Глазу сложно ухватиться за что-либо одно: окружение слишком разнообразно, разнопланово, разноцветно, разноуровнево, разноудалённо, разноразмерно. Взгляд блуждает и быстро перескакивает с объекта на объект, внутреннее спокойствие проявляется в определённой мере лишь после захода во внутренний двор крепости, когда пространство становится очерчено периметром стены, пусть всё ещё колеблемое десятками разноязычных голосов вокруг.

Выгравированные на крупной кладке стен цитадели надписи и изображения магнетически приковывают. Впечатление, возможно, усиливалось незнакомостью, принадлежностью к иной культуре, с которой было сложнее себя проассоциировать: написание букв своей самобытностью не оставляло никакой возможности для нахождения схожих образов в каталоге памяти, сознанию не на что было опереться. Этим выделялся грузинских алфавит, наряду с, к примеру, ивритом. Даже в случаях с японским или китайским было проще – поскольку можно провести хоть какой-то если не анализ, то игру на возможности своего воображения, попытавшись соотнести вид иероглифа с физическим объектом или, допустим, явлением. К примеру, иероглиф 山 напоминает мне ограду, а на самом деле обозначает горы — что совсем недалеко в ассоциативном ряду. Подобное упражнение можно провести и с другими символами, потешив тем самым либо свое самолюбие, либо степень сладостного самоуничижения.

Арка расположенных по соседству железных ворот, утопленных в камень – точнее, её выбитый в камне образ – имел вид не менее примечательный. Две полоски в виде сцеплённых друг с другом колец, в ладонь шириной, взбирались из вертикальных границ входа и сходились наверху в виде свода, напоминающего плоское изображение церковного купола. В его границах, справа и слева от центра, стояли двое ангелов с примечательными чертами: расширяющимся к низу туловищем, покрытым складчатой тканью, и непропорционально крупной головой и глазами. Контуры центрального образа были отчасти разрушены, но нижняя часть в общих чертах сохранилась и напоминала более всего фрукт. Если предположить, что это яблоко, то, вероятно, неясные вертикальные контуры посередине когда-то символизировали древо познания, а гибкий повторяющийся узор на нём – змея-искусителя.