Сердце колотилось в груди, когда я мчалась по длинным и совершенно бескрайним коридорам замка Шадор, слыша отголоски шагов и зловещие шёпоты слуг. Моё сердце отбивало башенный ритм, грозясь вот-вот прорвать грудную клетку, а дыхание было настолько тяжёлым, будто воздуха катастрофически не хватало. Волнистые волосы прилипли к вспотевшему лицу, подол платья, что я крепко сжимала в руках, сейчас был больше похож на мятую половую тряпку. Ноги гудели от неудобных туфлей, болезненно натирающих щиколотку.
Но я не могла более медлить — времени осталось мало, и, если я не успею, невинное существо вновь пострадает по моей вине, но уже от рук моего супруга.
Прошло уже около десяти минут, по ощущениям, и я ещё даже не приблизилась к восточным дверям замка. Я сидела в своих покоях, когда советник Каэл сообщил мне, что кто-то из слуг рассказал моему мужу о слухе, который ходил несколько дней: якобы я очень тесно общаюсь с Риканом, помощником конюха. В тот момент меня охватил ужас.
Иногда слухи имеют свойство приукрашивать действительность, деформируя её как тому угодно грязному сплетнику. И вся эта ситуация — ничто иное, как сплошное недоразумение.
Наконец-то передо мной во всей своей красе предстали восточные двери замка Шадор, столь массивные и величественные. Когда я уже собралась толкнуть их дубовые двери, путь мне преградили стражники, выставив передо мной алебарды. Сталь их лат зазвенела в унисон с перекрещенным оружием, эльфы-рыцари сменили позу, в готовности мне противостоять.
— Леди, Его императорское Величество наказал Вам не покидать замок, — басистый голос Ролена Мортиля эхом отдавался от стен, что также были свидетелем столь пренебрежительного обращения ко мне. У меня такой же титул, как и у Каэла. Хоть я и не участвую в деятельности империи, поскольку Каэл до сих пор не разрешает мне, но и это не означает, что я последний человек в её истории.
— Извините, Сир Мортиль, сначала вы смеете обращаться к Вашей императрице в столь похабной форме, а теперь ещё и преграждаете мне путь? — мои брови взлетели вверх, а в голосе зазвучала сталь, я устала терпеть такое отношение к себе в этом замке. Сегодняшний день был последней каплей. Хотели получить злую императрицу, я вам устрою.
— Ваше императорское Величество, я не…
Эльф-стражник явно растерялся, утратив всю свою нарочитую браваду. Рука его с орудием неуверенно опустилась, пока он спешно подымал забрало своего шлема, всё ещё пытаясь найти достойное оправдание.
— Сир Мортиль, если вы сейчас же не откроете дверь Моего замка, я позову стражу и прикажу бросить вас в темницу, а затем отвести на эшафот, — опасно сузив взгляд, я сложила руки на груди и шагнула ближе к дверям, находясь в опасной близости от стражи. Заглянув им под забрало, я всё ещё оставалась непреклонна, пока в обеих мужчинах боролись противоречивые чувства.
Нарушить приказ Каэла или противостоять оскорбленной леди?
— Прошу Вашего милосердия, Ваше Величество.
Я устало кивнула, небрежно махнув рукой. Тогда стражники наконец толкнули дверь, тёмное дерево болезненно заскрипело, открывая вид на задний двор. Как только я шагнула наружу, холодный ветер обдал лицо, и пара снежинок приземлилась у меня на ресницах.
Сегодня выпал первый снег, принося вместе с собой воспоминая о беспощадных стужах Винтерса. Стряхнув печаль, я резко вдохнула, вобрав полные лёгкие холодного воздуха и тут же обжигая все внутренности.
Я скучала.
Сейчас мне нужно было предотвратить неизбежное. Снова ускоряя шаг, я приподняла подол своего потрёпанного платья и поспешила к стойлам.
По дороге я обдумывала, как объяснить всё Каэлу, как убедить его, что мальчик не представлял никакой угрозы и что наша дружба была всего лишь невинным общением. Я надеялась, что смогу достучаться до его разума и сердца, вспомнив те моменты, когда он проявлял понимание и великодушие.
Когда я наконец добралась до конюшни, то приметила множество стражи, а также личных гвардейцев Каэла. Ловко промчавшись мимо их заметно вытянувшихся лиц, я наступила своей черной изящной туфлей в грязную лужу на входе в стойло, поднимая под собой холодные всплески.
— Ваше Величество…! — послышался откуда-то сбоку удивленный возглас сэра Гаррета — командира разведчиков личной гвардии Императора.
