофор, но он все-таки рванул вверх по улице. Нику на миг пришлось притормозить – мимо прогромыхал грузовик, за ним шла бесконечная шеренга автомобилей. Ну, давай же, давай, давай! Оглянувшись через плечо, я увидела за спиной двух полицейских. Я безрассудно, почти ничего не видя из-за заливавшего глаза едкого пота, перебежала дорогу во вспыхнувшем свете фар, под сердитый автобусный гудок.

Несмотря на неплохую форму благодаря регулярным пробежкам, неизвестно, долго ли мне еще удастся продержаться.

Ник, находившийся уже ярдах в двухстах от меня, замедлил бег, оглянулся на меня и снова набрал скорость.

Куда к чертям ты направляешься?

Справа от дороги теперь шел парк, слева конторские здания, квартал жилых многоквартирных домов.

«Скоро начнешь выдыхаться, Паркер. Не уйдешь. Я тебе не позволю безнаказанно уйти после нападений на моего единственного напарника», – думала я.

Паркер пробежал мимо гаражей, пересек еще один перекресток, миновал торговые ряды.

Наконец раздался пронзительный вой полицейской сирены. «Почти вовремя, чтоб вас!» — язвительно заметила я. Через несколько секунд рядом со мной притормозил патрульный автомобиль, пассажирское стекло начало опускаться, изнутри донесся треск рации и голос инспектора.

Я еле-еле выдохнула:

— Прямо впереди… В комбинезоне… Задержать…

Сирена взвыла, на крыше закрутилась синяя мигалка, машина выскочила на тротуар прямо у меня за спиной.

Ник повернул назад в мою сторону, но через несколько ярдов метнулся влево к железнодорожной станции.

Послышалась другая сирена. Еще подмога. Хорошо.

Теперь я преследовала Ника по крутому подъему, застроенному с обеих сторон домами. Впереди выросла высокая кирпичная стена с входом в туннель, тянувшийся к платформам и на противоположную сторону дороги. Там стояли два такси.

На стоянке перед станцией тоже ждала пара такси, справа вдоль железнодорожного пути тянулась невымощенная протоптанная дорожка.

Ник свернул на нее.

Первая патрульная машина промчалась за ним, но он вдруг развернулся, нырнул в туннель и выскочил на южную платформу, едва не налетев на молодую женщину с чемоданом и мужчину в деловом костюме.

Мне тоже пришлось обегать пассажиров. Ник теперь бежал по платформе. Задняя дверь вагона была открыта, оттуда высовывался кондуктор, сигналя фонариком. Состав тронулся с места.

Ник спрыгнул с платформы, скрывшись из вида. Где же он, на рельсах?

Поезд набирал скорость, мимо промелькнул кондуктор, я увидела красные хвостовые огни и Ника, ухватившегося за поручень, одна нога неловко стояла на буфере.

— Полиция! Остановите поезд! У вас человек на буфере висит!.. — завопила я кондуктору.

Кондуктор, тощий молодой человек в плохо проглаженной форме, сначала только удивленно взглянул на меня. Поезд набирал постепенно скорость и шел все быстрее.

— Полиция! Я из полиции! Останавливай эту чертову колымагу! Дергай стоп кран!

Кондуктор, видимо, все-таки услышал меня, потому что нырнул в вагон. Послышался резкий звонок, и поезд вдруг стал замедлять ход, скрежеща тормозами и шумно выпуская пары, а потом совсем остановился ярдах в пятидесяти от заднего края платформы.

Паркер добежал, спрыгнул на рельсы, держась подальше от поднятой кондуктором ступеньки, спотыкаясь на рыхлом, заросшем сорняками балласте.

Кондуктор спрыгнул вниз и бросился к нему, светя фонарем.

— Где он?

