А что, если…

1. Костя

Костя гнал из Санкт-Петербурга в Тосно на максимальной скорости. Он ехал с работы домой и следил за тем, чтобы ни в коем случае не превышать скорость. Ведь нарвёшься на гаишников — потеряешь время. Он и так уже опаздывал. И это повторялось изо дня в день. Нет, надо найти работу у себя в Тосно. Пускай зарплата будет поменьше, зато жить будет спокойнее. Нельзя вот так терять каждое утро по два часа на дорогу до работы и каждый вечер по два часа на дорогу домой. Это сколько же времени он теряет за неделю, за месяц, за год! Костя задумался…

Только мгновенная реакция спасла его. Ничего не успев понять, не думая, он изо всех сил надавил на тормоза, и давил даже после того, как машина уже остановилась буквально в полуметре от чего-то, чего секунду назад на дороге просто не было!

Наконец Костя отпустил тормоз. В голове гудело, руки дрожали. Он ничего не понимал.

Перед ним, прямо напротив, лоб в лоб, стоял старый «Запорожец» цвета гусиного помёта. Над ним мерцало какое-то странное холодное голубоватое свечение. Это свечение чётко повторяло все контуры машины. За рулём сидел мужчина лет 60 в трико. Он сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. Свечение стало ослабевать и прямо на глазах у Кости постепенно сошло на нет. Тогда водитель очнулся, вышел из машины и с интересом поглядел по сторонам. Костя всё сидел в своей машине и никак не мог заставить себя пошевелиться. Мужчина обошёл свой драндулет и как будто только сейчас заметил Костю в его машине. Он подошёл, лучезарно улыбаясь.

«Здравствуйте», — приветливо сказал незнакомец.

«З-з-д-д-равствуйте», — выдавил из себя Костя.

«Позвольте узнать, какое сегодня число?» — вежливо спросил мужчина в трико.

— Сегодня-то?

— Ну да, ну да. Сегодня.

— Это, как его… С-сегодня 1 апреля.

«Замечательно! — почему-то очень обрадовался мужчина. — Просто отлично. А год?»

— Что год?

— Какой год?

Косте стало как-то не по себе. Дорога, как назло, пустая, вокруг ни души…

— Так какой год?

— Сейчас-то?

— Ну да, ну да. Сейчас.

— Это, как его… Сейчас — 2011.

— Значит, 1 апреля 2011 года?

— Выходит, так.

«Очень хорошо!» — заявил собеседник.

Костя не находил в этом ничего хорошего, но промолчал. Он до сих пор не пришёл в себя от потрясения и ничего не понимал. Всё происходящее было очень странным, это одновременно и злило и пугало его. Он мог бы и сам о многом спросить вежливого мужчину, но никак не мог сформулировать хотя бы самый простой вопрос.

Водитель «Запорожца» пошёл было к своей машине, но вдруг передумал и снова подошёл к Косте. Оказалось, вопросы у него ещё не кончились.

«Извините, а у Вас найдётся какая-нибудь газета?» — спросил незнакомец.

У Кости в салоне оказался вчерашний номер «Аргументов и фактов».

— А можно купить у Вас эту газету? У меня тут в кармане 100 рублей завалялись, вот, возьмите.

— Да что Вы, не надо мне никаких денег! Возьмите так, если Вам надо.

— Но ведь она Ваша. Вам нужна, наверно.

— Не, не нужна. Я уже прочитал. Берите.

— Благодарю Вас.

Взяв газету, тот вернулся в свой дивный автомобиль, сел и углубился в чтение. Время от времени он поднимал глаза и доброжелательно поглядывал на Костю, как бы приглашая его разделить хорошее настроение.

«Я тогда поеду?» — с неожиданной для себя вопросительной и даже просительной интонацией сказал Костя.

«Что, уже? — удивился мужчина. — Ах, да, конечно. Езжайте».

«Спасибо, — поблагодарил Костя неизвестно за что. — До свидания».

— И Вам спасибо. До свидания, молодой человек… Как Вас зовут-то?

«Петя», — почему-то ответил Костя и уехал.

Ехал он очень медленно и аккуратно, никуда уже не торопясь. Недавние события не укладывались у него в голове. Ну ладно, дядька явно с прибабахом. Этим можно объяснить и его странные вопросы, и его странный наряд. Этим можно объяснить даже то, что «Запорожец» стоял на встречной полосе. Но одна вещь оставалась совершенно необъяснимой. Откуда вообще взялся этот странный автомобиль со своим странным пассажиром, окутанный голубоватым светом? Буквально ниоткуда. Дорога за секунду до этого была пустая, в этом Костя был уверен. Неужели он настолько задумался, что отвлёкся и не заметил приближение машины по встречной полосе?! Нет, невозможно. Он был опытным водителем и никогда не отвлекался от дороги. Так что же произошло? Может, прикол какой-то на 1 апреля? Может, его скрытой камерой снимали?

Впереди показался пункт ДПС. Костя подъехал к нему и притормозил.

Инспектор всем своим видом показывал, что не ждёт от жизни ничего хорошего. Даже жезл у него висел как-то вяло.

— Здравствуйте, товарищ инспектор!

— Ну, здравствуйте, здравствуйте…

— Знаете, вон там, совсем недалеко, человек какой-то странный.

— Все какие-то странные.

— Он появился как будто ниоткуда.

— Все появились как будто ниоткуда.

— Он в трико.

— Все в трико.

— Он не знает, какой сегодня день.

— Все не знают, какой сегодня день… А я знаю! Сегодня 1 апреля. Так что всё, хватит шутить, проезжайте себе потихоньку.

— Да нет же, я не шучу! В самом деле. Я из-за него чуть в аварию не попал. Он стоит на встречке.

— Как на встречке?

— А вот так! Сидит сейчас и газету читает.

— Какую газету?

— «Аргументы и факты». Я сам ему дал.

— Зачем?

— Он попросил.

— Зачем?

«Да не знаю я, — вспылил вдруг Костя. — Если хотите, сами у него спросите. Тут пара километров всего. Мне-то что? Всё, я поехал. До свидания».

После того, как он дал выход раздражению, ему стало легче. Он всё так же не мог объяснить себе событие, свидетелем и участником которого стал совсем недавно, но уже пришёл в себя и почувствовал себя намного увереннее.

«Всё! — неожиданно решил он. — Завтра же пишу заявление на увольнение. Не для моих нервов такие переезды».

И он в приподнятом настроении поехал домой.

Инспектор в задумчивости постоял ещё некоторое время. Скорее всего дурацкая первоапрельская шутка. Проехаться, что ли, глянуть? Всё равно делать особо нечего.

Он так же задумчиво сел в свою бело-синюю служебную машину и поехал.

Через пару километров он увидел стоящий на дороге «Запорожец» цвета гусиного помёта.

Подъехав ближе, он увидел, что внутри сидит мужчина в трико и читает газету.

Инспектор остановил свою машину и вышел. Сидящий поднял глаза и посмотрел на инспектора поверх газеты.

Через секунду «Запорожец» исчез. Осталось только голубоватое свечение, повторяющее его контуры. Но и оно быстро таяло.

2. Гараж

На самом западе России расположен Санкт-Петербург — город на Неве, окно в Европу, Петра творенье, бывшая столица Российской империи, великий город с областной судьбой.

На самом западе Санкт-Петербурга находится Васильевский остров — самый большой остров в дельте Невы.

На самом западе Васильевского острова имеются намывные территории, или попросту намыв — искусственно созданная территория на том месте, где раньше плескались воды Финского залива.

На самом западе намыва проходит Морская набережная — унылая изогнутая улица с громким названием и с видом на отступивший Финский залив.

На западной стороне Морской набережной притулились старые железные гаражи, которых вообще-то там быть не должно. Они занимают приличную площадь. Во всех планах, и генеральных, и самых обычных, они предназначены к сносу. Но их не сносят. Вокруг в последние годы намывают ещё дополнительные территории, помимо уже имевшихся, рядом строится КАД — Кольцевая автомобильная дорога вокруг Санкт-Петербу́рга. Жизнь кипит, земля дорожает, и лакомый кусок этой земли занят старыми гаражами под снос. Но годы идут, а гаражи стоят как заговорённые, их никто не трогает. В чём секрет? Никто не знает. Но среди местных жителей ходит упорный слух, что среди этих гаражей есть «гараж отца Путина». Так ли это, вряд ли кто-то знает наверняка. Очень может быть, что не знают и те, в чьи обязанности входит снос этих самых гаражей. Но лучше не рисковать. Ведь отца Путина уже нет в живых. А значит, страшно вымолвить, теперь там может оказаться гараж самого Путина! Самого! Ой, какие страстишки! Лучше об этом даже и не думать… Какой уж тут снос… Вот и стоят под эстакадой КАДа, на берегу залива, несуразные строения из прошлого века. И будут стоять, пока жив Путин. Есть Путин — есть гаражи, нет Путина — тут уж не до гаражей.

И вот здесь, среди других таких же, можно увидеть неприметный с виду гараж серого цвета. Нет, это не гараж отца Путина. Это гараж отца Анны, Максима Денисовича Ткаченко.

В этом гараже ничего не было, он был пуст. Был пуст ещё секунду назад, а сейчас в нём уже стоял старый «Запорожец» цвета гусиного помёта. За рулём сидел мужчина в трико. Он внимательно огляделся по сторонам, но не увидел ничего, кроме голых стен. В руках у него был номер газеты «Аргументы и Факты». Казалось, и сам гараж, и «Запорожец» в гараже, и мужчина в «Запорожце» — все они примерно одного возраста. А возраст у Максима Денисовича был уже солидный — в январе ему исполнилось 60 лет, он только пару месяцев назад вышел на пенсию.

3. Максим Денисович

Максим Денисович родился ещё при Сталине, в самом начале 1951 года.

Родители его жили в посёлке Суземка Брянской области. Там и прошло его детство.

Мальчиком он был тихим, но с какой-то необычайной тягой к технике. Тяга эта проявилась уже в детском саду. Другие мальчишки ломали машинки, а он пытался их чинить. И не просто чинить, но и улучшать: пытался к одной машине приделать что-нибудь от другой, да ещё и от себя что-то добавить. Один раз приделал к «Скорой помощи» подъёмный кран и объяснил: это чтобы больных людей не тащить по лестнице, а прямо из окна выгружать. Другой раз прикрепил к легковушке винт от вертолёта: чтобы речку перелетать, если где моста нет. Воспитатели только глаза закатывали и прочили мальчишке большое будущее.

В 10 лет, в третьем классе, он услышал о полёте Гагарина. Это событие потрясло его. Вскоре во дворе дома, где он жил, состоялось знаменательное событие: старт космической ракеты конструкции Максима Ткаченко. Правда, без космонавта внутри. И ракета взлетела! Но полетела почему-то не сразу в космос. Она сначала немного взлетела, а потом стала терять высоту и попала в большую добрую дворовую собаку Найду. Та никак такого не ожидала, взлаяла дурным голосом и ломанулась прочь, подвывая и постоянно оглядываясь назад в тщетной попытке понять, что же это было. Поэтому она почти сразу врезалась в соседское окно на уровне земли и высадила его. Найда отделалась лёгким испугом, как и все присутствующие. Как ни странно, соседи даже не ругались: во-первых, космическая тема влекла тогда всех поголовно, и люди готовы были даже идти на некоторые жертвы ради хорошего дела. А во-вторых, слава технаря-одиночки со странностями начала преследовать Максима уже тогда, и с этим приходилось мириться. Он был готов совершенствовать ракету и дальше, но тут очень кстати случились летние каникулы.

На летние каникулы родители отправили его от греха подальше к бабушке с дедушкой в деревню, опасаясь, что иначе он сконструирует во дворе что-нибудь такое, что приведёт не только к разбитому соседскому окну. Деревня эта со странным нерусским названием Алес находилась недалеко, в том же Суземском районе. В Алесе ему понравилось. В первые же дни, насмотревшись сельских будней, он задался вопросом: нельзя ли как-нибудь помочь дояркам, чтобы им не приходилось вставать каждый день в 4 часа утра. Через несколько дней решение было готово: надо привязать к каждой корове снизу ведро, куда будет стекать молоко. Надои от советских коров были, как известно, скромные, поэтому одного ведра должно было с запасом хватить на сутки. Корова ходит, пасётся, а молоко знай себе течёт, как хорошо! А днём доярка выспится и поменяет ведро. Ах да, над ведром надо ещё подвесить доильный аппарат. И всё! Была готова даже схема подвески ведра на корову. Идиллию нарушила бабушка, поинтересовавшись, что будет, если корова захочет прилечь… Вопрос был на засыпку, но Максимка был не из тех, кого можно было легко поставить в тупик. Он стал разрабатывать устройство, которое не давало бы корове ложиться, но тут, снова очень кстати, летние каникулы как раз закончились. Провожая внука с каникул, дедушка убеждённо сказал, что тот далеко пойдёт. Как в воду глядел.

На уроках труда он мастерил такое, что трудовик только качал головой. А когда началась физика, она сразу стала его любимым предметом.

В седьмом классе Максим услышал краем уха о Левше, который ухитрился подковать блоху. Идея ему понравилась. Но блохи в наличии не было, и тогда он решил подковать таракана. Поймать таракана не было проблемой, этого добра водилось достаточно. Но тут возникла непредвиденная сложность: таракан никак не соглашался быть подкованным. Более того, он вообще не мог усидеть долго на одном месте и при первой возможности начинал ползти куда-то вдаль. Максим решил узнать, как справился с этой проблемой Левша, и обратился к первоисточнику — открыл книгу Лескова. Тут-то и выяснилось, что блоха была не живая, а механическая! К сожалению, у него не было ни времени, ни инструментов, чтобы смастерить механического таракана. Пришлось обходиться тем, что есть.

Первым делом он взял тонкую нитку, сделал в её середине маленькую кольцеобразную петельку, глубоко продел туда заднюю левую ногу таракана и затянул: не очень сильно, чтобы не повредить таракана, но и не очень слабо, чтобы тот не мог вырваться и убежать. Затем натянул нитку между двумя закреплёнными вертикально карандашами. Таракан висел на нитке, как постиранное бельё на верёвке, сердито шевеля усами и свободными ногами. Максим сделал точно такую же петлю на другом кусочке нитки, достал заранее сделанную за неимением подковы крошечную металлическую стружечку, осторожно приложил её к ноге таракана и закрепил петлёй. Потом концы этой второй нитки коротки обрезал, отвязал таракана и посадил его в спичечный коробок.

Дело было сделано! Таракан был подкован. Хотя правильнее было бы сказать подвязан, поскольку «подкова» была не прибита гвоздями, а привязана ниткой. Максим утешал себя тем, что так оно гуманнее. На ночь он посадил таракана в баночку из-под майонеза, покормив его хлебными крошками и накапав воды из пипетки.

На следующий день он понёс баночку в школу, хвалиться. Дотерпел до урока химии, которую не любил. Достал баночку и стал объяснять своему соседу по парте, как всё устроено. Зрелище понравилось не только соседу. Все соседние парты были заинтригованы. Сосед случайно или намеренно сделал неловкое движение, банка упала на бок, крышка отлетела, таракан тут же вылез и очень активно побежал к соседней парте. Девочки подняли визг, а самые решительные даже забрались с ногами на парты, всем своим видом показывая, как они боятся таракана. На самом деле таракан был совсем не страшный, каждая вторая девочка, если не каждая первая, видела таких у себя дома, но визжать и прыгать было гораздо интереснее, чем сидеть и слушать скучные речи химички.

Кончилось всё вызовом в школу родителей. Никто не оценил подвиг Максима. Его из-за этого случая даже в комсомол не приняли в том году, вместе с остальным классом, а приняли только через год.

После окончания школы Максим уехал поступать в Ленинградский политехнический институт.

И поступил!

В институте он развернулся. Всё ему было интересно, во всё он вникал. На производственную практику его направили на Кировский завод, бывший Путиловский. Это всё и решило.

На заводе в это время строили новый большой современный цех. Здание уже построили, оставалось завезти и установить оборудование. Оборудование состояло из тяжеленных станков, которые надо было расставить по цеху, и мостового крана. Мостовой кран — это такая огромная металлическая перекладина или, иными словами, балка, которая под самым потолком перекидывается от одной стены цеха до другой. В этих стенах на всю длину цеха устраиваются специальные рельсы-дорожки, по которым эта балка может ездить от одного торца цеха до другого. На балку подвешивается мощный крюк, который двигается как вдоль балки, то есть влево-вправо, так и вверх-вниз. Получается, что этот крюк двигается в трёх измерениях и имеет доступ к любой точке в цеху. Он нужен для того, чтобы доставлять на рабочие места к станкам сырье и материалы и забирать готовую продукцию.

Максим подолгу с интересом бродил по территории. Никогда он раньше не видел столько самой разной техники сразу. Всем интересовался, во всё вникал. Забрёл и в тот цех.

— А что вы тут делаете?

— Да вот, студент, видишь, цех построили, теперь будем туда понемногу станки затаскивать, а потом смонтируем ещё мостовой кран, туды его в качель, глядишь, цех и заработает потихоньку. Понял, студент? Что, интересно?

— Очень интересно! А почему не сделать наоборот: сначала смонтировать мостовой кран, а потом этим самым краном все станки и расставить?

Рабочие задумались. Переглянулись. Позвали начальника. Тот пришёл, всё внимательно выслушал, почесал репу, просветлённо улыбнулся и крепко пожал руку Максиму.

Вскоре с завода позвонили в деканат и очень просили, чтобы этого студента по возможности после окончания института направили по распределению именно к ним. Так он и попал на завод, на котором проработал все оставшиеся 38 лет своей жизни.

Завод-легенда. Здесь делали лучшее.

Живой легендой стал на заводе и сам Максим Денисович. Он быстро выдвинулся в число ведущих конструкторов предприятия. Его знали и ценили. Уже в создании танка Т-80 молодой специалист принимал самое деятельное участие. Да и во многом другом тоже… Работал он с удовольствием, мыслил широко и часто предлагал такие неожиданные и смелые идеи, что другие только руками разводили: как же им раньше-то такое в голову не пришло?

На личную жизнь времени долго не оставалось. Ему было уже 28, когда он наконец женился. Надо ли говорить, что жену тоже нашёл на заводе: он больше нигде и не бывал. Верочка работала в бухгалтерии. Была скромной, хозяйственной. После декрета на работу уже не вернулась, всё время отдавала мужу и дочке, Аннушке. Очень любил дочь и Максим Денисович, пожалуй, даже больше, чем жену.

Вскоре после женитьбы завод выделил ему хорошую квартиру на Васильевском острове. Жена принялась её обустраивать.

Беда пришла неожиданно. Верочка вышла за хлебом и не вернулась. Её насмерть сбила машина. Пьяный водитель рванул на полной скорости на красный цвет. Конечно, его посадили очень надолго, но человека было уже не вернуть.

Максим Денисович переживал потерю очень тяжело. Справиться помогли дочь и работа. Только эти две вещи и оставались теперь в его жизни.

Дочка росла застенчивой, не любила шумные игры, предпочитала сидеть где-нибудь в уголке и играть или читать книгу. Она начала читать рано, в четыре года. К первому классу уже бегло читала, грамотно писала, при этом никогда не учила и не знала никаких грамматических правил, у неё было прекрасно развито чувство языка. Уже с раннего возраста у неё было одно свойство: не выносила, когда говорили или писали неграмотно. Совершенно естественно, что после школы она сразу же поступила на филологический факультет университета. После его окончания перед ней открывались заманчивые перспективы, её как одну из лучших студенток приглашали в аспирантуру, но она неожиданно для всех пошла работать в школу учительницей русского языка: ей очень хотелось, чтобы все вокруг говорили и писали грамотно, и этому она собиралась посвятить свою жизнь. Однако через пару лет работы ей уже было совершенно ясно, что работа с детьми её не привлекает, и из школы она уволилась. Но перед этим успела познакомиться и подружиться с учителем истории. Так школа свела её с будущим мужем. Олег работал тут уже несколько лет. Предмет свой любил, но ему всё меньше нравились новые веяния в преподавании отечественной истории, которые стали появляться в 2000-е годы. В конце концов он тоже счёл за лучшее уйти с этой работы. Через некоторое время они поженились. Олег занялся компьютерным бизнесом, и хотя миллионером не стал, смог обеспечить себе и жене достойную жизнь. Они купили квартиру, тоже на Васильевском острове, и жили в своё удовольствие.

