| Penfox 🦊

-Ты понимаешь. Виктор, я ничего не могу с этим поделать, это сильнее меня, магнетизм, даже сейчас сидя рядом с тобой, я чувствую ее зов, магическое притяжения, которое не сломить, не противостоять. Поверь я трачу неимоверное количество сил , чтобы просто оставаться на месте, а не лететь сломя голову на ее поиски прям сейчас…

Антон прервался, посмотрел рассеяно куда-то в сторону улицы и продолжил.

-Вот и сейчас мне кажется, стоит только всмотреться внимательно в проходящих людей, можно разглядеть ее след, или уловить знак , символ ее присутствия. И только от этой мысли начинает кружиться голова, во рту пересыхает и начинается жажда. Жажда видеть ее, следовать за ней послушным псом, угождать ей, служить ей.

Он взял салфетку, коротким движением вытер уголки губ, сжал салфетку, скомкал и отбросил в угол стола. Она лежала теперь похожая на бутон белой розы.

Майский теплый ветер озорником летел по черноморскому побережью Крыма. Хулиганил, бросался пылью и песком в редких прохожих, по возможности срывал и гонял по набережной легкие головные уборы, озорничал. В кафе кроме Антона и Виктора никого не было, официант скучал у входа, сжав на груди коричневый прямоугольник меню.

-Давай рассчитаемся и пойдем ко мне, мне необходимо тебе кое-что показать, я уверен теперь я близко как никогда, — произнес Антон,

—Близок, рядом, совсем рядом — эти слова он словно пропел, протяжно, сладко, лелейно.

Спустя полчаса, мы сидели в его малюсенькой комнатушке, с круглым окном в хозяйский сад, сквозь которого в немного затхлое , в немного тусклое помещение проникал магический запах поздних весенних соцветий и долетали звуки непрекращающейся жизни. У окна стоял небольшой квадратный стол, стул с высокой спинкой с потертой драпировкой. Напротив, в углу стояла раскладушка с помятой подушкой и свернутым пучком одеялом. И это все что могло поместиться в комнату. Самое интересное было расположено на стене, там висела карта полуострова, по ней в основном вдоль побережья были размещены флажки красные и белые, белых значительно больше. В левом верхнем углу часть моря перекрывала небольшое фото. Фотография нечеткая, некачественная, по большей части размытая.

Снимок явно был случайный, по тусклым фонам и размазанным огонькам – вечерний, кроме разных непонятных деталей, нескольких частей чьих то тел, можно было разглядеть чудесный, идеальный женский профиль, маленький аккуратный носик, лепестки приоткрытого рта, вздернутая молнией бровь, и острый, гневный взгляд карего с огоньком глаза в сторону. Создавалось ощущения, что лицо пыталось сбежать, укрыться от случайного кадра, анфас улизнул , профиль попался. У Виктора при взгляде на фотографию появилось чувство неловкости, как будто случайно, не специально заглянул за ширму чужой обнаженности, прикоснулся к интимным местам.

Антон поймал взгляд Виктора и быстро с упоением заговорил.

– Да это она, та самая , госпожа моего сердца, хозяйка частоты моего пульса, владычица последнего отрезка моей жизни от первого ее взгляда и до конца. Хочешь портвейна? У меня где то был портвейн, минуту.

Он вышел в дверь и направился в общую кухню, вернулся он с двумя мутными стаканами, мутным было и стекло и портвейн, мутными стали и мысли Виктора после первого большого глотка. Теплый портвейн обжигал и горячил.

Антон залпом выпил свою порцию сладкой мути.

—Смотри, сказал он, я тебя сейчас все покажу. Я следил за ней, вот видишь этот красный флажок? Это наша первая пронзительная встреча тогда, в прошлом году в конце июне. в том ресторане, здесь в Коктебеле . ты должен помнить мне тогда пришлось вас спешно покинуть. После я мельком увидел ее в другом месте, и упустил, а неделей ранее на форуме человек в точностью описал встречу с ней тоже здесь в Коктебеле. Потом предположительно в июле ее видели в Судаке, и возможно она была на ночных купаниях с яхты у в царской бухте Нового света. Видишь красные флажки, это те места и те случаи, где я уверен, что это она, где белые там информация неточная или ее мало, похоже да и только. Но самое главное август почти весь она провела в Ялте, и тому много свидетельств!