Ник, казавшийся вне досягаемости, наклонился над буфером, соскочил, но не далеко, и задел ногой контактный рельс. Мелькнула голубая вспышка, раздался треск, поднялся клуб дыма, послышался жуткий вопль. Ник упал на балласт между рельсами, сильно ударившись,  резко перевернулся и тут его голова глухо стукнулась о рельс и застыла.

Я  могла пока разглядеть его левую ногу, вывернутую под неестественным углом, на секунду решив, что он мертв. В воздухе стоял резкий палёный запах.

— Эй! — панически крикнул кондуктор мне. — Поезд идет! Который в двенадцать!

 Я услышала, как за моей спиной тоненько гудят рельсы.

— Скорый! На Викторию! Экспресс… — Его била дрожь, так что ему едва удавалось орать на Ника, который пытался подняться, схватившись за рельс.

Я перешагнула через контактный рельс. Сукин сын нужен мне живой.

Ник еще раз попробовал встать, но снова со страдальческим воплем упал. Лицо его было залито кровью.

— Нет! Нет! Не ходите сюда, вас сшибет поезд! — крикнул кондуктор мне. — Тут нельзя переходить!

Послышался шум подходившего поезда. Не обращая внимания на кондуктора, я перенесла другую ногу, встала между путями, оглянувшись налево. Сигнал несущегося на нас экспресса распорол тишину прямо перед нами. У меня было всего несколько секунд.

Быстро рассчитав время, я перебралась через второй контактный рельс. Схватила обмякшую сломанную ногу Ника в грязном башмаке, принявшись изо всех сил тянуть. Поезд гудел и совсем приблизился. Сквозь гудок поезда слышались безумные вопли Паркера. Земля задрожала, рельсы решительно взвыли. Я снова потащила со всех сил его тело, не обращая внимания на боль, крики кондуктора, прыгающих на платформе множество полицейских, которые как всегда бездействовали, на грохот и огни поезда. Попятившись из последних сил назад, я перевалила свой груз через другой рельс на твердую землю.

И уже тут, споткнувшись, я упала, ударившись головой об что-то твердое в нескольких дюймах от рельса.

Раздался чудовищный крик.

Поезд, оглушая, прогрохотал мимо, воздушные водовороты трепали мою одежду и волосы.

Еще раз хлестнул ветер, а потом все стихло.

Тут то я почувствовала что-то теплое и липкое на своем лице.

 

***

Казалось, тишина длится вечно. Задыхавшуюся меня, на миг ослепил фонарь. Теплая жидкость по-прежнему медленно стекала по моему лицу. Луч фонаря сдвинулся, и я увидела на рельсах нечто вроде куска серого шланга, брызгавшего красной жидкостью.

Теперь немного придя в себя, я поняла, что это не краска, а кровь. И не шланг это вовсе, а правое предплечье Ника Паркера. Ему отрезало руку.

Я с трудом встала на колени. Ник  лежал и стонал, его била дрожь. «Надо остановить кровотечение и немедленно, иначе он за несколько минут истечет кровью» — подумала я.

Кондуктор наконец-то подскочил к нам.

— Господи Иисусе, — бормотал он. — Господи помилуй…

Подбежало несколько полицейских.

— Вызывайте «скорую», — бросила я им, глядя на прижавшиеся к стеклам лица пассажиров стоявшего поезда. — Может, в каком-нибудь вагоне найдется врач.

Кондуктор всё не мог оторвать глаз от лежавшего Ника Паркера.

— Да позвоните же кто-нибудь в «скорую» мать вашу! — заорала я на полицейских.

Кондуктор первый бросился к телефону на семафоре.

— Уже вызвали, — сказал один из полицейских. — С вами все в порядке, детектив Берч?

Я кивнула, по-прежнему тяжело дыша, сосредоточенно отыскивая что-нибудь пригодное для жгута.

— Направьте кого-нибудь на помощь Брайну Уэйну, адрес узнаете в участке. — Я потянулась к карману, но вспомнила, что пиджак остался где-то на полу в доме Брайна. — Дайте мне свою куртку! — крикнул я вслед кондуктору.