Максим Денисович, хотя и испытывал поначалу некое подобие ревности, понимал, что у дочки должна быть своя жизнь. С зятем у него постепенно сложились хорошие, доверительные отношения. Познакомился он и с родителями Олега. Те жили в Харькове. Олег и Анна обычно проводили отпуск летом в Крыму. Ездили они туда на прямом поезде, у которого очень удобное расписание: поезд выходит из Санкт-Петербурга вечером, около 17 часов следующего дня приходит в Харьков, где стоит немного больше получаса. Родители Олега приходили к поезду, чтобы повидаться с сыном и невесткой. Один раз родители Олега присоединились к ним в Харькове, и в Симферополь рано утром они прибыли уже все вместе. Другой раз родители Олега предложили пожить у них, и пара провела неделю в Харькове, а потом поехала дальше в Крым. Как-то раз у Максима Денисовича получилось подгадать с отпуском, и в Крым они ездили втроём.

На заводе дела его шли хорошо. Тогда он и купил свой знаменитый «Запорожец». Над ним подшучивали, но никто не знал, сколько усовершенствований внёс он в эту машину. При необходимости она могла развить скорость до 200 километров в час, переплыть реку и даже перелететь небольшое препятствие.

В начале девяностых годов он был уже одним из заместителей руководителя. Для приватизации завода был избран первый вариант льгот. Это означало, что часть акций распределялась бесплатно или по льготной цене среди трудового коллектива, а ещё часть предназначалась для продажи руководству завода, и тоже по льготной цене. Максим Денисович получил свою долю, а потом на все свои сбережения ещё прикупил акций на чековом аукционе. Дела тогда у завода были плохи, акции стоили дёшево, но он не продал ни одной, верил, что всё наладится. И он оказался прав, постепенно ситуация выправилась. Акции выросли в цене. На пенсию он выходил обеспеченным человеком.

4. Самородок.

И вот сейчас Максим Денисович в трико сидел у себя в гараже, в своём знаменитом “Запорожце” цвета гусиного помета. Он отложил газету и задумался.

Когда ровно в 60 лет он сразу же вышел на пенсию, многие были изумлены. Ведь вся его жизнь была связана с заводом, и он так неожиданно легко с ним расставался…

Никто не знал, что у него была ещё и другая жизнь. Коллеги часто замечали, как он внезапно глубоко задумывался и как будто отключался на какое-то время, переставал реагировать на происходящее. Дочка Аня с детства привыкла к тому, что отец, бывает, часами просиживает в гараже, и знала, что в это время ему нельзя мешать. Что он там делает, в своём гараже, она не знала и как-то не задумывалась. Привыкла, и всё.

Максим Денисович был не просто талантливым. Он был настоящим гением во всём, что касается техники. И задачи перед собой ставил соответствующие.

Ещё будучи подростком, он задумался над созданием вечного двигателя, но быстро понял, что законы физики не перепрыгнешь, и не стал зря тратить время.

В молодости ему, как и многим, не давал покоя вопрос: есть ли разумная жизнь где-то ещё во Вселенной? В свободное от работы время из подручных материалов он соорудил в гараже на удивление компактное устройство. Но с его помощью он вовсе не пытался поймать сигнал от братьев по разуму. Нет, наоборот, он передавал свой сигнал, по своей собственной методике. Ответа он не ждал, понимая, сколько световых лет могут блуждать по космосу его послания. Но надеялся, что в будущем, скорее всего уже не при его жизни, кто-то их получит и обратит внимание на нашу голубую планету. Передав всё, что хотел, он тщательно разобрал прибор на запчасти, чтобы ни у кого ни сейчас, ни в будущем не возникало лишних вопросов.

После был у него период увлечения «холодным термоядом» — возможностью получения энергии с помощью термоядерного синтеза при низкой температуре. Снова он построил в гараже компактную установку, но она почему-то так и не заработала. Эта неудача сильно его расстроила, и он на некоторое время забросил свои изыскания.

Но не навсегда! Все последние годы Максим Денисович увлечённо занимался изучением вопросов, связанных с движением времени. Время течёт только в одну сторону — в будущее, а не в прошлое. Поэтому если пытаться попасть в прошлое, это будет против естественного хода вещей. Это или невозможно, или очень трудно. А попасть в будущее — совсем другое дело. Это всё равно что плыть по течению, а не против него. Поняв это, он сосредоточился именно на будущем.

Теперь у него на руке был прибор, внешне очень похожий на часы. Он и был вставлен в корпус из-под часов «Полёт», которые долго лежали у него без дела. Но теперь внутри были не часы. На мониторе можно было набрать нужные дату и время в будущем, нажать кнопку — и всё! Готово! Только делать это надо было внутри какого-нибудь не очень большого замкнутого пространства с чётко очерченными границами, чтобы отграничить то, что переходит в другое время, от того, что остаётся. Для этого идеально подходила машина с плотно закрытыми дверцами: сама машина и всё, что было внутри, переносилась в будущее, а то, что её окружает — уже нет. Так же можно было и вернуться назад в своё время.

Это был плод многолетних усилий. Последние два месяца были особенно напряжёнными. Если бы надо было, как прежде, ежедневно ходить на работу, он бы возился ещё долго. Но теперь его ничто не отвлекало, он был на пенсии!

Одно только его беспокоило. Если с временем всё было более или менее ясно, то с пространством оставались вопросы. Даже не вопросы, а какие-то смутные сомнения. По расчётам выходило, что могут быть разные варианты нахождения в одном и том же времени и в одной и той же точке в пространстве. Получался какой-то парадокс: как будто можно попасть в одно и то же время и в одно и то же место по-разному. Но в чём эта разница, он никак не мог уловить. Не исключалось, что в будущем можно попасть не только в нашу реальность, но и в какую-то другую, параллельную, причём этих параллельных реальностей в теории могло быть сколь угодно много. И все они могли существовать в одно и то же время в каком-то четвёртом измерении. А могли и не существовать… Это казалось невозможным, но тем не менее расчёты допускали это. В самих расчётах ошибки не было, он их много раз проверял и перепроверял. Может быть, это только чисто логический парадокс, и на самом деле никаких проблем не будет? Оставалась только одна возможность проверить это — провести опыт. Он так торопился, что даже не стал переодевать трико, тем более что гараж находился совсем близко от дома.

И вот только что закончилось первое испытание. Первое — и сразу успешное! Максим Денисович ненадолго перенёсся вперёд на месяц и вернулся назад. И он как будто бы не заметил там ничего необычного, всё выглядело так, как и должно было выглядеть в нашей реальности. Вероятно, никаких других реальностей и не существует, и нечего забивать себе этим голову. Когда прошла эйфория, он снова задумался. Ему хотелось повторить опыт, но на этот раз попасть намного дальше, лет на 50 или 100 вперёд. И побыть там какое-то время, может, неделю или месяц, чтобы всё узнать, во всём разобраться. Но тут возникала проблема. Когда его не было пару часов, этого никто не заметил. Зашёл в гараж, через два часа вышел — вот и всё. Но было ясно, что никак не получится так же исчезнуть, скажем, на месяц. С дочкой они перезванивались почти каждый день, часто ходили друг к другу в гости. На следующий же день она не сможет до него дозвониться, забеспокоится, начнёт искать, забьёт тревогу… Надо было что-то придумать. Сказать, что куда-то уезжает? Но куда в наше время можно уехать, чтобы не было никакой возможности созвониться? Сказать правду? Видимо, это было единственным выходом. Он потянулся к телефону и … убрал руку. Что он скажет? «Привет, доча, я изобрёл машину времени»? Как бы доча не позвонила в неотложку после такого заявления… Да, это проблема. Раньше он как-то не задумывался об этом. Нет, не надо торопиться, лучше сначала хорошо обдумать предстоящий разговор. А сейчас пока надо постараться отвлечься, успокоится и собраться с мыслями.

Он открыл газету и начал её просматривать. Вдруг его внимание привлёк один заголовок, он вздрогнул и углубился в чтение.

«Японский Чернобыль. Ситуация на АЭС грозит глобальной катастрофой

После серии взрывов на АЭС Фукусима-1» в Японии прошло уже более двух недель, тем не менее ликвидаторам пока так и не удаётся взять ситуацию под свой контроль. Концентрация опасных веществ на объекте и вне его продолжает стремительно расти. В связи с этим спасательные работы на станции сегодня утром в очередной раз были приостановлены».

Дальше шли технические подробности. Заканчивалась заметка так:

«Авария на АЭС «Фукусима-1» произошла после разрушительного землетрясения и цунами, обрушившихся на Японию 11 марта. Терпящая бедствие станция была рассчитана на силу подземных толчков в 7 баллов, однако мощность землетрясения составила 9 баллов. В итоге были серьезно повреждены четыре из шести реакторов АЭС. Кроме того, из-за разрушения системы энергоподачи из строя вышло охлаждение реакторов, что привело к серии взрывов и пожаров, сопровождавшихся выбросами радиации, превышающий предельно допустимые нормы в тысячи раз. По данным экспертов, устранение последствий катастрофы может занять десятилетия».

Максим Денисович в ужасе отложил газету. Смысл прочитанного заполнял мозг постепенно и неумолимо. Через 10 дней в Японии произойдёт мощнейшее землетрясение, которое разрушит атомную электростанцию и вызовет на ней аварию, сравнимую с Чернобылем. И он единственный человек в мире, который об этом знает. У него есть 10 дней, чтобы что-то сделать. Но что можно сделать? Землетрясение предотвратить невозможно. Но атомную станцию за это время можно остановить! Сегодня ему ничего не сделать, уже вечер. Он провёл бессонную ночь и с утра бросился к телефону.

Утром 2 марта 2011 года в Генеральном консульстве Японии в Санкт-Петербурге раздался телефонный звонок.

— Генеральное консульство Японии, доброе утро.

— Доброе утро. Скажите, пожалуйста, могу я встретиться с консулом?

— К сожалению, господин Генеральный консул занят. Если Вы будете столь любезны, что изложите свой вопрос, мы приложим все усилия для его скорейшего решения.

— Видите ли, у меня необычный вопрос. Скорее, не вопрос, а информация.

— Если Вы будете столь любезны, что изложите эту информацию, мы приложим все усилия для её надлежащего использования.

— Это очень важная информация. Лучше бы мне поговорить с консулом…

— Господин Генеральный консул с величайшим удовольствием принял бы Вас немедленно, однако, к сожалению, лишён такой возможности.

— А можно записаться на приём? Это очень важно!

— В настоящее время возможна запись на 25 марта, на 10 часов утра.

— Нет! Нет! Это очень срочно! Это не терпит до 25 марта!

— В таком случае, если Вы будете столь любезны, что изложите Вашу информацию по телефону, мы приложим все усилия для её надлежащего использования.

— Ох! Давайте попробую. Записывайте. Через 10 дней в вашей префектуре Фукусима произойдёт землетрясение силой не менее 9 баллов, которое разрушит атомную электростанцию Фукусима-1. Пожалуйста, остановите станцию!

— Э-э-э… Позвольте поинтересоваться источником этих сведений?

— Ну… Мои собственные разработки позволяют сделать такой вывод с точностью практически 100 %.

— Я имею честь говорить с сейсмологом?

— Нет…

— Я имею честь говорить со специалистом по атомным станциям?

— Нет… Да не в этом дело! Я… как бы это сказать… Мои разработки дали мне возможность заглянуть в ближайшее будущее, и там я увидел то, о чём вам только что сообщил.

— Понятно. Благодарим за информацию, мы приложим все усилия для её надлежащего использования.

— То есть Вы примете меры? Вы остановите станцию?

— Э-э-э… Не беспокойтесь, Ваш звонок зарегистрирован, Ваша информация принята к сведению.

— Спасибо…

— Спасибо Вам за удовольствие общения с Вами. До свидания.

— До свидания.

Максим Денисович в отчаянии бросил телефон. Было совершенно ясно, что его приняли за психа и никто никаких мер принимать не будет. Да он и сам на месте своего собеседника воспринял бы происходящее точно так же.

Что же делать, что делать? Сколько он ни думал, ему ничего не приходило в голову. Хорошо бы посоветоваться с Анной. И Олег тоже толковый парень. Может быть, они что-нибудь посоветуют? Но им-то как сказать?

Потянулись томительные дни, полные мыслей о предстоящем бедствии. Он ничего не мог придумать. Оставалась только одна надежда: а что, если он всё-таки попал в какое-то другое измерение, и в нашем реальном мире ничего этого не будет?.. Он посмотрел в Википедии, в Японии никогда не было таких сильных землетрясений. И вот что, именно через несколько дней оно вдруг случится? Как-то сомнительно… Ему уже самому хотелось, чтобы он ошибся и катастрофы не произошло.

8 марта он пришёл к дочери поздравить её с праздником. Все выпили, слово за слово, и как-то само так получилось, что он не удержался и завёл разговор о том, что его волновало — о перемещениях во времени и о своём открытии. Естественно, ему никто не поверил. Дочь с зятем не знали, что и думать — то ли он их разыгрывает, то ли его самого кто-то разыграл, то ли дело серьёзнее, и он нуждается в лечении. Заметив обеспокоенные взгляды, которыми они переглядывались между собой, Максим Денисович пошёл ва-банк и выложил на стол свой главный козырь — газету. Это подействовало. Они смотрели на газету и молчали, не зная, что подумать.

Наконец Олег оторвал взгляд от газеты и поднял глаза на тестя.

— Максим Денисович, но если Вы утверждаете, что совершили такое открытие, почему Вы до сих пор об этом никому не сказали?

— Так вот же я Вам сейчас говорю.

— Я не это имею в виду. Почему Вы не сообщили… как бы это правильно сказать… ну, властям, государству?

— Ах, это. Знаешь, Олег, я тебе скажу, почему. Я всю жизнь проработал на этом заводе. Он делал и трактора, и танки. Так вот, всё лучшее всегда шло на танки. Лучшие кадры, лучшие станки, лучшие материалы. А ведь танк никакой пользы никогда никому не принесёт. На него уходит труд, тратится сталь, он жрёт топливо и в конечном итоге идёт на слом. Тем не менее, как только появлялось что-то новое в науке, в технике, все первым делом думали: а как это применить к танкам? И так везде. Первая АЭС в мире появилась лет на 10 позже, чем первая атомная бомба. В истребителях Россия одна из лучших, а нормальный гражданский самолёт никак не может сделать. И я не хочу, чтобы это открытие тоже использовали во зло. А я почти уверен, что так и будет. Поэтому я хочу сначала сам увидеть будущее, а там уж погляжу, стоит кому-то что-то говорить или нет.

— И что же, вы снова туда отправитесь?

— Конечно. В этот раз надолго. На неделю или на месяц. Посмотрю и вернусь. Но для начала мне надо проверить свои расчёты. Вот тут в газете написано, что 11 марта в Японии было — но для нас ещё только будет — сильнейшее землетрясение. Посмотрим, будет оно на самом деле или нет. Мне бы, если честно, хотелось, чтобы его не было. Тогда я ещё поработаю над формулами.

Но землетрясение случилось. Максим Денисович чувствовал вину за то, что ничего не смог сделать. Он пришёл в японское консульство и пожертвовал 100 долларов в помощь жертвам землетрясения, но легче не стало. Впервые он задумался о том, что в будущем может быть не только хорошее, но и плохое. И что он сможет сделать, если узнает о чём-то таком, о чём лучше бы вообще не знать?..

На следующий день после землетрясения дочь с зятем сами пришли к нему. Теперь уже ни о каких сомнениях речи не шло. Анна с порога заявила: «Пап, тебе одному нельзя этого делать. Только со мной!»

Максим Денисович никак такого не ожидал.

— Это зачем же с тобой, доча? Мало ли что там случится?

— Вот именно, мало ли что там случится! Тебе одному нельзя рисковать. Вот ты на час или два туда попал, и тебя уже чуть не задержали. А если и в этот раз так получится? Как ты назад попадёшь? Ты об этом подумал?

— Да вряд ли что-то случится…

— Откуда ты знаешь? Случиться может всё что угодно. Ты можешь просто ногу подвернуть, и уже не сможешь добраться до своего прибора. Ты вообще не можешь даже представить, что тебя может там ждать. Нет, я удивляюсь, как можно в таком возрасте быть таким легкомысленным!

Максим Денисович смущённо улыбнулся.

— Ну что ты, в самом деле… У тебя же свои дела есть.

— Какие у меня дела? Я домохозяйка.

— Ну вот, ну вот, по дому, по хозяйству. Мужа нельзя одного оставлять.

— Максим Денисович, неужели Вы думаете, что я её одну туда отпущу?

— Вот и не отпускай! Я вернусь и всё Вам потом расскажу.

— Да нет, я не это имел в виду. Я с вами.

Максим Денисович долго стоял молча и глядел на них, переводя взгляд с одного на другого. Наконец он сказал: «Всё, больше ни одному человеку ни слова не скажу. Стоит мне кому-то что-то рассказать, и все тут же бросают свои дела и устремляются за мной, как за мамой-уткой… Ну, готовьтесь тогда морально, а мне надо ещё закончить с расчётами и всё продумать».

Обстановка разрядилась. Появилась определённость. Впереди намечалось захватывающее дух приключение.

5. Двенадцать лет

«И на сколько же Вы хотите прыгнуть?» — задумчиво спросил Олег.

«Да не знаю точно, не думал ещё… Лет на сто, наверно, многовато будет? Ну лет на пятьдесят».

«Не надо на столько», — серьёзно сказал Олег.

Максим Денисович удивлённо посмотрел на него: «Почему?»

— А вот был такой «тысячелетний рейх». Он же на самом деле не тысячу лет существовал?

— Конечно, не тысячу. Ну и что? К чему ты клонишь?

— А сколько?

— Чего сколько?

— Сколько лет существовал «тысячелетний рейх»?

— Да я помню, что ли? Какая разница, Олег?

— Разница есть. Всё же скажите, сколько, как Вам кажется?

— Ну, где-то несколько десятилетий…

— Да? А если я скажу, что 12 лет?

— Шутишь, что ли, не пойму?

Олег вдруг разволновался.

— Нет, Максим Денисович, я не шучу. Я не шучу! Гитлер пришёл к власти в 1933 году, а война закончилась в 1945. Ведь все мы в школе это учили. Посчитайте, прошло 12 лет! Всего 12. И это до конца войны. А до начала — всего 6! Сколько уместилось в эти годы!.. Эсэсовцы, концлагеря, Холокост, мировая война!.. А ведь новое поколение за это время не выросло. Это те же самые люди. Представьте себе, какой-нибудь немецкий рабочий в 1933 году голосовал за кого хотел на более или менее свободных выборах, а уже через несколько лет был в экстазе от Гитлера. Потом он пошёл воевать, а в 1945-м сидел на развалинах своего разбомблённого дома. Это он же, он самый, просто на 12 лет старше. Всего на 12 лет! Например, было ему 33, а стало 45. Был он среднего возраста и остался среднего возраста, он даже не постарел. У него те же руки, те же ноги, но совсем не та же голова. В его голове появилось что-то страшное, чего и в помине не было 12 лет назад, чего он и представить себе не мог! Да что там 12, это уже через 6 лет было… И таких, как он, миллионы. Миллионы людей стали совсем другими. Понимаете, не новые выросли, а эти стали… Были у людей какие-то взгляды, убеждения, понятия. Люди взрослые. И вот так они изменились! Как будто переболели чем-то заразным. И ведь это немцы. Думающий народ. Наука, культура, философия… Где это всё было? Куда делось? Как всё это могло случиться? Можете Вы мне объяснить?