Виктор взглянул на карту и действительно почти вся прибрежная линия, вероятно набережная была засыпана десантом бело-красных флажков.

Антон продолжил,

— Ведь чувствовал про Ялту, жаль у меня были финансовые трудности, и я опоздал, я опоздал. .. А потом она пропала, ее не было ни пестрой осенью, ни серо-бурой зимой, я прошел все степени отчаяния, был пустым и ненужным, ничтожным и малым. Я задумывался даже о…. Но потом ощутил новой приток сил, большую надежду, и искать я стал глубже, в сообщениях на форумах, в постах в социальных сетях, и стал по немного выуживать из прошлого знакомые черты, находить совпадения. Оказывается в этих местах она проводит лето давно, факты тому я находил в записях и пять и даже десять лет назад. Многие описывали моменты близости с ней, но в это я не верю, она не такая. Один чудак писал, что после многочисленных совместных слияний, она сделала ему предложение, толи в обмен , толи за сделку я не понял…

И? – спросил Виктор, наверно демонстрируя интерес к монологу собеседника.

Да нет никакого и!

поспешил Антон,

— Он написал, что сильно перепил в тот момент, сил лишился и все оборвалось, но я уверен он струсил, ему нечего было достойного предложить ей. А у меня есть!!! Веришь? Есть!!! Я могу бросить к ее ногам весь мир, свой мир и даже целиком до конца этот!

В глазах Антона взошло маниакально-мечтательное солнце. Он приосанился, Виктору даже показалось, что некоторая часть его обильных густых бровей потянулось вверх изображая триумфально задранный вверх трезубец.

-Пусть она только поведет бровью,

простонал он,

— я поменяю континенты местами, осушу океаны и с морского дна брошу к ее ногам все скрытые там сокровища, заставлю время остановиться или протекать только по ее воле или согласию, оболгу любую правду и оправдаю любую ложь, ведь нет ничего невозможного когда внутри тебя пожар, от страсти до любви, от любви до страсти, вечный челночный бег верного ей сердца.

-Послушай

(перебил его Виктор)

— Я все не решался тебе сказать, но сейчас чувствую что должен, просто обязан. Посмотри на себя со стороны, это выглядит безумием, ее или не существует совсем или настоящая мелькнувшая она до придумана тобой, а значит все это больше мираж. Возвращайся в Москву возвращайся к себе, дома тебя ждет мама, тоскует и теряет надежду увидеть тебя.

Виктор положил руку Антону на плечо, и немного тряхнул, словно желая рассеять чары это дикого самообмана. Легкое движение должно было завопить – Очнись!

Он убрал руку Виктора, и как-то устало отстраненно сказал,

— Ты говорил вечером уезжаешь? Я приду проводить тебя. Маме скажи, что не нашел меня. Мне нужно набираться сил, скоро лето…

Антон опрокинул пустой стакан над своим ртом, последняя ядовитая капля скатилась и исчезла в нем.

Виктор сидел на скамейке рядом с мамой Антона. Мимо протекала сонная, тягучая река бульварного кольца. Мама Антона маленькая, хрупкая с виду еще и невесомая, на голове черный берет больше похожий на большую пуговицу, смотрит в сторону, говорит медленно, часто прерывается на всхлипывание, от волнения повторяется.

– Виктор, вы уж меня извините, если бы не обстоятельства, не потревожила бы Вас, извините, но обстоятельства. С того момента как Антон решил задержаться после отпуска в Крыму, коротко звонком сообщив мне об этом, коротко сообщив без подробностей, он исчез, понимаете? Исчез. Телефон выключен, понять где он и что с ним невозможно, в полицию я не пошла, он об этом просил, дескать могу пропасть, не поднимай панику, но телефон выключен, и никаких известий, никаких подробностей, это так непохоже на Антона, он внимательный, обстоятельный мальчик, Вы же знаете.

Она быстро и резко закрутила руками и волшебным образом на секунду из ее маленького кулачка возник платок и так же непостижимо зрению Виктора исчез, так и не исполнив своего предназначения, постеснялся. Мама Антона повернула голову и посмотрела на Виктора, жалостливо, с мольбою, проистекающей из душевной муки изможденного сердца.

Теперь отвернулся, не выдержав, Виктор:

— Вера Ивановна,

неуверенно начал он, больше пытаясь утешать, чем давать ход своим мыслям.