Тот, слишком ошеломленный, чтобы протестовать, вернулся, сорвал с себя куртку, побежал обратно. Я оторвала оба рукава. Один как можно туже затянула на предплечье Паркера, чуть повыше обрубка, другой скатала, зажав культю. Снова прибежал запыхавшийся кондуктор.

— Я велел отключить напряжение, — сообщил он. — На это уйдет всего пара секунд.

Вдруг грянула какофония гудков, словно разом взвыли все сирены «скорых» в Нью-Йорке.

Через пятнадцать минут я ехала вместе с Ником Паркером в фургоне «скорой», намеренная удостовериться, что сукин сын окажется под охраной в надежной палате, откуда невозможно удрать.

Впрочем, в данный момент особой опасности не было. Ник стянут ремнями и лежал под капельницей в бессознательном состоянии.

Тщательно наблюдавший за мониторами санитар сообщил, что жизнь его вне опасности, несмотря на большую кровопотерю. Машина летела быстро, с включенной сиреной. Я чувствовала себя неважно из-за резких поворотов и тряски. На волю случая я ничего не оставила, пустив сзади и спереди полицейский эскорт. Врач, который находился в машине скорой помощи, осмотрел меня и немного подлатал голову. Я ударилась головой о булыжник, немного рассекла себе голову. Так как, врач понял, что в больнице я не останусь, он уговорил меня наложить швы прямо в пути.

Позаимствовав у санитара мобильный, я набрала оба номера Брайна, но не получила желаемого ответа. Потом санитар связался по рации с дежурной. Женщина сказала, что «скорая» была направлена к нему домой врачи осмотрели и обработали поверхностные раны Брайна, который отказался ехать в больницу, желая остаться дома. Поэтому они сделали ему снотворное и антибиотики, после чего он лег спать. Я не стала звонить Гейбу, хотя рука уже набрала его номер, если он сейчас узнает в каком я состоянии, то поднимет весь город на уши.

Я сама вызвала по той же рации патрульную машину, стоявшую у дома Брайна, и велела находившимся там двум полицейским оставаться на месте до моего приезда и как можно скорее застеклить окно.

В тот момент, как я покончила с инструкциями, второй полицейский автомобиль, следовавший за нами, дал сигнал сирены и остановился.

Из нее выбрался позеленевший молодой полицейский и поспешил к нам, держа что-то завернутое в окровавленную тряпку.

— Детектив Берч! — обратился он ко мне.

— Что там у вас?    

— Его рука, сэр. Может быть, можно ещё пришить. Только нескольких пальцев недостает. Наверно, колеса размозжили. Мы их так и не отыскали.

 Подавив желание объяснить, что, когда я покончу с Ником Паркером, рука ему уже не сильно понадобится, я мрачно буркнула:

— Правильное решение, офицер.

Ника Паркера вывезли из операционной вскоре после полуночи. Больница не сумела связаться с единственным местным хирургом-ортопедом, несколько раз с успехом пришивавшим члены, а находившийся в больнице главный хирург, который только что закончил штопать мотоциклиста, признал кисть чересчур поврежденной.

Я заметила на кисти кусок пластыря и попросила оставить ее в холодильнике для криминалистов. Убедившись, что Паркер находится в отдельной палате на четвертом этаже с крошечным оконцем и без пожарной лестницы, и к нему приставлена целая рота полицейских для круглосуточной охраны, я наконец-то облегченно вздохнула.

И вот, уже не ощущая усталости, а напротив, бодрая и взволнованная, я поехала к Брайну. Левая щиколотка болела при каждом нажатии на педаль. Я с радостью увидела пустую патрульную машину на улице и застекленное окно, и хромая к парадному, услышала гудение пылесоса.

Брайн открыл мне сам с пластырем на лбу, с подбитым и распухшим глазом и перебинтованной  левой рукой.

Теперь мы сидели на диване и пили кофе, пылесос стоял на полу рядом с нами.