Максим Денисович растерялся.

— Ну что ты как разошёлся, Олег!.. Как я могу объяснить? Почём я знаю? Кто этих немцев разберёт?

Олег не успокаивался.

— Да не в немцах дело, поймите. Дело вообще в людях. Что-то происходит с человеком, и он становится другим. Чтобы из зверя получился человек — на это миллионы лет ушли, а из человека можно снова сделать зверя за 6 лет!

— Да ты успокойся. Это было давно, в прошлом веке, в другой стране. Мы-то тут при чём?

— Нет, Максим Денисович, это не раз бывало в истории. Может, не в таких масштабах, но бывало. Как историк Вам говорю. Я не могу этого объяснить. Тут психолог нужен. И не обычный психолог, а гениальный. Такой, может, и не родился ещё… А при чём тут мы — это хороший вопрос. Он мне, если честно, не однажды приходил в голову. У нас такое было бы возможно или нет? А если бы с нами такое случилось? Вот, например, в Германии в 1930 году какой-нибудь бывший учитель истории работал бы не по специальности, занимался бы мелким бизнесом: ну, там, кондитерскую держал или что-то в этом роде. Скажи ему, что через 10 лет он будет работать надзирателем в концлагере, он вообще даже не поймёт, о чём речь. А ведь я тоже бывший учитель истории и занимаюсь мелким бизнесом… Мог бы я оказаться на его месте? Что бы я делал? Кем бы стал?

— Ну что ты, Олег, у нас народ совсем другой! А тем более сейчас, в двадцать первом веке, о таком говорить даже смешно: чай, не в тёмные века живём. Образование всеобщее, весь мир открыт, техника на грани фантастики. Да что ты, в самом деле, нагнетаешь-то?..

— Вашими бы устами, как говорится… Надеюсь, что Вы правы. А всё-таки 50 лет — это очень много. Вы подумайте — за это время и деньги могут новые выпустить в обращение, и форма любых документов может поменяться, и в технике изобретут что-нибудь такое, что нам сейчас и в голову не приходит. Мы ничего этого не будем знать, нам всё будет в диковинку. Мы там будем, как белые вороны. На нас сразу обратят внимание. А нам это разве надо?.. Представьте, к нам сейчас попадает человек из марта 1961 года. Он жил 50 лет назад. Ему всё будет непонятно. А где СССР? А где КПСС? А что такое космонавт? А что это люди ходят по улицам и как будто сами с собой разговаривают, глядя при этом в какие-то экранчики? Почему вокруг полиция, а милиция куда делась? А почему английская речь слышна, это что, шпионы и диверсанты прорвались? А почему газировки из автомата нигде не попить? Тысяча вопросов. Если бы он начал их задавать, к нему бы уже через 5 минут вызвали или скорую, или полицию, а скорее всего, и тех и других разом.

— Да ладно, ладно. Согласен. Уговорил. 50 лет — это, пожалуй, и правда перебор. А сколько тогда? 30? 20?

— Если хотите знать моё мнение, 12 — это как раз то, что надо. За эти годы вряд ли что-то изменится принципиально, и в то же время будет очень интересно посмотреть, куда пошло развитие, что нового люди изобрели, до чего додумались, что открыли, что научились лечить.

— Ладно, пусть будет по-твоему. 12 так 12.

— Нет, ну что я буду диктовать, это же Ваше изобретение, делайте как считаете нужным.

— Да согласен я с тобой! Ты резонно всё говоришь. Пусть будет 12. Для начала оно, пожалуй, и лучше. Мне интересно, как техника будет развиваться. Через 50 лет можно и не понять, что за техника вообще вокруг и как она работает. Может быть, физики что-то совсем новое откроют. А 12 лет, действительно, в самый раз. Жуть как интересно, и в то же время, надеюсь, будет понятно. Например, электромобили, о них в последние годы много говорят: выйдет из этого какой-то толк или нет? Через 12 лет уже должно быть ясно. Или вот беспилотники, мне очень интересно, что с ними дальше будет. Действительно за ними будущее, или получится, как с дирижаблями: вроде казались перспективными, а оказалось — тупиковая ветвь… Через 12 лет, надеюсь, уже более или менее понятно будет. Интересно будет посмотреть. Перспективы вроде большие, они и по земле, и по воде, и по воздуху могут двигаться. Ими можно было бы и цветы опылять, и людей при пожаре из окон спасать, да всё что угодно можно. Это мне прямо сейчас по ходу мысли идеи в голову приходят. А если специально этим заниматься, представляешь, сколько всего хорошего можно придумать?! Да вот, например, можно было бы сделать беспилотный трамвай. У него траектория простая, он по рельсам ходит, заложить в него программу, и всё! Если есть что-то впереди на рельсах, стоит, если нет — едет! Как тебе идея?

— Классно! И как они Вам в голову приходят? Когда уже услышишь готовую идею, кажется, ничего сложного, и сам мог бы придумать. Но вот сам же я не придумал, а Вы раз — и готово! Как это у Вас получается?

— Да я и сам не знаю. Просто приходит в голову, и всё.

Максим Денисович смущённо улыбнулся и с любопытством посмотрел на Олега.

— А ты что бы хотел увидеть или узнать в будущем? Тебе что интересно?

— Хм… Я же историк. Мне интересно было бы увидеть, как вообще дальше пойдёт история. Звучит слишком напыщенно, сам знаю. Но ведь правда интересно! Что в мире будет? Вот сейчас, как говорят, «арабская весна» началась. А чем она кончится? Китай вон как развивается! А другие страны тоже так будут? Столько вопросов! Больше всего, конечно, Россия интересует. Посмотрите, сколько всего у нас изменилось за последние 20 лет. По сути дела новая страна, быстро развивается, все возможности открыты. Сейчас такая ситуация редкая для страны, прямо идеальная, этим шансом грех не воспользоваться. Такого, пожалуй, никогда ещё в нашей истории и не было. Врагов нет, войны все в прошлом, нефть дорогая, денег девать некуда, да и другие готовы свои деньги вкладывать: и Европа, и Америка, и все остальные. Да на одном только сокращении военных расходов, которые теперь не нужны, можно горы свернуть! Можно и медицину поднять, и дороги нормальные построить, да сколько всего можно сделать! Наконец появился шанс стать нормальной развитой европейской страной, свободной, демократической. Наконец народ заживёт хорошо. Дорога уже проложена, бывший соцлагерь её уже прошёл. Теперь наша очередь! В «Большую семёрку» нас уже пригласили. Я надеюсь, да почти уверен, что со временем мы и в ЕС вступим, как вся Восточная Европа. За 12 лет, может быть, и не успеем, мы ведь страна большая, сложная, это не всегда так быстро делается, но процесс, думаю, пойдёт. А может быть, и успеем. По крайней мере хочу увидеть, насколько мы продвинемся вперёд. Например, визы-то в Европу уж вполне могут за это время отменить. Вот смотрите, например, Украина с Европой недавно прямо план конкретный составили по отмене виз. Через несколько лет отменят. А Россия, что же, отставать будет? Не думаю. Скажем, с Израилем Россия визы отменила на 2 года раньше, чем Украина. А уж с Европой-то тем более подсуетимся. Может, стоит загранпаспорт заранее оформить. Сейчас-то мы с Аней за границу не ездим, ну, кроме Украины, а туда же загранпаспорт не нужен, по внутреннему пускают.

Он воодушевился.

— Нет, Вы только представьте, как здорово скоро будет! Появилась неделя свободная — захотел, купил билет на самолёт, и через 3 часа ты в Париже! Поднялся на Эйфелеву башню, сходил в Лувр, съездил в Версаль, погулял по Елисейским полям… В другой раз захотел, купил билет на самолёт, и через 3 часа ты в Риме! Сейчас-то народ если куда и ездит, то в основном в Турцию и Египет.

Олег вдруг улыбнулся.

— Вчера соседа встретил, под нами живёт. Что-то его последние дни не видно было. А вчера встретились в лифте. «Привет, — говорю ему. — Что-то не виделись мы с тобой в последнее время».

«А я, — отвечает, — в отпуске был, в Египте».

— Ух ты, в Египте был?

— Ага, был.

— Пирамиды видел?

— Какие пирамиды?

— Египетские!

— Египетские — нет.

— А какие видел?

— Никаких не видел.

— Но ты в Египте был?!

— Был…

В точности как в «Ералаше». Я тебе денег дал? Дал. За кефиром послал? Послал.

Хорошо, в этот момент лифт приехал на его этаж. А то не знаю, чем бы всё кончилось.

Олег снова стал серьёзным. Он продолжил свою мысль.

— Я надеюсь, начнёт народ массово ездить по Европам, насмотрится, как люди живут, и захочет, чтобы и у нас так же было. И ещё быстрее пойдёт сближение. Кто-то учиться будет в Европе, кто-то работать. Мы ведь страна-то европейская, просто история какой-то зигзаг сделала в двадцатом веке, но теперь всё встанет на свои места. И как раз с президентом тоже повезло, Медведев молодой, амбициозный, и по убеждениям демократ. За первый срок он не так уж много успел сделать, в основном осваивался, но не зря же он срок до 6 лет увеличил, наверняка планы большие. В сумме у него теперь получится 10 лет, сделать можно очень много. Я думаю, во второй свой срок он как раз развернётся по-настоящему. Законы нужные примет. Он же юрист, понимает, как важно правовое государство.

— А ты уверен, что его выберут?

— Конечно, уверен. А кого ещё? Не Зюганова же!

— Да, пожалуй, ты прав.

— Ну да. Сейчас 2011, значит, через 12 лет будет 2023 год. Медведевский срок кончится в 2018. Интересно, кто после него будет президентом. Может, Немцов?

— Кто знает… Может, Немцов. А может быть, мы его сейчас и не знаем. А может, и не его, а её. Да ты не волнуйся, мы-то трое это очень скоро узнаем.

Олег с восхищением посмотрел на Максима Денисовича. Предстоящее было настолько невероятным, что до сих пор с трудом укладывалось в голове. Он повернулся к жене.

— Ань, отец у тебя — гений! Я совершенно серьёзно. Ну, а ты что там хочешь увидеть? Тебе что интересно?

— Мне всё интересно. Язык, конечно, за 12 лет не изменится, но мне и всё остальное интересно.

— Ну хорошо. А в какое место планируете попасть?

Максим Денисович лукаво прищурился.

— О, место что надо. Насчёт времени ты меня переубедил, а насчёт места даже не пытайся. Нам ведь что надо? Не светиться. Чтобы как можно меньше людей про нас знало. Так вот я знаю такое место, где людей почти нет!

— Интересно, что за место такое?

— Алес!

— Какой Алес?

— Посёлок такой. Брянская область, Суземский район. Самый край области, глушь, прямо на границе с Украиной. От Брянска больше ста километров, от райцентра, Суземки, больше десяти. Он крошечный, посёлок этот, только одно название — посёлок… Там и в хорошие времена людей было мало, а сейчас, наверно, десяток-другой осталось. Фактически он среди леса стоит, там недалеко заповедник есть, так он так и называется — «Брянский лес». Но если надо что — в магазин там, в аптеку — в пере километров большое село есть, Новая Погощь. Там всё есть.

— А откуда Вы узнали про него?

— Ха, откуда! Так я же оттуда, из Брянской области! Родители мои в Суземке жили, там детство моё прошло. А в Алесе жили мои бабушка с дедушкой, я к ним на летние каникулы ездил. Конечно, давно это было, но детская память цепкая, я там каждую тропинку в лесу помню.

— Не знаю, не знаю… Мне кажется, наоборот, в таком маленьком посёлке мы как раз на полном виду будем, там же все друг друга знают.

— Ну и что? Кому какое дело? Скажем, дачники, из Питера приехали пожить немного. В принципе, так оно и есть. Зато ничего спрашивать не надо, где что расположено — я там и так всё знаю.

— Ладно, убедили. И когда Вы планируете этот опыт поставить?

— Мне ещё где-то месяца полтора-два надо, чтобы всё подготовить. А у тебя как со временем?

— Как раз за это время я смогу все дела утрясти, чтобы мне можно было месяц отсутствовать. А для Ани время не критично, ей на работу не надо.

— Хорошо, тогда давай посмотрим вот по календарю. Это получается ориентировочно начало мая. Так, рабочие дни с 3 по 6 мая. На всякий случай их надо оставить в резерве. Значит, сразу после них. Хотя шестого уже предпраздничный день, никто особо работать не будет. Тогда можно ориентироваться на вечер четверга, 5 мая. Нормально?

— Вроде нормально.

— Ну и договорились. Если что-нибудь изменится, перенесём.

Олег смущённо хмыкнул. Всё было так обыденно… А ведь если вдуматься, предстояло историческое событие — первое в истории человечества путешествие во времени. Хотя нет, строго говоря, не первое, а второе. Первое было 1 марта.

Полтора месяца пролетели быстро. Вечером 5 мая все собрались в гараже. С собой у них были документы, деньги, сумки с самым необходимым и в багажнике запасы еды на первое время. Они сели в автомобиль. Плотно закрыли окна.

Максим Денисович внимательно посмотрел на них.

— Ещё раз хочу напомнить. Я уже не раз говорил, но ещё повторю, потому что это очень важно. Запомните главное правило — никого ни о чём не спрашивать! Я вот начал спрашивать, так меня чуть полиция не задержала. Что бы ни случилось, не показываем никакого удивления. Если что непонятно, сами всё узнаем в Интернете. Ясно?

— Ясно.

— Ну и хорошо.

Максим Денисович нажал на кнопку.

6. Мопед

Несколько секунд они сидели неподвижно. Потом машину вдруг слегка тряхнуло.

«Что это?» — вздрогнула Анна.

«Ничего, ничего, — успокоил Максим Денисович. — У меня в прошлый раз точно так же было. Приехали. Можно выходить. Только сначала осмотреться надо».

Он включил фары. Стен уже не было. Гаража вообще не было. Вокруг виднелись какие-то деревья.

Максим Денисович открыл дверцу, вышел из машины и огляделся. Анна и Олег продолжали сидеть, не шевелясь.

— Вам что, особое приглашение надо?

— Пап, ты что, хочешь сказать, что вот это вот вокруг уже не Питер?

— А сами-то как думаете? Похоже это на Питер?

— Да не очень. Но всё равно как-то не верится. А почему темно?

— А потому, что сейчас половина девятого вечера, в Питере солнце ещё не зашло, а тут, в Брянской области, уже зашло. Зачем нам появляться у всех на глазах? У меня всё предусмотрено, всё под контролем!

— Нет, правда, вот это вот вокруг реально Брянская область?

— Доча, да ты не о том говоришь! Подумаешь, Брянская область. Тут ничего особенного нет. Мы могли в любой момент сесть на поезд и приехать в Брянскую область. Дело разве в этом? Дело в том, что сейчас 2023 год!

Олег наконец вышел из оцепенения, широко открытыми глазами пристально посмотрел на Максима Денисовича и громко и отчётливо произнёс: «Ни хрена себе!»

Он тут же виновато глянул на Анну. Но она вообще никак не отреагировала. Они оба продолжали сидеть на своих местах. Тогда Максим Денисович подошёл, открыл дверцу, взял Анну за руку и потянул к себе. Она очень осторожно вышла. Под ногами была трава. Обычная, мягкая, приятно пахнущая трава. Вокруг негромко стрекотали какие-то насекомые. Где-то вдалеке замычала корова. Наконец вышел и Олег.

Они всё ещё стояли возле машины, когда послышался едва различимый звук мопеда. В вечерней тишине он был чем-то чужеродным. Никто не обратил на него внимания, им было не до сельских лихачей на мопедах, предстояло собраться с мыслями и для начала найти место для ночлега. Между тем звук быстро приближался и нарастал. Вскоре он уже заглушил все другие звуки. Все остановились, оглядываясь, но ничего не было видно. Судя по звуку, какой-то умелец поставил на свой мопед очень хороший мотор, потому что тот, как казалось, приближался к ним очень быстро, и впечатление было такое, что он держит курс прямо на них. В какой-то момент рёв мотора заполнил всё вокруг, раздаваясь как будто бы со всех сторон, и почему-то создалось стойкое ощущение, что он идёт прямо сверху, с неба, хотя так быть, понятно, не могло. Затем шум стал быстро отдаляться и через некоторое время затих.

«Знаете, — смущённо усмехнулась Анна и почему-то поёжилась, — мне в какой-то момент показалось, что этот мопед не проехал рядом, а как будто бы пролетел прямо над нами».

Оба её спутника разом остановились.

«Мне тоже так показалось, — пробормотал Олег, — но я думал, только мне».

Максим Денисович постоял с минуту в задумчивости и снова пошёл вперёд, его спутники последовали за ним. После долгого молчания он наконец уверенно заявил:

«Если троим людям кажется одно и то же, то это не кажется. Как сказал классик, «не кажется, сударыня, а есть». Согласны?»

«То есть как это «есть»? — не понял Олег. — У нас что, мопеды уже по небу летают?»

«Вообще идея, конечно, интересная, — ухмыльнулся Максим Денисович, — но нет, мопеды пока не летают, думаю, что объяснение другое. Я имею в виду, что нам не просто померещилось. Должна быть какая-то причина, почему нам так показалось».

«И какая же, интересно?» — не отставал Олег.

Максим Денисович развёл руками: «А я знаю? Может, звуковые волны так отразились от облаков. А может быть, это побочный эффект от нашего переноса во времени. Никто ведь раньше этого не делал, никто не знает, какие могут быть последствия. Что, например, если у человека после этого нарушается звуковосприятие? Хотя у меня вроде в первый раз ничего такого не было… Мы сейчас как подопытные кролики. Ничего пока не известно».

В этот момент впереди показались неясные очертания каких-то строений, и разговор сам собой прекратился. На время о странном мопеде забыли.

Они увидели два дома, стоящих практически напротив друг друга. В одном из домов горел свет. Максим Денисович постучал в окно. Занавеска колыхнулась, окно приоткрылось, и в нём показалось лицо мужчины примерно его возраста. Он оглядывал их с крайней подозрительностью.

— Здравствуйте. Извините за беспокойство. Мы из Питера, я и вот дочка с зятем. Хотели снять тут какой-никакой домик где-то на месяц. Не подскажете, к кому обратиться?

— А как вы сюда попали?

— На машине приехали.

— И что, вас пропустили?

— Ну да, почему нет?

— Как почему? Тут же приграничная территория.

— Ну какая это граница? Условность одна.

— Как это условность? Вы шутники, как я погляжу. И почему это вам именно сюда понадобилось ехать?

— Да видите ли в чём дело, я тут в детстве бывал, у бабушки с дедушкой. Теперь вот ностальгия замучила. Ткаченко наша фамилия, может, слышали?

Настроение их собеседника сразу переменилось. От былой настороженности не осталось и следа. Он широко улыбнулся.

— Ах, Ткаченко! Так что же Вы молчите? Конечно, слыхал! Помню их, хорошие были люди. Давненько это было, ох, давненько. Так Вы, значит, внучок ихний? Ну, раз пропустили вас, значит, есть разрешение, не моё дело. Подождите, сейчас выйду к вам, поговорим.

«Не ихний, а их», — едва слышно пробормотала Анна.

Мужчина вышел из дому, ещё раз доброжелательно оглядел всех.