-Антон уже взрослый, увлекся, заигрался, взрослый значит увлекается по взрослому и заигрывается надолго, эгоистично по отношению к близким, но это не должно стать для вас трагедией, образумится и, с покаянием, вернется и все объяснит.

Москвой владел такой замечательный, такой юный апрель, что все пространство улиц, дворов, скверов и площадей находилось в очаровании первого рождения, рождения отличных от серого прошлого дня красок, вторжения нового пьянящего сумасшедшего воздуха с ароматом любви и надежды. Москвой владело вдохновение будущего, заставляю забывать о настоящем все, ну почти все…

Вера Ивановна, по ребячьи прикусила нижнюю губу и взглядом отдалась чему-то далекому, но буквально на мгновение, и сразу продолжила.

– Я понимаю, вы хотите меня успокоить, Вам в вашем возрасте это не кажется даже проблемой, но я чувствую, материнским инстинктом ощущаю, Антон в беде. Вот возьмите, мне удалось найти адрес, по которому он сейчас находится. Если вы действительно считаете себя его другом Виктор, вы вмещаетесь и надеюсь вразумите неразумного.

Из маленькой кукольной сумочки она извлекла открытку и сунула Виктору в руку, потом резко встала и шагнула на бегущую полоску брусчатки и поплыла мимо и от него, с другими случайными фигурами.

Виктор посмотрел на оставленную открытку — на стороне с иллюстрацией в закатные золотые ворота в Коктебеле уползало солнце. Он вспомнил как они сидя на камнях напротив, наполненные отпускным чувством восторга и свободы, сравнивали Золотые ворота, с шеей мистической гигантской чешуйчатой змеи, поднявшейся из воды и приклонившей голову под набегающие волны. Они пили теплое, нагретое солнцем вино и змея улыбалась, когда брызги от волн летели в нее.

На обратной стороне открытки был адрес, Крым, Коктебель, у Ленина и номер дома. Виктор еще до встречи с Верой Ивановной знал, что поедет, и считал себя невольным участником перемен Антона.

Предыстория событий и диалогов, описанных выше, случилась примерно за год до происходящего.

Виктор с Антоном и их общий знакомый Сергей отдыхали в Крыму, в Коктебеле. Лето только разгоралось по настоящему, день лениво собирался стать вечером, но солнце еще достаточно высоко расположилось над горами. Товарищи возвращались с пляжа и остановились перекусить в кафе недалеко от набережной. Ароматный сочный татарский плов запивали местным мерло рубинового цвета с ягодным вкусом и вишневым послевкусием. Беспечный застольный балагурный разговор, Сергей прервал историей.

Вот хорошо нам сейчас весело, пьяно, и не поверите еще месяц назад я неделю из дома не выходил, дрожал от страха как мальчуган, думал с ума сойду.

Виктор с Антоном по-прежнему благодушно улыбались, но такой таинственный заход Сергея, заинтриговал обоих.

— На майские в поход рядом с моей дачей приехали знакомые, встали палатками на берегу Истры, от меня километра три, четыре — два поля и посередине молодой лесок с тропинкой до них. Задержался я у них ночь-полночь, у костра под песню тепло, но под одеялом лучше будет, побрел я, домой подсвечивая дорогу фонариком на телефоне.

Одно поле прошел, лесок почти миновал, уже с края леса выхожу в поле перед дачами, но огней поселка еще не видно, дороги еще половина. Слышу сзади шаги четкие, быстрые — приближается кто-то, оборачиваюсь посмотреть, свечу фонариком никого, свет бьет далеко, пусто, ни души.

Сергей сосредоточенно состроил, тревожную гримасу и продолжил, изменив под стать гримасе и голос.

— Думаю, показалось. Делаю с десяток своих шагов, слышу опять чужие сзади, отчетливо, снова оборачиваюсь – ни ко го… . Если что и выпивал с друзьями, все мигом улетучилось, шаг прибавил, почти в бег перешел, не оборачиваюсь, хотя страшно до чертиков. И страх такой животный, точнее страх жертвы — холодный и безумный.

Несусь вперед, а впереди лес виднеется из которого я вот-вот вышел, разворачиваюсь снова от леса убегаю по дорожке, но снова упираюсь в тот же лесок. Голос начинаю слышать со спины ласковый, приветливый, но с напором, женский…, который говорит – Повернись Сергей, свет убери и повернись, я дорогу подскажу и провожу если захочешь, я знаю где ты живешь, не бойся.