Брайн слабо улыбнулся мне:

— Детка, милая, ты не сильно ранена?

Я сообразила, что до сих пор запачкана кровью Паркера.

— Нет, все в порядке. Надо только переодеться.

— Патрульные на улице не выпускали меня из дома, по твоему приказу. Как только меня заштопали, я хотел поехать к тебе на помощь.

— Это я дала им такой приказ. Знала, что ты готов сорваться как цепной пёс.

Мы вместе ухмыльнулись. Брайн обнял меня, поцеловал в лоб, крепко прижал к себе, крепко-крепко, не желая больше отпускать.

— Боже, как я испугался за тебя, когда услышал твой голос внизу, — шепнул он. — Как я боялся, что может случиться что-нибудь… Я не мог тебе помочь Глория, это сукин сын напал совсем внезапно, связал меня и избил. — А теперь скажи главное, ты его взяла?

— Почти полностью.

 

***

 Через три дня Ник Паркер смотрел на меня угрюмо и злобно со своей койки в маленькой палате. Правое предплечье было туго забинтовано. На левой кисти красовалась оранжевая, больничная, именная бирка. Бледное лицо было всё в синяках, кровоподтеках и царапинах.

Брайн, стоял позади меня, два полицейских сидели снаружи в коридоре.

— Ник Паркер? — спросила я.

— Детективы, вы уже догадываетесь, что я не Ник Паркер, зачем лишний раз устраивать это маскарад. Нет, я не Ник Паркер, запишите себе где-нибудь уже, если вы не можете запомнить — ответил с недвижимой гримасой он.

— Назовите ваше полное имя?

— Даниэль Паркер-Райт.

Я записала в блокноте.

— Даниэль Паркер-Райт, я детектив уголовной полиции Глория Берч, это детектив Брайн Уэйн. На основании обнаружившихся свидетельств я арестовываю вас по подозрению в девяти убийствах, а именно; Макс и Элизабет Эванс, Оливия Браун, Пол и Сара Уокер, Джессика Харис, Роберт и Абигейл Линос, Аврора Грин. Вы можете хранить молчание, иначе все сказанное вами может быть использовано против вас в суде. Понятно?

Даниэль с невеселой улыбкой приподнял левую руку:

— Будет непросто надеть на меня наручники, не правда ли, детектив Берч?

Опешивший от подобной дерзости, я парировала:

— Верное замечание. Зато теперь будет легко отличить вас от вашего брата Ника Паркера. Вы разрушили столько жизней Даниэль, но возможно, именно этого вы и добивались. Час назад ваш так называемый биологический отец Бен Паркер подал в отставку.

— Весь мир всегда мог отличить меня от брата, — с горечью заметил Даниэль. — Чего конкретно вам надо?

— Вы готовы с нами побеседовать или хотите сначала вызвать адвоката? – уточнил Брайн.

Даниэль улыбнулся:

— «Удивления достойны поступка творца, переполнены горечью наши сердца, мы уходим из этого мира, не зная, ни начала, ни смысла его, ни конца». Отличные слова великого мудреца Омара Хаяма. В этих сороках заключена вся человеческая сущность, не так ли? Я с удовольствием с вами поговорю, детективы. Почему бы и нет. Все время на свете в моем распоряжении. Сколько вам его уделить?

— Сколько можете себе позволить, — ехидно заметила я. — Напоминаю, так как вы не в состоянии  присутствовать на полноценном допросе, мы допросим вас здесь, поэтому уведомляю вас, что ведется видео наблюдение.

Даниэль покачал головой:

— Нет, детектив, по-моему, вам этого не надо. Поверьте, вам вовсе не нужно то время, которое у меня в запасе.

Я, хромая на правую ногу, подошла к стоявшему у койки стулу, и уселась теперь находясь совсем близко к нему.

— Что вы имели в виду, сказав, будто весь мир мог отличить вас от брата?