— Давайте знакомиться. Меня Степан Тимофеевич зовут. Для Вас — просто Тимофеич. А для вас, молодёжь — дядя Стёпа!

— Приятно познакомиться. А я — Максим Денисович.

— Анна.

— Олег.

— Ну и отлично. Насчёт жилья — тут пустых домов полно. Но только они все заброшенные, неустроенные, нежилые. А вот хорошо бы вас пристроить в этот дом, напротив. Оттуда хозяева, соседи мои, Лидия Трофимовна и Пётр Антонович, только на днях уехали. Сегодня пятница, так? Значит, ещё недели не прошло, в прошлые выходные они уехали. Ключи мне на всякий случай оставили. Сказали, не вернутся, пока всё не закончится. У дочки в Брянске пока поживут. Дом жилой, хоть сейчас заезжай и живи. Если хотите, позвоню им, спрошу, сдадут ли.

— Да, пожалуйста, позвоните, если не трудно. Мы заплатим. Как думаете, десять тысяч за месяц достаточно будет?

— Ого! Да более чем! Я скажу, что вы знакомые мои. Тем более что оно так по сути и есть, ведь я ещё мальчишкой ваших бабушку с дедушкой знал. Я ведь тут, в посёлке, почитай, всю жизнь живу. Работы, конечно, тут нет, но я плотничаю, меня народ знает, ко мне, бывает, иногда даже из Суземки наши бывшие поселковые приезжают, заказы делают. Так что на жизнь хватает, хотя особо, конечно, не разгуляешься. Ну и хозяйство помогает. Так я звоню?

Он набрал номер.

— Алло, Трофимовна? Здравствуй, здравствуй. Как дела? Как устроились? Спасибо, у меня тоже всё в порядке. Слушай, тут такое дело. Дачники приехали, знакомые мои. Хотят дом на месяц снять. Отец моего примерно возраста и его дочка с мужем. Отец из местных, внук Ткаченко, помнишь их? Люди приличные. Готовы заплатить десять тысяч. Я и подумал: может, ваш дом пока им сдать? Ты как? Да? Ну и отлично. Что? Ладно. Хорошо. Ну, давай, отдыхайте. Антонычу привет.

Он с довольным видом посмотрел на приезжих.

— Всё. Готово. Можете заселяться. Соседями будем. Ключ я Вам сейчас дам. За деньги расписочку напишу. Машину свою можете подогнать и поставить вон там, за домом.

Всё решилось на удивление легко и просто. Вскоре они уже сидели в доме. Дом был уютный, ухоженный, казалось, что хозяева только что из него вышли на пять минут по каким-то своим надобностям и скоро вернутся. Они поужинали теми припасами, которые привезли с собой.

— Пап, интересно, а что он имел в виду, когда говорил: «не вернутся, пока всё не закончится?»

— А, даже не знаю, доча. Я как-то не обратил внимания. Главное, что нам уже есть где жить. Хорошее начало. Ладно, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Олег за весь вечер почти ничего не сказал. Он только ходил и блаженно улыбался. Он всё ещё никак не мог до конца поверить в реальность происходящего.

Наконец всё затихло, дом погрузился в сон.

7. По грибы

Наутро Максим Денисович встал рано. Это была многолетняя привычка, выработанная годами на заводе. Совсем недолгий период на пенсии ничего в этом не изменил.

Он начал с интересом осматривать дом. Обошёл комнаты, поднялся на чердак, слазил в погреб. Дом был уютный и обжитой. Почему-то создавалось впечатление, что хозяева покинули его впопыхах, как будто бы куда-то очень спешили. Запасы самых разнообразных варений и солений как будто ждали их возвращения. По огороду бродили куры.

Вскоре вышла и Анна.

— Доброе утро, доча! Что вскочила? Как ночью спалось?

— Доброе утро! Спалось отлично. Тут такой воздух свежий, аж голова с непривычки кружится.

— Ну так может ещё поспишь?

— Да нет, я выспалась. Я же привыкла рано вставать.

— Ну как знаешь. Я по дому прошёлся. Хороший дом. Я вчера так и не понял, почему хозяева уехали и когда вернутся.

— Я тоже не поняла. Мало ли какие у людей обстоятельства. Может, Степан Тимофеевич потом расскажет.

— Ладно. А Олег что? Тоже проснулся?

— Какое там проснулся, спит без задних ног. Он любит поспать по утрам.

— Тогда, может, позавтракаем, не будем его ждать?

— Давай. Я бы приготовила что-нибудь, но не знаю, что.

— А вон видишь, кур сколько, значит, в курятнике яйца должны быть. Сходи, набери.

— А удобно?.. Куры всё же не наши, чужие…

— А мы кур и не берём! Помнишь, как в «Простоквашино»? Корова не наша, а телёнок наш. Так и здесь. Мы сняли дом вместе с курами, значил, всё, что они дают — наше. Да и потом, всё равно эти яйца пропадут, цыплята из них не выведутся, петуха я там не видел.

— Ладно, уговорил.

Анна прыснула.

— Никогда не думала, что буду жить в деревне и таскать яйца из-под кур. Надеюсь, они меня не заклюют?

Она взяла миску и вышла. Вскоре вернулась, неся в миске несколько свежих яиц. Куры были разноцветные, и яйца тоже: одни белые, другие коричневые. Анна придирчиво оглядела их.

— Яйца без штампика. Можно их есть-то?

— Не отравимся. Я уже проголодался.

— Сварить или яичницу сделать?

— Лучше яичницу. Если только масло найду. Сейчас гляну в холодильнике.

Масло нашлось. Анна сделала глазунью. Яйца оказались очень вкусными, вкуснее, чем из магазина.

— Спасибо, доча! Что теперь делать будем? Олег скоро проснётся, как думаешь?

— Ой, да он может до обеда проспать.

— Тогда знаешь что? Я тут видел корзинки, давай возьмём их и два ножичка, сходим по лесу погуляем, воздухом подышим, заодно грибов наберём.

— Пап, ты что, сейчас начало мая, ещё листья на деревьях не до конца распустились, какие могут быть грибы?!

— А вот и видно, доча, что ты в городе выросла. Первые грибы в это время уже есть. Сморчки, слышала такие?

— Вроде что-то такое слышала. А они съедобные?

— Ещё какие съедобные! Бери корзину, пойдём. Я тебе по дороге всё расскажу и покажу.

Они вышли из дома и пошли к лесу. Максим Денисович шагал уверенно, лишь иногда останавливался и оглядывался по сторонам. Анна с интересом посмотрела на него.

— Пап, а откуда ты знаешь, куда идти?

— Как откуда? Я же здесь в детстве бывал у своих бабушки с дедушкой, я тут каждую опушку облазил. Меня сюда родители первый раз привезли после третьего класса, значит, 10 лет мне было. Да и позже не раз привозили.

— А не опасно тут? Всё-таки лес…

— Конечно, нет. Что может быть опасного?

— Ну, не знаю. Звери какие-нибудь лесные. Ведь даже в песне поётся — «серый брянский волк».

— Звери-то, конечно, есть. И волки, и другие всякие. Тут даже и заповедник есть недалеко, так и называется — «Брянский лес». Да только звери близко не подходят, избегают людей. А народу полно. Тем более сегодня суббота, а в выходные людей ещё больше, чем обычно. Многие приезжают погулять в лесу. И из Суземки, и даже некоторые из Брянска. Так что не бойся. Боюсь, людей будет больше, чем грибов.

За разговором они не заметили, как уже вошли в лес и шли между деревьями.

— Вот смотри, доча, видишь этот гриб?

— А это разве не поганка?

— Нет, это не поганка. Видишь, он такой весь в ячейках, как соты пчелиные? Это и есть сморчок.

— Хочешь сказать, он съедобный? Как-то подозрительно выглядит.

— Ещё какой съедобный! А вон другой, видишь, весь как будто сморщенный? Посмотри внимательно, видишь разницу? Это строчок. Его лучше не брать.

— Ядовитый?

— Непонятно. Одни говорят, да, другие — нет. Вроде условно-съедобный, то есть надо знать, как его готовить, чтобы не отравиться. Лучше не связываться.

— Понятно.

— Ну вот, а больше ничего и знать не надо. Сморчки берешь, строчки нет.

— Поняла. А если ещё какие-нибудь другие увижу?

— А сейчас никаких других пока нет. Съедобных, по крайней мере. Так что бери только сморчки, на другие не обращай внимания. Не ошибёшься.

Грибов было много. Корзинки постепенно наполнялись. В лесу было тихо, только где-то невдалеке стучал дятел.

— Ты вот говорил, народу будет много. А что-то я пока ни одного человека не видела. И даже голосов нигде не разносится. И грибы эти выглядят так, как будто никто до нас здесь не был. Ни одной обрезанной ножки, все целые.

Максим Денисович разогнулся и озадаченно огляделся.

— Слушай, а ведь правда! Странно… Сам не знаю, в чём дело. Может, рано ещё? Мы-то встали и сразу в лес пошли, а людям ещё доехать сюда надо. В любом случае нам повезло, смотри, сколько грибов! Давай только не рядом идти, а чуть поодаль. Так быстрее наберём. Ты иди дальше по тропинке, а я пойду параллельно, прямо по лесу, в нескольких метрах от тебя. Но из виду друг друга не теряем.

— Хорошо, давай, но только далеко не отходи, я всё-таки побаиваюсь, ещё не привыкла по лесу ходить.

Так и сделали. Не успевали они срезать один гриб, как уже видели следующий. Максим Денисович время от времени поднимал глаза и поглядывал на Анну, чтобы убедиться, что всё в порядке.

Когда он в очередной раз бросил взгляд на Анну, то увидел, что она уже не собирает грибы, а стоит прямо и неподвижно, приоткрыв рот, широко раскрыв глаза и глядя в одну точку. Даже на расстоянии было заметно, как она побледнела. «Волки», — мелькнула безотчётная мысль. Он медленно и осторожно, стараясь не издать ни звука, повернул голову и посмотрел туда же, куда глядела она.

Под деревьями стоял танк.

Это было настолько неожиданно, неестественно и необъяснимо, что, казалось, появление динозавра вызвало бы меньшее изумление. Этого не должно было быть, но оно было. Долго никто не мог произнести ни слова. Они просто стояли и смотрели, не отрываясь. Потом Максим Денисович медленно вернулся на тропинку и осторожно подошёл к дочери. Когда они снова заговорили, то почему-то шёпотом.

— Пап, что это?

— Т-80.

— Что?

— Такой танк.

— С войны остался?

— Ты что, доча, с какой войны?! Это современный танк, у нас на заводе такие делали. Я сам в разработке участвовал.

— А что он здесь делает?

— Хороший вопрос…

— А как он вообще сюда попал? Сколько времени он здесь стоит? Его что, бросили тут?

— Доча, я-то откуда знаю? Я его увидел после тебя.

— Давай подойдём, посмотрим. Я никогда не видела танков так близко.

— Нет, вот подходить не надо! Лучше уйти отсюда поскорее.

— Почему?

— Мы же ничего не знаем. Ни одного ответа на все твои вопросы. Может, тут военная база. Может, он заглох и за ним в любой момент вернутся. Не надо, чтобы нас здесь видели. Начнутся вопросы, проверка документов. Нам это ни к чему. Ты же понимаешь, что в нашей ситуации лучше сидеть тихо и не привлекать внимания.

— Да, конечно. Но ведь интересно как! Можно хоть на минутку подойти?

— Нет, нельзя! Это не игрушки. Пошли отсюда.

Они повернули назад и сделали пару шагов.

«Стоять!» — раздался окрик сзади. В лесной тишине он прозвучал громко и резко, как выстрел. Оба вздрогнули, остановились и повернулись. За танком стоял человек в военной форме, до этого он, очевидно, прятался. В руках у него был автомат. Дуло было направлено в их сторону.

«Вам чё тут надо?» — вежливо поинтересовался человек.

«Не чё, а что, — не удержалась от замечания Анна. — Грибы собираем, а Вам-то что?»

«Валите отсюда», — ещё более вежливо посоветовал человек.

Его поза, голос и автомат не располагали к продолжению беседы. Они уже во второй раз повернулись и пошли назад. Через несколько шагов они одновременно обернулись. Человек стоял на том же месте, в той же позе, и не отрываясь следил за ними взглядом.

Наконец они отошли довольно далеко. Танка уже не было видно за деревьями.

— Пап, почему он так злобно с нами разговаривал?

— Откуда я могу знать? Может, встал не с той ноги. Но вообще-то, если честно, мне это тоже непонятно. Очень уж он враждебно к нам отнёсся.

— Вот именно. Ясно же, что мы не специально к его танку несчастному вышли. Откуда мы знаем, база у них там или не база.

— Знаешь, доча, я подумал: на базу это не похоже. База, или полигон, они обязательно огорожены по периметру. Забором или хотя бы колючей проволокой. А тут ничего такого не было, мы просто шли и в него уткнулись.

— Тогда что всё это вообще значит?

— Не знаю. Единственное, что приходит в голову: может, учения какие-нибудь у них сейчас идут.

— Наверно, так и есть…

Некоторое время они шли молча.

— Пап, а я ещё хотела спросить, но из головы вылетело, не до этого было. Ты заметил, на танке как будто мелом было что-то нарисовано?

— А, эта белая закорючка?

— Ну да, типа зигзага.

— Я тоже обратил внимание. Может, случайно перемазался в извести какой-то… У тебя телефон с собой? Ловит он здесь? Надо поглядеть, что тут вообще происходит, что за учения. И вообще надо почитать, что произошло за эти 12 лет, чтобы не выглядеть дураками. Посмотри, ловит?

— Сейчас гляну. Нет, не ловит. Его, кстати, зарядить надо, у него уже почти на нуле зарядка. Сейчас придём, поставлю его на зарядку, и почитаем всё, что захотим.

Когда они вернулись, Олег уже встал. Первым делом ему, конечно, рассказали про встречу в лесу. Он был, само собой, поражён этим рассказом.

— Вот это ничего себе! Настоящий танк? Обалдеть! Не верится. Конечно, это учения, что ещё может быть. Но увидеть своими глазами настоящий танк — это же такая редкость! Не в музее, не на параде, а прямо вот в жизни. Я вот лично никогда не видел. Жаль, что меня с вами не было. Вы посмотрели в Интернете, что за учения, сколько продлятся?

— Нет. Там связи нет в лесу. Сейчас телефон поставлю на зарядку, и посмотрим.

Она ушла в спальню за зарядником.

— О чём задумались, Максим Денисович?

— Да вот не идёт у меня из головы этот военный. Как-то уж очень агрессивно он себя повёл. Как будто от нас может быть какая-то угроза ему или его танку. Не могу понять, почему.

— Да не берите в голову. Люди все разные.

— Так-то оно так, но всё-таки…

В дверях спальни появилась Анна. Вид у неё был немного смущённый.

— Никто не видел мой зарядник?

Ответом ей было молчание.

— Что-то нигде не вижу его. Где бы он мог быть?

— Доча, а где ты его последний раз видела?

— Последний? Ну… Наверно, в розетке у нас дома в Питере…

— А потом ты его куда положила?

— А потом не помню. Если честно, я вообще не помню, положила я его потом куда-нибудь или нет…

— Ань, ну ты же не хочешь сказать, что забыла дома зарядник?!

— Не хочу. Но здесь я его нигде не вижу. Я дважды всю комнату обошла.

— Ладно, позже найдёшь. Олег, ты пока свой телефон неси, он-то, надеюсь, не разряжен?

— Да не должен. Я его только вчера вечером на зарядку поставил.

Олег ушёл и долго не возвращался. Слышно было, как он ходил, передвигал предметы и что-то бормотал.

— Никто не видел мой телефон?

— Олег, я не поняла, ты что, шутишь, что ли?

— Честное слово, не шучу! Не могу найти…

— Так. Вспоминай. Вот ты его вчера вечером дома поставил на зарядку. А после зарядки куда ты его положил? И, кстати, сам зарядник куда дел?

— Не помню. Я очень волновался вчера вечером. Ведь не каждый же день такое бывает…

— А может быть, он так и заряжается у тебя там до сих пор?

— Может быть…

Вид у него был до того смущённый, что в другой обстановке трудно было бы удержаться от смеха.

— Та-а-ак, молодёжь, вы меня удивляете, мягко говоря. Вы о чём думали? Вы же отлично знаете, что у меня кнопочный телефон без Интернета, я эти смартфоны новомодные на дух не переношу. Тогда, доча, сейчас дуй к соседу и попроси у него зарядник. А завтра же придётся ехать в Суземку и покупать новый. Не бегать же к соседу каждый день целый месяц. Иди скорей, не терпится уже наконец во всём разобраться.

— Да ну, неудобно как-то…

— Что значит неудобно? Не надо было забывать! Теперь другого выхода нет. Не до завтра же сидеть тут в полном неведении.

Анна направилась к дверям. На пороге она обернулась.

— Пап, может, ты сам сходишь?

— Ну уж нет, сама забыла, сама и иди.

— Ага, лучше бы уж я всё сразу забыла, как Олег. Тогда и идти не надо было бы. Стоит теперь, лыбится, нет чтобы самому сходить, выручить любимую жену.

Но Олег продолжал стоять и улыбаться, не выказывая никакого желания сходить самому и выручить любимую жену. Анна вздохнула и вышла.

Вскоре она вернулась, торжествующе неся в руке зарядник. Включила его в сеть и стала подсоединять телефон. Но почему-то у неё это никак не получалось.

— Не пойму, в чём дело. Что-то он никак не втыкается в телефон.

— Подожди, не надавливай с такой силой, ещё сломаешь чужой зарядник. Дай глянуть.

Максим Денисович подошёл, вытащил зарядник из розетки и внимательно осмотрел.

— Слушайте, тут какое-то странное соединение. Похоже на обычное USB, но уголки не прямоугольные, а какие-то закруглённые. Я такого не видел никогда.

— И что теперь делать?

— Иди снова к соседу, спроси, может, у него другой есть?

Анна обречённо вздохнула и снова пошла на выход.

Вернулась она на этот раз не так скоро, без зарядника и совершенно обескураженная.

— Степан Тимофеевич говорит, что другого у него нет. Он говорит, что уже несколько лет все зарядники именно такие, и что другой мы, возможно, даже и в Суземке не сможем купить, потому что они устарели. Он спросил, сколько лет у меня этот телефон…

Я естественно, не стала развивать эту тему. Сказала, что телефон у меня давно и что я собираюсь покупать новый.

— Ну вы даёте! Значит, как минимум до завтра мы без Интернета. Что-то у вас рано склероз начинается, я вот почему-то не забыл ни телефон, ни зарядник.

— Да ладно, пап, я надеюсь, найдём завтра подходящий. Подождём как-нибудь один день.

Максим Денисович ещё долго продолжал ворчать. Но постепенно он успокоился.

Всех продолжала занимать неожиданная встреча в лесу.

Ещё раз все вместе это обсудили, и мужчины пришли к единодушному выводу: это, конечно, учения. Местных, естественно, предупредили об этом, и в лес сказали пока не ходить. Поэтому им в лесу никто и не встретился. По этой же причине и военный был так раздражён: предупредили, а всё равно вот лезут. В итоге они почувствовали себя даже немного виноватыми. Учения, дело серьёзное, а они тут со своими грибами…

«Ладно, — сказала Анна, — зато грибы никто не собирал, и нам их вон сколько досталось. Кстати, когда он нам крикнул «Стоять!», я чуть корзину не выронила от неожиданности».

Все пришли в хорошее расположение духа и занялись грибами. Работы было много: надо было помыть, нарезать и поджарить грибы; почистить, помыть, нарезать и поджарить картошку. За всеми этими хлопотами прошло довольно много времени. Когда всё было готово, день уже клонился к вечеру.

Только сели за стол, как вдруг раздался короткий и мощный грохот, похожий на гром. Задрожали стёкла, звякнула посуда.