— Леди Голдхарт, аккуратнее…! — следом послышался обеспокоенный голос леди Элинор, которая руководила имперскими рыцарями. Она очутилась возле меня в ту же секунду, как я перешагнула лужу, но не это волновало меня на данный момент.
Мои щёки горели от холода, а руки уже почти не ощущались, но я продолжала инстинктивно сжимать подол платья. Моё тело дрожало, но не от холода, а от волнения и страха. Я не могла допустить, чтобы невиновный мальчик пострадал из-за сплетен и недоразумений.
Но всё это было не важно для меня. Я была поглощена сценой, которая разворачивалась в центре конюшни. Время словно остановилось, и я могла наблюдать, как Каэл и его стражники, с мечами наготове, окружили Рикана.
Он повернулся ко мне почти сразу, и я увидела, как его черные глаза горят от ревности, а темная аура уже переполнила его сосуд до краёв, грозясь вот-вот выпустить всех теней на свободу.
Но во взгляде Каэла читалось ещё нечто большее злости и неоправданной ревности. Мужчина смотрел на меня с недоверием, и я чувствовала некую обиду, ведь наши отношения только начали более-менее налаживаться. Но на недоверии и вере в злые языки не построить ничего хорошего. Отношения — это про доверие, а не про титулы и репутацию.
— Лираэль, — голос Каэла был спокоен, но он лишь старательно прятал свою грубость и напряженность, что прослеживалась в его подтоне и внешнем виде. Кажется, как только он заговорил, то мир вокруг замер. Природа на мгновение прекратила своё буйство, а лошади в стойлах перестали издавать естественные звуки. Я замерла вместе со всем вокруг.
Это единственное, чему я не могу противостоять. Я могу возмущаться и злиться, но как только его томный голос произносит моё имя, то будто в ту же секунду время теряет свой ход.
Но я не позволю ему запутать себя.
— Каэл, пожалуйста, выслушай меня! — воскликнула я, не теряя напалма и стараясь не выдать дрожь в голосе.
— Что происходит, жена? — спросил он, а обращение резало слух. — Мне сказали, что ты проводишь время с этим… юношей.
— Это всего лишь слухи, — спешно ответила я, стараясь выровнять сбивчивое дыхание. — Он просто друг, невинный мальчик. Мы лишь разговаривали, ничего более.
Каэл сжал кулаки, его недоверие было почти осязаемым.
— Почему моя жена ведёт дискуссии с прислугой? — спросил он, его голос дрожал от подавляемого гнева.
Я сделала шаг вперёд, стараясь удержать его взгляд.
— Я знаю, что ты можешь быть жесток, но ты также можешь быть справедливым. Посмотри на него, он просто ребёнок. Он не сделал ничего плохого.
Каэл посмотрел на мальчика, который стоял, опустив голову, и дрожал от страха. В воздухе повисло напряжённое молчание, и я затаила дыхание, ожидая его решения.
Наконец, он с трудом взял себя в руки и сказал:
— Хорошо, я верю тебе, Лираэль. Отпустите его, — я благодарно кивнула, чувствуя, как огромное облегчение накрывает меня.
— Спасибо, Каэл. Я обещаю, это больше не повторится, — я подарила мужу самую искреннюю улыбку, и что-то поменялось в нём в этот момент.
Рикан тем временем, ощутив полученную свободу, сорвался с места.
Как только мальчик преодолел арку конюшни и выбежал на пустырь, я почувствовала, как необъяснимое напряжение вокруг Каэла достигло предела. Он оставался неподвижным, его взгляд был устремлён в ту сторону, куда убежал ребёнок. Внезапно он кивнул Элинор, стоящей рядом.
Эльфийка в тяжелых чёрных латах, не колеблясь ни секунды, подняла лук и выстрелила. Стрела пронзила воздух с пугающей точностью, и вскоре мы услышали глухой звук падения тела.
Широко раскрыв глаза, я уставилась вдаль. До боли сжимая подол платья в руках, я чувствовала впившиеся мне в ладонь ногти, но эта боль была совершенно несравнима. Длинная чёрная стрела воткнулась Рикану точно в голень, я уверена, он остался жив, но его вопль, разразившийся на пустыре, был настолько страшным и душераздирающим, что слёзы выступили на моих щеках.
Недовольный голос Каэла, с совершенно будничной и незаинтересованной интонацией, поверг меня в ещё больший шок:
— В темницу.