Даниэль послал мне ту же кривую холодную усмешку, с какой вчера утром спускался ко мне по лестнице в доме Брайна.

— Он родился с золотой ложкой во рту, а я… знаете с чем? С пластмассовой дыхательной трубкой в горле.

— Каким образом это позволяет отличать вас друг от друга?

— У Ника, с самого начала было все. Крепкое здоровье, состоятельные и благополучные родители, обучение в частной школе. А у меня? Недоразвитые легкие, первые месяцы жизни прошли в инкубаторе, в этой самой чертовой больнице. Ирония судьбы, да? У меня всю жизнь слабая грудь. И поганые родители! Понимаете, о чем я говорю?

— Не понимаю, — сказала я. — Мне они показались довольно приятными людьми.

Даниэль твердо взглянул на меня:

— Вот как? А что вы о них знаете?

— Я сегодня с ними встречалась.

Даниэль вновь усмехнулся:

— Вряд ли. Мой отец умер в девяносто восьмом году, прокляни Господь его душу, мать двумя годами позже.

Я секунду помолчала.

— Прошу прощения, по-видимому, я чего-то не понимаю.

— Чего тут непонятного, как вы тогда работаете детективом? — бросил в ответ Даниэль. — У Ника Паркера прекрасный дом, хорошее образование, все возможности, которые можно иметь в жизни. В этом году еще и его компания, видите ли, вошла в список ста самых быстрорастущих компаний! Он большой человек! Богач. Вы же детектив, разве вы, не видите разницы?

— И что из этого?

Даниэль затряс головой:

— Забудьте. Не имеет значения.

— Да? А мне почему-то кажется, что имеет.

Даниэль откинулся на подушки, закрыл глаза.

— Пожалуй, больше ничего не скажу. Пока, по-крайней мере. Могу добавить лишь одно, когда родилась Элизабет ей тоже пришлось не сладко, но тем не менее, она заняла моё место. Поэтому, как вы думаете, она была достойной мне заменой на этом свете? Дальнейшее, в присутствии адвоката. Видите еще одну разницу? Ник бы быстренько раздобыл ловкача, лучшего, какого только можно купить за деньги! А мне, в конце концов, придется довольствоваться второразрядным государственным адвокатом. Так?

— Вы можете бесплатно воспользоваться услугами очень хороших адвокатов, – заверила его я.

— Да-да-да, ну-ну-ну, — пробормотал Даниэль, не открывая глаз. — Не стоит обо мне беспокоиться, детектив Берч. Никто никогда не беспокоился. Даже Бог. Притворялся, будто любил меня, а на самом деле всегда любил Ника! — Тон его вдруг стал ледяным, он открыл глаза, широко улыбнулся мне. — А теперь оставьте меня в покое.

 — Ты убил девять человек дружок, тебе так просто не отвертеться.

—  А мне плевать, детектив! Они все получили по заслугам. Вы не прожили ту жизнь, которую прожил я, околачиваясь на улицах, спя в притонах и зарабатывая себе на кусок хлеба телом. В то время как мой отец почивал на лаврах в белом доме.

— Даниэль, вы признаетесь в девяти совершенных  вам убийствах? – посмотрев на него с отвращением, спросила я.

— Я уже сказал, что без адвоката не скажу ни слова, можете проваливать из моей палаты.

Брайн подлетел к кровати, на которой лежал Даниэль и уже занёс кулак для удара, но я во время остановила его.

— Что детектив Уэйн руки коротки? Жалко, что я тебе не прикончил, благодари свою напарницу сучку, что спасла вовремя твой зад.

После этих слов нужно было удаляться из комнаты, иначе я бы сама прикончила этого гада прямо на месте.