Олег замер и побледнел.

Анна выронила вилку и испуганно спросила: «Господи, что это?»

Звук повторился.

Максим Денисович внимательно вслушивался и наконец задумчиво проговорил: «А ведь это танк стреляет… Мы от завода ездили на испытания, я помню этот звук».

Он поднялся и вышел из дома. Остальные вышли за ним. Через некоторое время грохот повторился снова, потом ещё и ещё. По направлению звука можно было определить, что он шёл с той стороны, куда они утром ходили за грибами.

«Вот, значит, правильно мы всё поняли, учения идут», — заметил Олег.

Тут раздался новый звук, тоже мощный, но немного другой по звучанию и более отдалённый. Шёл он совсем с другой стороны.

«А это что?» — снова спросила Анна.

Максим Денисович повернулся к ней, вид у него был удивлённый: «Тоже, похоже, из чего-то стреляют, но почему с той стороны? Там ведь уже Украина».

Олег подумал и сказал: «Значит, это совместные учения. Так часто бывает: дружественные страны устраивают совместные учения».

Анна сердито заявила: «Да кому нужны эти учения, хоть совместные, хоть раздельные! Только людей пугают и деньги на ветер выбрасывают. Кто на Россию нападёт, с её атомным оружием? Ненормальных нет. А Украине зачем нужны эти учения? На неё кто нападёт? Страна в центре Европы, со всех сторон друзья. Просто делать нечего людям, вот и всё».

Она с недовольным видом вернулась в дом. Остальные последовали за ней. Ужин успел остыть, пришлось разогревать его второй раз. Ели в молчании, под аккомпанемент выстрелов. Выстрелы нервировали и отбивали аппетит. Они продолжались довольно долго, потом постепенно затихли.

«Интересно, и долго ещё будут эти учения?» — раздражённо спросила Анна, ни к кому конкретно не обращаясь.

Максим Денисович попробовал разрядить обстановку.

— Не думайте ни о чём, послезавтра схожу с утра в село, почитаю газеты в библиотеке, узнаем. Да и зарядник, надеюсь, купим, Интернет будет. Не думаю, что это всё надолго, учения обычно долго не идут, несколько дней, не больше. Если бы кое-кто не умудрился всё на свете забыть, мы бы уже давно были в курсе всего. Ну ладно, в любом случае послезавтра всё прояснится.

Их первый день в посёлке подошёл к концу.

Несмотря на обилие впечатлений, легли все рано и спали крепко. Видно, сказалось воздействие свежего деревенского воздуха.

7. Za Россию!

На следующий день Олег встал необычно рано для себя. Все вместе позавтракали яичницей, благо дорога в курятник была уже знакома.

Максим Денисович предложил прогуляться до села, до Новой Погощи. Всем было интересно, быстро собрались и пошли. Когда выходили из калитки, заметили в огороде напротив соседа. Поздоровались. Он встал, подошёл к забору. Завязался разговор.

«Как вообще тут жизнь-то? — поинтересовался Максим Денисович. — Я ведь тут только мальчишкой бывал, у бабушки с дедушкой. После школы уехал учиться, потом работа, так и не вернулся. В Суземке-то я, конечно, бывал, к родителям приезжал, а сюда, в Алес, так и не довелось больше вернуться. Сейчас вот на пенсии, решил детям показать, где я своё детство проводил, на каникулах бывал. А Вы здесь давно живёте?»

— Да я тут, почитай, всю жизнь живу. Вот уж 60 лет мне в этом году стукнуло.

— Да?! Интересно! И как оно, на пенсии? Не скучаете по работе? Я вот скучаю…

— На какой пенсии?

— Вам же 60, Вы сказали?

— Ну да, вот недавно исполнилось.

— И что же, пенсию ещё не успели оформить?

— Да какая пенсия в 60 лет-то? Мне до неё ещё шагать да шагать! Работы, конечно, в таком возрасте не сыщешь, ну да мне огород и живность помогает. Плюс ещё плотничаю я. Вы, кстати, тоже обращайтесь, ежели что надо. На жизнь хватает, с голоду не помираю, и на том спасибо. Хотя, конечно, пенсия не помешала бы, ох, не помешала бы. Ну да вот не заработал я ещё на неё, у меня 40 лет стаж, и ещё надо ждать теперь 5 лет. Если, конечно, не помру за это время…

Троица топталась на месте и переваривала новую информацию, когда Степан Тимофеевич, в свою очередь, задал вопрос Максиму Денисовичу.

— А Вам, извиняюсь, сколько лет?

— Мне-то? Да представьте, мне ведь тоже уже …

Слово «шестьдесят» было готово сорваться с его языка, но тут он получил весьма чувствительный толчок в бок. Он с недоумением обернулся. За спиной с невинным видом стояла Анна.

— А… Мне ведь тоже уже… немало. Уже за 70…

— Да Вы что! А никак не скажешь. Больше 60 и не дашь ни за что. Хорошо, значит, сохранились. Чем занимаетесь?

— Да так…

Наклёвывался интересный разговор. Максим Денисович задумался.

— Молодёжь, знаете что? Вы сходите прогуляйтесь без меня, а мы тут со Степаном Тимофеевичем покалякаем. Вы как, Степан Тимофеевич, не заняты?

— Да нет, поговорить — это я всегда с удовольствием.

— Пап, а куда мы пойдём? Мы же тут ничего не знаем. Мы лучше тогда дома посидим.

— Да тут и знать нечего. Идите по этой дороге, никуда не сворачивая, и через полчаса дойдёте то села. Пройдётесь, посмотрите, погуляете, а потом тем же путём возвращайтесь назад. Тут и захотите — не заблудитесь. Да и сворачивать-то особо некуда. Главное, когда назад пойдёте, не проскочите дом, а то вон там дальше уже Украина. Потом ищи вас там.

Степан Тимофеевич громко расхохотался, как будто услышал что-то необычайно смешное. Все посмотрели на него с удивлением, но промолчали.

Пара пошла по дороге. Посёлок почти сразу пропал из виду. За разговорами время пролетело незаметно.

Вскоре они уже шли по селу.

Олег предложил: «Давай сходим посмотрим, как работает библиотека. А то ещё завтра попадём в обед какой-нибудь».

Анна успокоила: «Не волнуйся, мимо не пройдём. Тут всё вместе — и администрация, и школа, и библиотека. Мне папа говорил. Всё в одном здании. Вон его уже видно».

Они пошли дальше по улице. Анна вдруг остановилась. Он удивлённо посмотрел на жену и увидел, что она смотрит на здание. Вид у неё был несколько обалделый.

— Что ты там такое увидела?

— Посмотри, что написано.

Зрение у Олега было хуже, а очков он с собой не взял.

— Не вижу отсюда. Что там такое написано?

«За Россию!» — медленно и чётко выговорила Анна.

«Ну и что такого? — не понял Олег. — Не за Америку же! Патриотическое воспитание и всё такое».

— Да ты посмотри, как написано!

— Что значит как?

— Знаешь, давай подойдём поближе. Может, я к старости слаба глазами стала. Ты сам почитай.

Олег, заинтригованный, пошёл вперёд, силясь разглядеть написанное. Вот уже видны два слова: одно короткое, из двух букв, и второе подлиннее, вроде бы из шести букв. Вот уже видно, что каждое слово начинается с большой буквы, а после второго стоит восклицательный знак. Через несколько шагов он уже мог ясно разглядеть второе слово: «Россию!». Но первое слово он почему-то никак не мог понять. Странно как-то. Ведь оно явно короче. Почему его никак не разобрать? Шрифт, что ли, мельче? Да нет, шрифт вроде такой же… Возникло стойкое ощущение, что тут что-то неправильно, не так, как должно быть. Но что именно, он никак не мог взять в толк. Олег встряхнул головой и быстро пошёл вперёд, не отрывая взгляда от надписи. Под ноги он не глядел и поэтому споткнулся о бордюр, чуть не упал, с трудом удержал равновесие, а когда остановился и снова поднял глаза, надпись была уже близко.

На здании было написано:

«Za Россию!»

Олег простодушно спросил: «Аня, а что это значит?»

Она не ответила.

— Ань, это что, какая-то ошибка?

— Нет, это не ошибка. Нет. Это же не сельский клуб. Тут школа, библиотека. Это не ошибка.

— А что тогда? Почему так странно написано? Что это значит?

— Не знаю…

— Но ведь как-то, наверно, это можно объяснить… Просто надо подумать… Знаешь, пошли домой, а? Я уже устал тут стоять. И вообще гулять как-то расхотелось.

— Мне тоже.

Домой они шли в молчании, время от времени вопросительно поглядывая друг на друга. Вдруг Олег остановился.

— Знаешь, я вот что подумал: в последнее время стало модно на латиницу переходить. Татары хотели, казахи собирались. Я и подумал, может, и у нас решили так сделать?

— С какой стати?

— Ну, не знаю… Сейчас Интернет везде, а он же на латинице. У молодёжи половина слов иностранные. Вообще в мире мало кто пользуется кириллицей, ты же знаешь. Может быть, уже визы отменили с Европой, и решили вот таким способом стать ближе к Европе. И потом, мы же не знаем, кто сейчас президент. А если это какой-нибудь горячий сторонник перехода на латиницу? У нас же на многое пойдут, чтобы начальника порадовать. Медведев вот милицию в полицию переименовал, а этот, например, решил алфавит поменять…

— Да что ты такое говоришь? Сумбурные какие-то рассуждения. Тысячу лет была кириллица, и вдруг ни с того ни с сего вот так поменять?

— А что такого? У турков арабская вязь была всю дорогу, а он взяли и поменяли на ту же латиницу. У сербов вообще половина вывесок так, а половина так.

— Да нет, я почти уверена, что тут что-то другое… И потом, если бы даже и пришла кому-то в голову эта бредовая мысль, то тогда поменяли бы уж всё сразу. И «Р» тогда была бы с лишней палочкой, и «С» латинское, и окончание бы выглядело по-другому. Было бы примерно вот так.

И она носком ноги нарисовала на земле: «Za Rossiju!”

Олег с сомнением глянул на надпись. Она выглядела как-то диковато.

— Может, решили не сразу все буквы менять, а постепенно, чтобы народ привыкал. В одном году одну, в следующем другую.

— Ага, и начать решили с самой последней, да?

— Почему с последней?..

— Потому что Z – это в латинском алфавите последняя буква. Да кому вообще в здравом уме и твёрдой памяти придёт в голову менять алфавит постепенно?!

— Ладно, сдаюсь. Но как ты тогда могла бы это объяснить? Ведь какое-то объяснение должно быть. И какое же?

— Не знаю… Но зачем язык было трогать, непонятно. И так половина народа грамотно писать и даже говорить не умеет, я уже замучилась всё время всех поправлять. А тут ещё и ухищрения какие-то ненужные. И какое бы объяснение ни было, мне это не нравится!

— Да мне, если честно, тоже как-то не очень…

У Анны эта неизвестно откуда взявшаяся буква вызывала какие-то смутные ассоциации. Что-то она ей напоминала. Но она никак не могла понять, что именно. Наконец сообразила: своей формой она напомнила ей тот знак, который был намазан чем-то белым на танке в лесу. Конечно, это было случайное сходство, но всё равно от всего этого становилось почкму-то неспокойно…

Когда они вернулись, первым делом хотели рассказать об увиденном Максиму Денисовичу, но сразу заметили, что он сам был чем-то очень озабочен.

— Пап, что случилось? Отчего ты такой?

— Какой?

— Какой-то взвинченный.

— Да не взвинченный я! Просто с соседом поговорили. Ну как поговорили: он в основном говорил, а я молчал. Он, видно, поговорить любит, а не с кем. Вот и рад, что мы появились.

— И что же тут плохого?

— Да ничего плохого, но я половину не понимаю из того, что он говорит. Чувствую себя каким-то идиотом. Или иностранцем. Столько всего непонятного! И спросить нельзя.

Олег и Анна многозначительно переглянулись.

— Что, например, он сказал непонятного? Насчёт пенсии?

— Да как раз насчёт пенсии всё более или менее понятно. Ясно, что подняли пенсионный возраст. И когда успели? Наверно, как нового президента выбрали в 2018 году, так он и поднял. Ни Ельцин, ни Путин, ни Медведев этого не сделали, а этот сделал. Как рука поднялась?

— Ладно, пап, не переживай… Что он ещё рассказывал?

— Много чего рассказывал. Например, про какое-то Исламское государство.

— Про какое именно? Их же много: Турция, Египет…

— Нет, нет. Я так понял, что откуда-то появилось новое государство, и прямо именно с таким названием — «Исламское государство». И оно вроде воюет со всем миром. Или воевало, а сейчас его уже победили, я тоже не понял. И теракты оно всё время устраивает в разных странах…

— Странно… А ещё что он рассказывал?

— Да я всего не помню. У меня от этого всего голова кругом пошла. А, вот: оказывается, в мире была какая-то всемирная эпидемия. Вирус какой-то, что ли. Точно, какой-то вирус, он назвал, но я не запомнил. Заразный, лекарства от него нет, и много народу поумирало.

— Да ты что!

— Да, да. И всемирная изоляция была больше года, все границы были закрыты наглухо, самолёты не летали, да даже на улицу нельзя было выходить без причины.

— Как?!

— Не знаю, я сам в шоке, но если я правильно понял, то так оно всё и было. А ещё…

— Что ещё?

— Даже не знаю, как сказать, тут я вообще почти ничего не понял. Он упомянул, что сейчас где-то даже какие-то военные действия идут, и что Россия в них тоже участвует. И Украина тоже. Вроде как все в одном месте воюют. Да, помню, он прямо так и выразился — на фронте. Скорее бы, говорит, эта война закончилась. Кому она, говорит, нужна? И наши гибнут, и украинцы…

— Господи, да против кого Россия и Украина могут воевать?!

— Не знаю. Может, как раз против этого Исламского государства.

— Да нет, скорее послали миротворческую миссию в какую-нибудь горячую точку. В Африку или ещё куда-нибудь. А Россия и Украина, наверно, послали совместный контингент, под единым командованием, страны-то братские.

— Очень может быть… Ладно, давайте до завтра подождём, а то сейчас дофантазируемся не знаю до чего. Завтра с утра я пойду в библиотеку, почитаю газеты и всё узнаю.

На том и порешили. После всех этих новостей странная надпись на время забылась.

Остаток воскресного дня прошёл без происшествий. Вечером они снова слышали звуки учений.

8. Отдых продолжается

Не зря говорят, что понедельник — день тяжёлый. В этот понедельник, 8 мая, всё с самого начала пошло не по плану.

Максим Денисович, как всегда, проснулся рано. Он давно решил сходить с утра в понедельник в Новую Погощь, в библиотеку, почитать прессу. Слишком много накапливалось вопросов, на которые у него не было ответа. Да и в любом случае надо было хотя бы в общих чертах узнать, что произошло за прошедшие 12 лет. Для этого, собственно говоря, всё ведь и затевалось. Тем более доступа к Интернету всё ещё не было, как не было и уверенности в том, что подходящий зарядник удастся быстро найти. И это как раз было второе дело, которое не терпело отлагательства: попытаться купить нужный зарядник.

Вскоре появилась Анна и увязалась за отцом. Олег, как обычно, ещё спал.

Когда они выходили из калитки, их заметил Степан Тимофеевич, который уже возился на своём огороде.

«Доброе утро, соседушки! — приветствовал он их. — Далёко собрались?»

— Да в село сходим, развеемся, и в библиотеке посидим.

Степан Тимофеевич озадаченно поглядел на них.

— Какая ж сегодня библиотека? Сегодня ж не работает ничего!

— Как не работает? Почему не работает?

— Так перенесли же.

— Что перенесли?

— Выходной и перенесли!

— Да откуда его перенесли-то?!

— А кто их, болезных, разберёт, откуда они всё переносят?.. Взяли и перенесли!

— Так что же, Степан Тимофеевич, выходит, сегодня нерабочий день?..

— Экие вы непонятливые. Известное дело, нерабочий.

Они в растерянности поглядели на соседа.

— А магазины-то хоть работают?

— Только продуктовые, а промтоварные нет.

Они всё ещё стояли возле калитки, когда послышался едва различимый звук мопеда. В утренней тишине он был чем-то чужеродным. Всё было в точности так же, как и в первый раз, вечером в день их появления.

«Что-то припозднились сегодня «Шахеды», — деловито заметил Степан Тимофеевич, глядя наверх, — обычно они затемно летают».

Все трое с недоумением повернулись к нему. Что значит «летают»? А потом все трое одновременно подняли глаза к небу.

«Не шахеды, а шахиды», — ещё успела машинально проговорить Анна, ничего не понимая, но её уже никто не услышал, потому что звук быстро заполнил всё вокруг. В небе, совсем невысоко, как будто ненадолго показался какой-то силуэт, какая-то быстрая тень. Как будто бы промелькнул странный маленький самолётик… Потом звук стал быстро отдаляться и вскоре затих.

Степан Тимофеевич снова опустил голову и продолжал пропалывать грядки, как ни в чём не бывало.

«Что это было?» — побледнев, тихо спросила Анна у отца, когда к ней наконец вернулся дар речи.

— Ещё один хороший вопрос… У соседа бы спросить — так нельзя! И Интернета нет. И библиотека закрыта. Вот проклятье! Ну, пошли в дом, всё равно делать нечего, мне гулять как-то расхотелось. А тебе?

— Мне тоже…

Они вошли в дом. Максим Денисович был возбуждён и взволнован.

— Знаешь, доча, на что это было похоже? На беспилотник! Точно, на беспилотник. Это он и был, я почти уверен. Они ведь разные бывают. Обычно они как маленькие вертолётики, а эти вот, похоже, как маленькие самолётики. Значит, вот как развитие пошло. Значит, не зря я ими интересовался. Подумай только, как быстро всё меняется! Всего 12 лет прошло, а беспилотники, значит, уже самое обычное дело, раз они даже в такой глуши летают. Ведь тут, по сути, медвежий угол.

— А для чего они тут нужны?

— А кто знает? Да для чего угодно. Может быть, на поля удобрения распыляют. А может, наоборот, опыляют от вредителей. Может, за лесом наблюдают, нет ли лесных пожаров. Или вот, знаешь, в той стороне, куда они полетели, там ведь Украина. Может, почту туда доставляют. Самолётами возить дорого и неудобно, и летают они только между большими городами. А так — красота! Напишет, например, Олег письмо родителям в Харьков, пошлёт на какой-нибудь жужжалке — и через пару часов она уже у них вьётся перед окном. Ну, это я условно говорю, конечно, на самом деле точно не знаю, но тут тысячу применений можно найти, если подумать. В любом случае они для чего-то очень хорошего применяются, пользу людям приносят. Нет, прав был Олег, 12 лет — это не мало, даже за 12 лет столько уже изменилось, прямо в голове не укладывается!

— Интересно, а почему они, как сосед сказал, обычно по ночам летают?

— Ну, не знаю. Наверно, чтобы с птицами не сталкивались и людей не отвлекали. Это для самолётов лучше днём летать, чтобы пилот всё видел и не сонный был. А тут пилотов нет, всё на автоматике.

— Но кто-то же ими с земли управляет?

— Тоже неизвестно, может, уже компьютеры всем этим управляют.

— Слушай, а я ещё вот чего не поняла: почему сосед их так странно назвал — шахиды?

— Да кто знает? У нас же народ острый на язык. Может, сначала недоработаны были, падали часто, взрывались, вот их так и прозвали.

— А почему вот ещё…

— Доча, да не знаю я ничего! Ты задаёшь кучу вопросов, на которые у меня пока нет ответов. Я ведь знаю столько же, сколько и ты. Я думал, сейчас в библиотеку пойдём, всё узнаем, а теперь, получается, аж до послезавтра ждать! Завтра-то День Победы. И зарядник тоже раньше не купим, если вообще купим. Это нам теперь ещё два дня сидеть без информации!