— Каэл, — прошептала я, потрясённая случившимся. — Это всего лишь ребёнок…
Он повернулся ко мне, и в его глазах не было ни тени сомнения или колебания. Что заставило его так резко поменять решение? Зачем сначала обнадеживать меня, а потом причинять боль?
Истинная причина страданий Рикана была до ужаса проста и глупа, как на мой взгляд:
— Прислуга не должна беседовать со своими господами, Лираэль. Разве я виноват в том, что моя жена такая непослушная, из-за чего мне приходится наказывать слуг? Если бы ты перестала вседозволничать, возможно, тогда мне не пришлось бы заниматься убийством персонала каждый день, — это был не вопрос, лишь констатация факта, как считал Каэл. Меня же напрягла его ядовитая и сквозящая ненавистью речь.
Хотелось кинуться на Каэла и вцепиться в его идеальное лицо ногтями, яростно высказывая ему о том, какой он урод. Но таким способом я не выбью для Рикана свободу. Агрессия поражает агрессию, так любил говорить мой отец.
Обычно, чтобы занять выигрышное положение в конфронтации с Каэлом, нужно лишь быть спокойной и послушной. Тогда есть шанс того, что муж сжалится. Настолько, насколько он знаком со словом «жалость».
— Пожалуйста… Супруг, сжальтесь!.. — вдруг эмоции взорвались во мне, словно вулкан, и неосознанно я перешла на уважительное обращение. Но лицо Каэла даже не дрогнуло, оставаясь всё такой же неприступной глыбой.
Пока мои чувства, словно волны бушующего океана, бились о жёсткие рёбра этого бесчувственного камня, а он всё также невозмутимо стоит на месте.
— Это ещё один урок, милая.
— Я не знала… — прошептала я, опустив голову, — не знала, что мне запрещено разговаривать с прислугой.
Каэл глубоко вздохнул, ненадолго прикрывая глаза, словно взывая к Святым и прося у них немного сил вытерпеть меня. Он шагнул ко мне ближе, его идеальные брови были сведены к переносице, на скулах выступили крупные желваки, а губы были сжаты в тонкую нить. Голос его был строгим, но в нём звучала и нотка агрессии, показывая, что муж сейчас на грани. И момент, когда эта грань будет преодолена, наступит совсем скоро.
— Мне нужно учить мою жену-императрицу манерам в обществе? Разве это то, что тебе должны рассказывать? Это само собой разумеющееся, Лираэль, — я крепко сжала подол своего платья, словно этот жест приносил немного умиротворение и давал мне сил.
Я не знала о том, что мне запрещено беседовать с прислугой. Но сейчас, когда Каэл упрекает меня в этом при других его подданных, этот запрет звучит вполне логично. Всё-таки Ноктус — это не маленькое герцогство Винтерс, где каждый знает друг друга с пелёнок, а прислуга работает поколениями.
Я чувствовала, что выставила себя глупой дурочкой перед всеми. Лишь деревенщиной, которую вывезли в люди, а она не знает, что такое столовые приборы.
Меня напрягал только тот факт, что, будучи императрицей, Каэл может отчитывать меня перед его верными соратниками, а я нет.
Глупое упрямство нашёптывало мне на ухо, что все происходящее сейчас совершенно точно несправедливо по отношению к моей персоне. Сознание яростно скандировало что-то о защите своих прав и возможностей.
Резко отпустив подол платья прямо в грязь, я сжала руки на груди и подняла недовольный взгляд на мужа. Каэл был выше меня на несколько голов, заведомо находясь в более выгодной позиции, пока мне приходилось испепелять его взглядом снизу вверх. На сколько это было реально.
На секунду его яростное лицо нахмурилось ещё больше, но уже от непонимания того, что я сейчас собираюсь выкинуть.
— Мы просто разговаривали! О погоде и лошадях, мы не обсуждали военный стратегии и не собирались устраивать дворцовый переворот! И в конце концов кем ты меня считаешь, раз думаешь, что я изменяю тебе с дитя?! — не уступая Каэлу в тоне, яростно прокричала я. Он сложил свои руки на крепкой груди, всеми фибрами души показывая, что грань давно стёрта. Но даже страшно-огромная фигура, грозно возвышающаяся надо мной, не могла потушить вспышку ненависти в груди.
И я продолжила свою тираду:
— Муж, разве я, как императрица, не имею права поговорить, просто поговорить, со своими слугами?!
Но голос Каэла, как всегда, был подозрительно спокоен, если я позволяла себе грубить ему. Так он чётко показывал разницу между нами, словно я лишь глупое дитя, требующее своё, громко топая ногами и устраивая истерику, а он — рассудительный взрослый.