 

***

Прошла неделя с тех пор как мы поймали Даниэля Паркера-Райта. На утреннем инструктаже в субботу в забитом до отказа конференц — зале царила атмосфера ожидания. Я начала:

— Сейчас я кратко изложу основные события, произошедшие несколько дней назад после ареста Даниэля Паркера -Райта. — Я взглянула в блокнот. — Очень важный вопрос для расследования убийства  заключается в решительном подтверждении помощника сенатора на сегодняшний день уже в отставке — Бена Паркера, о том, что у него и его супруги тридцать лет назад на свет появились мальчики близнецы. Один ребенок был на грани смерти, он не мог самостоятельно дышать, оставалось ему жить не долго, и тогда по совету врачей семья Паркеров приняла решение отказаться от мальчика. Они написали письменный отказ, в коем говорилось, что они не хотят забирать тело ребенка и хоронить его, все права предоставлялись больницы. Так, из родильного дома, на выписке  — Анна Паркер появилась только с одним мальчиком которого, вы все знаете как Ника Паркера. Ребенок, от которого отказались Паркеры, чудом выжил, в последствии его усыновили и воспитывали приемные родители, которые до сего момента не дожили. Семья Райтов усыновившая Даниэля проживала в Виндзоре. После окончания колледжа, Даниэль сбежал от родителей и жил под вымышленными именами.

Я замолчала, чтобы важность сообщения была усвоена, а потом продолжила:

— Детектив электронного отдела Дейв Левински  установил, что в течение трех лет до нынешнего года некий Даниэль Райт, отвечающий описанию нашего подозреваемого, работал на себя. После смерти родителей, ему досталась в наследство ферма, на которой он удачно процветал. Мы с детективом Брайном Уэйном в течении трех дней допрашивали подозреваемого и нам удалось выяснить, что все годы начиная с рождения Даниэль чувствовал себя несчастливо в приемной семье. В семь лет, приемные родители Даниэля, рассказали ему правду. В это время в мальчике начало формироваться чувство злости, мести, ненависти к своим родным родителям, учитывая тот факт, что Бен Паркер был весьма публичной фигурой и часто мелькал на экране телевизора. Зависть, стала ключевым поворотным пусковым крючком для Даниэля. 

Я отхлебнула кофе.

— Детектив Брайн Уэйн и офицер Рей Макларен, перепроверили данные о криминальном прошлом Даниэля. На сегодняшний день, нам не удалось найти о нём никаких упоминаний ни в местной, ни в общенациональной прессе в примерный период их совершения, или вынесения обвинений.

Я перевернула страничку блокнота.

— Прошлым вечером при обыске гаража, арендованного Даниэлем в Нью-Йорке, нам удалось обнаружить номерные знаки, идентичные табличкам «Мазды» Даниэля Райта, на которой он передвигался по нашему городу, создав обманным путем следующую схему. Даниэль приобрел автомобиль такой же марки и сделал себе поддельные номера, такие же как и известного вам всем адвоката Лиама Хилла, тем самым вводя полицию в заблуждении в ходе расследования.. Он согласился, в присутствии своего адвоката дать нам информацию на обыск его тайных убежищ, в обмен на то, что при вынесении приговора, ему скостят срок, за сделку со следствием. В то же время при обыске его квартиры, которую он снял как оказалось неподалеку от особняка Паркеров обнаружились доказательства нездорового интереса Даниэля к своему близнецу — брату Нику. Сюда можно добавить и систему видеонаблюдения, подключенную через Интернет к скрытым камерам, установленную в доме Паркеров и их лондонской квартире. Парень был просто одержим своей биологической семьёй. Наконец, Даниэль нынче утром в беседе со мной и детективом Брайном Уэйном признался в ненависти к брату, сестре, отцу и матери.

Фотоаппараты не переставали щелкать безумолку, пока я говорила. В зале было больше сотни журналистов и репортеров, но пока я говорила, стояла гробовая тишина.