День проходил как-то бестолково. Планы были нарушены, и было не очень понятно, чем занять время. Максим Денисович бродил по дому. Анна пошла в курятник, покормила кур. Те относились к ней с доверием, не боялись, и ей начинало нравиться возиться с живностью, неожиданно для неё самой. Позже встал Олег. Они немного прибрались в доме, пожарили на обед картошки, которая очень хорошо пошла с найденными в погребе солёными огурцами и банкой тушёнки. Делать было решительно нечего. В лес идти не хотелось, ещё не выветрились воспоминания о танке среди деревьев. В село тоже не тянуло, смущала непонятная надпись, которую они увидели накануне. Может, просто погулять по посёлку, по Алесу, посмотреть на другие дома, познакомиться с жителями?

Они раздумывали над этим, когда вдали послышались какие-то звуки. То ли крики, то ли бессвязное бормотание, то ли песня, а может, всё вместе. Все разом повернули головы в ту сторону. Звуки то приближались, то удалялись, но никого не было видно. Из своего дома выглянул Степан Тимофеевич.

«Опять нализался, скотина!» — процедил он сквозь зубы.

«Кто это?» — спросил Олег.

— Да Васька Гнус.

— Гнус? Это что, фамилия у него такая?

— Да нет… Фамилия у него на самом деле Пасюк. Это прозвище у него такое — Гнус.

— Почему Гнус?

— Потому что гнусный тип!

— И что он такого гнусного сделал?

— Он с детства всякие пакости делает. А пару лет назад мать свою убил, теперь вот один живёт, урод.

Наступило долгое молчание. Все не отрываясь смотрели на Степана Тимофеевича. То, что он только что произнёс, было настолько неожиданно и несуразно, что никто не знал, как реагировать. Было неясно, то ли он оговорился, то ли неудачно выразился, то ли они ослышались или чего-то не поняли.

Наконец Олег прервал затянувшееся молчание.

— Степан Тимофеевич, что там насчёт матери, я что-то не расслышал…

— Да убил он её, придурок.

— То есть как убил?!

— Очень просто, обозлился, что пенсию свою не отдавала ему на пропой.

— И что?!

— Да ничего, толкнул сильно, она упала, головой ударилась, а ей, болезной, много ли надо? А женщина была хорошая, работящая, одна его, тунеядца, вырастила.

— А почему Вы думаете, что он её убил? Может, она сама упала?

— Как это почему думаю? Я не думаю, я знаю! Да это все знают, чай, не секрет. Он же сам во всём сознался, когда протрезвел. Полиция приезжала, всё честь по чести, как положено.

Максим Денисович давно делал Олегу предостерегающие знаки, но тот так разволновался, что ничего не замечал.

— Я что-то ничего не пойму. Если известно, что он убил, то как же он до сих пор на свободе? Почему не в тюрьме?

— Известное дело, посадили, как положено. 20 лет ему дали. Да только он добровольцем на операцию пошёл.

— На операцию? На какую операцию?

В этот момент Анна изловчилась и изо всех сил пнула Олега ногой. Он тихонько взвыл и обиженно перевёл на неё взгляд. Тут только до него дошло то, что ему пытались внушить: не надо задавать вопросов!

Однако вопрос уже прозвучал. И Степан Тимофеевич охотно ответил на него, посмотрев на Олега с некоторым даже недоумением.

— Как это на какую? Что значит на какую? Известно, на какую. На специальную, на какую же ещё? Через полгода вернулся героем. Медаль получил. Как напьётся, медаль нацепляет и бегает по посёлку, того и гляди ещё кого-нибудь убьёт.

Степан Тимофеевич смачно плюнул в том направлении, откуда неслись звуки, и ушёл к себе в дом, сердито хлопнув дверью и оставив всех в полнейшей растерянности.

Они долго молчали, не в силах переварить только что услышанное. Наконец Анна спросила, с надеждой глядя на отца и на мужа: «Может мне кто-нибудь объяснить, что всё это значит?»

Олег почесал голову.

— Видимо, он принял участие в каком-то очень важном и очень опасном научном эксперименте, и за это его освободили от тюрьмы.

— Да что же это такое надо сделать, чтобы убийцу выпустили из тюрьмы?!

— Ну представь, например, что за эти годы разработали прививку от рака. А испытывать некому.

— Почему некому?

— Желающих мало. Очень опасно. Люди боятся заразиться. Если, например, она работает по принципу других прививок, значит, человеку вводят ослабленные раковые клетки и ждут, что организм с ними справится. А вдруг не справится? А если эти клетки не погибнут, а размножатся и захватят организм? Человек умрёт от рака! Многие согласятся так рисковать, даже за большие деньги? Не думаю. Дальше. Допустим, он не заболеет, эти клетки погибнут. Тогда надо проверить, сработает ли эта прививка против уже нормальных, не ослабленных раковых клеток. Для этого надо, по сути дела, заразить человека раком и посмотреть, что будет. Заболеет — не заболеет, выживет — не выживет. Ты бы согласилась?

— Нет, конечно! Ни за какие деньги! Жуть какая.

— То-то и оно. А если человеку предстоит сидеть 20 лет, то он, может, и согласится на это за свободу. По крайней мере некоторые готовы будут рискнуть.

— Понятно. Что ж, может быть… Хотя сосед говорил не про прививку, а про операцию. Он её как-то ещё назвал. Особенная, что ли…

— Вроде бы специальная, точно не помню. Ну и что, может быть, такая прививка не в виде простого укола, а в виде какой-то небольшой операции. Может, вживляют что-то под кожу или поглубже на какое-то время. Видишь, целых полгода его обследовали…

— Ну хорошо. Пап, а ты что думаешь?

— Думаю, Олег прав. В каком-то эксперименте он участвовал. Мне, например, вот что за это время в голову пришло. Ведь уже давно предполагалось, что за склонность к преступлениям отвечают определённые участки мозга. Возможно, в этой области за последние 12 лет были совершены какие-то открытия, и сейчас пытаются с помощью операций на мозге добиться, чтобы люди не совершали преступлений. Мозг самих преступников для этого — идеальный материал. Во-первых, можно легко выяснить, чем именно их мозг отличается от мозга большинства людей, выделить проблемные участки. Для этого и операций никаких не надо, достаточно обычных совершенно безвредных процедур, типа МРТ или чего-нибудь в этом роде. Во-вторых, они своим участием вносят огромный вклад в науку и в каком-то смысле искупают свою вину. Потом, за ними легче наблюдать, чем за прочими людьми, чтобы понять отдалённые результаты операции: они на контроле у органов, их легче отыскать, вызвать на дополнительное обследование. Ну и если операция прошла успешно, это значит, что они уже больше никогда не сделают ничего подобного, это уже по сути дела другой человек, и его нет особого смысла держать за решёткой. Ну что, как вам моя теория?

— Звучит убедительно. Может быть так и есть, как ты сказал. Может быть и так, как сказал Олег. А может быть, на самом деле им делают ещё какую-то операцию, которая нам просто в голову не пришла. Ясно одно: в науке за это время сделали какое-то совершенно прорывное, выдающееся открытие, и теперь с помощью этих операций приближают его внедрение в жизнь. Ради чего-то другого не стали бы отпускать убийц, да ещё и награждать их медалями! Значит, открытие действительно какое-то невероятное, которое кардинально улучшит жизнь всех людей на Земле. Может, рака не будет. Может, преступности не будет. Может, ещё что-то. Например, научились молодость продлевать. Послезавтра мы всё это узнаем. А потом вернёмся в своё время, проживём эти 12 лет и будем, как и все остальные, жить в таком невероятном мире! Как здорово! Нет, не зря мы сюда попали. Теперь будет намного приятнее жить в своём времени, зная, как всё скоро изменится в лучшую сторону. Другие ещё не будут знать, а мы уже будем! Представляете, какими мы теперь станем оптимистами?

Глаза её сияли. Мужчины тоже радостно улыбались. Жизнь казалась сплошным праздником.

Они всё ещё были в радостном оживлении, когда неожиданно показался Васька Гнус собственной персоной. Это был высокий и толстый человек лет тридцати, он с трудом держался на ногах, волосы были всклокочены, рубашка выбивалась из штанов. За ним трусила довольно большая собака, не переставая время от времени на него лаять, но держась при этом на почтительной дистанции. Гнус отвечал потоком ругательств. Один раз он попытался пнуть собаку, но не дотянулся, потерял равновесие и упал на четвереньки. Они с собакой некоторое время стояли друг перед другом на четырёх конечностях и переругивались. Потом Гнус оперся обеими руками на забор Степан Тимофеевича, с видимым трудом поднялся снова на ноги и пошёл, шатаясь, по улице, волоча непослушные ноги и шевеля непослушным языком. Когда он подошёл поближе, стало видно, что на рубашке у него действительно криво висит что-то типа медали. Заметив приезжих, он остановился, покачнулся и чуть не упал. Потом, балансируя, уставился на них мутным взглядом водянистых глаз.

— Эй, вы!.. Да, вы, в-в-вы! В-в-вы кто такие?.. Я в-в-вас не звал… Идите отсюда… Понаехали тут. Нам такие не нужны, с-с-своих девать некуда. Кто в-в-вас пустил? Чего в-в-вам тут надо? Ш-ш-шпионить приехали? Я всё вижу, я шпионить не дам, я доложу куда следует… Ишь, понаехали, понимаешь…

Все трое слегка оторопели от неожиданности, услышав этот пьяный бред.

На своё крыльцо выскочил Степан Тимофеевич и закричал тонким пронзительным голосом: «Ты что орёшь, как волчица? Тебя что, зрения лишают? А ну иди отсюда! Ты чего к людям привязался? Знакомые это мои, тебе до них какое дело? Иди проспись!»

Собака, почувствовав какую-то поддержку, залаяла громче и чаще и подбежала ближе к Ваське, почти что хватая его за штаны. Тот немного сбавил тон, но всё ещё продолжал хорохориться.

— З-з-знакомые… Знаем мы таких з-з-знакомых. Мы на таких з-з-знакомых … это, того… воду возим. Мы на таких з-з-знакомых управу найдём. Да мы таких з-з-знакомых… в семнадцатом году…

Он повернулся и гордо удалился, напевая:

— Жили у бабуси

Два весёлых гуся,

Эх, ё. твою мать,

Два весёлых гуся!

Собака, гавкая и подвывая, побежала за ним.

Все долго стояли молча. Наконец Максим Денисович вздохнул.

— Олег-то, может, и прав насчёт прививки от рака, не знаю. А вот я со своей идеей точно попал пальцем в небо. Что-то не похоже, чтобы он стал белым и пушистым и был не способен на преступление.

Гулять по посёлку уже никому не хотелось. Тем более начинало темнеть. Прошёл ещё один день. Наступал День Победы.

9. День Победы

В этот день все проснулись рано, даже Олег.

С самого утра звучала военная музыка, песни о войне, песни из старых советских кинофильмов. Очевидно, она доносилась из Новой Погощи. Она ещё больше укрепляла то особое настроение, которое бывает только в День Победы.

Во двор заглянул Степан Тимофеевич.

— С Днём Победы, Максим Денисович! Где молодёжь-то?

— Да в хате. Спасибо. И Вас также. Заходите, посидим, отметим вместе.

— Спасибо. Сейчас дела переделаю кое-какие, попозже зайду.

— Может, ещё кого-нибудь из посёлка позвать, друзей Ваших?

— А кого тут звать-то? У нас же народу почти не осталось. И раньше немного было, а теперь почти никого. Кто помер, кто в город уехал. Ещё недавно семь человек было в посёлке: Васька Гнус с матерью, Семёновы, потом соседи мои, в чьём дому вы сейчас живёте, ну и я. А теперь только четверо нас осталось: Васька Гнус, Семёновы и я.

— А кто такие эти Семёновы?

— Да муж с женой, через три дома отсюда. Тоже, как и я, всю жизнь тут прожили. Сын-то их давно в город уехал, а им куда ехать? Вот и доживают тут.

— Может, их позвать?

— Их лучше не надо.

— Почему?

— Да от них всего можно ожидать. Вроде были люди как люди, а недавно знаете что учудили?

— Что?

Подошла Анна, поздоровалась, поздравила с Днём Победы.

— Вот, доча, беседуем о соседях наших по посёлку. Так что они сделали?

— А вот что. У них забор совсем обветшал, они новый поставили. И покрасили его знаете как?

— Как?

Степан Тимофеевич выдержал эффектную паузу и, понизив голос и почему-то предварительно оглянувшись по сторонам, доверительно сообщил: «Половину в синий цвет, а половину — в жёлтый!»

Максим Денисович с Анной стояли и ждали продолжения, но его не последовало. Они с недоумением поглядели на соседа. Наконец Максим Денисович неуверенно спросил: «И… и что?»

— А что? Известно что. Васька Гнус тут же донёс куда следует, наутро полиция прикатила аж из Суземки. Но они отмазались, сказали, синяя краска у них кончилась, пришлось жёлтой докрашивать. Конечно, сразу перекрасили, теперь он у них весь зелёный, забор-то. А кто знает, случайно это было или нет? Ведь не будешь же спрашивать… Они такие. У них сын-то в городе в прошлом году в полицию загремел! Да, да. Да ладно бы по пьяни или украл что-нибудь, это бы ещё ничего, так нет же: он армию нашу дис… дис… кретировал! Вышел прямо на улицу с листком, а на нём такое написано! Не помню даже точно, какое… То ли «Мир, труд, май!», то ли «Миру мир!», то ли «Нет войне!». Ну, конечно, замели голубчика. В тот же день и суд был. Повезло, штрафом отделался.

Отец и дочь уже давно перестали хоть что-нибудь понимать. Сосед смотрел на них с лукавым прищуром, и было непонятно, шутит он или говорит серьёзно. Они предпочли думать, что он шутит. Неизвестно, какое продолжение получил бы разговор, но в этот момент неожиданно бухнул одиночный басовитый выстрел со стороны Украины. Все слегка вздрогнули от неожиданности.

Максим Денисович заметил: «Что-то рано они сегодня».

Степан Тимофеевич вдруг заявил: “Наседают укропы, прямо спасу никакого нет!».

Им было непонятно, как это заявление связано с предыдущим разговором. Оба весело покосились на него, Аня не выдержала и расхохоталась.

«Чего тут смешного-то?» — обиделся тот.

Анна сразу же перестала смеяться и заявила: «Не укропы, а укроп. Надо говорить «укроп наседает».

— «Укроп» — это если он один. А их вон сколько!

— Всё равно, дядя Стёпа. Слово «укроп» не имеет множественного числа.

— Это как же это не имеет? Очень даже имеет!

— Вот пример. Мы говорим «много воды», а не «много вод». И тут так же.

— Сравнила! Вода не живая, а укропы ещё какие живые!

— Да не в этом дело! Петрушка тоже живая, но мы же не говорим «много петрушек»

«При чём тут петрушка? Петрушка-то тут при чём? — разволновался Степан Тимофеевич. — Петрушка — это просто растение, а укроп — это же…»

«Да ладно, Тимофеич, — перебил его отец, видя, что страсти накаляются. — Сейчас повыдергай лишний укроп, а на следующий год засеешь поменьше, делов-то. То, что выдернешь, можешь нам отдать, нам пригодится, у нас на огороде его вообще нет».

Степан Тимофеевич сердито перевёл взгляд с дочери на отца.

— Вижу, яблочко от яблони недалеко падает. Подшутить надо мной решили. Понимаете же, о чём я говорю. Я вам о серьёзной проблеме, а у вас всё только хиханьки да хаханьки. Вот появятся укропы, посмотрю тогда, что вы делать будете. Ладно, заболтался я тут с вами, а мне, между прочим, дела надо делать.

Он встал и ушёл в свой дом, хлопнув дверью.

Отец и дочь переглянулись.

— Странный он немного. Но по натуре он хороший.

— Да, немного странно он себя сегодня ведёт. Я подозреваю, что он праздновать ещё с утра начал. По некоторым людям, знаешь, незаметно, выпили они или нет…

Из дома выглянул Олег.

— Что это сейчас за грохот был? Меня разбудил.

— Да учения опять.

— А что так рано сегодня?

— Кто их знает? Может, шальной выстрел был, случайный. Вон больше не стреляют.

Они поговорили ещё немного. Рассказали Олегу про странную беседу с соседом. Позавтракали, позанимались кое-какими делами по дому, вышли посидеть во двор.

Мимо в сторону Новой Погощи прошёл Васька Гнус. Он был в одежде цвета хаки, на рукаве была повязана ленточка в чёрно-оранжевую полоску. Проходя мимо, он недобро глянул на них.

— Чё уставились? Заняться нечем? Я-то вот делом занят, в школу иду, урок мужества проводить. А вы, я вижу, празднику не рады. Ой, не рады! Ничего, скоро разберёмся с вами, выведем вас на чистую воду. Всех выведем. Все нас бояться будут. Тогда победили и сейчас победим!

Он пошёл дальше, но несколько раз оглянулся.

Анна поёжилась: «Вот что ему надо от нас? Опять напился, видно».

Но пьяным он не выглядел…

Была уже середина дня, а сосед всё не появлялся.

— Эх, доча, и надо было тебе его поправлять! Он, может, обиделся. Человек тебе в отцы годится. Взяла бы да промолчала.

— Да я и сама жалею. Но вырвалось, не могу такое слышать.

— Ладно, иди тогда и пригласи его.

— Опять мне идти?.. Ладно, сейчас схожу.

Она перешла дорогу и постучала в дверь.

«Кто там?» — раздалось из-за двери.

«Это я, почтальон Печкин, — сладким голосом проговорила Анна, — принёс заметку про вашего мальчика. Только я вам её не отдам, потому что у вас документов нету».

В дверях показалась физиономия Степана Тимофеевича. Он улыбался от уха до уха. Видимо, долго обижаться он не умел. Ещё Анне показалось, что он немного навеселе.

— Дядя Стёпа, что Вы не идёте? Мы Вас давно ждём!

— Сейчас, сейчас! Сейчас приду. Я дела делал. Такие дела… прямо важные. Но теперь уже всё сделал и сразу же приду.

— Давайте. У нас всё есть: и выпивка, и закуска. Только Вас и ждём.

— Я мигом.

Вскоре он появился, неся в одной руке газету, а в другой большую бутылку с прозрачной жидкостью. Поступь его была не такая твёрдая, как обычно, лицо было красное, а глаза подозрительно блестели.

— Вот, видите, отраву принёс. Давайте вот тут во дворе вот этот столик этой газетой застелим и отметим, как полагается.

— Дядя Стёпа, да зачем было нести, у нас всё есть.

— Ой, да что у вас может быть! А это ж настоящий самогон, домашний.

— Ну хорошо, спасибо, давайте, попробуем. Только газету не надо стелить, что мы, бомжи, что ли? У нас в доме скатерть есть. Доча, принеси, пожалуйста, скатерть. А газету я потом почитаю, можно?

— Конечно, можно, почему нельзя. Для хороших людей ничего не жалко.

— Что это за газета?

— Да наша районная. За последние числа апреля. Я в Суземке был, купил.

Все расселись. Анна расстелила скатерть, они с Олегом быстро перенесли на неё из дома многочисленные закуски. Тут были разные салаты, хлеб, яйца варёные и жареные, фрукты, овощи. Мяса свежего не было, потому что ни у кого не поднялась рука убить курочку. Но в подвале нашлись консервы рыбные и мясные, а также варенья. Праздник обещал быть на славу.

«Ну, выпьем за День Победы! — провозгласил Степан Тимофеевич. — Это наш главный праздник, праздник со слезами на глазах. Если бы не наша Победа, нас бы сейчас никого здесь не было. Да что там здесь, нас вообще нигде бы не было».

