– Знаешь, я сначала злилась на нее, – улыбнулась только губами Яна. – Пиздец, как злилась первые полгода. Она же выбрала тебя, твоего ребенка, а не меня.
Леша отставил гитару и посмотрел на Яну отрезвевшим взглядом. Еще ни разу они не говорили на эту тему.
– Мама знала о всех рисках, которых было дохуя, знала, что у меня никого больше нет. Знаю, что нихуя она тебе не рассказала, не просила позаботиться обо мне, если вдруг что-то с ней станет. Она забыла обо мне, думая о другом ребенке. После ее смерти я делала ей все назло. Хуй на учебу положила, из лучшей стала худшей, жрала сладкое не в себя и ложилась спать поздней ночью. Я даже уговорила в школьном журнале переименовать меня на Яну, напиздела, что так меня мама называла и если так будут называть теперь все, то будет легче перенести потерю. На самом деле ее бесило, когда она слышала, что я представляюсь Яной. Постоянно твердила, что это не мое имя. Я так надеялась, что в ебаном аду или в раю, где бы она не была со своим не рожденным младенцем, ей позволят увидеть, какую хуйню я творю. Мне так хотелось, чтобы она пожалела о том, что сделала.
Яны выдохнула и уставилась на свои пальцы. Теперь она улыбалась и глазами.
– А потом я поняла, что если осуждаешь выбор другого, то и сама хуй имеешь право на свой собственный. Выбор можно назвать своим, только если делаешь ты его не ради других, а ради себя. Эгоистично это? Да, блять. Так и вообще жить эгоистично. Думаем мы вот, а сколько другой подышал, сколько он сожрал, чтобы не сдохнуть? Мама сделала выбор не в пользу того, что было правильным, она поступила так, как чувствовала. Тупо, самонадеянно, безнадежно? Да, но она до конца была собой, и хотя бы за это стоит ее уважать. Леша, а ты простил ее?