— По словам Даниэля, когда он стал следить за отцом, выяснилось, что у того постоянные интрижки на стороне. Даниэлю стало обидно за мать, и тогда он придумал план мщения, чтобы досадить отцу и показать, что в его городе начали происходить страшные убийства. Первых жертв Макса и Элизабет Эвансов он убил не случайно, Элизабет являлась сводной сестрой Даниэля. Оливия Браун третья жертва в случае первого нападения, была любовницей Макса Эванса. Все свои последующие жертвы, Даниэль выбирал из соображения наказания за измены. Все супруги в парах были неверны друг другу. Как вы знаете, Даниэль довольно жестоко расправлялся со своими жертвами, казня их и расстреливая в упор. Вторыми в списке жертв стали Пол и Сара Уокер и Джессика Харис из города Виндзора. По признанию самого Даниэля, он таким образом решил запутать следствие, чтобы мы расширили круг поисков и переместились из Нью-Йорка на другие города, это дало ему преимущество свободно себя чувствовать. Стратегия Даниэля заключалась в следующем: он следил за супругом выбранной пары, когда пара встречалась, Райт все фиксировал на фото и видио.  Любовница данного объекта была свободной от семейных уз, это давала Даниэлю карт — бланш. Поэтому, он их соблазнял, это ему удавалось весьма ловко, Даниэль весьма привлекательный молодой человек, который красиво ухаживал и  не жалел никаких денег, тем самым увлекая девушку. Как только его приманка срабатывала, Даниэль заранее проникал в дом к семейной паре, когда один из супругов был дома, нападал на жертву, связывал, затем дожидался прихода второго супруга. Устранив его также как и первого, он назначал свидание своей увлеченной деньгами жертве, та, думая что идет на свидание в дом к Даниэлю и не подозревала что её ждет разоблачение и мучительная смерть. Итак, собрав всех участников, Даниэль начинал свои игры. Супруга и любовницу он подвешивал на ремнях на металлические крюки, которые были закреплены с помощью специальных приспособлений к потолку, супругу усаживал напротив. Делая надрезы на спине сначала не глубокие, Даниэль тем самым запугивал свои жертвы и давал им предсмертное слово, чтобы они исповедовались перед своими женами, те в свою очередь перед ним и так все по кругу. Он мучил всех троих около двух-трех суток, после чего супругу и любовнице разрубал спины вытаскивая ребра наружу, легкие и сердца удалял и клал их поверх позвоночника, делая имитацию казни и жертвоприношение Богу. Эта казнь называлась «кровавый ангел». Тем самым по рассуждению самого Даниэля он давал шанс жертвам в загробной жизни очиститься, и взмыть ангелами в небеса. Супругу, сидящую напротив, на чьих глазах происходил двое суток весь это ад, он расстреливал в упор выпустив в ее всю обойму из шести патронов. По словам Даниэля, это было весьма символично, по его мнению, супруга тоже не заслуживала шанса продолжать жизнь без мужа, так как не сумела его должным образом увлечь собой, тем самым давая ему возможность изменять.   

Когда я закончила, майор Броуди поднял руку:

— Спасибо детектив Глория Берч за подробный, развернутый доклад и за то, что всё -таки вам с вашей командой удалось поймать этого серийного убийцу. Теперь, наш город может спать спокойно. Уважаемые присутствующие, у вас есть пятнадцать минут на то, чтобы мы ответили на все ваши вопросы.

 Через полчаса, по окончании конференции я прошла к себе в кабинет. Первым делом я тут же набрала номер прокурора, который будет на стороне обвинения и  долго с ним говорила.

 В понедельник Даниэль Паркер-Райт должен предстать перед судом в связи со своим арестом. Мы согласовали стратегию. Завершив разговор, я долго сидела в молчании. Одного кусочка головоломки по-прежнему мне не хватало. Причем очень крупного.

Я вытащила из папки лежавшей на  моем столе документы о рождении Ника Паркера и документы о усыновлении Даниэля Райта.

В открывшуюся дверь просунулась голова Брайна.

— Ну, я пошел, детка, — объявил он торжественно.

— Чему радуешься? — спросила я.

— Сегодня Саманта делает мне ужин!