Потом были тосты за победителей, за наших отцом и дедов. За их боевых подруг. Тостов было много. Постепенно терялась точность движений, также как и чёткость восприятия реальности. Хотелось снова победить всех и сразу, немедленно.

Максим Денисович почувствовал, что свою норму он уже выпил. Он всегда это чувствовал, держал себя в руках и никогда не доходил до скотского состояния.

Анна с Олегом пили мало и поэтому почти не пьянели, только становились немного веселее.

А вот Степана Тимофеевича развезло. Он ведь начал пить в этот день значительно раньше, чем другие, и выпил намного больше. Он лез ко всем целоваться, пытался петь песни и травить анекдоты, но забывал концовки. Под конец он стал вялым, и казалось, что он вот-вот заснёт.

Максим Денисович встал, отсел от стола, развернул газету и погрузился в чтение. Он выпил, был в расслабленном состоянии, в благодушном настроении и лениво, почти не задумываясь, просматривал заголовки статей.

Так-с…

Cуземская районная газета «Рассвет»

***

Ученики Суземской СОШ №1 успешно сдали нормы ВФСК «ГТО»

***

В Негинской школе провели «Неделю здорового питания»

***

Украинский беспилотник атаковал Суземку

***

В детском саду «Ромашка» прошёл праздник в честь девочек

***

СТОП!

Что это было? Вот сейчас, здесь, только что?

В детском саду «Ромашка» прошёл праздник в честь девочек

Нет, не то. Это не то. Что-то другое.

Украинский беспилотник атаковал Суземку

Вот! Что это? Он не мог поверить своим глазам. Хмель сразу прошёл. Он перечитал заголовок несколько раз, потом начал читать текст. Это была не статья, а совсем небольшая заметка.

Он поднял глаза от газеты. Степан Тимофеевич клевал носом. Видно было, что он вот-вот заснёт. Аня и Олег сидели в уголке и тихонько говорили о чём-то своём. Всё выглядело тихо и мирно, как всегда. Но он знал: что-то совсем не как всегда. И это что-то — небольшая заметка в районной газете, которую он сейчас держал в руке.

Он крикнул: «Послушайте все!»

Всё сразу стихло, все повернулись к нему.

— Я вам хочу прочитать заметку из этой районной газеты. Читаю целиком.

«Украинский беспилотник атаковал Суземку

28 апреля 2023

Сегодня ночью, 28 апреля, поселок Суземка подвергся атаке украинского беспилотника. В результате этого поврежден гараж и автомобиль, который находился в нем. Также есть частичные повреждения одного домовладения. Среди мирного населения пострадавших нет».

— Хотел бы я знать, что всё это значит? 28 апреля было всего 11 дней назад. Что происходит?

Олег с Анной не отрываясь и не шевелясь глядели на него, не в силах ничего произнести.

Между тем Степан Тимофеевич не выказал ни особого беспокойства, ни особого недоумения. Он покачал головой, важно поднял вверх указательный палец правой руки и внушительно произнёс: «сво!..»

После чего уронил голову на грудь и почти сразу громко захрапел.

— Что он этим хотел сказать, хотела бы я знать? Может быть, что-то типа: «сволочи, не могут надёжный беспилотник сделать, а всё же запускают, и вот он у них случайно падает на гаражи».

— А может, доча, он имел в виду: «свободная конкуренция нужна, при ней построили бы нормальный беспилотник, а не такой». В любом случае мы не узнаем, что он хотел сказать, потому что когда он проспится, он уже совершенно ничего не будет помнить. Значит, какие выводы мы сами можем сделать из этой заметки? Во-первых, беспилотники, оказывается, используются не только в мирных целях, но и в военных, они могут атаковать небольшие объекты. Во-вторых, как раз на этих учениях беспилотники тоже используются, и некоторые из них, по крайней мере украинские, иногда выходят из-под контроля и вместо того, чтобы в координации с российскими беспилотниками атаковать условного противника, летят не в ту сторону и могут повредить, например, гараж или что-то подобное. На территории хоть Украины, хоть России.

— Да, наверно. Но у них в газете что, совсем нет корректора? Как можно такое писать: «Украинский беспилотник атаковал Суземку!» Ведь люди могут подумать, что он прямо специально прилетел в Суземку, чтобы её атаковать! За такое корректора сразу надо увольнять с работы! Написать можно было так: «Неисправный украинский беспилотник случайно залетел в Суземку».

Всё это время Олег не проронил ни слова. Он сидел с каким-то бледным и осунувшимся видом и переводил глаза с одного на другого. Когда все наконец замолчали, он хрипло и отрывисто, надтреснутым голосом, как будто слова давались ему с большим трудом, проговорил: «А что, если…»

«Что?» — с беспокойством взглянув на него, спросила Анна.

— Да нет, ничего.

— Ну а что ты хотел сказать-то?

— Да так, ерунда какая-то пришла в голову.

— Какая ерунда?

— Не бери в голову. Так не может быть. Мало ли что у человека промелькнёт в голове. Вот у меня и промелькнуло, вирус же вроде какой-то был, кто знает, как он на людей подействовал… Может, он на голову осложнения даёт… Может, люди перестают понимать, что делают…

— Да о чём ты?

— Да ни о чём! Не хочу говорить о всяких глупостях.

— Ну как знаешь. Но вообще меня уже достали все эти загадки и непонятки. Скорее бы уж всё прояснилось!

— Всё, доча, успокойся. Завтра с утра пойду в библиотеку, тут всё сразу и прояснится. Кстати, во сколько она открывается? Вы же расписание тогда посмотрели?

— Да знаешь, мы так растерялись при виде этой латинской буквы, что про расписание как раз и забыли совершенно.

— Ну пойду с утра пораньше, не думаю, что она поздно открывается.

— Ладно… А сейчас вдвоём осторожно отведите домой дядю Стёпу!

10. После Дня Победы

Спал Максим Денисович плохо и встал рано. Мучило беспокойство, хотелось скорее прояснить все вопросы. Слишком уж много их накопилось. Он рассудил, что библиотека не должна открываться поздно. В сельской местности привыкли вставать рано. Конечно, с 8 утра она вряд ли открывается, но и с 10 тоже вряд ли. Скорее всего, с 9 или около того. Он заглянул в холодильник, легко перекусил какими-то остатками вчерашней трапезы и вышел из дома, когда все ещё спали. Решил идти к 9 часам, а если что, немного подождать открытия.

Но его ждал неприятный сюрприз. Оказалось, что библиотека работает только с 11 утра! Вот уж этого он никак не ожидал… Куда теперь деть лишние два часа? Возвращаться домой и потом идти снова не было смысла. В селе тоже делать было особо нечего. Он решил зайти в продуктовый магазин, который только что открылся, и купить себе что-нибудь перекусить, ведь дома он почти ничего не поел. В магазине, кроме него, был только какой-то небритый тип, который явно страдал после вчерашнего. Пока того обслуживали, Максим Денисович пригляделся к ценам на продукты. Ничего себе, вот это они выросли! Вдвое, если не втрое.

— Здравствуйте! Дайте мне, пожалуйста, четвертинку хлеба и к нему грамм сто какого-нибудь импортного сыра. Какой получше, на Ваш вкус.

— Белорусский? Вот этот неплохой.

— А кроме белорусского?

— Вы же импортный просили?

— Ну да…

— А какой же вы ещё хотите, кроме белорусского?

— Ну, не знаю, итальянский, французский…

— Ой, мужчина, знаете, мне не до шуток с утра пораньше. Хотите, наш возьмите, но белорусский, на мой вкус, лучше.

Ничего не понимая, он взял белорусский. Сыр оказался действительно неплохим. Он попросил нарезать хлеб и сыр, тут же за столиком поел, запил апельсиновым соком и вышел.

До открытия библиотеки оставалось ещё полтора часа. Чем их занять? От нечего делать он стал просматривать объявления, висящие на стене рядом с магазином. Обычные сельские объявления. Сдам дом… Продаются цыплята, недорого… Ритуальные услуги…

Тут его внимание привлёк плакат, висевший несколько в стороне и выделявшийся своими размерами и оформлением. Он подошёл поближе.

На плакате был изображён мужчина в военной форме. Сверху крупными буквами было написано: «Служба по контракту». Максим Денисович одобрительно крякнул. Это хорошо. Может, и от призыва уже наконец отказались. Он стал с любопытством читать.

«Социальные льготы и гарантии… Дополнительные льготы для участников специальной военной операции…» Интересно. Специальная военная операция — это, наверно, участие в миротворческих силах ООН где-нибудь в Африке или что-то типа того. «Денежное довольствие». Так, так… «В учебном центре: от 30 до 45 тыс. руб. в месяц; 195 тыс. руб. единовременно». Неплохо. Очень даже неплохо. «В зоне специальной военной операции: от 170 до 200 тыс. руб. в месяц; от 50 тыс. до 1 млн. руб. за уничтожение или захват вооружения и военной техники противника; 8 тыс. руб. ежедневно за участие в активных наступательных действиях; 50 тыс. руб. за каждый километр продвижения в составе штурмовых отрядов».

Максим Денисович поёжился. Деньги, конечно, большие, это ясно, даже с учётом выросших цен. Но чтобы за деньги убивать людей и подвергать себя риску быть убитым где-то в далёкой чужой стране, в Африке или, скажем, на Ближнем Востоке? Это безумие. Одно дело — нести службу на Родине, ясно, что тут никакой войны нет и быть не может, но всё же армия ведь нужна. А так — нет, увольте. Неужели находятся желающие?!

Он отошёл в сторону. До открытия библиотеки оставался ещё час.

Это был последний спокойный час в его жизни.

Анна проснулась и вышла в кухню. На столе её ждала записка.

«Не волнуйтесь. Я пошёл в библиотеку. Вернусь скорее всего к обеду, если только не поеду в Суземку за зарядником. Целую».

Она вздохнула. Лучше посидеть дома и дождаться отца. Через некоторое время проснулся и Олег. Они тоже позавтракали вчерашней едой. Её должно было хватить ещё надолго.

Вышли во двор. Анна покормила кур. С каждым днём сельская жизнь нравилась ей всё больше.

Она часто посматривала на дорогу: не идёт ли отец. Ближе к часу дня на дороге вроде бы появилась какая-то точка. Точно, он. Но почему он так странно двигается? То быстрее, то медленнее. Было слишком далеко, деталей было не разглядеть. Она стала встревоженно вглядываться вдаль. Вот он уже ближе. Стало видно, что он то почти бежит, то останавливается и хватается за сердце. Анна побледнела и подошла к калитке.

— Что с тобой? Что ты там увидела?

— Папа идёт. Но как-то странно.

Олег пока ничего не видел. Он прикладывал руку козырьком глазам и щурился.

Анна вышла из калитки и пошла навстречу отцу. Он ещё издалека замахал руками: иди, мол, назад! Она в замешательстве остановилась, не зная, что делать. Наконец отец приблизился. Одного взгляда на его лицо ей было достаточно, чтобы понять: случилось что-то очень плохое.

— Что!? Папа, что случилось? Тебе плохо? На тебя напали?

Но он никак не мог ответить, только сипло и тяжело дышал, глядя ей в лицо. Он не привык к таким пробежкам и задыхался. Наконец он заговорил, хрипло и отрывисто.

— Документы при вас?

— У меня в сумочке, а что? Да что случилось? Что с тобой?

— Бери сумочку и быстро в машину! Олег, ты тоже. С паспортом в машину!

— Почему? Почему в машину? В чём дело?

— Потом. Всё потом. Срочно в машину. Уходим отсюда.

Она хотела спросить ещё что-то. Но отец так на неё посмотрел, что слова застряли в горле. Она повернулась, чтобы идти за сумочкой. Олег всё ещё стоял и ничего не понимал, с недоумением переводя взгляд с отца на дочь и обратно. Наконец он тоже двинулся к дому вслед за женой.

Через несколько минут они вышли. Но дойти до машины не успели. На дороге показались клубы пыли. Со стороны Новой Погощи быстро приближался автомобиль. Он был белый, с синими полосами. Это была полицейская машина. Вскоре она затормозила недалеко от их дома. За рулём был человек в полицейской форме, а рядом с ним сидел Васька Гнус и что-то говорил, показывая на них пальцем. Как только машина остановилась, оба вышли и быстро пошли к их дому. Максим Денисович замер в неподвижности. Он глядел на идущих с отчаянием, которого Анна с Олегом не могли понять.

В этот момент сверху раздалось негромкое жужжание. Все подняли голову и увидели в воздухе несколько странных устройств. Одно из них стало приближаться к ним, а остальные полетели в сторону леса, в том направлении, где на днях они видели танк и откуда каждый день раздавались звуки выстрелов. Странный предмет подлетел к ним поближе. Это было что-то среднее между пауком и вертолётом.

Всё дальнейшее произошло очень быстро. «Ложись!» — вдруг истошно завопил Васька Гнус и кинулся ничком в придорожную канаву. Полицейский сделал то же самое. Максим Денисович вышел из оцепенения и бросился к своему «Запорожцу». Анна с Олегом, даже не пытаясь ничего понять, рванули за ним. Они подбежали к машине, открыли дверцы, заскочили внутрь. Максим Денисович лихорадочно тыкал пальцами в небольшой прибор, одетый на его левую руку, но из-за стресса всё никак не мог попасть в нужное место. Наконец у него получилось. За мгновение до этого они услышали из леса звуки близких взрывов и увидели, что те двое всё так же лежат в канаве, даже не пытаясь поднять голову, хотя в небе над ними уже ничего не было.

Потом машину слегка тряхнуло.

11. После возвращения

Они были в гараже в Питере. Горел свет. Значит, они забыли потушить его, и он горел непрерывно все эти пять дней. Хорошо, что гараж был заперт и этого никто не заметил.

Все долго молчали, тяжело дыша.

— Папа, объясни теперь. Что случилось?

— Мы попали не туда. Мы попали совершенно не туда…

— Что значит не туда?

— То и значит! Это не наш мир. Похожий, но не наш. Параллельный.

— Ты можешь объяснить, что конкретно с тобой там произошло?

— Да нечего тут объяснять! Всё там не так. Мы бы сразу это заметили, но мы оказались в каком-то медвежьем углу, без Интернета, без газет, почти без людей вокруг…

— Да что случилось-то?!

— Да ничего не случилось! Доча, ну не до того сейчас. Надо в себя прийти, с мыслями собраться. Вам надо к себе ехать, свои телефоны и зарядники найти. Вообще, дайте отдохнуть!

Анна удивлённо поглядела на отца. Он был не похож сам на себя. Лицо измученное, глаза беспокойные, руки дрожат… В самом деле, подумалось ей, не стоит сейчас ни на чём настаивать. В ближайшие дни, когда все успокоятся, отдохнут, придут в себя, всё прояснится.

Но ничего не прояснилось ни в ближайшие, ни в последующие дни. Максим Денисович заметно изменился. Он стал замкнутым, раздражительным, не шёл на контакт и явно избегал разговоров. Через неделю Анна не выдержала и приехала к нему домой одна, без Олега.

— Папа, давай поговорим. Я вижу, что ты что-то недоговариваешь. Почему ты не хочешь мне сказать?

— Что сказать?

— Что происходило с тобой в то утро.

— Да ничего не происходило! Сидел в библиотеке, и всё…

— И что ты там такое узнал, в библиотеке?

— Доча, ну что ты меня мучаешь? Я почитал газеты и понял, что мы не туда попали. Поэтому мы вернулись, вот и всё.

— Да что там такое было, в этих газетах, в конце-то концов?!

— Ну не хочу я говорить, что там было, понимаешь ты это или нет?! Не хочу, и всё! Какая разница, что там было, если это всё равно было не на самом деле, не в реальности? Вернее, не в нашей реальности? Забудь про это.

— Но ты-то не забываешь! Тебя это гнетёт, я же вижу. Если это не относится к нам, почему тогда ты так переживаешь?

Отец ничего не ответил, но посмотрел на неё с такой тоской, какую она видела у него только в своём глубоком детстве, после смерти матери.

Больше они к этой теме не возвращались, и иногда казалось, что жизнь снова идёт так, как раньше. Но все понимали и чувствовали, что на самом деле всё совсем не так.

Ровно через месяц после их возвращения, утром 10 июня, у Анны зазвонил телефон.

Максим Денисович говорил тихо и отрывисто.

— Доча… вызови… неотложку… сердце… теснит…

Она кинулась звонить в скорую, потом рванула к отцу. Но на полпути снова раздался звонок.

— Доча, не волнуйся… Вроде легче… Меня в Покровку везут.

Она поехала в Покровскую больницу. Когда она приехала, выяснилось, что отца оставили в больнице. Её к нему не пустили. Она подождала, через некоторое время к ней вышел врач.

— Не волнуйтесь, у Вашего отца был сердечный приступ, но опасность уже миновала. Сейчас пятница. Мы оставим его до следующей недели в отделении кардиологии. Если всё будет в порядке, через несколько дней выпишем. Вы могли бы привезти ему посуду, тапки и ещё кое-что?

— Конечно, могу. У меня есть ключи от его квартиры. После обеда всё привезу.

Она немного перевела дух и набрала номер Олега. Он в этот день был по делам за городом, в Ленобласти.

— Привет, Олежка. Как дела?

— Всё нормально. А у тебя?

— Сейчас тоже всё нормально.

— А что было?..

— Да не хотела тебя пугать. Сейчас уже всё в порядке. Отцу стало плохо с сердцем, его в больницу отвезли на скорой и пока там оставили. Мне надо съездить к нему, кое-что привезти. Я сегодня, наверно, поздно домой приду, ты не волнуйся.

— А точно всё в порядке?

— Да точно, точно.

— Помощь какая-нибудь нужна? Если что, я дела отложу, приеду.

— Ничего не надо, не волнуйся.

У Олега оставались ещё дела, но на душе у него было неспокойно. Он подумывал о том, не отложить ли дела и не приехать ли всё же в город. Но очень не хотелось оставлять что-то на выходные.

Примерно через час его телефон снова зазвонил.

— Олег…

Он не узнал её голос, глухой и безжизненный. Он похолодел.

— Да?! Что? Что-нибудь случилось?

— Ты можешь приехать?

— Конечно! Куда? В больницу? Что-то с отцом?

— Нет…

— А что?

— Ты можешь приехать?

— Куда? Ты где?

— Я у отца дома.

— Уже еду.

Он гнал изо всех сил. Забежал в подъезд, поднялся, позвонил. Раздались шаркающие шаги. Анна открыла дверь. Лицо у неё было осунувшееся, взгляд блуждающий. Она молча повернулась и пошла в комнату. Дошла до стола, упала на стоящий рядом стул, уронила руки на колени и уставилась в одну точку. Олег растерялся, ничего не понимая, не знал, что сказать, во рту у него пересохло. Анна сидела, не двигаясь. Он огляделся и заметил на столе несколько папок. Одна из папок бала открыта, на ней было написано: «2023 год». В ней лежали газетные вырезки. Некоторые лежали вокруг папки на столе, несколько вырезок упали на пол. Края у них были неровные, как будто их не вырезали ножницами, а в спешке вырывали. Взгляд Анны был направлен именно на эту папку. Олег машинально подошёл к столу и стал читать первую попавшуюся заметку.

«Около 5 утра субботы украинский беспилотник атаковал топливную базу в Севастополе… «Произошедшее требует ответного жёсткого решения и действий», — написала член Совета Федерации РФ от Крыма Ольга Ковитиди у себя в телеграм-канале. По её словам, российская армия должна нанести удар по Одессе, а именно уничтожить там все нефтеналивные хранилища».

Ноги стали ватными, голова закружилась. Не хватало воздуха. Он схватился за стол.