Сергей подозрительно посмотрел по сторонам, словно проверял не следит ли кто за нами. Кафе было немного в стороне от многолюдных проходов, поэтому никого вокруг не было, разве что за соседним столиком грузная и сосредоточенная мамаша тщетно пыталась запихнуть в свое чадо ложку овощного салата. Сергей успокоился и продолжил.

-От того что услышал, я оторопел, ужаснулся и оторопел, мой страх сделал левел ап, больше всего хотелось или проснуться, или прилечь и заснуть, но видимо ангел хранитель мой был со мной, он немного меня встряхнул и я с криком бросился вперед, не обращая ни на что внимания, я решил бороться с этим состоянием.

-Не знаю сколько и куда я бежал, голос постоянно звучал рядом, но уже не ласково, а с угрозой. Шаги владельца голоса не стихали тоже. В этой изнуряющей гонке у меня стали заканчиваться силы, тело все время покушались парализовать все новые и новые волны страха. Рука, сжимающая телефон-фонарь затекла и почти перестала чувствоваться. Я уже был готов ко всему. Я почти сдался, точнее начал сдаваться. В глазах начинало мерцать, я куда-то свернул, на что-то наткнулся, почти упал, по лицу хлестнула ветка… и тут залаяла собака, приветливо, знакомо. А через минуту мои руки уже лизал соседский пес, их дом стоял прям у поля и на ночь они часто выпускали его помышковать.

-Я стоял на первой улице поселка, не было не голосов, ни шагов, ни следа от погони. Пес лизал мне руки, было тихо и спокойно, я разрыдался .Ужас от произошедшего с мной немного затих, но не до конца. Я добрался до дома, машину оставил там, и первой электричкой уехал в Москву.

— Да старичок,

(сказал Виктор невольно насмешливо),

— Напугал ты себя грозно. Сложно представить как ты с этим справился.

Сергей внимательно посмотрел в глаза Виктору, и произнес.

— А я и не справился, совсем не справился. Я ведь знаю кто это был, это Ырка…

-Какая еще Ирка?

Прыснул со смеху Антон.

-Злой, ночной дух, мне бабушка в детстве о нем рассказывала, пугала им если я до темноты задерживался. Попался я в ту ночь ей на пути и начала она охоту за мной — запутать хотела, сил лишить и кровь выпить. Вы можете смеяться, но через пару дней, я попросил соседа проверить дом, там вот, двери с замков сорваны, окна побиты, внутри все разгромлено, сосед предположил что бомжи переночевать и стащить чего-нибудь залезли, но я то знал, это Ырка, не знаю уж как, но она или он, рассердил я их в общем. Машину я забрал и порядок навел только через пару суток, заехав днем, без ночевки и пока больше туда не возвращался. Стоит вспомнить тот момент, мурашки по коже бегут, ком к горлу подкатывает, изнутри трясти немного начинает.

Виктор не понимал сочинил ли эту историю Антон или правда такое приключилось, но сам рассказ имел успех, товарищи теперь с уважением и даже с небольшим восторгом смотрели на него. Мир и пространство рядом стало другим, более древним, дремучем, волшебным. Было решено заказать коньяк.

После звонких вибраций бокалов над столом, хитро посмотрев на собеседников, Виктор сказал –

— У меня конечно нет в запасе подобной истории при личном участии, но есть что интересное поведать в похожей теме на примере замечательных мест, в которых нашим телам и особенно душам посчастливилось в данный момент находиться.

Он попытался сделать интонацию в голосе заговорщицкой, максимально пытаясь показать, что история будет весьма секретной, для своих и только.

-Не стану вам пересказывать разные легенды о Крыме, просто поверьте на слово и попытайтесь ощутить всю глубокую правдивость моего повествования. По всей Земле протекает огромное количество энергетических течений, в человеческой плоскости мира незаметных, но в параллельных плоскостях и пересекающих нашу, эти потоки имеют большое значение. Не разбираюсь в тонкостях отличия разных энергий, а они абсолютно точно имеются, хочу сказать , что один бассейнов прилива энергии является побережье Черного моря, в частности Крымского полуострова. Не понимайте слово «энергия» буквально, это может быть все что угодно и называться иначе, я и сам этого не понимаю, я всего лишь рассказчик

(Виктор лукаво улыбнулся).