— Ух ты! Какой прогресс. Значит, вы снова вместе?

— Не знаю. Когда она узнала, что меня подстрелили, то сама прилетела ко мне и теперь квохчет надо мной целыми днями. Если хотите, можете с Гейбом присоединиться к нам, мы всегда вам рады.

— Посмотрим, может и заедем, я ещё не созванивалась с Гейбом в этой суматохе.

Попрощавшись, Брайн скрылся из виду со скоростью «флеша».

А я снова обратилась к свидетельствам.

Даниэль сказал, что первые годы жизни провел в инкубаторе и что его родители мертвы. А по словам его биологических родителей Бена и Анны Паркер, с которыми я лично встречалась после поимки Даниэля не однократно, Даниэль якобы сам мертв, и это не мог быть их сын, хотя ДНК тест подтвердил совместимость на 99,8 процента.

Почему же они лгут друг о друге?

                                                              

***

Впервые за очень долгую неделю я легла в постель до полуночи. Но спала лишь урывками, стараясь не ворочаться, когда просыпалась, чтобы не потревожить Гейба, спавшего как младенец крепко прижав меня к себе.

Возможно, только когда Даниэль Райт окажется за решеткой, мне удастся по-настоящему успокоиться. Из охраняемой больницы такому изощренному ловкачу как он слишком легко сбежать, несмотря на усиленную полицейскую охрану. Поэтому каждый незнакомый звук в доме теперь представлялся мне шагами Даниэля.

Сильней всего меня и Гейба насторожила бечевка и молоток, которую я вчера обнаружила у себя в багажнике автомобиля. У меня никогда в жизни не было этих инструментов, да и не требовалось мне всё это в последнее время.

Теперь веревка и молоток лежат в мешке для вещественных доказательств, прочно запертым в хранилище отдела тяжких преступлений. А еще в моих ушах неотступно звучал шепот Даниэля с больничной койки.

Я вернулась мыслями к настоящему. Мне сегодня совсем не хотелось гадать, как в мою машину попали эти предметы. Перед сном я пару раз позвонила дежурной охране и попросила заглянуть к Даниэлю в палату, а так же проверить наручники, которыми он пристегнут одной рукой к кровати. Всё было на местах, включая однорукого Даниэля Паркера-Райта. Может быть, пора остановиться? Пора оставить прошлое позади?

Я провалилась в сон, решив хотя бы попытаться.

Я проснулась через два часа, вся дрожа от постоянно возвращавшегося кошмара, терзавшего меня уже несколько ночей. Голос Гейба звал меня на помощь из темноты.

Прошел почти час, прежде чем я снова заснула.

В шесть утра я, надела тренировочный костюм и спустилась в сад. Болела почти каждая мышца, а поврежденная щиколотка не позволяла бегать на полную мощь, поэтому я проковыляла по саду туда-сюда, чтобы прояснить мысли на свежем утреннем воздухе.

— Не слишком рано для выходного дня, вы встали детектив? – послышался за спиной знакомый, сладостный голос .

Гейб накинув только трико, с голом торсом не спеша догонял меня.

— Прости, я разбудила тебя?

— Нет.

Гейб подошёл ко мне и подарил неспешный, сладкий поцелуй.

— С сегодняшнего дня Глория, ты идешь в отпуск, я уже обо всем договорился с майором Броуди.

Возражать я не стала, а просто сильнее прижалась к нему, обняв его руками и положив подбородок на плечо и когда я уже облегченно вздохнула и моё лицо озарила улыбка, я заметила сидящую на крыльце Хлою…

 

Продолжение следует….

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Для подготовки обложки издания использована: собственная художественная разработка макета обложки. Автор создатель и разработка дизайна обложки: Картина Фрай.

 

Еще почитать:

1 ЧАСТЬ — Северное сияние.

Дело мистера Дотрикса — Глава 7, план

Детектив Слюни

Игры судьбы — Исчезновение в Принстоне (Дополнение)