«Ракетные войска России поразили украинский штаб обороны Артемовска».

Глаза читали слова, но мозг отказывался понимать их смысл.

«ВС РФ нанесли за неделю 11 ударов высокоточным оружием и беспилотниками по авиабазам, средствам ПВО и объектам энергетики Украины».

«В течение прошедшей ночи при попытке киевского режима совершить террористическую атаку с применением беспилотных летательных аппаратов по объектам на территории Российской Федерации дежурными средствами ПВО уничтожены одиннадцать БПЛА над Курской и три над Белгородской областями, а также пять БПЛА над территорией Республики Крым и акваторией Черного моря. Об этом сообщило Минобороны РФ».

«С 24 февраля 2022 года по 24 февраля 2023 года иноагентами в России были признаны 218 физических и юридических лиц»

«ВСУ при попытках форсировать Днепр и закрепиться на левом берегу потеряли до пяти тысяч человек, при этом сотни, а то и тысячи остались на дне реки, заявил Сальдо»

«Вооруженные силы Украины (ВСУ) 21 раз обстреляли территорию Донецкой Народной Республики (ДНР) за сутки, погибли четыре мирных жителя».

«Силы ПВО за сутки сбили 38(!) украинских беспилотников во всех 4 новых регионах. Птичку не жалко».

«Медведев заявил, что Украины не будет на планете».

«Нацистский киевский режим».

«Система ПВО РФ за неделю сбила 3 украинских самолёта МиГ-29 и 305 беспилотников».

«11 мужчин добровольно отправились в зону специальной военной операции. Неравнодушные люди закупили для мужчин современную экипировку. Удачи им пожелали и представительницы районного женского совета. Одна из них подарила каждому защитнику иконы».

«Российские силы в настоящее время ведут бои за железнодорожную станцию в Артемовске, сообщил один из бойцов сил РФ. Украинские подразделения переместились в сторону железной дороги, сам город почти под полным контролем российских сил».

«Российские войска уничтожили пять диверсионных групп ВСУ на Купянском направлении. Также были сорваны две ротации подразделений украинских войск».

«Общие потери противника за сутки на данном направлении составили до 340 украинских военнослужащих».

«Днём 3 мая пресс-служба президента сообщила, что ночью на Кремль совершили атаку два дрона».

«Контрнаступление Киева».

«Глава Крыма Сергей Аксенов заявил о полной готовности российских войск к возможному наступлению украинской армии на крымский полуостров. По словам главы региона, ВС России выстроили несколько современных эшелонов обороны, а сил более чем достаточно для любого сценария».

«Советник врио главы Донецкой народной республики (ДНР) Дениса Пушилина Игорь Кимаковский заявил, что в районе Авдеевки в настоящее время в плен сдаётся очень много солдат Вооруженных сил Украины (ВСУ)».

«Украина примет решение о начале контрнаступления в самый последний момент, заявил секретарь Совета национальной безопасности и обороны (СНБО) страны Алексей Данилов».

Он оторвал глаза от текста. Сознание отказывалось воспринимать прочитанное, но подсознание уже безжалостно работало, давило и ставило всё на свои места.

— Ты нашла это здесь?

Анна сидела всё в той же позе и молчала. Ответа не требовалось. Всё было ясно и так.

На столе были ещё три папки: «2022 год», «2014 год» и «2011 год. В первой была только одна газета, но это была не вырезка, а номер целиком. В газете было две аккуратные дырочки, как будто она была приколота к какой-то подшивке, а её оттуда аккуратно вытащили. Номер был за 24 февраля 2022 года. На первой странице крупным шрифтом была набрана статья, которую Олег прочитал целиком.

«Путин объявил о начале военной операции в Донбассе

Президент России Владимир Путин объявил, что принял решение о начале проведения спецоперации в Донбассе после просьбы ДНР и ЛНР. Он подчеркнул, что в планы России не входит оккупация украинских земель. Президент призвал украинских военнослужащих сложить оружие и «идти домой».

«В соответствии со ст. 51 Устава ООН с санкции Совета Федерации мною принято решение о проведении специальной военной операции. Мы будем стремиться к демилитаризации и денацификации Украины»,— сказал президент в эфире «России 24». Он отметил, что рассчитывает на «консолидированную позицию парламента» по этому вопросу.

«Мы будем стремиться к демилитаризации и денацификации Украины. А также преданию суду тех, кто совершил многочисленные кровавые преступления против мирных жителей, в том числе и граждан Российской Федерации»,— сказал господин Путин.

«Ни у кого не должно быть сомнения, что прямое нападение на Россию приведет к разгрому и ужасным последствиям для потенциального агрессора»,— подчеркнул президент.

Ранее главы Донецкой и Луганской народных республик Денис Пушилин и Леонид Пасечник обратились к Владимиру Путину с просьбой помочь в отражении агрессии со стороны вооружённых сил Украины. В своих письмах они заявляли, что без вмешательства России в республиках может начаться гуманитарная катастрофа.

21 февраля Владимир Путин признал суверенитет ДНР и ЛНР, а также подписал с их главами договоры о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Документы также предусматривают отправку российских военных в Донбасс в зону военного конфликта”.

В следующей папке лежала всего одна небольшая вырезка:

Источник : https://realnoevremya.ru/articles/162416-klyuchevye-sobytiya-2014-goda-v-rossii-i-mire

«Главные события 2014 года.

В 2014 году Россия триумфально (на тот момент) провела Олимпиаду и Паралимпиаду в Сочи.

В состав РФ в результате референдума вошел Крым. Реакцией западных стран на это событие стали экономические санкции в отношении России. Последняя ответила запретом на ввоз с Запада ряда продуктов: так в стране появилось слово «запрещёнка», а её экономика начала ориентироваться на импортозамещение.

Евромайдан на Украине закончился сменой власти, а на востоке страны образовались две самопровозглашенные республики — Донецкая и Луганская.

На мировой экономической арене год ознаменовался обвалом цен на нефть из-за «сланцевой революции» в США.

В России весь год разворачивался банковский кризис, который закончился обвалом рубля и «черным вторником».

Наконец, в последней папке снова была целая газета, от 24 сентября 2011 года. На первой странице он прочёл:

“Д.Медведев предложил В.Путина на пост президента России

Президент России Дмитрий Медведев на съезде «Единой России» предложил выдвинуть на должность главы государства на следующих президентских выборах кандидатуру премьер-министра Владимира Путина”.

Они не помнила, как собрали вещи и отвезли их в больницу. Не помнили, как приехали домой. Не могли вспомнить, как провели выходные. В понедельник позвонил Максим Денисович.

— Доча, меня выписывают. Сможешь за мной заехать?

Когда она стояла и ждала отца в коридоре, к ней подошёл лечащий врач.

— Извините, я хотел бы Вам кое-что сказать. Сейчас у Вашего отца всё в порядке. Но у него был серьёзный приступ. Ему надо беречь сердце. Если приступ повторится, всё может кончиться гораздо хуже. Вы меня понимаете? Пожалуйста, постарайтесь оградить его от физических и особенно нервных нагрузок.

Жизнь изменилась. Планировавшуюся на лето поездку в Крым пришлось отменить. Максим Денисович, казалось, чувствовал себя не так скверно, как раньше, настроение у него немного улучшилось. Дочь и зять старались больше с ним общаться. При этом запретную тему все старательно обходили стороной, как будто её и не существовало. Более того, Анна и Олег в первые дни не поднимали её даже в разговорах между собой. Ни у кого не поворачивался язык начать такой разговор. Психологически это легко объяснимо. Если не говорить, можно сделать вид, что ничего такого и нет, всё как прежде. Но, конечно, долго это продолжаться не могло.

— Олег!

— Да?

— Я теперь поняла, что отца так мучило.

— Я тоже.

— Но почему он так переживает? Ведь у нас же на самом деле ничего этого не будет. Это же всё, как он говорит, было в параллельном мире. Сделали опыт, попали не туда, но мы же вернулись. Ведь правильно? Я понимаю, что это на него сильно подействовало, я и сама была в шоке, ты видел, но теперь можно выдохнуть. Это просто страшная сказка, она в другой реальности. Почему он никак не успокоится? Что его мучает?

— А что, если…

— Что!?

— Ничего.

— Говори, что!

— Да вот подумалось… Ведь в марте мы тоже надеялись, что этого землетрясения в Японии на самом деле не случится, а оно случилось…

— При чём тут это? Не хочешь же ты сказать… Господи!

— Нет, нет, я ничего не хочу сказать! Успокойся!

— Неужели ты хоть на секунду можешь допустить, что такое возможно на самом деле?

— Я просто предполагаю, почему он может нервничать.

— И что, мы теперь 12 лет должны жить и бояться? Да мы за это время с ума сойдём! А отцу вообще теперь нервничать нельзя…

— Да нет, не 12 лет. Какая там была самая ранняя вырезка?

— Это я точно запомнила. 24 сентября этого года. Путина выдвигают в президенты.

— Вот видишь! Осталось три месяца. Очевидно же, что его не выдвинут: он уже свои два срока отсидел, больше не имеет права. Значит, нам просто надо для полного спокойствия подождать эти три месяца. Наступит 24 сентября, ничего не случится, отец твой успокоится и будет дорабатывать свою адскую машинку, чтобы она всё-таки переносила туда, куда надо, а не чёрт знает куда. Мне так хочется попасть в реальное будущее, скажем, на те же 12 лет! Увидеть наконец, что нас действительно ожидает!

Но ждать оказалось не так просто. Через неделю у них состоялся ещё один разговор.

“Знаешь, Олежка, — тихо сказала Анна, — я никак не могу произнести одну фразу. Это даже не фраза, просто слова, всего три слова».

— Какие слова?

— В том-то и дело, что не могу сказать. Реально не могу. Не выговаривается. Я начинаю, но не могу закончить. То есть могу, конечно, но не нормальным голосом. Дыхание перехватывает, язык не ворочается, и я начинаю плакать.

— Хорошо, напиши мне эти слова.

Анна подошла к столу. Взяла листок бумаги, карандаш, что-то написала и пододвинула бумагу Олегу. На бумаге было написано: «Российско-украинская война». Олег болезненно сжал зубы, чуть не прикусив ими язык.

— Зачем ты? Пожалуйста, успокойся, не думай об этом. Дай себе хоть немного отдохнуть от этих мыслей.

— Я не могу не думать. Оно само думается. Но я сейчас о другом: почему я просто не могу произнести это вслух? Ведь вот написать же смогла… Олег, а ты можешь это произнести?

— Могу, конечно. Но зачем? Не надо.

— Произнеси.

— Да не надо! Не хочу я этого говорить!

— Ну я тебя прошу, пожалуйста, скажи один раз. Я хочу посмотреть, это я одна такая или нет.

— Хорошо.

Он открыл рот и … вдруг запнулся. С изумлением посмотрел на Анну. Встряхнул головой, как собака, выходящая из воды.

— Что-то горло перехватило. Пил я сегодня мало, во рту пересохло.

Он подошёл к чайнику, налил воды, выпил. Белый листок бумаги с тремя написанными на нём словами всё ещё был у него в руке. Он нерешительно и даже со страхом смотрел на него. Наконец глубоко вздохнул, снова открыл рот … и опять закрыл его. Глаза его как-то странно и часто заморгали. Подбородок задрожал. Он отвернулся.

— Что-то, знаешь, Ань, глаза чешутся. Аллергия, что ли? Пойти промыть.

С этими словами он бросился в ванную. Тщательно вымыл всё лицо, насухо обтёр полотенцем, посидел немного на краю ванной, стараясь спокойно и глубоко дышать. Наконец поднялся и вышел.

Анна молча подошла и обняла его. Некоторое время они молча стояли в обнимку.

«Почему так?» — нарушила молчание Анна.

— Я не знаю. Наверно, мозг так реагирует. Это что-то настолько ужасное, что мозг не может это принять.

— Но ведь я могу сказать: Гражданская война, Великая Отечественная война. А почему же это не получается? Я несколько раз пыталась, и каждый раз такая реакция. Это же не нормально, наверно. Что с нами не так?

Олег долго молчал, потом тихо и убеждённо произнёс:

«С нами-то всё так. Это с теми, кто может такое выговорить, что-то не так!..»

Эти три месяца тянулись долго, как три года. Наконец наступило 24 сентября. Это была суббота, Олег сидел дома и каждые несколько минут проверял в Интернете новости от Би-Би-Си. Всё-таки на душе было немного неспокойно. Скорее бы уж этот день кончился!

Около двух часов дня он прочитал:

“Медведев предложил Путину стать президентом

24 сентября 2011, суббота

Владимир Путин и Дмитрий Медведев объявили, что намерены поменяться после президентских выборов местами: Путин планирует вернуться на президентский пост, Медведев же должен возглавить правительство. По словам Медведева, они договорились об этом уже очень давно…”

Дальше он не смог читать. В голове шумело и было пусто. Тело не слушалось. Он сидел и не двигался. Анна поглядела на него. Нахмурилась. Подошла. Взяла телефон. Прочитала.

Телефон выскользнул у неё из рук, упал на пол и потух.

Но это было ещё не всё. Говорят, беда не приходит одна. Наверно, в жизни каждого человека есть самый тяжёлый день. Для Анны, да и для Олега тоже, таким днём стал этот день, 24 сентября 2011 года. Из-за потрясения они не сразу подумали о Максиме Денисовиче. А когда подумали, было уже поздно. Его сердце не выдержало…

У Анны началась депрессия. Олег старался поддерживать её, как мог. Бизнесом он уже почти не занимался, не мог. Его родители приехали на похороны, пожили у них несколько самых тяжёлых дней, старались чем-то помочь.

Все знают про белые ночи в июне, когда ночь коротка и светла. Но мало кто знает о чёрных днях в декабре, когда дни коротки и темны. В один из таких дней Анна вышла из своего обычного теперь безразличного оцепенения и заговорила.

— Олег, неужели так всё и будет?

— Не думай об этом…

— Само думается. Надо что-то делать.

— Что, например? Выходить на эти митинги против выдвижения Путина, которые проводит оппозиция? Какой смысл? Всё равно ничего не меняется и не изменится…

— Я не о митингах. Этого проклятого безумца надо остановить. Любой ценой. Мы должны это сделать. Ведь мы знаем такое, чего никто не знает.

— Как ты его остановишь? Как?..

— Да как угодно! Мне всё равно, я на всё пойду. Мне своей жизни нисколько не жалко, лишь бы с ним покончить.

— Ты что, стрелять в него, что ли, собралась? С ума сошла?! Каплан нашлась!

— А почему нет? Лишь бы получилось!

— Успокойся, пожалуйста! Успокойся. Не получится. Я тебя прекрасно понимаю, но даже не думай об этом. Ты до него не дотянешься. Шансов ноль. Только себя погубишь. Он же патологический трус. Он всего боится. С людьми боится встречаться. Нигде без охраны не появляется. Если бы можно было его достать, это бы уже давно кто-нибудь сделал. Желающих много. Те же чеченцы, например. А он до сих пор жив. И даже через 12 лет всё ещё будет жив.

— Неужели ничего нельзя сделать? А если просто людям рассказать, к чему всё идёт? Показать эти газеты, рассказать всю эту историю, про этот прибор, про то, что с нами было в мае.

— Никто не поверит. Про газеты скажут, что подделка. Тебя посадят в дурдом, вот и всё. Если бы хотя бы можно было показать этот прибор в действии, тогда, может быть, что-то получилось бы… Так ведь ты же знаешь, что твой отец его разломал, мы же сами нашли эти обломки, когда убирались в его квартире.

— Что же, просто сидеть и наблюдать, как всё будет происходить? Люди живут, надеясь на лучшее, а мы будем знать, что будет только хуже, и жить с этим? Зачем тогда вообще жить?

— Нет, просто сидеть и наблюдать я тоже не хочу. Знаешь, я заметил, что мне стало тягостно находиться среди людей. Я сразу начинаю думать: а вот эти весёлые школьники, которым на уроке истории рассказывают про братский украинский народ, что они будут делать через 12 лет? Может, бомбить Киев? А вот та милая девушка, не будет ли она радоваться успехам «СВО»? А вон та добрая старушка, не такая уж она и старая, вполне может прожить ещё 12 лет и начать писать доносы на соседей. Мне становится страшно. Но знаешь, что самое страшное?

— Что?

— Мысли о том, а что мы сами будем делать? А не станем ли и мы тоже такими?

— Да ты что? Мы тут при чём? Мы-то точно не такие.

— Да? Точно? Ты прямо вот так уверена? А откуда эта уверенность? Сейчас-то ведь все не такие. Подойди сейчас к любому человеку и спроси, он за войну с Украиной или против. Хоть один скажет, что за? Так что же такое с ними произойдёт за 12 лет? Почему они изменятся? Я не понимаю, что надо сделать с людьми, чтобы они так изменились. Почему они в 2022 году не откажутся стрелять?

— Я сама не понимаю…

— Представь, стоит танк на границе, в танке сидят русские парни, поступает команда «Огонь», и они не отказываются выполнять такой приказ, они открывают огонь! Они знают, куда и в кого стреляют, и всё же не отказываются. Что же у них в голове?! И таких танков сотни, и все начинают стрелять.

— Может, кто-то и откажется?

— Кто-то, может, и откажется. Но большинство нет! Если бы все отказались, война бы и не началась. Путина этого вынесли бы из Кремля в тот же день, и всё. Дело не только в Путине, дело в людях…

— Тебя послушать — жить не хочется. Неужели мы ничего не можем сделать?

— Вообще-то можем…

— Что?

— Я много думал над этим… Скажи, что тебя вообще здесь держит?

— В смысле?

— Ну, в этом городе, в этой стране…

— Как что? Не знаю что. Ты, например!

— Спасибо на добром слове. А ещё?

— Ещё отец держал…

— Извини…

— К чему ты клонишь?

— Знаешь, я перестал чувствовать себя здесь своим. Люди вокруг кажутся мне чужими, непонятными. Я родился и вырос в Харькове. Там живут мои родители. У меня там остались школьные друзья. Я даже не знаю, какой национальности многие из них. Мы как-то особо не интересовались. Там и украинцы, и русские, и другие. Говорят большей частью по-русски. И вот я знаю, что через 12 лет те люди, которые меня сейчас окружают, будут бомбить Харьков. Я хожу среди будущих убийц. И знаешь, мне не хочется оставаться среди этих людей. Я чувствую себя своим там, а не здесь. Там моё место.

— Ты серьёзно?..

— Совершенно серьёзно. Меня тут тоже не держит ничего, кроме тебя. Давай уедем!

— Но… как это сделать?

— Да очень просто. Пока ещё просто. В 2014 году уже многое изменится, но пока всё очень просто. У нас в запасе целых два года. Продадим квартиру, на эти деньги мы сможем купить прекрасную квартиру в Харькове. Я выйду из бизнеса, продам свою долю партнёрам, на эти деньги будем жить первое время. С украинским гражданством проблем не будет, нам его быстро дадут, ведь у тебя отец украинец, а я там родился и родители мои там.

— Ты, что ли, уже всё обдумал?

— Да я только об этом и думаю! У нас ведь большое преимущество перед другими людьми. Они ничего не знают, им просто в одну далеко не прекрасную ночь на голову посыпятся бомбы. А мы хотя бы можем подготовиться. У нас ещё много времени, и если его правильно использовать, многое можно сделать. Лично я хотел бы заняться беспилотниками. Если получится, создать фирму, наладить производство. И когда придёт время, у нас будет чем их встретить! Взять Киев за три дня у них не получится. Ну так как ты? Что скажешь?

— Я? Поехали! Ни одного лишнего дня не хочу здесь оставаться.

Она подняла на него глаза и впервые за несколько месяцев улыбнулась.

Еще почитать:

Однажды

Стремительный рывок

Пространство и время

В ледяном плену Арктики