Он всегда пытался поставить себя выше меня.
— Если бы у этого невинного малыша за пазухой был припрятан кинжал? Что тогда, моя самостоятельная жена? — одна из его идеально ровных бровей аристократично взмыла вверх, показывая всё недоумение хозяина. Каэл говорил теперь совершенно обыденным и даже нравоучительным тоном, лишь доказывая абсурдность моих аргументов.
— Я… — запнувшись, я не знала, что должна ответить. Каэл прав. Но я не намерена признавать его победу, о полном выигрыше в споре с мужем можно и не мечтать. Это роскошь. — Я ему доверяла. Для меня он просто дитя, не более.
— Доверие, — Каэл горько усмехнулся. Смакуя это слово на вкус, он как будто отказывался признавать его существование, словно оно за пределами реальности и его понимания. — Доверие — это единственная роскошь, которую мы не можем себе позволить. У тебя есть я, больше никому нельзя верить, Лираэль. Ни прислуге, ни друзьям и даже собственной семье.
Десять — ноль в пользу Каэла Голдхарта. Но признание его правоты равносильно признанию того, что я глупое и необразованное создание, руководящееся своими чувствами и инстинктами. Кроме инстинкта самосохранения, он у меня, видимо, отсутствует.
— А мужу можно, он-то всегда верен будет, — ядовито прыснула я.
Но в ответ Каэл посмотрел снисходительно, будто понимая меня. Но мне не нравился этот взгляд, словно ещё чуть-чуть и он начнет разбрасываться словами жалости. Я не люблю, когда меня жалеют.
Никто не любит.
— Мне незачем лгать тебе, жена. Ты моя душа, и мы в одной лодке плывем по этому течению, — мы плывём в одной лодке, как единое целое, в одном течении, следуя заповедям жизни, но только один человек в этой лодке держит вёсла и указывает направление.
И это точно не я.
Что помешает ему воткнуть мне кинжал в спину? Да ничего. Но такие не прелюбодействующие мысли я оставлю при себе, Каэл явно не будет на седьмом небе от счастья, услышав их.
— А как же простая вера в людей?! — вдруг вскрикнула я, всё не унимаясь.
— У меня нет времени на глупую веру, — Каэл опасно сузил взгляд, предупреждая, что разговор на тему морали закрыт. Мы могли спорить вечно, поскольку выросли в совершенно разных обстановках.
Там, где я каждый день получала любовь и заботу, Каэл ежедневно испытывал боль и ненависть. И мы оба называем эти места нашим домом.
Так странно.
Но всё же я отступила, потому что и так много себе позволила в присутствии его подданных.
Нервно закусив губу, я притупила пылкий взгляд. Неловкое молчание в конюшне, нарушаемое лишь топотом и фырканьем лошадей, морально убивало мои нервные клетки. Не в силах его терпеть, я обернулась за спину, наблюдая за мальчиком, что продолжал безжизненно лежать на траве. Из его голени торчала крупная стрела, пестря своим красным, словно цвет крови, оперением.
— Я не закончил, Лираэль. — громогласный голос Каэла внезапно нарушил затянувшуюся тишину и заставил меня вздрогнуть всем телом. С полным шоком в глазах я повернулась обратно. После увиденного мерзкое чувство не отпускало меня, боль исказила моё лицо.
Он не виновен, маленький мальчик, просто невинное дитя. Когда же люди вокруг меня перестанут испытывать столь мучительные страдания?
— Когда я с тобой говорю, ты не поворачиваешься ко мне спиной. Будь добра, Лираэль.
— Прости, — проблеяла я.
Неловкая пауза вновь затянулась, будто бы Каэл и не спешил. Его холодный и твердый взгляд был задумчив, кажется, какая-то приставучая мысль вцепилась ему в сознание и отказывалась отпускать.
Каэл разбил тишину, ошарашивая меня.
— Я отпущу это дитя, милая, — я в надежде вскинула взгляд на Каэла, — но одно «но». Вся ответственность за него, его поступки и слова будут лежать на тебе. Нет, он не будет тебе прислуживать, просто на тебе будут отражаться все его действия…
— Я согласна! — выкрикнула я, и меня обдало холодом. Разговор об уважении неизбежно дышал мне в спину. Осознав, какую глупость я сейчас ляпнула, я поспешила принести извинения, но Каэл оборвал меня лишь жестом руки.