-По своей сути, все та или иная энергия, вот, допустим, коньяк в наших бокалах — энергия, только ничтожная, мизерная. Или человек, его жизненная сила, его эмоции, аура, тоже энергия, истончается жизненная сила, человек становится на порог смерти, на порог энергетической трансформации. Но не в этом дело, точнее и в этом тоже, но об этом не сейчас.

Захотелось выпить еще, снова случилось бокальное столкновение и проникновения напитка. В промежутке рядом стоящих домов, виднелись старые, сломанные, стертые зубы Карадага.

-Течет здесь сильная энергия и подпитываясь, смешиваясь с человеческой, создает манящий, неповторимый коктейль, которая магнитом притягивает сюда разную нечисть. Но больше всего эти места притягивают демонических созданий — суккубов, летом они часто спускаются сюда в женском обличье, полюбоваться на последние прорези заката и утолить жажду, успокоить желание, которое переполняет их за край. Встреча с суккубом для мужчины, и даже бывает для женщины смертельно опасна, демон принимает облик рокового соблазнительного образа, забирает через наваждение страсти ту самую энергию, опустошает человека как сосуд. Но, как доносят слухи, именно здесь по этому побережью, летом эти демоны больше отдыхают, поэтому часто ограничиваются баловством или небрежным коротким напором.

Виктор быстро наполнил бокалы, понял свой и торжественно произнес

— За нас друзья! Будем осторожны и пусть будем обделены вниманием разных неприятных сил!

Кафе покинули только близко к полуночи, верные звезды и тусклые неживые фонари освещали дорогу до гостиницы. Компания шла вразнобой, впереди двигался Сергей, чуть сзади Виктор, в хвосте плелся Антон. Неожиданно он догнал Виктора, и спросил

— Скажи, а как я узнаю этого суккуба?

-Кого? Ах да…демона. демона…

(Виктор уже почти успел забыть о своей полувыдуманной истории)

— Ну как. Ну как… Внутри его глаз, будет все совсем другое, неземное, не из этого мира, другая, совсем другая вселенная….

На следующий день в разгар угарного ресторанного веселья, Антон пропал. Виктор и Сергей ушли на бурлящий, клокочущий танцпол. Антон остался на пару с легкой меланхолией сидеть за столом. Через полчаса, когда парни вернулись стол был пустой, официант сказал что мельком видел его уходящего из ресторана по набережной. Поиски были безуспешными и несерьезными, его уход связали с романтическим загулом. В своем номере в гостинице он не появлялся несколько дней, и когда Виктор всерьез забеспокоился его отсутствием, оказалось, что Антон буквально недавно съехал, без каких либо подробностей.

*******

Море не отпускало, вдалеке оно настырно, сильно, настойчиво набегало на гальку волной, словно демонстрируя глубокую, соленую печаль перед неминуемой разлукой. Виктор укладывал сумку, потерявшую былую стройность от подарков в багажник, когда появился Антон. Он остановился у решетчатого забора, закатное солнце разложило перед его ногами черные фигурные отражения на дорожной пыли и веселые песочные просветы от изгороди. Антон начал говорить.

—Вот пришел попрощаться, как и обещал .Главного тебе так и не сказал, а ты небось подумал, что я загипнотизированный сумасшедший. А я просто человек спрыгнувший в другой мир, с презренной карусели человеческого цикла. Речь даже не о ритуальном пути в тупик, работа, карьера, семья, дети, пенсия. Не о пошлой человеческой морали, нравственности, мыльном пузыре духовных ценностей. Я просто не могу быть больше аксессуаром, приложением, механизмом этого потертого, изношенного и скучного чужого взгляда на мир. Мне нужен другой горизонт, новая путеводная звезда. Раньше я мог только по-детски мечтать об этом, зная, что неумолимое течение времени и скорбный опыт поставит крест на любой сказке. Но в ту ночь, в ее глазах, я видел другой танцующий край, с неведомыми законами и незнакомыми чувствами, и они были прекрасны и единственны.

Виктор испытывающие посмотрел на Антона — он был уверен и счастлив, и почему-то при своем среднем росте и субтильной фигуре, казался исполином. Они пожали друг другу руки и Виктор уехал. Машина несла его по серпантину дороге вверх, влево вниз и снова вверх, а за его спиной чьи-то могущественные руки разрывали его мир и мир Антона на разные части.