— Когда ты научишься уважать меня ровно в той степени, насколько я уважаю тебя? – грубый мужской голос напоминал мне о холодной и пробирающей до костей погоде на Родине. Каэл продолжал говорить, подходя ко мне всё ближе и ближе, возвышаясь надо мной грозной тенью.
— Я уважаю тебя. Прости, супруг, — я старалась говорить уверенно, потому что это действительно так и есть. Мужчине осталось лишь тяжело вздохнуть и прикрыть глаза в умоляющем жесте.
— На этот раз я просто отправлю тебя в наши покои. Ты останешься там, пока я не решу, что ты снова можешь выйти, — я кивнула, принимая его наказание. Это было справедливо, учитывая, что моя ошибка могла стоить нам слишком дорого.
— Я понимаю, — ответила я, стараясь сдержать небольшое разочарование. — Я не подведу тебя снова.
— Лираэль, — начал он, его голос был твёрд, но не жесток. — Ты должна понять, что твоя ошибка могла привести к серьёзным последствиям. Поэтому я решил, что тебе необходимо время, чтобы осмыслить свои действия и научиться контролировать свои эмоции.
Он сделал паузу, давая мне время осознать его слова.
— В течение следующего месяца ты будешь изучать светские манеры и правила поведения в обществе, свойственные представителям знати, — Каэл говорил уверенно, и я была согласна с ним. Возможно, мне и правда стоит освежить свои знания о этикете. — Талий, найди для моей супруги подходящего наставника, который научит её, как подобает вести себя императрице — матери нашей империи.
Погодя Каэл добавил, недовольство всё ещё сквозило в его голосе:
— И доставьте мальчишку к лекарю, — я глубоко выдохнула, мне удалось разрешить эту ситуацию. Хоть и не без потерь.
После того как Каэл закончил беседовать с гвардией, он подошёл ко мне и стянул со своих плеч плащ, обернув вокруг меня и тут же поднимая на руки. Сегодня он был в рубахе, открывающей вид на грудь в чернильных рисунках теней, и простых штанах, никаких доспехов, от чего его тепло приятно согревало моё продрогшее тело. Плотнее закутываясь в коконе темно-синего плаща, я прижалась к его плечу, надеясь получить ещё больше тепла и отогреть свои щёки и руки.
— Мы возвращаемся в наши покои, Лираэль. Ты совсем замёрзла. О чём только думала моя непослушная жена, когда выбежала на улицу в таком лёгком платье, позволяя всем увидеть свои голые ноги и открытое декольте? — мои щеки запылали, но на этот раз от стыда. Когда советник постучал в дверь моих покоев и сообщил мне неожиданную новость, я не успела задуматься о своём внешнем виде. В тот момент мне было не до того.
— Прости, я не подумала, — выпалила я, правда чувствуя себя виноватой. Это было очень некультурно с моей стороны и неуважительно по отношению к Каэлу.
— Это не может повториться, Лираэль. Я не буду так мил в следующий раз.
— Я понимаю. Следующего раза не будет, Каэл, — он уверенно кивнул, мысль о том, что он верит мне, приятно согревает.
Каэл продолжал уверенно шагать, окружённый стражей. На чёрных прядях его волос скапливались небольшие снежинки, ярко контрастируя с почти бледным, мертвецким цветом кожи. Его крепкая мужская ладонь нежно обнимала меня за бедро, посылая волны тепла, и приятная дрожь пробежала вдоль моего тела.
В приятной тишине и звуках дуновения ветра Каэл вновь подал голос:
— Ещё стоит поговорить о том, что ты стала достаточно самоуверенной, раз угрожаешь страже, — мужской голос не был недовольным, скорее снисходительным и понимающим. У меня на этот счёт было своё мнение.
— Он был неуважительным ко мне, — возразила я.
— Я знаю, милая, и он будет наказан. Но это не значит, что моя жена должна угрожать. Пожалуйста, сделайте выводы, — Каэл наклонил голову, обжигая меня своим взглядом.
— Хорошо, — угрюмо произнесла я, вызывая на точеном лице усмешку.
Я прижимаюсь к Каэлу, закрываю глаза. Я так устала, что едва стою на ногах. И когда я ощущаю тепло помещения, то сразу же погружаюсь в сон, слушая его размеренные шаги и чувствуя лёгкое покачивание.
Еще почитать:
Нападение — Devil’s Lovers > 5
От ненависти до... — Глава 7
Третий удар
1 сезон 1 серия — «Новый альфа» !\Волчонок новая история\!
«
»
23.12.2024
